Проклятье предателя

Глава 34

— Ты понимаешь, что от тебя требуется? — сказал Сэйлендор.

Сэррэлия кивнула:

— Да, и также понимаю, что это опасно.

— Лишь если ты себе не доверяешь, — сказал хранитель знаний. — Именно поэтому мы так редко это дозволяем. Лишь считанные единицы обладают необходимым внутренним равновесием, чтобы это пережить.

— Ты пережил, — заметила женщина-Сэнтир. — Так почему ты сам это не сделаешь? У тебя гораздо больше опыта, чем у меня.

— Я уже хорошо известен среди Ши'Хар, — сказал Сэйлендор. — Слишком многие меня знают, и даже Крайтэков часто учат меня узнавать. Требуется новый игрок. Твой эйсар им будет гораздо труднее опознать.

— Для меня честь быть избранной, — ответила Сэррэлия. — Я лишь боюсь разочаровать Старейшин.

Сэйлендор благостно улыбнулся:

— Ты их не разочаруешь. Тщательно выбери цель. Пока что нам нужна лишь информация. Если потребуется большее, то тебе выдадут новые инструкции. Сохраняй бдительность.

Она послушно кивнула, и повернулась, чтобы уйти, но приостановилась, прежде чем сделала первый шаг.

— У тебя есть вопрос? — милостиво спросил он.

— Когда всё закончится, когда я воссоединюсь с собой — будет ли это легко? Можешь что-нибудь посоветовать?

Ему захотелось рассмеяться, но он скрыл веселье завесой терпения:

— Нет ничего проще. Доверяй себе, и всё пройдёт хорошо. — «Вернётся та из твоих «я», которая окажется сильнее», — мысленно добавил он. «И в любом случае Сэнтиры станут сильнее».

Сэйлендор поглядел ей вслед. Она за считанные дни выберет себе цель — и тогда будет рождён новый разоритель.

Звук предупредил её о прибытии посетителя. Подняв взгляд, Кэйт с удивлением увидела чернокожего мужчину, стоявшего в месте, которое в не особенно-то уединённой платформе Лираллианты играло роль входа. Имя у него было странное, но она неоднократно слышала его в прошлом из уст Даниэла — Тиллмэйриас.

— Я могу чем-то помочь? — спросила она, пытаясь скрыть свою боязнь. Её редкие с ним встречи по большей части были нейтральной, но она знала, что Даниэл ненавидел его с пылом, который превосходил все остальные его ненависти.

Он одарил её неестественной улыбкой. Хотя это получалось у него несколько лучше, чем у многих Ши'Хар, Тиллмэйриас не до конца овладел этим навыком:

— Вообще-то я подумал, что могу преподнести тебе подарок.

Кэйт пожалела, что Лираллианты не было рядом, но та уже успела уйти, оставив обоих новорождённых на попечении Кэйт. Та в данный момент держала обоих у своей груди, кормя их. Она чувствовала себя уязвимой как никогда.

— Лираллианты сейчас нет, — проинформировала она его. — И время сейчас не лучшее. Я, в некотором роде, занята.

— Обещаю, что долго не задержусь, — заверил он её. — Или, если хочешь, я мог бы просто оставить его здесь, но я бы не хотел, чтобы он остыл до того, как ты его отведаешь.

— Остыл?

— Я принёс свежий хлеб, и ещё масло, — объяснил хранитель знаний. Его искусственная улыбка исчезла, сменившись неловкой и совершенно подлинной гордостью.

На миг он напомнил ей маленького мальчика, надеющегося получить от матери похвалу за какое-то достижение. Кэйт не могла не вспомнить своего сына Эрона, и как тот впервые вернулся домой, неся в кармане блестящий камешек. Этот образ настолько отличался от обычно отдалённой природы хранителя знаний Ши'Хар, что она почти рассмеялась.

Она также была голодна, и после пресной диеты, которую им обеспечивали в течение последнего месяца Иллэниэлы, от мысли о хлебе у неё потекли слюнки.

— Прошу простить мою нерешительность, — сказала она ему. — Пожалуйста, входи.

Он вошёл, и, за секунду оценив её состояние, спросил:

— Поскольку у тебя заняты руки, не желаешь ли ты, чтобы я отрезал для тебя кусок?

Кэйт кивнула.

Хранитель знаний отрезал от круглого каравая аккуратный ломоть, а затем вытащил маленький контейнер, и открыл его. С помощью эйсара он вытащил приличный кусок масла, и ровно размазал по тёплому хлебу, прежде чем поднести ей.

Кэйт сумела откинуться назад, удерживая Гарлина и Лэйлу плечами, и используя свободную правую руку, чтобы принять его подношение. Быстро пробормотав слова благодарности, она совершенно неподобающим для леди образом умяла хлеб, откусив два больших куска.

— Даниэл говорил, что ты увлёкся выпечкой, но мне было трудно поверить в это, — сказала она ему, — до сегодняшнего дня.

— Даниэл? — ответил Прэйсиан, на секунду приняв озадаченный вид, пока не осознал, что она имела ввиду Тириона. — Да, он дал мне кое-какие советы в этом деле. Ты в курсе, что мой хлеб стал сенсацией среди Ши'Хар? Не знаю, какой он, в сравнении с вашим, но мой народ никогда прежде не вкушал ничего подобного.

— Неужели?

Он кивнул:

— На самом деле, некоторые из них вполне могут разозлиться на мена за то, что я принёс его тебе. За караваями выстроилась целая очередь.

Кэйт скрыла хмурое выражение своего лица:

— Тогда зачем ты пришёл?

— У меня было несколько мотивов, — честно сказал Тиллмэйриас. — Я не мог найти Тириона, и его дети не пускают меня в Албамарл, но он однажды говорил мне, что ты хорошо готовишь, поэтому я хотел узнать твоё мнение. Я также уменьшить мой долг перед ним. Но, быть может, самой значительной причиной для моего визита было любопытство.

Её страх и озабоченность снова вышли на первый план, но сделать она практически ничего не могла.

Тиллмэйриас увидел перемену в её эйсаре:

— Пожалуйста, не волнуйся. Я не собираюсь никому причинять вреда. Прэйсианы и Иллэниэлы многие тысячелетия были очень близкими союзниками. Я просто хотел увидеть истину.

— Истину?

— Ребёнок Лираллианты, — пояснил он. — Я знал, что ты была беременна, но ни одна из женщин Иллэниэлов никогда прежде не рожала. Это подняло бурю слухов среди хранителей знаний Прэйсианов.

— Об этом судачат?

— Знают только хранители знаний, — сказал Тиллмэйриас. — Кораллтис был очень осмотрителен, и мы не поделимся этой информацией с другими рощами. Не бойся. Однако это — очень необычное событие.

Его слова ещё больше усилили её тревогу, но также разожгли в ней интерес:

— Чего в этом такого необычного?

— Дар Иллэниэлов охраняется строже, чем дар иных рощ, — сказал Тиллмэйриас. — Объективно говоря, он является основной причиной того, почему мы всё ещё существуем. Без него мы бы не выжили в прошлом, или не смогли бы путешествовать по измерениям, чтобы найти это место, наше последнее прибежище. Вот, почему Прэйсианы так тесно связаны с Иллэниэлами. С практической точки зрения, наш дар, будучи полезным, является наименее могущественным из всех талантов Ши'Хар.

— Так вы поэтому храните их тайны?

— Несомненно, — ответил Тиллмэйриас. — Их помощь поддерживает нас наравне с остальными рощами. Для вас, сторонних наблюдателей, Ши'Хар могут казаться едиными, несмотря на поверхностные различия в цвете кожи, но мы действуем исходя исключительно из своих нужд. Пять рощ боролись бы за господство, если бы дар Иллэниэлов не властвовал над всеми. Они — краеугольный камень баланса сил, который поддерживает наше общество.

— Даниэл однажды сказал мне, что Роща Иллэниэл — самая маленькая из пяти, — сказала Кэйт. — Если они столь важны, то почему это так?

— Когда у тебя есть могущество, то почти нет необходимости в численности или в демонстрации силы, — ответил хранитель знаний.

Она была шокирована — не тем, что он сказал прямо, а скорее тем фактом, что ШиХар, похоже, были подвержены многим из тех же пороков, что были у людей:

— Я думала, что ваш народ по природе своей гармоничен…

— Гармония рождается из необходимости.

— Почему ты мне это рассказываешь? — спросила она.

Тиллмэйриас немного помолчал, будто задумавшись:

— Думаю, что это, возможно, потому, что я в долгу перед твоим супругом, и перед вашим народом, но для этого есть и более практичные причины. Если человечество обретёт дар Иллэниэлов, то в будущем оно сможет играть важную роль, будучи могущественным. Очевидно, у Иллэниэлов есть какая-то причина делать то, что они делают, и частью этой причины является ваша раса. Помогая вам, я могу сподвигнуть ваш народ на то, чтобы видеть мой народ в более выгодном свете.

Это была констатация факта, который человек мог бы скрыть, но Кэйт всё равно оценила его честность. Она почувствовала желание ответить взаимностью:

— Ты же знаешь, что Тирион тебе не доверяет. — Ей не нравилось называть Даниэла этим именем, но она решила, что таким образом она упростит разговор.

— Поэтому я и принёс тебе это предупреждение, — сказал Тиллмэйриас. — Возможно, если нам когда-нибудь понадобится поддержка, то ты сможешь убедить его эту поддержку оказать.

— Предупреждение? — Хотя разговор был интересным, она не сочла его настолько зловещим.

Хранитель знаний кивнул:

— Да. Если другие рощи обнаружат факт родов Лираллианты, то вряд ли посмотрят на него в том же свете, что и мой народ. Они воспримут это как предательство. Вероятно, они захотят аннулировать это развитие событий.

— Ты хочешь сказать, объявят войну? — спросила она.

— Можно и так сказать, — согласился он. — Они попытаются уничтожить ребёнка.

— Разве это не станет началом войны?

Он покачал головой:

— Только не в том смысле, который ты вкладываешь в этом слово. Будет борьба, с целью убить мальчика. Сэнтиры и Морданы — очень эффективные убийцы. Гэйлины скорее всего их поддержат, а Иллэниэлы и мой народ попытаются его защитить.

— Это звучит ужасно похожим на войну.

Он пожал плечами:

— Только до тех пор, пока ребёнок не умрёт. Как только этот вопрос решится, продолжение боевых действий лишится смысла. Все стороны прекратят воевать. В отличие от вашего народа, мы не злопамятны. Вот, почему мы должны держать ребёнка втайне. Несмотря их могущество, Иллэниэлам не победить. Убить одного человека — легко, и дарования Сэнтиров с Морданов уникально подходят для такой задачи. Они могут напасть, зная, что победа положит конец враждебным действиям, в то время как Иллэниэлы будут вынуждены защищать своё слабое место до бесконечности. Вообще, они могут решить совсем отказаться от сражения, если только у них нет для этого крайней необходимости. Секретность — ваша лучшая и, возможно, единственная защита.

Кэйт была в ужасе.

— Я не понимаю, — сказал молодой человек.

Его звали О́ллрэд, но Абби предпочла бы этого не знать. Это лишь делало её работу ещё труднее. Как и большая часть её подопытных, он был магом Морданов, и происходил из Сабортрэа. Понабрав по несколько рабов из других лагерей, Тирион приказал им сосредоточить усилия на переселении большей части рабочих именно оттуда. Теперь, поняв большую часть его плана, Абби знала, почему именно оттуда — и от этой мысли её пробирала дрожь.

— Я тебя усыплю, и позабочусь о том, чтобы тебе совсем не было больно. — По крайней мере, часть этого утверждения была правдой.

— Но зачем нужна эта штука? — спросил он.

Она показала ему маленькую стекляшку:

— После того, как я закончу, тебя поместят в стазисный ящик, возможно — в один из тех, которые ты же сам и сделал. Его перенесут туда, где ты будешь нужен, а когда он откроется, это устройство позволит нам посылать и получать сообщения о том, что именно тебе нужно делать, — солгала она. Единственным сообщением, которое он получит, будет сигнал, который оборвёт его жизнь.

— Но что именно от меня хотят? — с тревогой спросил Оллрэд.

Тад, наблюдавший с боковой части комнаты, подался вперёд:

— Это будет легко. Всё, что тебе нужно, чтобы сосредоточиться — это тот факт, что после окончания твоей работы мы уберём эти татуировки. Ты будешь свободен делать, что пожелаешь.

Оллрэд кивнул, и Абби усыпила его, благодарная за прекращение их разговора. Как только он потерял сознание, она заблокировала нервы вокруг точки входа, его пупка, и начала вести стеклянную сферу к месту её назначения, глубоко у него в груди, рядом с сердцем и лёгкими.

Место это было почти произвольным, но имело некоторые практические преимущества. Эйсар там был гуще, и это даст Крайтэкам большее ускорение, а также сделает зачарованное стекло менее заметным, если кто-то получит возможность осмотреть её подопытных до того, как они будут активированы. Абби также успокаивала себя тем, что близость к сердцу скорее всего убьёт этого человека быстрее, и он не будет страдать слишком долго.

Она закрыла отверстие сразу же, как только сфера оказалась внутри, а когда она закончила, единственным признаком содеянного ею была лишь капелька крови. Вытерев её, она кивнула Таду, указывая на то, что он может забирать человека.

— Ты в порядке, Абби? — спросил её брат.

— Нет, — призналась она.

Тад похлопал её по спине:

— Это — двадцатый за сегодня. На твоём месте любой бы устал. Такими темпами, ещё неделя — и мы будем готовы.

Он понятия не имел, о чём говорил, и брошенный ею на него взгляд должен был сообщить ему об этом:

— Он — двадцатый человек, которого я за сегодня убила. Будь я просто усталой, я не была бы настолько расстроена.

Лицо Тада изменилось:

— Я знаю, это ужасно, но их же не ты убиваешь, Абби.

— Неужели ты всегда бы таким тупым? — с горечью спросила она его. Он начал было отвечать, но она подняла ладонь: — Не важно, просто заткнись. Не хочу об этом говорить. Я на сегодня закончила. Если тебе от этого лучше — скажи Первой, что я устала. Я буду у себя в комнате.

Она ушла.

Вернувшись в свою комнату, она уставилась в стену, слишком онемевшая даже для слёз. Она уже две недели так жила. Каждый вечер она видела во сне, как борется, отказывается продолжать — но она знала, что утром она встанет, и сделает то, чего требовала от неё Эмма.