Семена Зла

Глава 9

Мы добрались до городских стен без происшествий. Город… я бы скорее назвал это большой деревней. Однако на Тиале, похоже, называли городами те деревни, что имели каменные стены. Они поражали — в плохом смысле — своей грубостью, неровностью, и резко контрастировали со стенами моего родного замка. Ни о какой обрезке или даже подборе подходящих по размеру камней здесь речи не шло — стены являли собой просто нагромождение камней разных размеров, залитое каким-то серым составом. Где-то, кажется, прямо в стены, были вмонтированы гигантские булыжники, а на одном из участков вместо стены просто был большой холм, который горожанам пришлось частично вырыть — там было построено что-то вроде башни. Деревья в довольно большом радиусе вокруг города были вырублены, а на просторах вокруг стен были разбиты поля.

Голая функциональность буквально пронизывала это небольшой, суровый городок. Ворота были закрыты, стражники молча открыли их для нас без промедления. Ни налогов, ни вопросов, ни мзды — людей в город пускали без сомнений и вопросов. Наставник лишь кивнул страже и молча проследовал вглубь города.

Внутри город выглядел деревня деревней. Деревянные домики, разбитые огороды, где-то держали мелкую птицу, а где-то местных гребенчатых бурёнок. Местные жители иногда с интересом на нас посматривали, но с вопросами не приставали. Вопреки моим ожиданиям, направились мы отнюдь не в таверну — старый рыцарь в первую очередь повёл нас к монастырю, который, впрочем, не сильно отличался от остальной деревеньки и являл собой полдюжины чуть более крупных деревянных домов, ограждённых декоративным заборчиком. На подходе к нему мой учитель наконец-то заговорил.

— Тебе сильно дороги вещи, которые мы оставили на первой стоянке?

— Самое ценное мы забрали с собой. А что? — сильно к вещам я привязан не был.

— Можно оставить тебя в монастыре и сходить за ними. Дальше мы отправимся с налоговым караваном — я пришёл в замок именно с ним, и, хотя мы обогнали его, уходить дальше в одиночку смысла нет. Он будет здесь через две — три недели, и я точно успею сходить туда и вернуться.

— Там было золото и оружие, но привязанности к ним у меня нет. Разве трофеи с кошки не окупят их стоимость? Всё необходимое можно было бы приобрести в более крупном городе.

— Окупит, конечно, хотя здесь мы их точно не продадим. Значит, возвращаться не буду. — рыцарь потёр подбородок, явно не горя желанием возвращаться.

Странник остановился за несколько десятков метров до входа в монастырь, заговорщически огляделся по сторонам и произнёс приглушённым голосом.

— Если ты хочешь, чтобы твои тайны остались твоими, лучше бы тебе молчать и в этом монастыре, и в следующем, о том, что ты убил бестию. Если спросят, скажи чтобы спросили у меня. И про свои возможные способности тоже молчи, предсказать реакцию жрецов невозможно.

— И что мне грозит в худшем случае?

— Могут в принудительном порядке записать в жрецы. И лет десять не выпускать из храмов. Не самая плохая дорога, так что если хочешь попробовать… — старик сделал вид его подобный вариант развития событий полностью устраивает.— Пожалуй, предпочту оставить всё как есть.

— Вот и славно. Нужные книги я тебе достану, как своему ученику. Для общего развития.

Мы улыбнулись друг другу понимающими улыбками.

Проведённые в монастыре несколько недель были крайне плодотворными. Наставник не обманул и действительно достал три штуки крайне потрёпанных, рукописных книг в тяжёлом кожаном переплёте, правда, предупредив, что их придётся вернуть перед нашим отъездом. Самой бесполезной из них, безусловно, был рыцарский кодекс. Подробное описание рыцарских добродетелей, похожее на короткую версию воинского устава, с красочными примерами как должен поступать благородный рыцарь в той или иной ситуации. Он включал в себя семь основных добродетелей рыцаря и сорок девять дополнительных.

Итак, по мнению кодекса настоящий рыцарь должен:

Всегда говорить правду. Всегда быть мужественным. Всегда защищать достойных. Всегда быть верным. Всегда быть справедливым. Всегда быть милосердным. Никогда не сдаваться.

И судя по всему, местное рыцарство относилось к кодексу весьма серьёзно. Сэр Кадоган, правда, заметил, что разные версии кодекса дают разные трактовки рыцарских добродетелей. А некоторые авторы любят облекать их в максимально красивые и крылатые выражения. Что интересно, пункта о защите слабых как такового не было даже в дополнительных добродетелях. Только о защите достойных — то есть. тех, кого справедливый и милосердный рыцарь сочтёт достойными его защиты. Это оставляло некоторые возможности для манёвра. Старик ехидно сказал, что кодекс мне придётся учить наизусть.

Второй книгой была легенда о сотворении мира. И хотя она давала больше вопросов, чем ответов, извлечь из красивой легенды несколько крайне полезных фактов было вполне возможно.

Существовала во вселённой вещь, которую здесь именовали не иначе как Поток. Вечный, нескончаемый, неостановимый и неуничтожимый источник первозданной изначальной энергии и душ, пронизывающий вселенную. Все души, по воззрениям местных приходили оттуда и туда же возвращались. Давным-давно, от потока отделились семь частиц, которые под воздействием иных миров обрели сознание и форму. Затем эти семеро, зачерпнули из изначального океана бытия частицу сотворения, и сделали из неё имеющийся мир. И одним из семерых, самым важным и главным, конечно же, был Отец — создатель людей. В общем-то, ради нас любимых это всё и затевалось.

Легенда создавала больше вопросов, чем давала ответов. Но и полезной информации было немало. Если опустить метафизику, выходило, что помимо местного бога людей в мире существовало ещё несколько сущностей аналогичного порядка. С людьми они, вероятно, контактировали не так охотно, как их любимый папочка, потому что информации о них не было вообще, даже имена не назывались. Были ли они всё равносильным? Если Отец создавал людей, то как разделили зоны ответственности сотворения остальные шестеро? Существуют ли все они по сей день или кто-то уже успел кого-то прикончить? Зачем было населять мир таким гигантским количеством особо опасной фауны? Вопросы без ответов.

Третья книга была наиболее информативной и полезной. Называлась она “Введение в нейтраль” — это была книга по магии, чётким простым и ясным языком вводящая в основы сверхъестественных явлений и событий. Предназначена она была, по всей видимости, не только для местных волшебников, но и для широкого круга лиц местной воинской братии, многие из которых могут особым интеллектом не блистать.

Магическая наука Тиала разделяла энергию на 7 основных стихийных типов: свет, жизнь, огонь, вода, воздух, земля и нейтраль. Каждый тип энергии встречался в определённых местах, наиболее подходящих её типу. В засушливой пустыне едва ли удастся найти много энергии водного типа, а посреди реки — огненного. При этом любые типы мистических энергий могли естественным образом смешиваться друг с другом в разных пропорциях, иногда создавая особые подвиды энергии. Разнообразие различных подвидов энергии было, по словам автора, бесконечным — изначальная нейтраль могла принимать любые формы. Каждому типу основной стихийной соответствовал собственный гипотетический океан бытия, аналогично тому, как изначальной нейтральной энергии соответствует Тиал — первородный океан бытия, из которого и был сотворён мир. Согласно введению, каждое животное существо имеет способность к манипуляциям энергией — большая часть, правда, не использует её, однако иногда, даже некоторые звери, живущие в насыщенных энергией местах, способны применять её. Некоторые имеют предрасположенность к манипуляции тем или иным видом энергии, а конкретно люди, в большинстве своём, имеют предрасположенность к воздуху и свету. Ни о какой тьме или смерти не упоминалось в принципе. Книга описывала базовые возможности операций с различными видами энергии, не давая, впрочем, инструкций по применению — скорее, позволяя узнать, чего можно ожидать от союзника-мага или зверя-противника. Зажечь огонь, поднять предмет, достать воды, ускорить рост урожая… У меня закрадывались подозрения, что наставник был, так или иначе, подвержен некоторым воздействиям магии жизни — уж слишком он был бодрым и выносливым для своего возраста, а магия жизни позволяла в широких пределах воздействовать на возможности организмов. Описывалось, что некоторые существа могли отращивать себе конечности прямо во время боя, если таковой проходил в насыщенном энергией жизни месте. Практических примеров и упражнений книга не давала, однако одно было очевидно — для пополнения собственных энергетических запасов, лучше всего было оказаться в насыщенном соответствующим типом энергии месте. Кошку убил я — это факт. Убил, вероятно, направленным непроизвольным выбросом энергии. Методом исключения — ни один из описываемых типов энергии при базовом взаимодействии не вызывал мгновенную смерть — можно было предположить, что это была энергия смерти. Итак, встаёт вопрос — какое место будет наиболее насыщенно энергией смерти? Древний могильник? Поле кровавой битвы с множеством потерь? Местные, насколько я знаю, сжигали тела павших. Пещера зверя-убийцы? Некоторое количество нейтраля мой организм должен производить сам по себе, однако у меня были вполне обоснованные сомнения, что живой организм в принципе способен вырабатывать энергию смерти — скорее уж верно обратное.

Однако я мог бы попробовать создать подобное место сам. Убить кого-то. Конечно, убийство кошки как таковое явно не принесло мне ничего, кроме сломанных рёбер и ноющего чувства опустошения, которое не проходило даже спустя несколько недель. Однако на это убийство была потрачена энергия. Вероятно, та самая энергия, которая образовалась у меня при себе в момент моей собственной смерти множество лет назад. Примем как рабочую теорию, что смерть живого существа всё-таки создаёт некоторое количество смертельно-заряженного нейтраля. Или, может быть, уже существующий меняет полярность — неважно. Что происходит с ним дальше? Растворяется в тонне окружающей его энергии других типов? Взаимно аннигилируются с жизненной энергией? Так и остаётся на том самом месте?

Нужны эксперименты и практические испытания. Надо лишь найти кого-то, кого можно безнаказанно и незаметно убить.

Уверен, сделать это было проще просто. Однако торопиться не стоило.