Семена Зла

Глава 60

Мы не задержались в городе надолго. Оставив вещи в доме наставника, в тот же день отправились в монастырь. До него было всего полдня пути, однако прибыть мы должны были уже в сумерках. Кадоган скомандовал привал, когда остался всего час дороги.

Старик неторопливо собрал хвороста в ближайшем перелеске и развёл костёр. Крайне редкое и почти немыслимое дело для странников одиночек, да и для небольших отрядов. Некоторые хищники выходили на огонь, и потому такое обычно могли позволить лишь наиболее защищённые караваны. За всё время своего путешествия по королевствам я ни разу не разводил костёр на привалах. Такое позволял себе только сам Кадоган, на редких стоянках, выбирая их по непонятному мне принципу.

Однако здесь, в сердце людских земель, большую часть зверья истребили ещё столетия назад…

— Время поговорить.

— Время. — эхом откликнулся я.

Наставник неторопливо поворошил костёр палкой.

— Чего ты хочешь добиться?

— Сейчас или вообще?

— Я хотел бы услышать ответ на оба вопроса.

В течение почти десяти лет ученичества у старого рыцаря мне ни разу не довелось слышать от него подобный вопрос. Он предпочитал действовать иначе — внимательно наблюдал за мной, делал свои выводы и помогал в меру собственного разумения. Я находил это довольно удобным — не приходилось постоянно врать и рисковать однажды быть пойманным на лжи. Старый странник не был идиотом — да и я однажды мог ошибиться…

— На ближайшие несколько лет я хочу, чтобы орден оставил меня в покое. Никаких заданий, никаких миссий. Хочу отточить навыки. Собрать людей. А вот затем…

Я задумчиво почесал подбородок. Привычные по старому миру пути к власти, пожалуй, в королевствах вряд ли бы сработали. Следовало играть по-другому. Однако стоило ли говорить наставнику о том, что я стремлюсь к власти? Пожалуй, у меня был хороший ответ, что не был правдой, но не был и ложью.

— Я хочу стать королём.

Сэр Кадоган не выразил ни малейшего удивления, продолжая вяло ворошить костёр палкой.

— Ты не удивлён?

— Возможно, я тебя расстрою, но твоя мечта отнюдь не уникальна. Каждый второй рыцарь мечтает однажды подняться повыше. Большинство, правда, видит себя не более чем бароном. Впрочем, даже это удаётся немногим.

— И как ты оцениваешь мои шансы?

На миг мне показалось, что глаза старого рыцаря сверкнули в полумраке.

— На крайнем юге есть одно королевство, что зовётся Харен. Скверная земля, если честно. Полуостров, окружённый горами, большая часть территории которого — пустыня. Одна-единственная река на всё королевство, так что люди там живут вокруг неё или на побережье. Однако к чему я это рассказываю: никто и не думал селиться в тех землях. Горы, минуя которые ты попадаешь в пустыню — ну кому это надо? Большая часть королевств основана герцогами Ренегона, которым было здесь слишком тесно. Однако ни один герцог не захотел финансировать экспедицию в те земли. Харен основал один из нас. Рыцарь-странник, что в одиночку исследовал те земли.

— Как ему это удалось? Орден спонсировал его деньгами?

— Нет, вовсе нет. В пустыне водилось множество тварей, которых раньше никто не встречал. Он охотился на них. Продавал трофеи в сопредельных королевствах: за редкости дают больше всего. Набрал на эти деньги людей, позвал крестьян победнее и основал там баронство. К концу его жизни оно разрослось до таких размеров, что Иерархи признали его королём на очередном конклаве.

— И как к этому отнёсся орден?

— Рыцарь, что стал королём… Это легенда. И это одна из причин, почему мы так известны во всех королевствах. Пример высшей доблести и добродетели. Конечно, орден поддержал его. Хотя, полагаю, именно в те время, когда он ещё не стал королём, имелись некоторые трения. Иерархи не любят терять своих людей, а рыцарь, ставший бароном — это именно потеря.

— Им стоило бы смотреть на это шире. Список заданий, которые может выполнить барон, заметно длиннее, чем тот, на который способен рыцарь.

— Верно. Но для землевладельцев действуют иные законы, и не каждый барон согласится бросить всё и бежать куда-то по поручениям иерархов. Даже не каждый рыцарь согласится. Дело церкви — помогать и наставлять, а не приказывать.

— И они крутятся как могут, да? — я слегка улыбнулся.

— Именно так. И мы тоже в этом колесе.

Старик ехидно улыбнулся. Но мгновением позже улыбка пропала с его лица.

— Магистр нашего ордена был моим наставником. И что ещё более важно, он был наставником нынешнего верховного иерарха Ренегона. Ты понимаешь, что это означает?

Цепочка была простой.

— Понимаю.

— Он посвящал тебя в рыцари, ты должен его помнить. Он очень стар. Говорят, ему недолго осталось, но это говорят уже несколько десятилетий. Мастера жизни живут дольше обычных людей, однако всему есть предел. Он уникальный человек — в своё время он был одним из семи советников верховного иерарха Ренегона на протяжении долгих лет. И одновременно с этим он стал рыцарем-странником, пройдя обучение уже во взрослом возрасте и самостоятельно проведя преобразование организма. Как один из самых влиятельных людей в Ренегоне, он имеет возможность сделать так, чтобы тебя оставили в покое. Верховный послушает его. Однако, чтобы убедить его, нам потребуется рассказать ему многое.

— Он сохранит тайну искусства смерти?

— Не знаю. Взять с него клятву молчать мы точно не сможем. Это самый тонкий момент. Если убедить его — да. Уверен, если ты расскажещь ему то, что знаю я, это даст тебе время. Однако, вполне возможно, что тем временем он отдаст приказ пытаться повторить твои успехи. А ещё приставит людей наблюдать за тобой. И снарядит за тобой отряд охраны, чтобы не потерять уникального человека. И будет регулярно отправлять письма с коварными вопросами…

— Этот вариант меня не устраивает.

— Понимаю. Однако я не знаю, как мне убедить его этого не делать. Магистр — весьма упорный человек. Если он примет такое решение, отговорить его точно не выйдет.

— Пожалуй, у меня есть одна идея…

Мы прибыль в монастырь уже за полночь. Стражники ордена провели нас в кельи без вопросов — для действующих странников всегда было подготовлено несколько. И уже наутро, вместе с наставником мы направились к магистру. В этот раз, в отличие от моего посвящения, он принял нас один, в собственном довольно просторном кабинете, расположенном на верхних этажах монастырского замка.

Я с интересом огляделся здесь — чувствовался порядок. В кабинете не было ни пылинки, ни разбросанных бумаг — лишь закрытые стеллажи, большой рабочий стол и ряд крепких, окованных сталью сундуков.

Кресла для посетителей здесь не было. Предполагалось, что гости будут стоять, тем самым выказывая уважение к хозяину кабинета.

Как и почти год назад, сам магистр выглядел древним, крайне дряхлым стариком. Его лицо было столь морщинистым, что на нём сложно было опознать какие-то эмоции. Он поднял на нас свои белёсые, выцветшие слепые глаза.

— Сэр Кадоган. Сэр Горд. Чем обязан вашему визиту?

Несмотря на слепоту, он безошибочно опознал меня. А ведь мы виделись лишь однажды — во время посвящения в рыцари.

— Мой ученик завершил своё путешествие.

Спокойным, рассудительным тоном ответил наставник.

— Вот как? Интересно будет послушать. Сэр Горд, будьте так любезны, оставьте нас и подождите за дверью.

Ни грамма интереса на лице магистра, впрочем, не отразилась. Спорить было глупо, и потому я молча покинул кабинет. Тяжёлая дверь из неизвестного мне дерева не пропускала ни единого звука. Спустя полчаса Кадоган покинул кабинет.

— Твой черёд. — спокойно оповестил меня наставник.

У меня мелькнула мысль, что стоило бы обговорить наши рассказы, дабы не быть пойманными на нестыковках. Однако Кадогану, возможно, даже не приходила в голову мысль о том, что мы можем попытаться как-то обмануть магистра.

— Расскажите мне о вашем путешествии, сэр Горд.

— Что именно вы хотите услышать?

— Всё. Начните сначала.

И я рассказал. Старый, древний и дряхлый магистр вызывал у меня некоторое ощущение лёгкой опаски. Я, конечно, не боялся его… Но мне до сих пор было в точности неизвестно, какое положение в иерархии местной власти занимает орден и сам магистр: простым рыцарям подобное не сообщалось. Достаточно было и того, что быть одним из рыцарей-странников — это престижно, и давало привилегии, схожие с баронскими, не владея при этом землёй. Однако подсознательным, звериным чутьём я чувствовал власть, исходящую от этого человека. И поэтому следовало быть осторожным.

Медленно, неторопливо, я рассказал о путешествии, не говоря ни слова лжи. Лишь умолчал о некоторых вещах. Магистр выслушал меня, не сказав ни слова. Лишь когда я закончил, он медленно встал со стула и подошёл к окну, на котором росписью был изображён рыцарь в закрытых латах с двуручным мечом.

— Немало испытаний выпало на твой путь. Один из наших братьев, сэр Шорг, уже больше двадцати лет путешествует с караванами, важными для иерархов. Он регулярно шлёт мне отчёты: и за все двадцать лет это была лишь рутина. Стычки с привычными хищниками, и не более.

— Это имеет значение?

— Что ты видишь, смотря на эту картину?

Проигнорировав мой вопрос, спросил магистр, показав мне на расписанное стекло. Рыцарь стоял, держа воткнутый в землю меч двумя руками, гордый и непреклонный, готовый в любой момент поднять его и отразить любой удар. Несмотря на то что моим основным оружием был одноручный меч, владению другим оружием в ордене тоже обучали: и я знал, как отражают удары из такой стойки. Но об этом ли был вопрос?

— Символ. Я вижу символ.

На миг мне показалось, что магистр задаст уточняющий вопрос. Однако это не требовалось. Я понял смысл вопроса, он понял смысл ответа, и он понял, что я понял.

— Ты умолчал некоторые вещи в своём рассказе.

Магистр не спрашивал, лишь констатировал факт.

— Верно — не стал запираться я.

— Меня уже давно не интересует, как развлекаются молодые рыцари. Однако, если есть вещи, о которых тебе стыдно упоминать, я хочу их услышать.

Пожалуй, и на подобный случай у меня был припасён ответ. Немного помедлив, я ответил:

— В деревне, где я отходил от ран и истощения после того, как миновал горы, я взял в ученики парня по имени Дей. Он не дошёл до следующего города.

— Как это случилось?

— Его тело растерзала крупная стая волков. Я убил их всех, но тогда для него уже было слишком поздно.

Магистр помолчал некоторое время.

— Такое случается. Не вини в этом себя. Даже богам не под силу спасти всех.

В кабинете повисла тишина. Мы смотрели сквозь раскрашенное стекло во двор, где тренировались послушники, которым предстояло спустя годы стать новыми рыцарями. Пусть не было слышно никаких звуков, в голове легко всплывали команды, что отдавали на тренировках мастера ордена…

— Изготовление доспехов займёт время. Несколько месяцев. Задержись на это время здесь. Заодно восстановишь форму после той битвы в Палеотре. Мне несколько раз отращивали руки и ноги: скверные ощущения. И зайди к казначею, орден платит каждому действующему страннику жалование. Небольшое, но на жизнь хватит. Есть у тебя остались вопросы, спрашивай. — прошелестел, наконец, голос магистра.

— Вам поступал запрос от верховного иерарха Палеотры или Ренегона?

Мой вопрос, кажется, вызвал лёгкое удивление на старческом лице.

— Нет. А должен был? Что за запрос?

— Вполне вероятно. Время уже подходит. Когда мы отбывали из Палеотры, у местного жречества возникли вопросы, на которые нам с наставником не хотелось бы отвечать.

— И вы думали, что получить ответы они попробуют через меня. Да, это возможно. Как давно это было?

Со времени боя с крикуном в Палеотре прошло уже больше четырёх месяцев. Месяц, чтобы оправиться от ран, месяц на марш-бросок до Таллистрии, да и караван шёл до Кордигарда больше двух месяцев…

— Почти пять месяцев назад.

— Да, если бы они хотели, мне бы уже пришли письма. Если этого не произошло, есть только одно объяснение — запросы отправили нашему верховному. Однако мне он об этом ничего не говорил…

Лицо древнего магистра приняло выражение задумчивости.

— Если они не обратились ко мне, есть только один вариант: иерархи предполагают, что мне и так всё известно. И при этом твёрдо уверены, что это является тайной ордена, которую мне бы не хотелось раскрывать. Однако я совершенно уверен, что память меня пока не подводит. Значит, вам известно что-то, что они могли принять за подобную тайну, чего не знаю я?

Впервые за всё время нашего общения на дряхлом, морщинистом лице отразился интерес. Морщины слегка разгладились, черты лица заострились, будто древний старик внезапно вновь ощутил вкус к жизни.

— Верно. И прежде чем я расскажу об этом, мне бы хотелось, чтобы вы дали слово, что эти знания не уйдут дальше вас.

По комнате словно пробежал ледяной вихрь, и на спине у меня выступили мурашки. Резко похолодало, а белёсые глаза магистра стали наливаться светло-голубым светом.

— Наглец. Ты правда думаешь, что можешь просить у меня подобного? Так проникся новым положением, что совсем не предполагаешь возможности его лишиться?

— Я предпочту перестать быть рыцарем тому, чтобы эти знания дошли до Иерархов раньше времени. — бесстрастно ответил я, замерев статуей.

А вот здесь магистр всерьёз удивился. Его глаза, мерно светящиеся светло-голубым светом, казалось, пытались просверлить во мне дыру. Можно было это понять — в сословном обществе подняться на следующую ступеньку часто бывает недостижимой мечтой, и сложно представить себе что-то хуже, чем падение на предыдущую. Для меня же главной забавой во всём этом было то, что мне действительно было плевать. Ничто не мешало мне содрать кольцо с трупа любого рыцаря, и выдавать себя за него: то, на что не осмелился бы никто из местных. Особенно сейчас, когда у меня начинались настоящие успехи в искусстве смерти. И магистр наверняка это чувствовал…

— Рассказывай. Если я сочту, что это достаточно важно, эта тайна уйдёт со мной в могилу. Слово. — приказным, непререкаемым тоном со сталью в голосе произнёс магистр.

Не идеально. Но больше из него выдавить мне не удастся при всём желании.

— Существует искусство — великое искусство, которым на сегодняшний день из всех людей владею только я, хотя овладеть им, при должном усердии и старании, способен любой человек. С его помощью я убил крикуна. Без меня тварь ворвалась бы в город и устроила бойню, и остановить её смогли бы далеко не сразу. Однако я перенапрягся, и это вызвало обширные повреждения: именно это, а не действия морского чудовища. Оно-то как раз меня почти не задело.

— И целители Палеотры это поняли. — Констатировал факт магистр. — Подобное случается как у мастеров жизни, так и у мастеров нейтраля, хотя, возможно, и не в таких масштабах. И у них возникли вопросы.

— Верно.

— И откуда тебе ведомо подобное? Новое, неизвестное искусство, а ведь тебе нет даже тридцати. Кадоган не владеет ничем подобным, я бы знал. Ты самоучка?

А вот здесь наступал самый тонкий момент в моём плане. Но я решил играть ва-банк. Лучший способ обмануть человека, который знаешь когда ты лжёшь — сказать ему правильную правду.

— Все приёмы, конечно, мне приходится осваивать самостоятельно. Однако и назвать меня самоучкой нельзя. Знание о том, что делать, и в какую сторону двигаться даровано мне свыше.

— Свыше?

— Свыше.

Магистр сипло, со свистом, выпустил из себя воздух, шумно выдохнув. Его глаза потухли, вновь став белёсыми.

— Как… — хотел спросить он, но запнулся на полуслове. - На дряблом лице отразилась нешуточная работа мысли.

— Во сне. Обучение происходит во сне — спокойно ответил я на недосказанный вопрос.

Старец, впрочем, быстро совладал с собой.

— Позови сэра Кадогана. И не уходи далеко.

Похоже, у меня получилось. Почти получилось.