Смерть под колоколом

Глава 11 Прохожий неожиданно вмешивается в драку; помощники судьи Ди совещаются

Внезапно Дао Гань почувствовал, что его никто больше не держит. Злодей в маске отпустил его и со всех ног бросился бежать из тупика. Прохожий хотел схватить того, кто был с кинжалом, но тот увернулся от него и помчался следом за напарником. Прохожий ринулся за ними.

Дао Гань глубоко вздохнул, отер струившийся по лицу пот и поправил одежду. Его спаситель вернулся и сказал сердито:

— Опять взялся за старое?

— Ма Жун, я всегда ценил твое общество, но сейчас ценю его особенно! Что ты тут делаешь в таком странном одеянии?

Ма Жун ворчливо ответил:

— Я возвращался домой после встречи со своим приятелем Шень Па в даосском храме и заблудился в проклятом лабиринте улиц. Проходя мимо этого тупичка, услышал чей-то вопль о помощи и бросился оказывать ее. Но если бы я знал, что это всего лишь ты, я бы подождал, пока тебя хорошенько вздуют за твое мошенничество.

— Если бы ты задержался хоть чуточку дольше, помогать было бы некому.

Наклонившись, он подобрал кинжал, брошенный нападавшим, и протянул его Ма Жуну. Тот взвесил оружие в руке и внимательно оглядел сияющее в свете луны лезвие.

— Брат! — воскликнул он. — Он прошел бы по твоему животу, как коса по траве! Теперь мне больше всего жаль, что я не догнал тех ублюдков. Они, похоже, отлично ориентируются в этом проклятом квартале. Шмыгнули на темную сторону улицы и испарились прежде, чем я понял, куда они делись. Зачем ты выбрал такое неприятное место для того, чтобы затевать ссору с этими бандитами?

— Никакой ссоры я не затевал, — обиженным тоном сказал Дао Гань, — я обследовал владения проклятого кантонца Линь Фана по приказу судьи Ди. Когда я возвращался оттуда, эти двое головорезов внезапно напали на меня.

Ма Жун снова посмотрел на кинжал в своей руке.

— Отныне, друг мой, оставляй лучше такие опасные предприятия Цзяо Таю и мне. Очевидно, Линь Фан заметил, как ты наблюдаешь за ним, и ему это не понравилось. Я уверен, это он поручил двум убийцам убрать тебя, потому что кинжал очень похож на те, что носят при себе кантонские бандиты.

— Теперь я вспомнил! — воскликнул Дао Гань. — Один из этих псов мне показался знакомым. Хотя платок и скрывал нижнюю часть его лица, телосложение и осанка напомнили мне грубого управляющего домом Линь Фана.

— Значит, они нечисты на руку, раз всполошились из-за того, что ты пытался узнать, чем они заняты. Пойдем, пора домой!

Они снова углубились в лабиринт извилистых улочек и в конце концов выбрались на главную улицу, которая быстро вывела их к судебной управе.

Друзья застали старшину Хуна одного в кабинете первого писца, он изучал фигуры на шахматной доске. Оторвавшись от своего занятия, он разлил по чашкам чай, и Дао Гань подробно рассказал ему о своем походе и о своевременном вмешательстве Ма Жуна.

— Я все еще сожалею о том, — закончил он, — что его честь запретил продолжать расследование в храме Безграничного милосердия. Мне больше нравится иметь дело с этими глупыми лысоголовыми, чем с кантонскими головорезами. И в храме я хоть чуточку подзаработал.

— Когда его честь решит дать ход делу госпожи Лян, — заметил старшина, — нам придется действовать очень быстро.

— Но к чему такая спешка? — спросил Дао Гань.

— Если бы это вечернее приключение не замутило твой разум, ты бы и сам сообразил, — ответил старшина Хун. — Сам же сказал, что большая богатая усадьба Линь Фана практически пуста. Это может означать лишь одно: он и его люди собираются покинуть Пуян. Женщины и большинство слуг, скорее всего, уже уехали. Количество освещенных окон подтверждает, что кроме привратника и самого Линь Фана там остались только двое его подручных. Я не удивлюсь, если джонка, которую ты видел у фермы, готовится поднять паруса и отплыть на юг.

Дао Гань ударил кулаком по столу.

— Конечно, старшина! — воскликнул он. — Это все объясняет! Его чести надо немедля принять решение, чтобы мы могли оповестить моего приятеля Линь Фана о том, что ему запрещено покидать город, поскольку против него возбуждено дело. Мне бы очень хотелось самому отнести этому мерзавцу извещение. Но, хоть убей, я не понимаю, какая связь между его тайными махинациями и старой госпожой Лян.

— Его честь, — пояснил секретарь, — взял с собой в поездку бумаги госпожи Лян. Сам я их еще не видел, но из нескольких замечаний его чести понял, что пока он не нашел в них ничего, что могло бы послужить прямой уликой против Линь Фана. Но может быть, его честь уже придумал какой-то хитрый план.

— Следует ли мне завтра опять понаблюдать за усадьбой Линь Фана? — спросил Дао Гань.

— Я думаю, тебе лучше пока оставить это. Подожди до разговора с его честью.

Дао Гань согласился и спросил у Ма Жуна, что произошло у храма Высшей мудрости.

— Сегодня вечером я получил хорошие новости, — ответил тот, — достойный Шень Па спросил, не интересует ли меня случайно красивая золотая заколка. Вначале я сказал, что не очень-то, заметив, что заколки всегда носятся парами и я предпочел бы золотой браслет, который было бы легко спрятать в рукаве. Но Шень Па уверял меня, что эту заколку легко переделать в браслет, и в конце концов я дал себя переубедить. Завтра вечером Шень Па устраивает мне встречу с владельцем заколки. Когда одна будет у нас, мы быстро найдем и вторую. И если уж я не увижу самого убийцу, то, по крайней мере, узнаю, кто он и где его искать.

Старшина Хун выглядел довольным.

— Неплохо, неплохо, Ма Жун! — сказал он. — А что произошло дальше?

— Я ушел не сразу и сыграл с ними партию в кости, дав этим мошенникам выиграть пятьдесят медных монет. Я заметил, что Шень Па и его приятели использовали приемчики, хорошо знакомые мне благодаря урокам нашего Дао Ганя. Но, не желая нарушать воцарившейся между нами сердечной атмосферы, я сделал вид, будто ничего не заметил. После игры мы поболтали о том о сем, и они рассказали мне ужасающие истории о храме Высшей мудрости. Вы на моем месте наверняка спросили бы у Шень Па, почему он и его люди живут там, в этих жалких лачугах у ворот, вместо того чтобы взломать заднюю дверь храма и с удобством разместиться в заброшенных кельях.

— Да, я тоже об этом думал, — заметил Дао Гань.

— И вот Шень Па ответил мне, что именно так они и собирались поступить, но, к сожалению, в храме обитают призраки. По ночам оттуда слышатся стоны и звон цепей. Однажды один из его людей видел, как открылось окно и демон с красными глазами и зелеными волосами посмотрел на него. Можете мне поверить, что Шень Па и его ребята не из пугливых, но все, что касается призраков и духов, наводит на них ужас.

— Да тут любой испугается! — сказал Дао Гань. — Но почему монахи оставили храм? Обычно этих лентяев непросто согнать с насиженного места. Как думаешь, их прогнали демоны или злые лисы-оборотни ?

— Не знаю, — ответил Ма Жун. — Одно могу сказать: они покинули это место и ушли неизвестно куда.

В свою очередь старшина Хун рассказал историю, от которой волосы вставали дыбом. Речь в ней шла о юноше, взявшем в жены красивую девушку, а она оказалась лисой-оборотнем и перегрызла ему горло во время брачной ночи.

Когда старшина Хун закончил рассказ, Ма Жун сказал:

— Все эти разговоры о призраках и демонах вызывают у меня сильное желание выпить чего-то покрепче чая.

— А мне, — подхватил Дао Гань, — это напомнило о том, что рядом с домом Линь Фана я купил маринованных овощей и орехов, чтобы поддержать разговор с зеленщиком. Смею сказать, они прекрасно подойдут на закуску к вину.

— Небеса послали тебе прекрасную возможность избавиться от денег, которые ты добыл в храме Безграничного милосердия! — сказал Ма Жун. — Ты же знаешь, что украденные в храме деньги приносят несчастье тому, кто их бережет!

Дао Гань не возражал и отправил сонного слугу за местным вином. Подогрев его на жаровне, друзья снова и снова наполняли чаши и разошлись только после полуночи.

На следующее утро они снова встретились в присутствии. Старшина Хун отправился проверять тюрьму, Дао Гань — в архив, чтобы разыскать все документы, имеющие отношение к делам Линь Фана в Пуяне, а Ма Жун пошел в казарму.

Увидев, что стражники и посыльные либо бездельничают, либо играют в кости, он приказал им собраться в главном дворе и муштровал их там два часа подряд, к большому их неудовольствию. Затем он пообедал в компании старшины Хуна и Дао Ганя, вернулся к себе и хорошенько вздремнул. Он догадывался, что вечер ему предстоит напряженный.