Солдат… не спрашивай!

Глава 6. Дела коммерческие

Василий Порфирьевич зажмурив глаза, точно сытый, раскормленный кот, с наслаждением отпил из красивой фарфоровой китайской чашки зеленый чай с липовым медом. На дворе стоял четвертый день великого поста и скоромный сахар употреблять ни как нельзя. Вчерашняя удачная сделка приятно грела душу, почти как горячий напиток простуженное горло. Груда ассигнаций на столе наводила на всякие приятные размышления, давно уже он собирался покончить с торговлей хлебами в Москве, перебраться на юга, поближе к портам и плодородным землям Дона и Кубани. В первопрестольной точно вши чиновники всех рангов заели купечество незаконными поборами, даже убогому будочнику, полицейскому служителю, рубль подавай, куда Россия-матушка катиться? А еще можно попробовать свои силы в качестве винного откупщика или подрядчика для казны, хотя тут нужна просто звериная сноровка и невероятная удача, зато какой сладкий кусок. Кстати, очень вовремя подвернулся это дурак курляндец, хорошая вышла сделка, хоть и не глянулся сперва ему новый деловой партнер. Купец запустил руку в груду купюр, как приятно шуршат, никогда у него на руках еще не было такой крупной суммы наличными, хоть и считают его некоторые завистники "мильонщиком". Красивые новенькие бумажки, не иначе недавно из казначейства вышли, лишь чуть мятые. Ядовитый червячок сомнения вдруг шевельнулся в глубине души, отравляя горьким ядом атмосферу наслаждения, Василий Порфирьевич вспомнил кое-какие свои проделки в молодости, чуть не заведшие будущего купца первой гильдии в Сибирь на вечное жительство. Кряхтя и потирая затекшие руки он выбрался из кресла и извлек из массивного окованного железом сундука в углу комнаты небольшую шкатулку, там он хранил часть наличных денег, для расчета с клиентами. Вот теперь сравним, вроде бы все на месте, все закорючки и буковки, слова и цифры, вот только бумага у его купюры из шкатулки на ощупь несколько отличается, практически незаметное различие, чуть-чуть – буквально "на кончиках пальцев". Он раз за разом придирчиво сравнивал образцовую ассигнацию с новыми "курляндскими", рассматривал на свет от масляной лампы и на солнце – вроде подлинные, никаких отличий нет. Вот только слишком уж чистые денежки, запачканы и потерты чуть-чуть по краям и слегка помяты. Он принялся складывать разбросанные в беспорядке купюры в пачку и тут наконец заметил, что линии сгиба на всех ассигнациях примерно совпадают, точно мяли не отдельную купюру, а всю пачку целиком! Господи, да его же самого когда-то давно на такой оплошности едва не поймали, еле откупился от внимательных сыщиков, спасибо покойный батюшка помог и отмазал сыночка от верной каторги. Василий Порфирьевич соколом метнулся к двери, откуда только силы и прыть взялись в стареющем грузном теле.

– Прошка подь сюды диавол! – громовой бас потряс до основания стены старой конторы, заставляя проснуться в ужасе многочисленных служащих, прикорнувших после сытного обеда за узенькими столиками внизу на первом этаже.

– Спишь ирод, почто я тебя держу антихриста? – и по морде, "хрясть" – удар сильный, и болезненный аж губы брызнули красным, но отнюдь не зубодробительный. Меру в "воспитательном" мордобитии купец знал и лишнего себе не позволял. Он даже когда по пьянке в молодости по кабакам дрался, то старался не калечить серьезно противника и ножичком никогда не баловался, как другие "любители"… просто себе дороже такое "развлечение" в итоге всегда получалось.

– Ваш степенство, не извольте гневаться… – побитый приказчик просто из кожи вон лез, желая изобразить усердие перед хозяином, запрыгаешь ведь после такого "отеческого внушения.

– Пшел быстро за вчерашним немцем, кажи Порфирьевич срочно просит их по делу! – и простимулированный напоследок могучим ударом хозяйского сапога бутылками по копчику, несчастный Прошка кубарем скатился по лестнице во двор и не задерживаясь пулей вылетел на улицу, даже шапку забыл одеть. Ох грозен хозяин в гневе, нелегка у него рука, горе тому, кто под нее подвернется – тут еще не так побежишь, полетишь пулей…

Тяжела ты доля простого российского барина в начале 19-го века, ох тяжела оказывается… Хотел Виктор Степанович отдохнуть сегодня, отметить удачную сделку и в меру расслабится, но не вышло, опять пришлось заняться делами… Давно уж он собирался осуществить здесь постановку толстовской "Бани" с собой самим в главной роли естественно, заветная мечта еще с далекого полузабытого за столько лет детства. Тогда еще пацаном, сопливым мальчишкой он с упоением читал под одеялом при свете фонарика пожелтевшую замусоленную распечатку, представляя себя на месте того "барина", и сладкие судороги сводили низ живота, там в паху словно горячая волна поднималась.

И вот наконец заветная мечта неожиданно сбылась. Пришлось немало повозится с очередными "комнатными" девками, тупые деревенские шлюхи совершенно не могли уразуметь, чего же от них еще хотят, кроме секса. Обычно у господина желания были проще – валил на постель, подол на голову, ноги врозь и вся любовь… на столь любимую новоявленным помещиком команду: "Становись в стойку" девицы долгое время никак не реагировали. Он даже хотел было суфлера с палкой завести, но в итоге передумал, и сам подсказывал безмозглым дурам слова, столько нервов сжег и подзатыльников раздал – не счесть. Кое-что Виктор Степанович чуток изменил и поправил, но это не существенно в целом для действия, так возраст "актрис" автор ведь нигде в тексте не оговорил. Виктор Степанович в принципе не был извращенцем и на малолетних его не тянуло, просто других девственниц, благодаря приобретенной после переноса из будущего бешеной сексуальной активности у него в хозяйстве не водилось. Обычно бывший историк их сразу "употреблял", иногда прямо в закрытой карете по дороге домой от продавца. Так даже приятнее, "экстрим" называется, повозка трясется на ухабах добавляя ощущений, свежекупленная девка сдавлено верещит, а куда ей деваться – кричать в полный голос боится… лепота да и только.

Баня… первый акт эротической драмы уже прошел – "Наташка с Палашкой" свое положенное по сценарию отработали. Пар под потолком сгущался, водка выпита, и снова дикое желание терзало бренную плоть нашего "путешественника во времени", старших девиц он уже успел худо-бедно употребить в точности "по классику", теперь должна следовать неизбежная развязка.

– Вот перед, а вот и зад, кто посмотрит, будет рад… Ну!!! – Степаныч подал условный сигнал, актрисы однако опять "ступили", пришлось добавить руками пару плюх, что за народ такой дикий, всех постоянно пинать надо.

– Эй, дружочек, молодец, сунь красавице конец! – тонкими голосами затянули, запели девки. Сообразили все-таки бестолковые, чего от них безуспешно еще с утра на репетиции, добивался хозяин. Далее по ходу действия эротического рассказа, приписываемого чуть ли не самому Льву Николаевичу Толстому, барину следовало произвести любовное соитие с младшей "банщицей", старшие подруги должны были уложить и подготовить девушку к этому торжественному акту.

Степаныч тотчас приступил к этому весьма приятному делу, но дальше вышло совсем не по толстовской "Бане", визжащую и брыкающуюся жертву на лавке им удержать не удалось. Щедро надавали ей оплеух и затрещин, чтоб сломить упорное сопротивление, но это испытанное средство не помогло сегодня, хоть девки-помощницы и старались изо всех сил. Вместо красивого сношения получилась безобразная драка, но так оказывается, даже сильнее возбуждает…

– Заткнись дрянь, иначе с мамашей в Сибирь отправлю! Сдохните там суки под каторжниками! – заорал разохотившийся барин, довод подействовал, строптивая кухаркина дочь перестала дергаться и визжать, точно ее режут, но девочка по прежнему "зажимается". Надо было сразу ее предупредить, что-то недодумал и недоработал немного, обычно предусмотрительный Виктор Степанович.

Это надо же так, только с помощью своих наложниц кое-как уложил наконец, дрожащую как осиновый лист от страха и рыдающую взахлеб, тощую и плоскую девчонку на скользкий от воды и мыла пол. Точно гора он навалился сверху, раздвинул ей детские еще острые коленки и уже почти приступил, как в дверь предбанника трещит от ударов, ломиться посыльный мальчишка-форейтор: "Барин до Вас от их степенства пришли, срочно просют, грят беда!" Его, БАРИНА, грубо и безжалостно отвлекли от такого важного и захватывающего действия, испортили весь спектакль, все труды пошли впустую. Такой жестокий облом на самом захватывающем месте, когда следовало господину по сценарию дефлорировать малолетнюю дочку кухарки Анисьи…

Матерно ругаясь и попутно награждая неловкую прислугу заслуженными пощечинами и пинками, он кое-как натянул на голое тело атласный халат и поспешил на встречу с прибывшим приказчиком. По внешности купеческого гонца сразу стало понятно, что положение действительно серьезное, дальше некуда – физиономия у посланца вся в кровь разбита могучим хозяйским кулаком. Пришлось послать на конюшню, велел заложить экипаж, хоть тут и идти не более 500 шагов, все равно нельзя пешком – не поймут, социальное положение обязывает ездить.

Рано или поздно это должно было случиться, купчишка заподозрил, что ассигнации, которыми с ним расплатились – фальшивые. Теперь все висит на волоске, если наш мнимый "курляндец" ошибется, то нетрадиционная любовь со стороны сокамерников в остроге ему гарантирована. Власть, понятное дело, никогда не жаловала таких вот добровольных помощников казначейства.

…………………………………………………

Василий Порфирьевич испуганно перекрестился, первоначальный боевой задор как-то сразу весь без остатка улетучился. Они немцы, там в своей Ку…Кур…Курвляндии совсем оборзели? Еще вчера покупатель вел себя на редкость нагло и вызывающе, точно провоцировал купца на драку, но не торговался и цену не сбавлял – это все решило под конец. Но то было вчера, а сегодня Василий Порфирьевич был шокирован и глубоко оскорблен в лучших чувствах, гость мало того что плюхнулся в хозяйское кресло, ладно еще и пахитоску испанскую вонючую от лампадки под иконой прикурил, так еще и ноги на стол соизволил закинуть – экая свинья! Заокеанские манеры поведения в замоскворечье пока еще не были известны широкой публике, но "барину из будущего" на это обстоятельство было глубоко плевать.

– Ну чего звал ваше степенство? – не глядя на хозяина, словно издеваясь процедил сквозь зубы наглый пришелец, попыхивая дымом от сигареты.

– Так это, так… фальшивые вроде бумаги, ваша милость выходят! – с трудом и смог выдавить из себя напуганный "гостем" купец, рассматривая невиданные никогда ранее толстые рубчатые подошвы сапог немца и дивясь, как это на коже подметок такие глубокие впадины нарезали.

– Сам виноват, куда смотрел? У вас ведь как заведено: "не обманешь – не продашь" или "затем и щука, абы карась не дремал"?

– Я вот за полицмейстером счас приказчика пошлю? Иль может добром, ваша милость, договоримся, а?

– Не пугай Васька, ежели бы ты хотел по закону, то послал бы сразу! Сколько сверх условленной цены хочешь? – это была почти победа, сразу стало видно, сам купец – жулик и не для того позвал Виктора Степановича, чтоб вернуть утраченное имущество, – Думаешь казна так тебе все сразу и возвернет, да еще и наличными, да еще и серебром? Забыл поди ваше степенство, что в суде показания дворянина твои перевесят? Ну а как я заявлю, что это купчишка подменил мои купюры во время сделки!

Бородатый купчик еще полчаса гудел, раззорялся там про купеческую честь – де не потерпим, но под конец выдал, что согласен на пополам – 50 процентов. Опять судьба подкинула бывшему историку подарок, угадал он, этот черт бородатый сам был замазан в сбыте "блинов" – фальшивых ассигнаций, в Москве это не редкость и поэтому полиции как огня боится. Что же поделать, ему все равно нужен опытный и толковый посредник-сообщник, купец с его связями в местном деловом мире очень даже подойдет, тем более ему не в первый раз такими делами промышлять.

После длительного, почти ритуального торга с взаимными заверениями и непременной божьбой: "Побойтесь бога, ваша милость, накиньте еще хоть процентик!" они сошлись на 40 %… Вот тебе и хваленая "честь купеческа", верь после этого в разные сказки коллег-историков! Пришлось конечно добавить недостающее за дом и участок согласно новому уговору, но фальшивых ассигнаций ему не жалко, все равно через год обесценятся очень сильно. Вот только так с ними и надо, с этими козлобородыми упертыми дураками, прав был Гоголь, в этом веке для достижение коммерческого успеха достаточно наглости, напора и крепкого кулака в придачу…

"Никогда не знаешь, где потеряешь" – гласит народная мудрость, вместо серьезных неприятностей с полицией, он в этот день убил двух зайцев разом: окончательно решил проблему сбыта фальшивок и приобрел приличный дом для остальных членов проекта и одновременно вместительные склады для возможных поставок товара "из будущего". Скоро придется ему ехать в провинцию, встречать остальных господ "корректоров", условные маркеры отправлены еще на прошлой неделе. Дальше придется разбираться с конъюнктурой, изучать местный рынок, искать посредников и задабривать взятками "крышу" в лице чиновников городской администрации. Эти заботы он планировал полностью спихнуть впоследствии на соответствующего менеджера. Есть у них и такой специалист в Проекте, пусть тот и "парится", не барское ведь это дело, копейки считать. Что до конкретного товара, который можно в начале 19-го века продавать, то пока совершенно неизвестно, вопрос требует глубокого и тщательного изучения, вероятно, начнут с синтетических тканей и пластмассовых безделушек. В любом случае долгое время придется довольствоваться исключительно средствами полученными от сбыта фальшивых ассигнаций, золота и серебра к сожалению спонсор им предоставить не смог по вполне объяснимым причинам, а чеканить медную монету бессмысленно – себе дороже получается.

– Варьку сюда пришли живо, пусть пыль со стола протрет! – приказал довольный историк вызванному по звонку слуге. Надо немного отдохнуть, после утомительных разбирательств и торга с купцом ему нужна хорошая разрядка.

Варвару он пока берег и особо не напрягал "любовью" как остальных крепостных девок, хотелось сделать из нее настоящую "цыганку", благо и мордашка самые подходящие и стать, такой диковинки ни у кого из знакомых не было, "кочевое племя" в отличие от русских крестьян было лично свободным и в рабстве никогда не пребывало. Надо только договориться в таборе об обучении девицы песням и пляскам… Вот умница быстренько прибежала и давай натирать влажной тряпкой все кругом, как старается. Он не удержался, подскочил сзади и аккуратно уложив девушку лицом на стол в момент закинул вверх длинные юбки, обнажил загорелые ягодицы. Любовался минуты две-три открывшимся видом, чем не картина достойная кисти великого художника? Варька от испуга замерла, точно мышь в попавшая под грабли во время сенокоса: опять "их милость" – барин-господин чудит, может пощупает-полапает-пощиплет и отпустит с миром, и такое иногда бывало? Напрасные надежды, поглаживая упругий зад смуглой красавицы, барин незаметно раздвинул ширинку штанов, сегодня любимая его проказница получит нечто особенное и редкое.

– Ой, ой, больно! Государь, батюшка не надо туды сувать, достаньте ево, ради бога увольте! – девка извивается и плачет под напором Степаныча, слезы катятся из глаз на полированную доску-столешницу, воск не дает им впитаться в дерево, – Ой помру эдак, пожалейте сироту ваша милость!

– Терпи милая Варюша, вашей сестре богом велено терпеть! – наш современник в очередной раз в душе искренне огорчился, до чего местные аборигенки консервативны по части сексуальных нововведений. Еще ни одна добровольно не согласилась на "прочистку дымохода", иными словами на анальный секс. Приходиться всех принуждать силой, хорошо хоть в этот раз без избиения и помощи кучера удалось обойтись. Вот дикари! Помнится, студентки у него в старые добрые времена куда как сговорчивее были, за экзамен и не такое проделывали.

В последнее время он необычайно пристрастился к сему невинному развлечению, раз дворовые девицы воспринимают такую разновидность сношения как жестокое наказание, то тем хуже для них. Но с Варварой он занялся не сразу, едва вернувшись от купца, первым делом решил хорошенько проучить надлежащим образом сопляка форейтора, если мальчишка помешал ему закончить с девкой в бане, то пусть ее заменит по этой части, как в анекдоте: "Какая в попу разница?". Но опять не получилось, ничего не вышло – не рассчитал барин своих сил. Пока Степаныч возился с завязками и пуговицами, расстегивая одной рукой свои брюки, проклятый мальчишка ухитрился вырваться и убежал прочь. Ничего себе народ охренел, а где же традиционное "жонится Вам барин надоть", покорность и спущенные по первому требованию господина штаны? В сильном гневе хозяин-барин распорядился найти немедленно мерзавца, жестоко выпороть розгами до крови и поместить пока до особого распоряжения под домашний арест в холодный подвал.

Вот и сейчас орудуя своим "нефритовым стержнем" глубоко в кишках Варьки, он в уме прикидывал, как бы примерно наказать малолетнего поганца, свидетеля его невольной минутной слабости, да так чтоб остальным неповадно было даже помыслить о сопротивлении. Какую бы казнь придумать, соответствующую столь наглому проступку? Простые розги – как он убедился на собственном опыте, пригодны только для устрашения молоденьких девок и совсем малых детей, у остальных шкура дубленая, как у носорогов, их таким средством не проймешь. К сожалению, в городе нельзя применить для наказания невольников палки или арапники, даже на обычные батоги "цивилизованное" общество смотрит косо. Законом такое истязание приравнено к пытке и запрещено, здесь приходится быть острожным – соседи, услышав крики, могут донести властям. Это в провинции – полная свобода, лупи "быдло" чем угодно и сколь угодно, если с исправником и предводителем дворянства у тебя хорошие отношения. Главное, чтоб избитый не умер в тот же день, иначе придется отстегивать положенную мзду жадным судейским чиновникам, дабы передвинули сроки гибели крепостного и освободили барина от положенного по закону за убийство путешествия в "места отдаленные". В рекруты мальчишку по малолетству еще не примут, в Сибирь на поселение сослать дворового можно, только больно долго придется документы оформлять и денег опять же стоит. Что за беда – дали ему в полную собственность рабов, а казнить никого толком нельзя. В древнем Риме хозяин давно бы уж на кол посадил, или прожорливым муренам в бассейне скормил провинившегося невольника. Постойте господа, хищные рыбы мурены в Москве-реке не водятся – не тот климат, но ведь их можно заменить собаками? Надо будет обязательно обзавестись столь полезными четвероногими палачами и телохранителями – какой с бессловесной скотины спрос, если что всплывет, то можно отделаться небольшим штрафом, внушением, на худой конец – "церковным покаянием", ха-ха… Чем он в конце концов хуже знаменитого пушкинского Троекурова с его свирепым "ндравом" – у того вообще медведь специальный был для такой особой "забавы" заведен. Удовлетворенный найденным решением он энергично задергал волосатой задницей, представляя себе в красках, как парнишке сперва отрывают детородные органы, и затем раздирают тело на части свирепые псы: кругом кровь, моча и куски мяса, радуют слух господина дикие вопли обреченного, Колизей, елки-палки… так их и надо дрючить. Ноль внимания на крики и визг распятой на столе девки, пусть привыкает к новой хозяйской ласке, пора их всех приучить. Варька под конец уже не ревела, у нее сил не было, а только сдавленно стонала в такт быстрым и сильным движениям барина, безжалостно терзавшим ее плоть и царапала ногтями полированное дерево столешницы.