Тамтамы до сих пор звучат

Прежде чем перевернуть последнюю страницу

Прежде чем перевернуть последнюю страницу нашей книги, познакомимся еще с некоторыми эпизодами из жизни маленьких и историкам еще не известных народов.

В Тамалу (Северная Гана) приехал как-то врач из Чехословакии. К нему должна была приехать его семья. Врач еще не получил дома, автомобиля и не занял положенного ему места в клубе за кружкой пива…

Его очень хорошо встретили. И все это он получил, но позже…

Этот эпизод, с которым вы сейчас познакомитесь, врач рассказал уже в своем доме, в кругу семьи, со спокойной улыбкой человека, который полюбил страну, где живет и работает.

Как только он прибыл в Тамалу, сразу же стал приглядываться к городу, знакомиться с работой. Жил он один как перст, в гостинице на окраине Тамалы, там, где асфальтированная улица переходила в немощеные дороги африканской деревни. Чуть дальше, к центру, виднелись большие современные здания школ, учреждений, магазинов, напоминающих салоны на площадях городов «дикого Запада». Вечерами было скучно, делать нечего, и он отправился как-то в кино. Демонстрировался фильм с убийствами, смонтированный по обычным канонам такого типа фильмов. Когда кино кончилось, врач отправился домой в свою гостиницу на окраине. Он покинул освещенные улицы и пошел по длинной темной дороге туда, где видны были огоньки костров деревни и слышались звуки тамтамов. В темноте они показались врачу жутковатыми, он стал время от времени непроизвольно оглядываться. Тут он услышал шаги. За ним шли два незнакомых африканца. Врач пошел быстрее, африканцы также. Вскоре они догнали его и вежливо пожелали доброй ночи. Он ответил и внимательно оглядел незнакомцев. Улица была темна, до отеля еще далеко. Африканцы, как и доктор, были в кино и разговорились о фильме. Доктор отвечал вежливо, но фантазия его начала бурно работать: «Все это похоже на фильм, где было три убийства. И тут темень, никого нет, и никто не услышит, если я закричу». Беседа между тем продолжалась, речь зашла о Тамале, о его освещении, о качестве дорог, о прекрасной африканской природе. Время шло, врачу оставалось только завернуть за угол, чтобы увидеть освещенную веранду гостиницы. «Или они сейчас на меня нападут, или не нападут совсем», — подумал врач, вежливо отвечая на вопросы спутников о его семье, жене, детях там, в Европе. Африканцы спокойно дошли с ним до веранды и попрощались, пожелав всего хорошего. Врач никак не мог понять, что произошло. Он вернулся, догнал своих спутников и поинтересовался, почему они прошли с ним всю эту длинную темную улицу, хотя сами сказали, что живут совсем в другой стороне.

Они немного помолчали, потом один из них сказал:

— Мы шли за вами, возвращаясь из кино, и уже должны были повернуть домой, как мой приятель заметил: «Посмотри-ка, как оглядывается этот европеец, он, наверное, тоже был в кино, и теперь, после фильма, ему страшновато. Давай пройдем с ним вместе и развлечем его».

Второй эпизод, который мне хочется рассказать, тоже весьма типичен.

С одного конгресса два больших американских лимузина должны были отвезти двенадцать человек. Автомобили оказались прекрасными, но их было недостаточно. Распорядитель, африканец, размышлял, почесывая свою кудрявую голову: «По правилам, в каждой машине должен ехать один человек. В крайнем случае, стесняя друг друга, могут ехать двое, но тогда остается еще десять. Как поступить? Университет далеко от города». Наконец решение принято — посадили по шесть человек в машину. Каждый разумный человек поступил бы точно также. Да и участники конгресса не протестовали, так как все они хотели быстрее попасть в город.

Остался недоволен только один блондин-северянин, имеющий формальное право по своему положению ехать с полным комфортом один в лимузине. Ему было наплевать на всех остальных, которые могли не попасть в город. Пусть возьмут такси, а то, что найти его поздно вечером невозможно, это уж не его дело. Всем было безумно за него стыдно. Распорядитель вежливо и терпеливо извинялся, объяснял, как обстоит дело, почему не пришли другие машины, говорил, что до города далеко и все хотят туда попасть как можно быстрее.

Северянин настаивал на своем, не желая слушать африканца, которому по окончании работы придется идти в город пешком, что займет два часа, если не удастся воспользоваться автостопом. Шоферы молчали. Один из них встал, что-то сказал другому, потом подошел к распорядителю и долго с ним разговаривал. Тот выслушал его и сообщил, что шофер предлагает северянину ехать не с шестью пассажирами, а с четырьмя. За остальными он приедет позже, хотя рабочий день его уже кончился. Люди расселись по машинам и поехали. Мне не повезло. Я попал в машину с раздражительным северянином, где к тому же сидел еще и замкнутый англичанин из Сьерра-Леоне. Северянин жил в гостинице, которая была ближе всех. Тоном, не терпящим возражения, он обратился к пассажирам и спросил, не имеют ли они ничего против, если его отвезут первым. Все согласились, только шофер промолчал.

Машина, проезжая по городу, время от времени останавливалась и высаживала пассажиров, только северянин никак не мог попасть в свой отель. Лицо его уже давно налилось и стало багровым от злости. Он утихомирился только тогда, когда заметил, что в ответ на его ругательства шофер с услужливой улыбкой делал еще один лишний круг по городу. Не знаю, чем все это кончилось, так как я был предпоследним пассажиром и вышел вместе с хмурым англичанином. Пройдя несколько шагов, мы посмотрели вслед машине, где наконец-то светловолосый эгоист остался в полном одиночестве.

— Знаете, а ведь этот шофер прекрасно говорит по-английски. Я сам слышал, — заметил англичанин.

Как говорит одна африканская пословица: «Ищешь настоящее — найдешь его среди теней прошлого, ищешь будущее — оно на солнечной стороне сегодняшнего дня. Сожмешь ладонь — а настоящее проскользнет у тебя между пальцами в прошлое, и ты можешь на него только оглянуться с тоской».

Началось это давно.

И начал тот безумец, который развязал войну в Европе, будучи одержим манией величия. Армия его захватила не только маленькие страны, но сокрушила даже гордую столицу над Сеной. Честным людям во Франции становилось душно. И вот некоторые из них вспомнили, что господин Петен и его правительство в Виши сохраняет и поддерживает отношения с территориями во Французской Западной Африке, которая юридически все еще признавала его своей главой. Так появилась возможность попасть в «Черную Африку».

Однако губернаторы, юридически признавая правительство Виши, прекрасно понимали, что до ближайшего гарнизона союзников не так уж далеко. В тогдашнем Золотом Береге, в Сьерра-Леоне и Нигерии, за пограничными шлагбаумами, существование которых в пустыне было довольно иллюзорным, действовали африканские солдаты. В кармане у них лежала маленькая брошюрка «Атлантической хартии», которая была роздана им в тысяче экземпляров. С аэродрома в Робертсфильде стартовали самолеты союзников, перевозившие провиант и оружие, которое применялось против Роммеля.

Губернаторы, хотя и снабжали информацией правительство Виши, клялись в своей верности Петену, но при этом очень внимательно следили за тем, чтобы не преследовать тех, кто не был на хорошем счету в Виши или на территории оккупированной Франции. Благодаря этому десятки демократически настроенных французов и представителей других национальностей перебирались в Африку, попал туда и герой нашего рассказа.

Он нашел себе пристанище. «Черная Африка», тропики и жизнь в колонии сначала пугали его, вызывая чувство страха и уныния. Но, прибыв во Французскую Западную Африку, этот человек полюбил ее. Теперь каждый год он говорит, что не вернется больше в Африку, но всякий раз возвращается.

Во время войны европеец встретил на улице бедного безработного африканца, нашел ему работу и, поняв, что тот парень умный и талантливый, на свои средства — хотя у самого они были весьма ограниченны — послал его учиться. Парень выучился, стал механиком и шофером.

После войны европеец вернулся в родные края. Его африканский друг нашел на свалке брошенный военный грузовик. При очень небольших затратах и настойчивом труде он починил его и начал возить грузы на побережье и обратно. Постепенно грузовик вышел из строя, но у парня уже завелись деньги, которых хватило на покупку новой машины. Теперь у него несколько машин. А сам он водит большой грузовик по «дороге арахиса» и хорошо зарабатывает. Но стоит только приехать в Африку его покровителю — известному уже во всем мире ученому — днем ли, вечером ли, ночью ли или на рассвете, он всегда находит у своих дверей африканца, который ждет его точно так же, как делал это, когда был еще совсем молодым. И все время, пока у него гостит европеец, грузовики стоят, у шоферов отпуск, фирма не работает, а ее шеф повсюду ездит с европейцем, который сделал из него человека. Он сопровождает его как шофер, бой, как самый преданный человек.

И еще один случай перенесет нас в Швейцарию. Швейцария, — как известно, находится в центре Европы и производит самые лучшие в мире часы. Европа вообще создает огромное количество различных приборов, которые делят время на секунды, минуты, часы, недели, годы и бог знает на что еще. И беда состоит в том, что Европа, со своими привычками к порядку, пытается их внедрять в краю, где солнце стоит на небе целый день и немилосердно печет в спину большую часть года. Африканцы иногда говорят, что европейца можно узнать сразу, так как он все делает только по часам.

Во главе одного государственного предприятия в Африке был поставлен швейцарец. Он точно рассчитал нормы, которые потребуется применить при строительстве каналов, мостов и свай, по расчетам, принятым в Европе, с учетом европейского климата и техники. В соответствии с этим планом началось строительство в Африке. Кончилось все это плохо. Швейцарца отвезли в больницу — у него сдали нервы. Запланированные им объекты уже давно достроены африканскими рабочими в сравнительно короткие сроки, без предварительных расчетов и планов.

Моя точность поначалу также доставила мне в Африке немало неприятных минут. Я был в тропиках всего лишь несколько дней, и представление о местной пунктуальности у меня тогда было совершенно европейское.

Однажды ко мне должен был прийти очень важный гость, с которым было договорено, что он прибудет в три часа пополудни. День был необыкновенно жаркий, и мне страшно хотелось спать. Голова склонялась на грудь, и глаза закрывались. Я позвонил портье и попросил его разбудить меня в три часа, предупредив, что это очень важно, потом лег и моментально уснул. Каково же было мое возмущение, когда я, проснувшись, обнаружил, что на часах уже без пятнадцати четыре. Почему меня не разбудили? Я оделся и вышел. По-прежнему было душно и жарко. В коридоре — ни души, тогда как обычно в это время там всегда довольно много народа, веранда пуста, а кафе мертво. Официант спал. Я прошел по коридору, споткнувшись о боя, который заснул прямо на земле, и кинулся в вестибюль, на ходу вспоминая всякие грозные слова, но и там было пусто. На стойке лежал лист бумаги с дважды подчеркнутой надписью: «Петр Зима — № 92, разбудить около трех обязательно!». На записке мирно покоилась голова дежурного портье, он тоже спал. Я разбудил его, выслушал сонные извинения, и все мои заранее подготовленные тирады куда-то испарились. В конце концов нам обоим было жарко, мне в комнате, а ему в вестибюле. Самым грустным оказалось то, что никто из нас не знал, был ли мой гость. На часах было уже четыре. Где он теперь? Так как весь этот день на стоянке перед гостиницей не было ни одной автомашины, то лимузин своего гостя я увидел уже издалека, когда он там разворачивался. Мой госгь выскочил из машины, быстро закрыл ее и побежал, по-мальчишески подпрыгивая, к двери гостиницы. Он виновато рассмеялся, увидев меня:

— Я очень извиняюсь, опоздал на целый час, это так ужасно. Но ведь сегодня такая страшная жара, и я сам не заметил, как уснул.

Поделюсь с вами еще одним наблюдением.

Европейский бюрократ — лицемер. Если в Европе вы приходите в канцелярию к бюрократу, скажем, в половине одиннадцатого, то застаете его внимательно читающим утренние газеты. (Это, конечно, может случиться и в Африке.) Вы входите и приветствуете его. Бюрократ сворачивает газету и холодно спрашивает, что вам угодно.

В Африке этого не случится. Там вам вежливо ответят на приветствие, махнут рукой в направлении свободного стула и будут читать дальше. Европейский бюрократ лишь несколько остудит ваше пылкое желание немедленно приступить к делу. У африканца вы начинаете чувствовать, что пришли не вовремя. Вы будете ждать до тех пор, пока он не кончит читать газету. А уж потом с улыбкой займется вашими делами. Ему в этом помогут как раз то, чего не хватает европейцу: хорошие и крепкие нервы. Он потерял вашу бумагу — неважно: напишете еще раз; не получил ваше письмо — тоже не так уж важно: напишете здесь, на месте. Ваши деньги выдали кому-то другому. Это, плохо, но можно вам выдать аванс или деньги господина X, который будет получать их позже.

Африканцы имеют не только крепкие нервы, но всегда сохраняют чувство юмора по отношению к людям и событиям, чувство, которое давно уже изгнано из учреждений Европы. Они не откажут себе в удовольствии вас проэкзаменовать, могут действительно заинтересоваться вами и сопоставить слова и официальные данные.

Если вы врач, то вас обязательно спросят, что это у того мальчика за болячка на голове. Если геолог — то тут же последует вопрос: «Что это там за камень?». Если вы изучали африканский язык, то вас тут же проверят. К тому же еще позовут коллегу, для которого этот язык родной. После того как африканец таким образом познакомится с вами, он станет совсем другим человеком и будет относиться к вам по-дружески. Сложность заключается лишь в том, что завтра у другого стола все начнется с самого начала.

Старая Европа должна быть самокритична. Хотя бы в конце нашего повествования. Она изобрела пар, электричество, газ и многое другое. Ускорила перевозку людей с места на место. Но одновременно она создала границы, паспорта, визы, таможни, пошлины, барьеры и шлагбаумы. С большим или меньшим успехом она пыталась перенести эти изобретения в Африку.

Посмотрим, насколько ей это удалось.

Молодой европеец переезжает границу государства на побережье Западной Африки. Перед отъездом его принимает знакомый пожилой начальник, желает счастливого пути и спрашивает:

— Так ты теперь будешь работать в соседней стране? А есть у тебя какие-нибудь рекомендации?

Европеец показывает документы, выданные посольством, министерством, академией. Начальник некоторое время молчит, потом качает головой и замечает:

— А не хочешь ли пару строк от меня? Я немного знаком с тамошним начальником.

Европеец минуту раздумывает и, чтобы не обидеть старого знакомого, соглашается. Тут оказывается, что у старого господина нет бумаги. У европейца ее тоже нет. Он долго ищет хотя бы какой-нибудь клочок в своих карманах и наконец находит старый счет из гостиницы. Ему немного неудобно предлагать этот листок, но старик спокойно и быстро берет его и прямо по цифрам выводит слова. Молодой европеец, обрадованный тем, что написал о нем начальник, благодарит и прячет замызганный счет в карман. Если даже он его потеряет, то это не так уж важно. Европеец отправляется в путь. Он начнет с того, что оформит визу. Потом он пройдет таможенный контроль, паспорт и чемодан будут внимательно осмотрены, и лишь после всех этих формальностей европеец сможет продолжать свой путь до столицы. Там он начнет работать и лишь через некоторое время, по стечению обстоятельств, встретится с начальником, о котором говорил ему старый знакомый. При встрече он покажет все свои документы с большими цветными печатями и рекомендации различных учреждений и посольств. Начальник молча посмотрит на все это и лишь кивнет головой. Европеец расскажет, откуда приехал и где работал. Тут его собеседник слегка оживится и спросит:

— А больше у вас ничего нет?

Молодой европеец вспомнит о смятом клочке счета.

— У меня есть несколько неофициальных строк…

— Покажите.

Помятый лист бумаги будет взят с таким же пренебрежением, как и бумаги из министерства. Но именно его чиновник оставит у себя.

— Приходите послезавтра, — услышит европеец, приняв эти слова просто за вежливую форму отказа. Почему надо ждать до послезавтра?

В назначенный час он придет с чувством некоторого опасения и неуверенности. Но начальник выйдет ему навстречу, расплываясь в улыбке.

— Все в порядке, — услышит европеец. — Ваша рекомендация действительно подлинная. Я съездил к вашему другу и спросил, писал ли он записку. А теперь скажите, что я для вас могу сделать!

Молодой европеец вспомнит паспорт, визу, таможенный досмотр и остальные формальности и тут начнет понимать, что все заведенное по европейскому образцу существует в Африке прежде всего для самих европейцев. При этом подумает про себя: «Так им и надо! Ведь они привезли все это сюда сами!»