Тамтамы до сих пор звучат

Ворота открыты

По приезде в Чехословакию вы в первую очередь познакомитесь с Прагой — резиденцией чешских королей и президентов, городом оригинальным и типичным, отразившим весь путь чешской истории. Во Франции таким же окажется Париж, в Италии — Рим, в Венгрии — Будапешт, и, наверное, так будет повсюду…

Когда европеец прилетает в Западную Африку, то исторические места — такие, как Тимбукту, Гао, Ифе, — пустыни, рыбацкие хижины сначала для него всего лишь точки под крылом самолета. Его первые впечатления — это не города и вообще не то, что характерно для Африки, как сегодняшней, так и вчерашней. Он знакомится с бетонированной дорожкой современного аэродрома одного из городов, о которых еще совсем недавно, каких-нибудь семьдесят лет назад, никто не слыхал. Известно лишь, что здесь имелся торговый центр с рынком. Таков, например, Дакар, построенный в середине прошлого столетия. Точнее говоря, именно в это время тут возвели здание французской миссии. Современный большой город Абиджан еще в конце 1924 года был не чем иным, как кольцом хижин вокруг нескольких домов первых европейских поселенцев и первой станцией железной дороги, ведущей в саванны. Столица Гвинеи Конакри в 1897 году насчитывала всего три тысячи жителей. А старый город Аккра еще в прошлом веке состоял из двух колониальных поселений около бывших рабовладельческих крепостей.

Итак, в силу обстоятельств, первые впечатления иностранца благодаря современным коммуникациям, сложному политическому положению и административному делению, создавшемуся за несколько последних десятилетий на побережье Западной Африки, остаются от больших городов, о которых еще совсем недавно, каких-нибудь сто лет назад, не знала сама Африка. Теперь здесь есть города, как бы символизирующие многоликую Африку сегодняшнего дня. Разные времена, различные стили определяют внешность главных улиц, примыкающих к ним кривых колоритных переулков и типичных африканских базаров.

Насколько легко фотографировать и снимать на кинопленку эти красочные города, настолько трудно о них писать. Они имеют что-то общее и в то же время так не похожи друг на друга. В каждом из них сохранился бывший центр европейской колониальной администрации, отличающиеся один от другого лишь в зависимости от лица страны-колонизатора. Поэтому я и хочу предложить вам дважды пройти через ворота Западной Африки.

Мы пойдем по принадлежавшему некогда французам Дакару и Аккре, где раньше хозяйничали англичане, и я уверен, что сравнение этих двух городов даст вам возможность понять многое.

Дакар первым лежит на нашем пути. Начнем с него.

Когда я летел в Дакар, все мне казалось таким простым и обыденным. В самолете сидели студенты и стажеры, возвращающиеся домой из Европы. Их было намного больше, чем европейцев, и для большинства из них Дакар — столица Французской Западной Африки[2] — город их студенческой молодости.

Когда самолет сделал первый круг над Дакаром и дал резкий крен на одно крыло, белые здания столицы стали четко выделяться на фоне голубовато-зеленого моря и равнин, покрытых зеленым ковром. Студенты, не обращая внимания на требование пристегнуть ремни, забегали от окна к окну и возбужденно заговорили:

— Смотри-ка, вон наш лицей!

— А там футбольное поле!

— А вон там, левее, под крылом, тот ресторанчик, ну, помнишь…

В такой обстановке сразу начинаешь чувствовать себя словно в туристском автобусе, который следует по местам, где прошла юность его пассажиров.

Все сразу замолчали, как только самолет опустился на взлетную полосу и мягко побежал к зданию аэропорта.

— Дамы и господа, — раздался голос из репродуктора, — наш самолет совершил посадку на аэродроме в Дакаре!

— Я всегда немного нервничаю, когда самолет приземляется в Дакаре, — сказал мой сосед, темнокожий марокканец.

Я понимал его состояние. Дакарский аэродром расположен на полуострове, который заканчивается знаменитым Зеленым Мысом. Взлетная полоса начинается вблизи от океанского берега, поэтому самолеты вынуждены разворачиваться над океаном и перед посадкой низко проходить над водой. Голубые волны Атлантики, которые с высоты кажутся такими маленькими, грозно надвигаются на стальных птиц. Говорят, что время от времени океан поглощает их. Поэтому мой сосед и улыбнулся так радостно стюардессе, первому человеку на твердой земле. Она проводила нас под палящими лучами октябрьского солнца к белому турникету, за которым из окошечек под надписью «Sante — Police — Douane»[3] выглядывали строгие лица чиновников, одетых в белые халаты, накинутые поверх униформы сенегальской полиции.

Если вам повезет (или не повезет), то к этому можете прибавить еще образ африканского эскулапа, нагревающего на спиртовке воду для кипячения игл, которые тем, кто не пожелает считаться с его советами, могут показаться слишком длинными. Возмущаться здесь нечем: ведь совсем еще недавно тут свирепствовали тропические болезни, и лишь благодаря этим длинным иглам они сохранились только в воспоминаниях.

Теперь остается занять очередь к таможенному чиновнику, осматривающему чемоданы, и наблюдать за всем, что происходит вокруг. Здесь, в зале, собралось столько представителей различных национальностей, сколько живет их друг около друга в Западной Африке, в нашем XX веке.

Вот женщина-бобо из Уагадугу, столицы Верхней Вольты, кормит грудью своего четвертого ребенка, в то время как остальные бегают вокруг нее. Сирийский или ливанский торговец разговаривает со своим пакистанским или индийским коллегой; около них — студенты, вернувшиеся после двухгодичного обучения в Европе, и, конечно же, вылощенные и затянутые в черные костюмы африканские чиновники или дипломаты.

Все эти люди будут вести переговоры с таможенниками о чемоданах, визах, спорить о каждом лишнем килограмме багажа. Кто-то поставит печать в вашем паспорте, будет копаться в белье и носках, перелистает странички карманного словаря, который вы везете с собой, и на ухо предложит «выгодно» обменять валюту на чеки. Наконец, носильщик вынесет вещи, микроавтобус авиационной компании проглотит вас в своем чреве, а через минуту вы уже будете кружиться по предместью города, отдавая дань благодарности лошадиным силам, заключенным в моторе.

Дакар приветствует путников прекрасной асфальтированной автострадой. С каждым ее километром по обе стороны дороги, как грибы, вырастают дома, и движение транспорта становится все более интенсивным. Шоссе расширяется, и вот наш микроавтобус уже выезжает на центральные улицы города, потом сворачивает на небольшую тихую улочку с гостиницей под пышным названием «Отель де ля Пэ», где выгружает путешественников. Оставим их там отдохнуть, умыться, переодеться в легкие тропические костюмы и подготовиться к прогулке по городу, а мы тем временем заглянем в путеводитель, чтобы получить основные сведения о Дакаре.

На карте этот город появился впервые в 1750 году. Уже договор 1764 года говорит о том, что французы получили земли между Дакаром и Бином. Но превращение Дакара из маленькой рыбачьей деревеньки в современный большой город произошло совсем недавно и шло исключительно быстрыми темпами. С хозяйственной точки зрения место было очень выгодным. Хороший природный порт, закрытый от северо-восточных и западных ветров. Стоило его только оснастить современным оборудованием и закрыть от ветров с юго-западной стороны, как дальнейшая судьба Дакара обеспечена. Ему заранее был предопределен расцвет и как городу, и как порту на самом западном мысе африканского побережья, и как аэродрому, лежащему на пути из Европы в Латинскую Америку.

Уже через шесть лет после открытия первого железнодорожного сообщения между бывшей столицей Сенегала Сен-Луи и Дакаром (то есть в 1891 году) в городе насчитывалось неполных девять тысяч жителей, а к наЧалу первой мировой воины число их достигло почти двадцати пяти тысяч! После 1931 года город вырос вдвое, а за пять последующих лет — еще вдвое. Теперь в Дакаре более тридцати тысяч жителей. Для Западной Африки такая цифра говорит о многом. По числу населения Дакар представляет собой исключение из всех больших африканских городов. Город рос как дополнение к порту, аэродрому, железнодорожному узлу, наконец, как административный центр бывшей французской колониальной Африки. Поэтому он своеобразен и несколько необычен.

Отложим, однако, в сторону путеводитель и вернемся к нашим путешественникам, которые направляются в город. Дакар представляет собой довольно занимательный симбиоз стран Южной Европы и Африки. Чувствуется это сразу, стоит лишь бросить взгляд на улицу. Множество европейцев прогуливаются по тротуарам рядом с африканцами. Десятки и сотни таксомоторов предлагают свои услуги. Однако водители «симок» и «пежо» напрасно выкрикивают свое «такси, господин!»: машинами пользуются редко. С октября по июль в Дакаре стоит в основном приятная и нежаркая погода, напоминающая климатические условия средиземноморского побережья Ривьеры.

Прохожих на улицах города соблазняют не только таксисты, но также продавцы различных мелочей и чистильщики обуви. В Дакаре можно чистить ботинки раз по десять в день, обуви это не повредит, на содержании вашего кошелька отразится мало, а вы дадите возможность бедняку заработать себе на кусок хлеба.

Бродя по городу, можно постепенно познакомиться с различными сторонами его жизни и двумя частями света, которые сосуществуют тут бок о бок. Своими широкими улицами — такими, как авеню Вильяма Понти, окаймленное одноэтажными и двухэтажными старыми домами, или такими, как авеню Альберта Сарро с модными магазинами. Дакар напоминает африканского щеголя, подражающего всему французскому. На тротуарах на французский манер расположились десятки небольших ресторанчиков с маленькими или большими садиками и верандами, выглядывающими на улицу из-под цветных защитных зонтиков. За стойкой — касса-автомат, издающая мелодичный звон при каждом расчете, как бы предупреждая, что она собирается залезть в карман входящего посетителя. Здесь обычно царит французская мадам, присматривающая за местными официантами, которые ходят заказывать к ней каждое блюдо и только потом, с блокнотами в руках, шествуют на кухню. Гостя, у которого есть деньги — или можно предположить, что они у него есть, — встречают с патриархальными почестями, а если его приход совпадает со временем обеда или ужина, то навстречу выходит и сам хозяин. В больших ресторанах этот ритуал исполняет метрдотель, он же и подзывает мальчика, чтобы тот принес меню. Кухня в этих ресторанах типично французская. Местные национальные блюда почти никогда не подаются. Гость может пообедать или поужинать, посидеть за стаканом вина или чашкой кофе, наблюдая при этом за жизнью улицы.

Космополитический напиток кока-кола подается здесь наряду с кофе; причем кока-кола прекрасно охлаждают, а кофе не менее прекрасно варят, цены же соответствуют всем этим качествам. Но царь всех напитков, конечно же, вино! Красное, белое, розовое — все как во Франции! Вино тут дешевле других напитков, кроме содовой и минеральной воды.

Яркие зонты, цветные занавеси, сверкающие вывески ресторанов и ресторанчиков — все это привлекает прохожих. Чиновников местных банков можно здесь встретить рядом с европейскими и арабскими торговцами, моряки из дальних портов развлекаются с местными девицами, и тут же сидят две африканские монахини, у которых голова кругом идет от стаканчика лимонада. Характер офранцузившегося города подчеркивает и целый ряд магазинов на центральных улицах. В магазине Принтания вы можете купить все — от расчески до легкового автомобиля. Большие фешенебельные магазины промышленных товаров конкурируют с маленькими лавчонками, где продаются знаменитые французские сыры. Франкомания Дакара отразилась и на книжных магазинах, где вы приобретете любую новинку французской литературы. Очевидно, так обстоит дело во всех бывших колониях Франции. В кинотеатрах демонстрируются дублированные на французский язык фильмы, в том числе голливудские о ковбоях или на любовные сюжеты. В больших городах можно увидеть и хорошие французские картины.

Интересна архитектура Дакара. Большие и современные дома, где размещаются банки и учреждения, встречаются не только в центре города, а шикарные виллы дакарских богачей — не только в предместье. Самое красивое и самое современное здание — это, пожалуй, университет и комплекс построек для научно-исследовательских институтов Дакара. Среди них особенно выделяется здание научного института Тропической Африки, до сих пор сохранившего название «Французский институт Черной Африки», а также новые больницы и школы. Школьные здания привлекают не только сверкающим металлом и стеклом. Главное состоит в том, что бесплатное обучение перестало быть сном, оно воплотилось в действительность и стало здесь вполне обычным явлением.

В «исторических» кварталах Дакара, около вокзала, порта или административного центра, можно познакомиться с самыми разнообразными «патриархальными» стилями. Маленькие приземистые домики начала нашего столетия чередуются с современными трех-четырехэтажными домами. Стоит свернуть за угол, как перед глазами откроется десятиэтажный дом из металла и стекла — символ XX века, украшающий улицы города.

В этом европеизированном Дакаре только мода не носит слепого подражания французской, хотя когда-то ей были подвержены все города на юге Средиземного моря. Французского покроя пиджак тут модернизировали применительно к особенностям африканской фигуры и, конечно же, в соответствии с сезоном.

В городе пока еще сохранились статуи бывших французских губернаторов, некоторые улицы названы в честь французских завоевателей, но жизнь здесь уже новая, своеобразная, на которую Африка, близкая и далекая, оказывает свое влияние. Чтобы почувствовать это, достаточно свернуть с больших улиц и площадей, пройти по улочкам портового района или по узеньким труднопроходимым переулкам африканской части города, так называемой Медины.

Здесь вы не найдете французских ресторанчиков с их цветными зонтиками. Роскошные магазины сменились тут маленькими лавками, где продают любые товары. Кока-кола или лимонад в этих местах стоят в четыре раза дешевле, чем в городе, и в два раза, — чем в магазине Принтания. За лавками теснится множество маленьких ларьков, где торговля ведется даже на перевернутых вверх дном корзинах или бочонках. Уличные торговцы продают свой незамысловатый товар. Так же торгуют и в других африканских городах — Аккре, Порто-Ново или Конакри. Запах бензина на улицах поглощают запахи жареной рыбы, арахиса, джема и других африканских деликатесов. Французское эскимо заменяют кусочки густо наперченного бараньего мяса, хорошо прожаренного на вертеле.

В городе живут выходцы из самых разных областей Сенегала или других уголков Западной Африки. Приезжают они сюда либо в поисках работы, либо их привлекает торговля, а иногда и стремление просто попасть в Европу, так как из Дакара уходят самые большие пароходы и билеты здесь стоят дешевле. В городе можно встретить волофов, серери из ближайших районов, фульбе и малинке с сенегальско-малийских границ и бобо из Верхней Вольты. Живут здесь и хауса, встречающиеся повсюду, да и представители других народов, дома которых где-то далеко от этих мест: на берегу Гвинейского залива, в Сьерра-Леоне или на Береге Слоновой Кости. Сенегальцы в большинстве своем мусульмане, что подтверждает большое число мечетей в африканской части города. Это совсем маленькие и зачастую непривлекательные строения в Медине и других кварталах. Однако местные жители, вне зависимости от цвета кожи: черной, коричневой, а иногда и белой (белых арабов всегда было много в этих краях), которые идут поговорить с богом, легко отыскивают их по каким-то одним им известным приметам.

Для неверующих туристов или скорее всего для рекламы с крыш мечетей центральных улиц раздается голос муллы, записанный на магнитофонную пленку и усиленный динамиками; он призывает верующих вспоминать и думать об Аллахе.

Мелодии вальса, льющиеся из громкоговорителя, сливаются с гулом автомашин и радиопередач из соседнего большого магазина или кинотеатра.

Наступают сумерки, и в шум городских улиц вливаются звуки колокола католического собора, воздвигнутого миссионерами. Самый большой собор Дакара — «Катедраль дю Сувенир Африкан». Строительство его было начато в 1923 году в стиле, который трудно сразу определить благодаря византийскому влиянию и африканской реминисценции. Около него приютился целый ряд маленьких костельчиков и один большой — протестантский.

Об анимизме[4] в этих краях почти ничего не слышно, официальная статистика его вообще не упоминает. Разнообразие и пестрота вообще характерны для Дакара. Старые традиции, принесенные из дальних краев, вступают в бесполезную схватку с жизнью современного большого города, поглощающего их многочисленных носителей различными уголками Дакара. Город очень быстро разлагает традиционный племенной и родовой уклад жизни, но все это протекает далеко не так просто, как кажется европейским авторам.

В обстановке космополитизма, под сильным влиянием бывшей столицы французской колонии, этот процесс идет быстрее, что, очевидно, связано с тем, что между космополитическим лицом Дакара и его африканской основой возникла действительно большая пропасть. Ведь Дакар был когда-то фактической столицей всей Западной Африки, и притягательная сила его действовала на многих представителей различных национальностей и племен. Определенную роль сыграла также французская ассимиляция, хотя в африканском районе города еще встречаются различия, связанные с родовыми или племенными традициями и вероисповеданиями.

Когда над Дакаром опускаются сумерки и город готовится ко сну, черные и белые владельцы ресторанов закрывают свои заведения. Кончаются споры об африканском единстве, о вере, о красоте женщин, допито вино и кофе, кока-кола и соки, чистильщики сапог складывают свой нехитрый инструмент и отправляются по домам. Ложатся спать обитатели Медины и портовых районов, прекращаются работы и Дакарского порта — одного из самых больших в Западной Африке. Редкие прохожие спешат домой по главным улицам, а в многочисленных переулочках после тяжелого трудового дня собираются группы людей. Они присаживаются на разостланные рогожи и ведут тихую беседу. А поговорить и поспорить о том о сем любят больше всего в центре Медины. Здесь нет яркого электричества, нет уличных фонарей, их тут заменяют маленькие лампочки, точно такие же, как в небольших городах и деревнях по всей Африке.

Дакар издавна считают не только пограничным пунктом между Европой и Америкой, но также и между Европой и Африкой. В этом, несомненно, есть доля истины.

У меня была возможность близко наблюдать Леопольда Сенгора — знаменитого поэта и президента Сенегала, — в тот момент, когда он вместе со своей женой, француженкой по происхождению, принимал в честь открытия нового банка парад почетного караула на ступеньках этого современного многоэтажного железобетонного здания. Я говорил с рыбаками, промышлявшими за городом на заливе, прошел всю Медину, торговался на базаре, покупал страсбургские паштеты в магазине Прннтания. Я прослушал лекцию о будущем африканской литературы, спорил со студентами Дакарского университета. Я наблюдал, как десятки и сотни людей пытаются найти хоть какую-нибудь работу. (Несколько фабрик по переработке сельскохозяйственных продуктов, порт, школа, административные учреждения, большие и маленькие ремонтные мастерские пока еще не могут обеспечить всех работой и предоставить им тем самым средства к существованию.)

В результате я понял, что контрасты тут возникают не только из-за оптической смены света и тени или изменения цветовой гаммы, которую невозможно передать даже с помощью цветной фотографии. (К сожалению, как кинооператору мне не повезло: все, что я заснял на пленку в Дакаре, было засвечено при проявлении.)

Я с грустью покидал столицу Сенегала, потому что мало на свете найдется людей, кому не понравился бы этот город. В то время я еще не знал, что перевалочным пунктом между Европой и Африкой служит не только Дакар, но, по сути дела, все большие города на западноафриканском побережье. Однако лишь немногие из них заслуживают наименования «космополитических денди с французской насмешливой улыбкой среди африканской экзотики», как когда-то говорили о Дакаре.

Сами обстоятельства вынуждают меня проводить сравнение между теми городами, которые еще так недавно отличались французскими манерами, и теми, где предпочитали пить крепкий английский чай…

Самолет постепенно опускается, приближаясь к земле. Тропические сумерки, которые так же быстро сменяет ночь, как после них наступает день, спустились над морем. Четырехмоторный лайнер ганской авиакомпании летит еще некоторое время над прибрежной полосой, затем идет на разворот — и вот уже под его крыльями загораются огни большого города.

Пожилой швейцарец с желтым лицом от многолетнего употребления хинина и длительного пребывания в тропиках возвращается после короткого отпуска из Швейцарии в Аккру. Еще до того, как машина пошла на посадку, где-то над тропическим лесом между Берегом Слоновой Кости и Ганой, он уже нетерпеливо поглядывал в окно и успокоился только тогда, когда стал хорошо виден город, сияющий огнями улиц, и сверкающая авеню Кваме Нкрумы начала стремительно приближаться к самолету.

— Знаете, — сказал он с той доверчивостью, которую обычно испытывают люди, когда хотят поведать кому-нибудь о том, что любят, — всегда ужасно радуюсь возвращению домой.

Потом швейцарец замолчал и уже ничего больше не говорил до самой посадки.

Сколько раз я вспоминал слова моего случайного попутчика, мысленно возвращаясь к этому необыкновенному месту на земле, носящему название Аккра!

Первое, что чувствует тут человек, если даже он приезжает на короткое время, — это полное отсутствие того налета космополитизма, который так характерен для Дакара. Здесь тоже есть несколько главных улиц, несколько больших современных зданий европейских компаний, несколько крупных гостиниц. Однако в больших отелях туристы еще и сейчас сталкиваются с привычным для живущих в тропиках англичан распорядком дня. В ресторанах отелей обычно встречаются несколько английских блюд. Иногда это ветчина с яйцом и очень крепкий чай, хлеб с сыром, маслом или джемом, по-европейской традиции или, вернее, по той, которая издавна царит на островах. Лишь кусочек ананаса или стакан сока напомнят, что вы находитесь в Африке.

Залы и рестораны в отелях оформлены с пуританской строгостью, музыка изгнана в ближайший бар. К сожалению, это пуританство отразилось также и на меню.

Я вспоминаю первый ужин в темном, по-английски чопорном зале. Все было как в Европе, и только ящерица, пробежавшая около меня по стене, нарушила это впечатление. Она спряталась за большим вентилятором, который, разумеется, не работал.

На веранде отеля гости пьют вездесущую кока-кола, не отказываясь при этом и от пива. В Дакаре вы никогда не найдете пива. Это просто невозможно!

Другое дело Аккра. Крепкое немецкое пиво конкурирует здесь с датским «Карлсбергом», найдете вы и «пильзенское» и «будвар» из Чехословакии. Доставка чешского пива обходится довольно дорого, но возят его сюда издавна, потому что в тропиках от немецкого пива основательно побаливает голова. Отдают должное в Аккре и ганскому пиву «Клуб и Стар».

Всюду, кроме прохладных залов отелей, зданий банков и универсальных магазинов, встречаются традиционная и новая Африка. Ее влияние на большой город дает удивительные результаты. Ничего подобного невозможно встретить в европейских столицах.

Мы идем по авеню Кваме Нкрумы, аккуратно перепрыгивая через канавы, которые отводят здесь воду в период дождей, минуем Бэркли банк, Бэнк оф Вест Эфрика, Гана комэршл бэнк, заглядываем в универсальный магазин Гана нэшнл трейдинг корпорэйшн, где можно купить все: и африканские сувениры, и романы Агаты Кристи.

Большие универсальные магазины имеют свои собственные стоянки для автомашин. В центре современного и быстро растущего города это уже редкость. Попробуйте-ка в часы пик поставить где-нибудь машину! Торопиться в это время на такси бессмысленно: вам придется долго выстаивать на перекрестках в ожидании, пока рассосется пробка. Таксисты грустно смотрят перед собой и даже не предлагают своих услуг.

Современная архитектура Аккры не только не уступает дакарской, но даже превосходит ее. Строгие белые и серые полосы стекла, перемежающегося с железобетоном, создают ту основу, которой руки художника придают особый стиль и выразительность. Такие же дома есть и в Дакаре, но лицо Аккры определяют не они, а изящные современные виллы, постепенно проникающие в самые различные кварталы города. Здесь много строят; и не только здания министерств, почт, школ, банков и магазинов, но и маленькие домики, где большей частью живут африканцы. Около огромных и современных зданий университета, Аккрского музея, Публичной библиотеки, Африканского отделения ЮНЕСКО мы найдем десятки и сотни жилых домов вполне современной архитектуры. Старые дома либо одноэтажные, либо построены на сваях. Жилое помещение расположено наверху — здесь намного прохладнее, а внизу, на первом этаже без стен и окон, размещаются гараж и склад.

Когда проезжаешь мимо такого района, то не знаешь, чему отдать предпочтение — элегантности этих домов или их практичности и удобству.

Сразу же за современными домами, прямо за углом, начинается другой мир — мир африканских базаров. Возникает он совершенно неожиданно: перед глазами появляется множество маленьких магазинчиков и продавцов, которые сидят по обеим сторонам улицы возле своих товаров. Возвышаются горы различных фруктов, орехов кола, арахиса, блестящих на солнце банок привозных консервов. Здесь же можно найти гребни, украшения, дешевые ткани, рогожу ручной работы, матрацы, набитые степными травами. Около продавцов сувениров из кожи сидят те, кто вложил все свои капиталы в блестящие браслеты для ручных часов. Рядом продают дешевые часы, вывезенные, очевидно, контрабандой из Того. Каждый торгует по-своему. Одни с безразличным видом сидят в тени около стены или дома, другие стоя рекламируют товар, а третьи ходят по улицам и, играя на различных инструментах, зазывают покупателей. Посреди базара находится «лорри». Это как раз то самое место, откуда выезжают разрисованные «мамми-лорри».

Остатки пищи, дым небольших печурок, на которых ее готовят, ламповое масло, трава, которой набиты матрацы, — все это издает такой аромат, что сразу же можно догадаться: рынок где-то совсем близко. Тут не только продают и покупают, но и договариваются, выясняют, заключают договора. На рынке можно даже побриться у местного парикмахера, бритвы которого сделаны из лучшей стали. Здесь никто никуда не спешит; спорить и торговаться можно до упаду.

— Что стоит вон та твоя плетка?

— Пусть меня проклянут боги, но уж никак не меньше пяти шиллингов!

— Пять шиллингов? Сумасшедшая цена!

Покупатель то отходит от продавца, то снова возвращается к нему, совершая этот ритуал бесконечное число раз.

— Ладно, — кричит в конце концов продавец, — бери ее за два шиллинга, иначе я совсем разорюсь, и так уже я обокрал свою семью! Дешевле не продам, не видать мне в жизни счастья!

— Даю шесть пенсов!

— Ну, так и быть, уж если ты опять тут, забирай товар! Теперь мне уже не придется купить себе кожу, поползу домой на коленях, как самый последний нищий!

Через минуту, когда покупатель исчезает в толпе, продавец произносит довольным тоном:

— Вот это удача!

После чего он спокойно потирает руки и снова расхваливает свой товар.

Разница между спросом и предложением иногда так велика, что торговля затягивается надолго. Стараясь удержать покупателя около товара, ему предлагают тогда маленькую скамеечку. Это может рассматриваться также и как признак особого уважения, которым пользуется покупатель. Теперь поговорят о погоде, о здоровье, о семье и еще бог знает о чем, и только после этого начнется деловой разговор. Некоторые места на базаре пустуют, так как соседи ревниво берегут их для своих земляков. На стенах можно часто увидеть различные надписи: «Ауду, приготовь мне два ремня», «Я уехал в Лагос и не знаю, когда вернусь», «Пусть тебя растерзает собака: ведь та веревка, что ты мне продал, порвалась!». Под этим проклятием начертан ответ: «Так было, наверное, суждено». Надписи венчают обрывки плаката, призывающего посмотреть фильм «Коричневая змея», в котором можно увидеть «столько убийств, сколько вам в жизни не приходилось видеть, да к тому же еще и индийский танец с мечом!». Уже на самом верху царит выгоревшая на солнце официальная надпись: «На базаре не испражняться!».

Стоит пройти дальше, к центру базара, как, словно по мановению волшебной палочки, остается далеко за спиной современный город; дома и домишки по обеим сторонам улиц становятся все меньше и ниже, а магазинчики и ларьки преграждают путь, вы вынуждены буквально протискиваться между ними, приглядываясь, куда поставить ногу. Крики торговцев, резкие запахи пищи, смрад от отбросов у лавок мясников кружат голову.

Уходя с африканского базара, вы переполнены впечатлениями и не сразу заметите, что началась городская улица. Кажется, это все еще боковые проулки базара.

В центре Аккры переулки заасфальтированы, но дома невысокие, движение небольшое, не то что на главных улицах, которые вместе с цивилизацией унаследовали нервозность и бешеный ритм XX столетия.

Прохожие говорят на одном из африканских языков, в костюмах же много общего, у некоторых даже одинаковая татуировка на лице.

Гуляя по улицам, вы не устоите от соблазна выпить в одном из маленьких магазинчиков стаканчик кока-кола. Напиток не будет холодным, но подадут его с приветливой улыбкой, и продавец, старик африканец, удостоит вас неторопливой беседой.

Если говорить по-английски, интересной беседы не получится. Другое дело разговор на родном языке. Весь этот район, как правило, населен людьми одной национальности и, собственно, представляет собой что-то вроде большой африканской деревни, перенесенной на городские улицы и в городские стены. Туристы, начитавшиеся справочников и рекламных статей в путеводителях, ищут в Африке экзотики; ею их соблазняют и гиды. Но они не замечают, что именно тут, на узких улочках, вдали от городского шума, и по сей день сохранились старые традиции и самобытная культура, что некоторые районы города на редкость индивидуальны, живут своей собственной жизнью вблизи асфальта центральных улиц и площадей.

Вождь, традиционная слава и сила которого уже ограничены современными городскими порядками, все еще сидит-где-нибудь на веранде своего дома и разбирает спорные дела соплеменников. На его дом указывают стрелки, нанесенные представителями местной администрации, под которыми на двух языках значится: «Дом вождя».

В бывших колониях иногда применялись в качестве официальных и африканские языки, особенно те из них, которые имеют письменность. Традиции тут сохраняются тем упорнее, чем скорее их пытаются искоренить и подчинить требованиям современности и общества. Если вождь отложил все свои важные политические дела и уехал, на крыше его дома вывешивают флаг; он может где-нибудь путешествовать или как посланец местного самоуправления, или как высший административный чиновник. Иногда он просто занимается торговлей. Может случиться и так, что ответственный государственный чиновник, близкий родственник вождя, проводит вас по поселку, бросит где-нибудь на главной улице свой «оппель» или «паккард», а вместе с ним и черный официальный костюм. Его будут приветствовать по традиции — то поклоном, то улыбкой, а иногда и низко склоняясь в знак уважения, или же совсем по-местному — приседанием и тихими аплодисментами.

В тех местах, где традиции продолжают жить, вас это не удивит. Как раз здесь асфальтированные улицы, городские домики и сигналы американских лимузинов покажутся чем-то необычным. Но тем удивительнее станет поклон, которым сторож приветствует директора как своего соплеменника в какой-нибудь ультрасовременной, вновь построенной школе.

На улицах, где живут люди разной веры, встречаются и школы различного типа. Посреди маленькой площади растет огромный баобаб, под ним врыто в землю несколько скамеек для учеников. Рядом стол, около которого стоит учитель. Это мусульманская школа; тут по нескольку часов в день обучают славить Аллаха, точно так же, как совсем рядом, в миссионерской школе, познают бога всех христиан…

Сразу чувствуется, что этот большой город на берегу Гвинейского залива не только космополитический центр. В нем, собственно, несколько центров, несколько своеобразных поселков, населенных людьми различных национальностей; в них протекает жизнь, в которой традиционное приспосабливается к современному.

Центр города — место, где новое обрело свои права. Когда-то это, очевидно, был рынок, где собирались различные племена. Интересно, что именно на рынке прекрасно уживались все африканские языки еще задолго до прихода колонизаторов. Однако цивилизация приносит с собой и новые возможности. Появились крупные мастерские, порт и вокзал, а в последнее время вырастают и фабрики, где работают люди вне зависимости от национальной принадлежности, веры и происхождения. Поначалу все постоянно возвращаются к привычным жилищам, но чем дальше, тем чаще уходят они на поиски работы или открывают где-либо свою собственную торговлю. И именно здесь, в столичных городах западноафриканского побережья, удобнее всего наблюдать сложный процесс формирования современного общества.

Аккра, Дакар и другие крупные города Гвинейского залива с их морем огней и многоэтажными домами перестают быть всего лишь красочно разрисованными кулисами, пристанищем туристов на короткое время, они становятся воротами, через которые из Европы и Америки лежит путь в Западную Африку, воротами в настоящее, а может быть, и в будущее.