Тамтамы до сих пор звучат

Чтобы дни не превратились только в будни

Скука, наверное, действительно самая страшная вещь на свете. Мы все, отравленные техникой и цивилизацией, хорошо это знаем. И подсознательно чувствуем, как техника, облегчая нам жизнь, одновременно размягчает наши мышцы, притупляет и вместе с тем взвинчивает нервы. А самое печальное, очевидно, то, что мы разучились развлекаться, оставив для этой цели лишь незначительную часть своего времени, вынося развлечения как бы за границы своих основных занятий в жизни.

Хохотать на улице в Европе может позволить себе только сумасшедший, улыбаться друг другу могут только девушка и молодой человек, да и то при условии, что оба еще совсем молодые. Плакать можно только на похоронах, а спокойно посмеиваться лишь тогда, когда кто-нибудь разобьет нос на ступеньке, которую ты сам перед этим спокойно переступил.

Африка — далеко еще не модернизированный континент. Можно — правда, не везде — встретиться там с многими обычаями и привычками, которые покажутся вам странными. Но и в Африку начинает проникать тот темп нашей космической жизни, который вытесняет развлечения и умение наслаждаться будничными заботами. Однако Африка успешно обороняется, оказывает всяческое сопротивление наступлению Европы.

Не удивительно, что разграничение скуки и веселья, будней и развлечений еще не проникли в африканскую деревню. Нельзя сказать, что у людей там легкая жизнь, скорее наоборот. Но чем тяжелее жизнь, тем меньше желания у жителей деревень усложнять ее скукой. Можно весь день много работать, искать в лесу пропитание, можно уходить далеко от родной деревни на заработки, возвращаясь домой каждый день, раз в неделю, в месяц, в год или раз в несколько лет. Но зачем же при этом скучать, ворчать и портить себе настроение?!

Ведь на свете столько есть возможностей, с помощью которых человек может разнообразить свою жизнь и свои будни. Для этого не так уж много надо. Иногда, например, достаточно бывает запеть. В Африке люди умеют Петь просто сами для себя, без всякого дирижера. Песня не должна иметь сложный и содержательный текст. Было бы достаточно ритма, который оказывает помощь в работе. Хватит и минуты отдыха для того, чтобы извлечь два или три народных инструмента и послушать музыку, конечно же, в сопровождении барабана. А уж как только раздадутся ритмичные звуки барабана, то все сразу же начинают потихоньку пританцовывать ему в такт. Теперь недалеко и до танцев!

В Африке человек может начать танцевать просто так, потому что у него хорошее настроение, ему приятно и он хочет каким-то способом это выразить. В воскресенье после обеда в каждой деревне можно найти группы людей, танцующих под ритм барабана или под мелодию какой-нибудь современной песни, несущейся из маленького транзистора. При этом интересно наблюдать за теми импровизациями, которые создают танцующие под мелодию французского вальса, звучащего на волнах абиджанской или европейской радиостанции.

Но не только музыка, пение, танцы признак хорошего настроения и умения развлекаться, хотя это и самое выразительное их проявление.

Речь африканцев пестрит различными поговорками. Говорить, употребляя поговорки, — это не только признак глубокой мудрости, но и умение подать ее в форме легкой шутки, облегчить боль сравнением, а иногда и пресечь глупость, о которой не всегда хочется сказать человеку прямо в глаза. В ногу с поговорками идут тут присказки и пословицы. Еще жив по сей день обычай, когда два человека на поле предпочтут сочинить о третьем какую-нибудь поговорку, характеризующую его качества, чем судачить о нем. Старики, сидящие в тени дома или дерева, соревнуются друг с другом в том, кто сколько знает поговорок, и пытаются перещеголять один другого в этом умении.

А когда наступает вечер, удлиняются тени и быстро спускаются тропические сумерки, старики и молодежь собираются послушать сказки. Это, наверное, происходит потому, что художественную литературу здесь почти не читают, да и кто будет это делать вечером без света! Поэтому люди рассказывают обычно то, что помнят на память.

Один из самых известных писателей современной Западной Африки — Амос Тутуола. Интересно проследить, как он начинал свой путь. После войны А. Тутуола был подсобным рабочим на военно-воздушной базе в Нигерии, потом получил место младшего чиновника в колониальном управлении. Но туда мог быть принят только человек грамотный, да еще и умеющий говорить немного по-английски. Поэтому А. Тутуола, который никогда до этого не был знаком с европейской литературой, и начал читать. Ему попал в руки небольшой сборничек сказок для начинающих изучать английский язык африканцев. Это был один из обычных европейских адаптированных сборников, не очень хорошо подобранных. А. Тутуола внимательно прочитал всю книжку и был изумлен:

— И это печатают, за это люди платят деньги?! Ведь таких сказок, гораздо более интересных, знает сотни каждая старая бабка в деревне йоруба!

Этот эпизод напоминает нам о книгах, которые пишут одни люди, чтобы заполнить другим их будни, сделать их менее скучными.

Не так много прошло времени с тех пор, как печатное слово уже вошло в привычку, стало занимать свое определенное место в нашей жизни, превратилось в один из символов культуры. Поэтому, очевидно, Европа и Азия — континенты старых систем письменности, старых, зафиксированных памятников, привыкли смотреть несколько свысока на народы и страны, у которых до последнего времени не было письменности. Ведь именно она послужила почтой для возникновения одной из самых важных областей человеческой культуры, заполняющей свободные минуты радостью и горем, принуждающей нас иногда задумываться, а иногда проливать слезы или весело смеяться.

Какую же роль играет письменность, служит ли она для того, чтобы записывать на бумаге различные словосочетания? Если человек хочет что-либо записать, то он руководствуется тремя целями: или он стремится сохранить свои слова, или оставить их для будущих поколений, или он хочет что-либо передать тому, к кому не может зайти или заехать сам. В современном мире человек может преследовать все цели одновременно, а к тому же и еще одну, которая в наше время также является не менее важной, — оказывать на людей влияние, предупреждать их, переубеждать или попытаться им понравиться.

Африка до последнего времени не знала письменности, правда не на всей ее территории. Для тех целей, в которых наше европейское общество использует письменность, в Африке предпочитают иные средства, до некоторой степени ее заменяющие. Африка не имела возможностей сохранить чьи-либо слова для будущих поколений. Не было ни письменности, ни бумаги, ни папируса[18], но она восполняла все это весьма сложной системой запоминания. Такая гимнастика памяти стала у некоторых племен чем-то вроде профессии, и семейная хроника передавалась по наследству от отца к сыну, от сына к внуку. Чаще всего события запоминались в пределах одной семьи: из уст в уста передавалась история царствующих вождей, различные события из жизни племени. В некоторых областях даже появилась специальная система контроля над этими устными преданиями.

Однако они далеко не всегда бывали достаточно точными. И все же до наших дней дошли сведения не только об исторических традициях племен, но и целые собрания народного эпоса, песен, рассказов, обрядов и, собственно, вся грамматическая система африканских языков.

Так обстояло дело с сохранением устной традиции для будущих поколений. А как же сообщения передавались на расстояния? В Европе уже давно эту передачу осуществляет радио, телеграф и телевидение. Подобные же средства начинают завоевывать себе право и в Африке, но только начинают. Раньше здесь не было ни радио, ни телеграфа.

И в то же время существовал другой, более усовершенствованный способ передачи слов на расстояние, близкий к разговору между людьми. Он возник задолго до того, как Маркони и Эдисон начали свои опыты. Это так называемые говорящие барабаны. Они не используют при передаче человеческой речи какой-либо код типа азбуки Морзе. В этой азбуке одному звуку соответствует один знак, и таким образом создается целая система знаков.

Основа метода говорящих барабанов — звуковое воспроизведение слов, с помощью которого барабаны могут передавать их на расстояние, то есть сила удара, ритм, паузы и т. п. Барабаны только редуцируют речь человека, передавая ее часто с большой скоростью, иногда даже скорее, чем по телеграфу в африканских условиях.

В одной западноафриканской стране, которая в начале нашего столетия находилась под немецким владычеством, существовала весьма продуманная система сообщений с помощью говорящих барабанов. Они передавали известие от моря до столицы всего за несколько часов. Линия шла по деревням, где барабанщики были обязаны немедленно передавать полученное сообщение дальше. Когда немцы узнали об этих линиях связи, они возмутились. Как же культурный европейский народ со столь знаменитым во всем мире стремлением «к порядку», да вдруг начнет поддерживать такие примитивные способы общения, как говорящие барабаны. Они запретили специальным приказом передачу с помощью барабанов и построили новую телеграфную линию. В джунглях выкорчевали часть леса, установили телеграфные столбы, натянули провода. Заработал телеграф. Но ненадолго. Провода заржавели, столбы сгнили, линия разрушилась… Любящие «порядок» немецкие колониальные учреждения восстановили телеграф. Но все началось сначала: гнили столбы, ржавели и обрывались провода… История эта повторялась трижды. И колониальные чиновники пришли к выводу: дешевле возобновить линию говорящих барабанов. Именно так они и поступили. Барабанщиков повысили до чина полугосударственных чиновников, а передача сообщений на барабанах была вменена им в обязанность. Барабанщики начали теперь свои разговоры и для чиновников, и для частных лиц.

Сейчас многое изменилось — ив пустыне, и в джунглях слышны голоса транзисторов, а в некоторых городах Африки можно посмотреть даже программу телевидения. В Африке, особенно Западной, делаются попытки создания собственной письменности.

Американский морской офицер Форбес, который в 40-х годах XIX века путешествовал по Либерии, обнаружил, что представители племени ваи могут договориться не только при помощи устной речи, но и путем переписки. Он с большим удивлением исследовал красочные черточки слогового письма ваи, в котором разбирался с большим трудом и которое его проводник из американских негров-рабов, привезенных в Африку, совсем не понимал. Чем меньше знали Форбес и его помощник, тем больше разгоралась их фантазия. Так, они утверждали, что письменность не была создана ваи, что они восприняли ее от каких-то горных племен Нигера. Американцы создали даже легенду, будто бы знаки этой письменности известны со времен глубокой древности. В этом была лишь известная доля правды. Письменность ваи в какой-то мере имела более раннее происхождение. Некоторые авторы даже считают, что существует довольно значительная разница между тем письмом, которое увидел впервые Форбес, и письмом, которое нашли через десять и даже двадцать лет другие путешественники. В этом не было бы ничего удивительного, если принять во внимание тот факт, что письмо ваи употреблялось лишь для определенных целей и с определенными функциями. В те времена еще не было ни возможности, ни условий для создания какой-либо нормативной письменности. Не существовало и каких-либо грамматических правил.

Предположения о более раннем и чужеродном происхождении графической системы ваи, бесспорно, отразили и первые источники, обнаруженные в целом ряде африканских памятников первой половины XIX столетия. Одно время считалось модным приписывать наиболее важным культурным памятникам Тропической Африки чужеродное происхождение, но это веяние не коснулось письменности племени ваи, так как предположение о ее преемственности возникло позднее. Вполне возможно, что знаки этой графической системы близки по составу к некоторым знакам, употребляемым племенами мандинго на далеком севере, на побережье реки Нигер. Эта гипотеза правдоподобна, но один факт до сего времени заставляет сомневаться в ее правильности. Подробный анализ письменности и графики языка ваи дал возможность его исследователям (прежде всего профессору Клингельхебену из Гамбурга) уже много лет назад утверждать, что основана она на особенностях их разговорного языка. Так, например, было отмечено, что слоговые знаки имеют именно те же отличия (и часто довольно трудно различимые фонетически), которые в языке ваи имеют различное смысловое значение. Может показаться, что письменность долгое время употреблялась здесь для той языковой системы, которая ее использовала, но не возникла по требованиям ее структуры. Если учесть отдаленность жилищ современного племени ваи от тех племен, где еще можно обнаружить рудиментарные знаки, то связь между двумя графическими системами приходится поставить под сомнение. Однако подобная гипотеза существовала, основываясь на одном занимательном факте. Язык ваи немного ближе к языку северомандингских племен (то есть именно тех, где были обнаружены и существуют эти графические знаки), чем к южномандингскому, на котором по сей день говорят племена, окружающие их.

В гаком случае можно сказать об общем происхождении этих языков, их письменности и рудиментарных графических знаков в тот период, когда племя ваи находилось в территориальной близости к племенам мандинго.

Однако все это еще до сих пор только предположения и поиски путей решения вопроса. И каждый новый факт может либо опровергнуть эту гипотезу, либо изменить ее в своей основе.

Письменность ваи — очень интересная глава в истории Африки. Она в корне отличается от значков племени бамума и некоторых других и от искусственных попыток создать особую африканскую письменность. До сего времени мы, собственно, не знаем, сколько было таких попыток, и нет никакой уверенности, что они будут предприниматься и в дальнейшем. Мы не знаем тех тайн, которые скрыты от нас в деревнях, в джунглях, в суданских саваннах. До сего дня мы не можем понять сущности орнаментов Бенина и барельефов Дагомеи. Приходится пока исходить из того, что нам известно.

Африка южнее Сахары заимствовала свою письменность из двух источников: от арабов и европейцев. Тут вы найдете литературу хауса, фульбе и мандинго, записанную по-арабски. Однако это арабское письмо более или менее адаптировано, приспособлено к требованиям африканского языка. Таким образом были созданы предпосылки для возникновения письменности в Африке на базе арабской. Приблизительно так же обстоит дело и с латинским шрифтом, который миссионеры принесли из Европы. После чего возникают различные варианты использования латинского шрифта для африканских языков. Итак, литература Западной Африки получила в свое распоряжение сразу две основы для письменности — арабскую и латинскую. При этом их стараются приспособить к требованиям африканского языка. Однако использование арабской и латинской основ имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Так, например, литература на арабском или латинском языке не будет доступна широким слоям населения, особенно арабская, так как этот язык знает лишь незначительная часть африканцев, получивших знания в мусульманских школах, и муллы. С латинской основой дело обстоит несколько лучше, ибо для нее открыты американские и европейские книжные рынки. Ситуацию усложняет еще и то обстоятельство, что в различных научных сферах за последние пятьдесят лет сложились различные предубеждения к использованию для африканской литературы тех или иных языковых основ.

В свою очередь миссионеры, не обращая особого внимания на колониальные границы африканских государств, широко применяли в своей практике африканские языки. Так возникли книги, содержащие различные библейские легенды. Начала создаваться африканская литература, причем как во французских, так и в английских колониях.

В дальнейшем развитие литературы на африканских языках шло разными путями. Во французских колониях книги начинают передавать содержание отрывков из французской литературы. В период между мировыми войнами появляются первые авторы, которых можно по праву назвать настоящими литераторами.

Эме Сезар на определенном этапе своего творчества был вдохновителем движения, возглавленного такими выдающимися африканскими поэтами, как Л. Сенгор и Д. Диоп, прозаиками, как Бираго Диоп (Сенегал) и Камара Лей. Это движение за национальную литературу, кредо которой тесно связано с судьбой Черной Африки, с провозглашением «негритюда». На этой основе возникает литература, созданная африканскими авторами, однако африканская тематика занимает в ней небольшое место.

К сожалению, в начальный период творчества произведения национальных авторов выходили только в Европе и становились достоянием парижской интеллигенции, а не жителей африканских городов и селений. Да и у себя на родине читатели не смогли бы понять ее в силу языкового барьера!

Совершенно другим путем шло развитие литературы Африки в бывших английских колониях. Там возникали даже специальные институты. Они в основном переводили на местные языки различные постановления и приказы английской администрации, но издавали и первые литературные произведения африканских авторов на своих собственных языках. Таким образом появляются книги на йоруба, хауса, эве, акан, темне и других языках, которые по своей тематике, стилю и оформлению несколько напоминают лубочную литературу. У некоторых африканских народов — у одних раньше, у других позже — появляются бесспорно высококачественные произведения с точки зрения и содержания и языка. Эти работы, которые позднее переводились на европейские языки, перешли на страницы многих литературных журналов мира. Наряду с литературой на африканских языках в областях, находившихся под английским влиянием, естественно появлялись и произведения авторов, владеющих в совершенстве английским, авторов из первого или второго поколения интеллигенции, получившей образование в Англии, которые писали на английском языке.

И тут мы сталкиваемся с парадоксальным явлением — произведения этих африканцев хорошо известны во всем мире, но меньше всего их знает Африка. Такие авторы, как Сиприан Эквензи, Хини Ахеб или Онуора Нзекву, пишущие свои книги по-английски, больше известны за границей, в частности неграм Северной Америки.

Эти два противоречивых явления в африканской литературе порождают третье, мало известное в Европе — литературу, написанную простыми африканцами для простых людей Африки. Только в последнее время появились кое-какие данные об этих произведениях, в прямом смысле слова созданных на африканских базарах.

Немецкий путешественник У. Байер обнаружил в книжной лавке одного из базаров Западной Африки маленькие книжки или просто тетрадки, которых не было в других магазинах. Он узнал, что мелкие издательства покупают рукописи (а иногда издатели пишут сами) и издают в количестве нескольких сот, а в случае коммерческого успеха и тысячи экземпляров. Эти книги написаны либо на африканских языках, распространенных в данном городе и его окрестностях, либо на так называемом африкано-английском наречии. Чаще всего языком этих рукописей автор считает английский, но фразы и различные обороты образованы здесь по законам местного африканского языка, приводится множество пословиц и поговорок. Интересна тематика этой литературы. В ней есть элементы народного фольклора, отражен мир африканской природы, встречаются сказки о животных, но в первую очередь это жизнь, мысли и надежды африканского народа, его прошлое, традиции, отношение к современному миру, который все больше вторгается в быт Африки. На одной из таких книжек прямо на обложке помещено интересное объявление: «Предлагаем два с половиной или пять с половиной фунтов за интересный рассказ о черепахе».

Любопытно, что в Западной Африке довольно часто стали появляться произведения о судьбах африканских женщин, которых принуждают выходить замуж на нелюбимого человека. Так, например, одна из книг носит название: «Почему женщины ненавидят женатых мужчин, а любят холостых?» О заботах мужчины рассказывает книга под заглавием: «Деньги трудно заработать и легко потратить» или «Деньги трудно заработать, а некоторые женщины не хотят этого понять…» Иногда книги подобного типа пытаются играть роль толкователей современной жизни. Одна из них названа «Что такое жизнь? Книга об обычной жизни, предназначенная для высших, средних и низших, а также для особых толкователей жизни». С чем-то подобным можно столкнуться и в романах: «Отношение современных наших женщин к парням, или очень увлекательный роман о кампании при выборе королевы красоты и об одном учителе, который ее любит и хочет на ней жениться».

Очень интересны псевдонимы, под которыми авторы публикуют свои произведения: «Учитель жизни», «Сильный мужчина» и т. п. На первый взгляд может показаться, что все эти истории тесно связаны с жизнью африканских базаров, с их экзотикой. Но это не совсем так. Показателен уже тот факт, что на базарах продаются книги, о которых до последнего времени в литературных кругах всего мира ничего не было известно. Некоторые авторы этих произведений, например Амос Тутуолу, вошли в большую африканскую литературу.

Профессия дала Амосу Тутуолу знания отдельных областей современной техники и системы административного управления. Однажды он написал книгу, фантастическую по содержанию, в основу которой положил сказки и мифы йоруба. В этой книге встречаются и йорубские обороты, непосредственно переведенные на английский язык, и английские фразы, и военная терминология. Так появилось первое произведение А. Тутуолу: «Любитель пальмового вина», которое, несмотря на противодействие официальной литературной критики, известно уже на трех континентах.

Впрочем, свободные минуты заполняются не только чтением.

Я уже рассказывал о кинотеатрах в Африке. Они все разные. Большие кинотеатры в центре городов и маленькие на их окраинах, огороженные только белой стеной. В больших идут новые фильмы, известные во всем мире, и вместе с тем — фильмы десяти-двадцатилетней давности о «диком Западе», дешевые детективы с убийствами, длинные индийские фильмы, которых в Западную Африку завозится особенно много (прежде всего в бывшие английские колонии). Журнал, если таковой имеется, всегда старый. Иногда один за другим демонстрируются два фильма, иногда один. Ну, а как национальные картины? Можно ли увидеть их в Африке? Африканские фильмы есть, но их очень мало. В Каннах на фестивале 1962 года было показано два национальных фильма на африканскую тематику: «Конго Я» и «Свобода I» — о Конго и Сенегале. Их создавали, однако, не африканцы, а широкоизвестные режиссеры Чампе и Аллегре. Первым подлинно национальным фильмом, созданным в Африке и африканцами, была незначительная по своему содержанию комедия «Любовь не знает преград», снятая в Сомали.

Теперь полнометражных картин больше. Наряду с коммерческими фильмами планируется экранизация известных африканских литературных произведений, но пока Африка представляет прежде всего короткометражные и среднеметражные картины. Большинство из них создается в Сенегале, например фильмы: «Там внизу у реки», «Это случилось четыре года назад». Небезынтересен тот факт, что именно этот фильм прославил имя племянника знаменитого поэта Л. Сенгора — Блэза Сенгора.

И все же большая часть этих фильмов остается документальными, посвященными африканским обычаям, традициям, фольклору и природе. Самые интересные фильмы такого типа — работы Ж. Руха.

Чем можно объяснить этот факт? Почему так мало создается игровых полнометражных картин, отражающих жизнь народов Африки? Причин здесь более чем достаточно, и в первую очередь сравнительно небольшой на них спрос: ведь в Африке еще так мало кинотеатров. Они построены в основном в больших городах, да и там их явно не хватает. Посещаемость в тех кино, где входные билеты дороги, невелика. По данным Жоржа Садуля, в Африке на одного жителя приходится один проданный билет в год. И хотя статистика не могла учесть количества зрителей, проходящих без билета, все равно это существенно не изменило бы ее данные. Число кинотеатров в Западной Африке, несомненно, возрастает, появляются кинопередвижки на автомобилях, разъезжающих по малым и большим селениям со всем необходимым для демонстрации фильма, включая движок, подающий электроэнергию. Вопрос состоит в том, успеет ли европейская конкуренция задушить местную кинематографию и прокат, прежде чем последние станут на ноги?

В некоторых странах Западной Африки начинает развиваться и телевидение. Но все это лишь проявления такой формы искусства, как театр, настолько старой, как и сама культура.

Первые попытки классических театральных постановок в Африке восходят к недавнему прошлому. Они были связаны с различными празднествами в стенах учебных заведений. В студенческих клубах сначала читали произведения европейских поэтов, потом стали ставить пьесы Шекспира, Мольера и Расина. Теперь все это ушло в прошлое. Два человека несколько лет назад решили создать подлинно национальный театр, в котором должны идти пьесы африканцев на темы африканской жизни, и играть там будут сами африканцы. Так, Эфуа Сазерленд основала в Аккре драматический театр «Гана драма студио». Ее труппа, очевидно, станет ядром Национального театра Ганы. Уоль Сойипк заложил начало театра в нигерийском городе Ибадан, организовав там драматическую студию. Стали появляться театральные труппы и в Дагомее. В Порто-Ново сейчас уже основан Дагомейский национальный театр. В Нигерии выступает западноафриканская драматическая труппа Сама Адегбия. Труппа эта сосредоточила свое внимание на национальной проблематике и ставит пьесы только африканских авторов. Треть труппы составляют такие актеры, как Иеми Айбад, Уильям Пайн, Жозеф Лайоб, воспитанники лучших профессиональных школ Европы, последователи метода Станиславского.

Удалось создать в Африке также балет, камерные оркестры и развить концертную деятельность. Наряду с этим в больших городах, где есть танцевальные залы, исполняют темпераментные и оригинальные танцы, носящие характер довольно занимательного сочетания традиционно африканских и современных мотивов. Сделана попытка записи этих танцев.

Кто-то как-то сказал, что все ритмы принадлежат Африке, но только один из них, обойдя весь мир, вернулся на свою родину — джазовый, а другие, словно нацепив на себя модную одежду, пришли на паркет танцевальных залов.

Сядьте на террасу, где танцуют, закажите какой-нибудь прохладительный напиток, посмотрите и послушайте.

Десятки пар кружатся на паркете. Два шага одной ногой, затем то же движение другой — на вид совсем просто. Однако элегантная европейская пара, которая пытается освоить это искусство в уголке, не сказала бы этого. Наконец им что-то удается, но долго еще смотрят они во время танца друг другу на ноги. Движения как будто и правильны, но мало похожи на африканские. Танцевать в том ритме, какой принимают для себя африканцы, которые живут танцем, не так-то просто. Глаза у них сияют, они радуются музыке, и, глядя на них, невольно начинаешь радоваться сам, насколько непринужден и естествен их восторг. Исчезает все: и терраса отеля, и паркетная площадка для танцев, и стоянка для автомашин с шикарными лимузинами. Остается только прекрасный тропический вечер, огромные звезды на небе да стрекотание цикад, которое сразу же слышится вокруг, стоит лишь умолкнуть оркестру.