Тэтчер и тэтчеризм

1. Выборы 1987 г. и "новый рывок вперед"

В своем предисловии к манифесту 1987 г. Тэтчер писала: "За последние годы Британия изменилась, и изменилась к лучшему. Мы придали ей новую силу и новую гордость. Мы укрепили новый дух предпринимательства. Мы достойно ответили на вызовы внутри страны и за рубежом... Консервативная мечта становится явью. Манифест указывает на дальнейшее продвижение вперед"[306]. Как следует из этого предисловия и из самого содержания манифеста, консерваторы не предлагали в нем каких-либо новых поворотов своей политики. Задача состояла в другом, а именно в последовательном претворении в жизнь уже провозглашенных и начинавших реализовываться приоритетов. Отличие от манифеста 1983 г. состояло лишь в том, что эти приоритеты и цели были определены более четко и конкретно, а весь тон документа буквально излучал уверенность и оптимизм.

Тот факт, что подобного рода настрой отнюдь не был наигранным и отражал реальное превосходство тори над их оппонентами, в полной мере подтвердили результаты состоявшихся 9 июня 1987 г. всеобщих парламентских выборов. Как и выборы 1983 г., они были проведены за год до истечения срока полномочий парламента.

Для партии, которая уже "отработала" два срока подряд, исход выборов был более чем благоприятным. Доля поданных за нее голосов сократилась всего на 0,1% и составила 42,3%, а их общее число даже возросло. Лейбористы несколько улучшили свой предшествующий результат (доля полученных ими голосов возросла с 28,3 до 32,1%), но прирост этот был явно недостаточен, чтобы партия и ее руководство могли почувствовать себя вышедшими или даже выходящими из кризиса. Наибольшее разочарование, однако, выборы принесли партиям Альянса либералов и социал-демократов, доля которых снизилась с 26 до 22,9%. И хотя в абсолютном выражении снижение это было не столь уж большим, и для сторонних наблюдателей, и для самих партий Альянса было очевидно, что попытка превращения этого объединения в некую третью силу, способную встать вровень по своему влиянию с главными партиями, терпит явный провал. Из 650 мест в Палате общин партии Альянса смогли получить лишь 22, на одно место меньше, чем в 1983 г. Число мест у консерваторов составило 376 (против 397 в 1983), а у лейбористов - 229 (против 209 в 1983 г.). Главным итогом выборов стало то, что консерваторам вновь удалось заручиться твердым парламентским большинством, и они могли, не особенно оглядываясь на оппозицию, продолжать начатое.

В области приватизации, которой по-прежнему придавалось приоритетное значение, наиболее крупными мерами была приватизация аэропортов, систем водоснабжения и электроэнергетики, а также систем управления речным хозяйством. Продолжалась также распродажа муниципального жилья, поощрялись и другие формы приобщения населения к собственности. В результате к весне 1990 г. в частных руках находилось около половины всей собственности бывшего государственного сектора экономики. Общая сумма выручки от продажи этого имущества составила к этому времени 27,5 млрд. ф.ст., что позволило решить целый ряд бюджетно-финансовых проблем[307]. Как отмечалось в официальном партийном издании, подводившем итоги 11 лет пребывания консерваторов у власти, эти и другие меры "открыли дорогу для еще более быстрого продвижения по пути народного капитализма"[308]. В качестве иллюстрации приводились следующие цифры. С 1979 по 1990 г. было продано 1,4 млн. муниципальных домов и квартир и доля владельцев собственных домов возросла с 55 до 66%. Численность владельцев акций за тот же период утроилась и составила примерно 11 млн. человек, или 24% от всего взрослого населения страны. Число лиц, имеющих собственное дело, увеличилось в сравнении с 1979 г. на 1 млн. 335 тыс. и составило свыше 3 млн. 250 тыс. человек. Число наемных работников, владеющих акциями своих предприятий, увеличилось до 1,5 млн. Высшая ставка налогообложения была снижена в 1988 г. с 60 до 40%, налог на прибыль уменьшился с 52 до 35% для крупных компаний и с 38 до 30% - для мелких. Средняя ставка подоходного налога была снижена на 1/4 и составила 25%.

Заметную отдачу давали и другие меры по поощрению мелкого бизнеса. Наиболее эффективными из них оказались налоговые льготы, нацеленные на роет инвестиций, в результате которых многие сотни миллионов фунтов были вложены в этот сектор. Тот же эффект имели и меры по льготному кредитованию мелких фирм, а также прямые правительственные гранты, свободные от налогообложения.

Для более целенаправленного использования всех этих и других поощрительных мер были созданы центральное и местные агентства содействия мелкому бизнесу, деятельность которых оценивалась консерваторами как весьма эффективная.

В 1988-1990 гг. был в основном завершен цикл профсоюзного законодательства. Наиболее важной мерой здесь явился Акт о занятости 1988 г., в соответствии с которым заметно ужесточились меры против профсоюзов, организующих забастовки в обход установленных законодательством процедур. Самым главным своим достижением в области трудовых отношений консерваторы с полным на то основанием считали окончательную отмену актами 1988 и 1990 гг. существовавших ранее положений о "закрытом цехе", благодаря которым на ряде предприятий тред-юнионы могли добиваться поголовного членства в них всех наемных работников и не допускать найма лиц, не состоящих в профсоюзе. Благодаря указанным актам "закрытый цех", являвшийся одним из наиболее важных завоеваний британского профсоюзного движения, фактически был поставлен вне закона и перестал существовать.

В области школьного образования принятием Акта 1988 г. (содержание которого достаточно подробно было изложено в предшествующей главе) была по существу завершена программа реформ, намеченных в оппозиции. Согласно оценке самих консерваторов, закон 1988 г. явился "наиболее важным" законодательным актом из всех, которые были когда-либо приняты после 1944 г. Как известно, в 1944 г. коалиционное правительство Черчилля-Эттли провело через парламент закон, вводивший принципы всеобщего и бесплатного среднего и неполного среднего образования.

Стремясь придать школьному образованию "рыночную" ориентацию, консерваторы настойчиво продолжали стимулировать связи школ с бизнесом. Рост такого сотрудничества всемерно поощрялся и в области высшего образования. Одним из его результатов явилось получение университетами дополнительного финансирования. "Частные" источники во второй половине 80-х годов стали покрывать примерно 25% всех их расходов (против 10% десять лет назад)[309]. Для решения проблем финансирования университетов был создан специальный совет, видное место в котором заняли представители промышленности и коммерции. Широкое распространение стала получать система контрактов на выполнение заказов деловых кругов.

Еще одной мерой, направленной на коммерциализацию высшего образования, явилось введение с осени 1990 г. системы долгосрочных беспроцентных кредитов студентам. Более гибкой становилась и система грантов (стипендий) студентам, расходы государства на которые за 80-е годы выросли в 2,5 раза. К 1990 г. один из шести выпускников средней школы становился студентом (против 1:8 в 1979 г.). Общее число студентов за тот же период возросло с 780 тыс. до 1060 тыс. человек.

В соответствии с общей линией на "дебюрократизацию" политехнические вузы и часть колледжей, находившихся ранее в ведении местных властей, получили, как и университеты, статус независимых. Кстати, уже позднее, ближе к середине 90-х годов многие политехнические институты были преобразованы, а точнее, переименованы в университеты.

Повышалось внимание, уделяемое консерваторами проблеме профессиональной подготовки молодежи, что далеко не в последнюю очередь объяснялось высоким уровнем молодежной безработицы и возрастающими потребностями экономики в квалифицированной рабочей силе. В мае 1990 г. они реформировали эту систему, сделав ее более гибкой и специализированной. Каждый окончивший школу 16-17-летний подросток получил право на переподготовку. Расходы государства на содержание системы составили внушительную сумму в 1 млрд. ф.ст. в год[310].

Серьезные меры предпринимались и в области профессиональной переподготовки безработных. Только в 1990 г. на эти цели было израсходовано около 1,2 млрд. ф.ст. Общее же количество безработных, которые получили новую или обновили старую специальность, достигло почти 0,5 млн. человек.

В соответствии с обязательствами манифеста правительство продолжало реформировать систему государственного здравоохранения. В опубликованной после выборов белой книге "Работать на пациента" правительство предусмотрело ряд мер, направленных на ее дальнейшую коммерциализацию. Одной из них явилась предоставление гражданам права менять прикрепленного к семье врача и в том числе на врача за пределами своего района (с его согласия). Как и школы (в соответствии с Актом 1988 г.). отныне больницы должны были финансироваться в соответствии со степенью их "наполнения", т.е. в зависимости от числа больных (которые также получали "свободу выбора"). Значительно повышалась степень автономии больниц, особенно по отношению к органам местного самоуправления.

Согласно приводимым консерваторами данным объем государственных расходов на здравоохранение увеличился за 11 лет на 45% (в реальном исчислении) и составил в 1990/91 фин. г. 29,1 млн. ф.ст. Число врачей увеличилось на 14 тыс., а медсестер и акушерок - на 70 тыс. Их заработная плата возросла соответственно на 41 и 54%[311].

Достаточно впечатляющими выглядели и меры, предпринятые правительством в области социального страхования. В 1988 г. они провели через парламент закон о реформе системы государственного пенсионного обеспечения и социального вспомоществования. Закон упрощал правила и методику исчисления пенсий и выплат различного рода пособий (инвалидам, многодетным семьям, матерям-одиночкам и т.д.), а также облегчал перевод государственных пенсий на личные счета граждан. Подводя итоги своей деятельности здесь, консерваторы отмечали, что с 1979 по 1990 г. расходы на помощь хроническим больным и инвалидам возросли с 1,8 млн. до 8,3 млн. ф.ст. (очевидно, без поправки на инфляцию). Что касается пенсий (частных и государственных), то их размер в реальном выражении возрос на 31%. При этом доходы от собственных сбережений возросли более чем в 2 раза[312].

В числе наиболее амбициозных планов и проектов правительства в конце 80-х годов оказались планы дальнейшей коммерциализации государственного управления. В феврале 1988 г. правительство провозгласило 1 широковещательную программу, нацеленную на реформирование в этом духе значительной части подразделений государстственной службы. Согласно этой программе чисто исполнительские звенья госаппарата должны были по возможности переводиться на положение независимых агентств, функционирующих на основе контракта и имеющих право распоряжаться выделенными средствами по собственному усмотрению. К весне 1990 г. для этого уже было создано 30 таких агентств, включая "Статистическую службу ее величества", "Центр лицензирования водите-лей", "Агентство по социальным пособиям" и др.

Как уже было показано выше, целый ряд принятых правительством Тэтчер мер был нацелен если не прямо, то косвенно на ослабление прерогатив местных органов власти. Такого рода линия не только соответствовала доктрине "малого государства" и минимального государственного вмешательства, но и призвана была еще более ослабить главного политического противника тэтчеризма - лейбористов, чьи позиции в местном самоуправлении были особенно прочными. Первый крупный шаг на этом пути был сделан еще в 1986 г., когда в соответствии с обязательствами манифеста 1983 г. правительство провело через парламент решения о роспуске Совета большого Лондона и еще нескольких "суперсоветов", функционировавших в крупнейших городских агломерациях. Большинство этих организаций возглавлялось лейбористами, которые, обладая немалым политическим весом, серьезно затрудняли реализацию неолиберальной стратегии тэтчеризма.

После выборов 1987 г. упор был сделан уже на более широкое и решительное, чем прежде, функциональное ослабление местных органов власти, изъятие из сферы их полномочий и ведения ряда важнейших сфер социально-экономической жизни или же резкое снижение их роли в данных сферах. Однако при всей серьезности этих мер их последствия для местного самоуправления оказывались не столь уж серьезными, и главная причина заключалась в том, что правительство было лишено реальных возможностей сколько-нибудь существенно повлиять на главный источник силы и влияния местных органов власти - их бюджеты. Предпринимавшиеся им довольно жесткие меры по установлению верхних лимитов расходов и их ограничению имели, как правило, весьма слабый эффект, ибо основным источником бюджетных поступлений являлся местный налог, величина которого фактически произвольно определялась муниципалитетами. Особенностью этого налога было то, что он исчислялся в зависимости от стоимости недвижимости, находившейся в собственности гражданина и фирмы, т.е. фактически он был налогом на богатство. Подобного рода дискриминация собственников и собственности, естественно, шла вразрез со всей философией неоконсерватизма, исходившей из того, что всем заработанным или приобретенным должен по возможности распоряжаться сам владелец.

Основанная на таком подходе аргументация обретала особую силу в тех нередких случаях, когда владельцем собственности оказывались лица со сравнительно небольшими доходами - пенсионеры, лица со средней и тем более низкой заработной платой, не говоря уже о безработных. Тяжелым бременем лежал этот налог и на массовых "мелкобуржуазных" слоях, чьи доходы, как правило, были довольно ограниченными. Часто из-за этого налога они были не в состоянии расширять, а иногда и даже поддерживать свое дело.

Признав слабую эффективность предпринимавшихся ранее мер по ограничению налогов, авторы манифеста 1987 г. писали: "Теперь мы займемся самими корнями проблемы. Мы реформировали финансы местного управления с тем, чтобы укрепить демократию и ответственность. Мы проведем законодательство, которое упразднит существующую систему местного налогообложения и заменит ее на более справедливый коммунальный налог"[313].

Несмотря на ожесточенное сопротивление лейбористов, социал-демократов и либералов, консервативное большинство в 1987-1988 гг. одобрило внесенные правительством законопроекты. С апреля 1989 г. они начали действовать в Шотландии, а с апреля 1990 г. - в Англии и Уэльсе.

Таким образом, решающий шаг был сделан, и Тэтчер и тэтчеристы поспешили зачислить эти меры в ряд своих наиболее выдающихся успехов. Однако случилось обратное, и "коммунальный налог" не только не принес новых лавров его инициаторам, но и стал, как мы увидим ниже, одним из главных факторов, вызвавших кризис тэтчеризма.