Тэтчер и тэтчеризм

2. Тэтчеризм в обороне

В мае 1989 г. торжественно отмечался 10-летний юбилей пребывания Маргарет Тэтчер у власти. Был поставлен рекорд непрерывного правления, которого в течение полутораста лет не удавалось достичь ни одному премьер-министру. Да и с точки зрения результатов тэтчеристское десятилетие, как было показано выше, выглядело достаточно впечатляющим. Неудивительно, что отставка М. Тэтчер всего полтора года спустя явилась для многих полнейшей неожиданностью. Однако еще в преддверии юбилея целый ряд наблюдателей не без основания отмечали, что тэтчеризм переживает серьезные трудности и что политическая ситуация в Великобритании становится все менее благоприятной и для самой М. Тэтчер, и для консерваторов вообще. И действительно, в стране возрастала социальная и географическая поляризация, еще выше подскочила преступность, все отчетливее стали выявляться признаки нарастающих экономических затруднений. К тому же и отдача реформаторских усилий правительства оказывалась куда менее заметной, нежели это было прежде. Больше того, все чаще она становилась явно контрпродуктивной. Приватизация основных национализированных отраслей была закончена еще до выборов 1987 г., оставались лишь энергетика, водоснабжение и некоторые другие общественные службы, передача которых в частные руки не встречала столь широкой общественной поддержки, каковая наблюдалась в прежние годы. Да и экономический эффект от такого рода "остаточной" денационализации был уже не столь внушительным. Что же до реформирования трудовых отношений и отношений собственности, то здесь произошли хотя и весьма существенные, но все же больше чисто количественные изменения. В то же время накопившиеся за предшествующие годы социальные проблемы, среди которых особенно выделялись проблемы пришедших в упадок городских районов и отставание регионов с преобладанием старых отраслей экономики, требовали осуществления мер, не ложившихся в русло неоконсервативной философии минимального государственного вмешательства.

Правда, учитывая остроту проблемы, после выборов правительство расширило программу "возрождения внутренних городов", начатую раньше. Для этого оно почти сразу после выборов создало в дополнение к ранее существующим четыре новые корпорации городского развития. Результаты деятельности указанных корпораций были весьма впечатляющими, причем две из них, за сравнительно короткий период возродившие районы Лондонских доков и ставших опасными для здоровья горожан территорий Ливерпуля, накопили ценнейший опыт, распространенный затем и на другие проекты. Давали свою отдачу и мероприятия, осуществлявшиеся по линии "предпринимательских зон". Однако, в какой-то степени сняв остроту проблемы и вернув к новой жизни ряд запущенных районов, корпорации и "зоны" не решили, да и не могли решить главного, а именно ликвидировать или даже сколько-нибудь существенно смягчить остроту социальных контрастов внутри самих жилых кварталов и между ними.

Единственная действительно крупная мера, призванная придать "демократии собственников" новое качество, была связана с описанной выше реформой системы местного налогообложения и распределением его бремени на всех дееспособных граждан, независимо от доходов и находящегося в их распоряжении имущества. Однако негативные социальные последствия этой меры были столь очевидны, что еще до принятия нового закона она вызвала решительные протесты не только со стороны сторонников лейбористов и либералов, о чем уже упоминалось, но и в рядах самих консерваторов. Попытки смягчить неблагоприятную реакцию населения введением компенсации для наименее защищенных слоев населения, может быть, и предотвратили худшее, но восстановить утраченное доверие уже не смогли. Согласно приводившимся в печати данным, значительная часть населения либо полностью, либо частично стала бойкотировать уплату "подушного налога". Как сообщал еженедельник "Обсервер", в начале декабря 1990 г. сумма поступлений от этого налога составляла лишь примерно половину расчетной (53% в сельской и 51% в город ской местности). В Лондоне же удавалось собрать лишь 42%. Около 3 млн. человек могло быть привлечено к ответственности за неуплату налога[314].

Одновременно сообщалось, что попытки ввести некоторые льготы при взимании налога мало что меняли с точки зрения облегчения бремени и в то же время очень дорого обходились центральной казне. Средняя сумма налога с одного совершеннолетнего составляла около 400 ф.ст. в год, и ее снижение всего на 29 ф., предлагавшееся министерством окружающей среды, стоило бы государству около 1 млрд. ф.ст.[315]

"Подушный налог" оказался столь непопулярной мерой, что она вызвала буквально взрыв недовольства правительством. Однако вряд ли этот взрыв оказался бы столь мощным и возымел столь роковые для Тэтчер последствия, если бы ко времени его введения уже не назрела почва для такого недовольства. Еще до выборов 1987 г. стали вновь набирать силу инфляционные процессы, причем если в 1987-1988 гг. уровень роста цен лишь ненамного превышал аналогичный уровень в странах "большой семерки" и не превышал 4-5%, то в 1989 г. и особенно 1990 г. он стал увеличиваться настолько быстро, что превысил 10%-ную отметку. Тем самым одно из главных достижений, которым гордилась Тэтчер и ее сподвижники, оказалось утраченным. И какими бы временными обстоятельствами ни объясняло правительство причины столь неблагоприятного положения дел, серьезно задевавшего интересы потребителя, его негативная реакция на такое положение от этого практически не менялась.

Столь же серьезное недовольство вызывали у населения и высокие процентные ставки, с помощью которых правительство пыталось предотвратить дальнейший рост инфляции. Особенно серьезно ударяли эти ставки по тем многочисленным категориям граждан, и прежде всего молодым семьям, которые выплачивали проценты по закладным, составившим в этот период 14-15%. Возросло число семей, которые вынуждены были оставлять жилье и становиться бездомными. Это в свою очередь обостряло жилищную проблему. Если в 1979 г. число официально зарегистрированных бездомных семей составляло 57 тыс., то к началу 80-х годов оно уже удвоилось и составило около 10 тыс. Из них 13% оказывались без пристанища из-за неспособности выплачивать проценты по закладным. Согласно оценке благотворительной организации "Шелтер", в конце 80-х годов в стране насчитывалось около 150 тыс. одиноких молодых людей, в том числе только в центральном Лондоне от 25 до 40 тыс., которые спали где придется[316]. В то же время жилищное строительство постоянно сокращалось, особенно из-за резкого ограничения ассигнований на муниципальное домостроение. Очередь имеющих право на получение муниципального жилья возросла к 1987 г. почти вдвое и составила 1289 тыс. человек[317]. Все более серьезное недовольство населения стало вызывать к концу 80-х годов состояние таких важнейших общественных служб, как образование и здравоохранение.

Вынужденное отступить от принятой вначале жесткой ориентации на минимальное социальное государство и на приватизацию социальных услуг, правительство тем не менее весьма неохотно шло на увеличение государственных средств на эти цели. И хотя текущие расходы все равно увеличивались, качество служб оставляло желать лучшего. Вложения же в инфраструктуру образования и науки с начала 80-х годов сократились примерно на 10%[318]. Нехватка учителей, особенно в "непрестижных" районах[319], плохое состояние многих школьных зданий и оборудования, невысокая профессиональная подготовка молодежи стали всерьез беспокоить не только родителей, но и самую широкую общественность.

В области здравоохранения главной проблемой стала растущая очередь в больницы и на операции, в том числе и на неотложные. Общее число ожидающих госпитализации составило в конце 80-х годов свыше 800 тыс. человек[320].

Разумеется, в первую очередь все эти проблемы ударяли по интересам малоимущих семей, находящихся на уровне или ниже официальной черты бедности. Их число возросло с 1979 г. к концу 80-х годов на 55% и составило 17% всего населения (9,4 млн. человек, из них 1,25 млн. детей)[321]. Этот беспрецедентный в послевоенный период рост бедности, и даже то, что это увеличение происходило на фоне продолжающегося роста уровня жизни и реальных заработков (выросших в среднем за "тэтчеристское десятилетие" примерно на треть)[322], вызывал, чем дальше, тем все более явное недовольство даже среди тех, кто на протяжении большей части 80-х годов поддерживал Тэтчер. Удовлетворенность личным благополучием совмещалась, а где-то и "перебивалась" неудовлетворенностью общим положением дел в стране, тем упорством, с которым правительство и его глава продолжали держаться за взятый с конца 70-х годов неолиберальный курс. Если к этому добавить начавшийся в 1990 г. экономический спад, рост безработицы, отсутствие весомых признаков возрождения "деиндустриализированных" регионов средней и северной Англии, Уэльса и Шотландии, особенно на фоне процветающего юга и юго-востока, то смена общественных настроений, происшедшая к концу 80-х годов в стране, станет более чем понятной.

Уже где-то с весны 1989 г. лейбористы по уровню популярности уверенно вырвались вперед. К лету 1990 г. этот разрыв достиг 10-15% и вплоть до ноября, т.е. до отставки Тэтчер, сохранялся на этом небывало высоком уровне[323].

Убедительным подтверждением утраты партией доверия среди растущей части избирателей явились серьезные провалы на нескольких дополнительных выборах в 1989-1990 годах в парламент, а также неудачи на выборах в органы местного управления.

Одновременно с падением популярности партии стала снижаться, причем еще более резко, и популярность ее лидера, опустившаяся, весной 1990 г. до самой низкой отметки, когда-либо фиксировавшейся опросами общественного мнения.

Далеко не последнюю роль в столь резком падении престижа Тэтчер сыграли и некоторые шаги самого премьера. Нежелание прислушаться к предостерегающим голосам в кабинете, парламенте и общественному мнению проявилось не только в случае с "подушным налогом", но и в вопросах социально-экономической и особенно европейской политики (о чем подробнее ниже). Ее "решительный" стиль входил во все большее противоречие с реальными потребностями социально-экономического развития страны.

Одним из факторов, способствовавших ослаблению, а затем и подрыву политической гегемонии партии, явилось усиление внутренних разногласий в ее высшем руководящем звене.

Своего рода Прелюдией к серии этих скандалов явилась произошедшая еще в 1986 г. отставка министра обороны М. Хезелтайна. Поводом для конфликта послужило нежелание премьер-министра и солидарного с ней министра промышленности согласиться на европейский вариант слияния находившейся на грани банкротства вертолетной компании "Вестланд" с итальянской фирмой и их решение отдать предпочтение американскому варианту соглашения. Однако, как выяснилось позднее, наряду с принципиальными расхождениями по отношению к Европейскому сообществу, в основе конфликта лежало также неприятие Хезелтайном авторитарного стиля руководства М. Тэтчер, ее жесткой социальной политики. В результате конфликта после отставки Хезелтайна вынужден был уйти в отставку и Л. Бриттен, назначенный затем Тэтчер членом Комиссии ЕС.

Отметим, что если конфликт с Хезелтайном выглядел по крайней мере тогда лишь как неприятный эпизод, то наделавшая немало шума отставка министра финансов Н. Лоусона в ноябре 1989 г. явилась началом целой серии больших и малых конфликтов в партийных и правительственных верхах.

Трудности, с которыми столкнулись тори, создавали особенно благоприятную обстановку для "обновленческих" действий лейбористов.

Новым серьезным моментом в расстановке политических сил после выборов 1987 г. стало также "возвращение к двухпартийности", явившееся следствием серьезного кризиса политического центра. Вторая подряд неудача на выборах привела к распаду Альянса, а затем к расколу и фактической самоликвидации СДП. Ее "остатки" слились с либеральной партией, которая стала именоваться партией либеральных демократов. И хотя влияние обновленной партии оказалось несколько выше, чем влияние "старой" либеральной партии в 50-60-х годах, с претензией на роль, аналогичную роли двух главных партий, было практически покончено. В результате практически был сведен на нет один из важнейших факторов, обусловивших успех М. Тэтчер на выборах 1983 и 1987 гг., а именно глубокий раскол оппозиции. Это, естественно, делало гораздо менее предсказуемыми результаты следующих парламентских выборов и не могло не стимулировать обострения политического соперничества между главными партиями.

Продолжавшееся более полутора лет отставание консерваторов от лейбористов по уровню популярности, достигшее особенно опасной черты после введения подушного налога весной 1990 г., начало вызывать все большую тревогу в торийском истеблишменте и особенно среди парламентариев, часть которых еще в 1989 г. стала склоняться к мысли о необходимости замены Тэтчер на посту лидера. Наиболее решительно были настроены те из них, кто был избран со сравнительно небольшим перевесом голосов и кому угрожала вполне реальная опасность оказаться на следующих выборах за бортом Палаты общин. При сохранении существующего разрыва число таких парламентариев составило бы более 100 человек.

Однако главными мотивами недовольства были все же не эти "корыстные" соображения, а убеждение в том, что партии пора если не сменить, то по крайней мере модифицировать проводимый ею курс, отказаться от политики, усиливающей социальную поляризацию и вызывающей растущее раздражение населения. Социально-экономическая и политическая стратегия тэтчеризма вступила в полосу кризиса, и нежелание Тэтчер прислушаться к критике, упорное ее стремление держаться усвоенных во второй половине 70-х - начале 80-х годов идей и подходов способствовали тому, что назревавшие подспудно разногласия готовы были при первой же возможности вырваться наружу.