Торнбер

Глава 18

Грэм лежал той ночью без сна, уставившись в потолок своей комнаты. Несмотря на ранний подъём и долгий день, он не мог заснуть. Он танцевал до тех пор, пока его ноги не превратились в студень. Настолько долго, что он был уверен, что будет спать без задних ног, однако он не смог расслабиться после того, как лёг. Его разум полнился образами женщины, с которой он танцевал весь вечер.

Он начинал засыпать, а потом вспоминал её запах, мимолётный образ её волос или тлеющих огней её глаз. Эти мысли настолько всепроникающими, что он начал думать о том, чтобы совсем встать. Очевидно было, что поспать ему не удастся.

Стук во внешнюю дверь был таким тихим, что на секунду он подумал, что ему почудилось. Затем стук послышался снова, и он вскочил с кровати. «Быть того не может!» — подумал он, поспешив в переднюю комнату, куда выходила внешняя дверь.

Прежде чем он достиг двери, Грэм вспомнил о своей наготе, и быстро метнулся обратно в свою комнату, чтобы напялить на себя длинную ночную рубашку. Не в силах больше задерживаться, он подбежал обратно к двери, и быстро открыл её.

Она стояла у двери, освещённая лишь магическими шарами, которые в этот час испускали лишь тусклое свечение, дабы люди не спотыкались в темноте. Не сказав ни слова, он отступил в сторону, и впустил её внутрь, не спрашивая её, зачем она оказалась здесь в столь поздний час.

Алисса куталась в длинный плащ, сжимая его у шеи, но как только он закрыл дверь, она скинула его с себя, обняв Грэма. Под плащом она была одета лишь в тонкую ночнушку, исключавшую любые сомнения в её намерениях, какие у него ещё могли оставаться.

Они слились в отчаянном порыве, и следующие несколько минут Грэм не мог думать ни о чём ином кроме её тёплых губ и пылающих рук. Его сердце гулко билось, а тело пылало жаром возбуждения, когда он схватил её за талию, и поднял позволяя ей обвить себя ногами. Не отрываясь от её губ, он отнёс её в свою комнату.

Она отстранилась, задыхаясь, и поглядела ему в глаза, а затем он легко бросил её на кровать, с которой лишь недавно встал. Он приостановился, дивясь своему нахальству, но она не могла ждать. Протянув руки вверх, она вцепилась в воротник его рубашки, и потянула вниз, произнеся лишь одно слово:

— Пожалуйста…

Он уничтожил свою рубашку прежде, чем смог снять её с себя, и ночнушку Алиссы едва не постигла та же участь, однако она решила эту проблему, просто задрав её, и выпростав руки, после чего означенный предмет одежды остался покрывать её тело не больше, чем если бы являлся перевязью.

Грэм впервые в жизни возлёг с женщиной, но его тело знало основы, а когда он споткнулся на миг, её руки указали ему остаток пути, понукая его.

За несколько коротких минут он подобрался к окончанию, в котором столь отчаянно нуждался.

— Постой, Грэм! — настойчиво сказала она. — Остановить, пока нельзя. — Она оттолкнула своими руками его бёдра.

— Во имя всех мёртвых богов, пожалуйста, скажи, что ты не серьёзно, — с болью на лице взмолился он.

Она улыбнулась, явив в лившемся из окна лунном свете свои жемчужные зубы:

— Ты что, так хочешь детей?

— Не особо, — простонал он, — но в данный момент я более чем готов рискнуть.

Алисса приложила палец к его губам:

— Давай, научу. Есть и другие способы. — И она сместилась, скользнув вниз, и совершив то, о чём он никогда прежде не думал. Грэм замер, а потом застонал:

— Если ты будешь так делать… — начал он, надеясь её предостеречь, но она уже знала, что делала.

Миру настал конец, и Грэм родился заново. Придя в себя, он поражённо посмотрел на неё:

— Я и не ожидал, что… откуда ты знаешь…?

— У меня есть сёстры, и женщины в моей семье делятся друг с другом тайнами. Ты в порядке? Ты выглядишь ошеломлённым, — сказала она ему с дразнящей улыбкой.

Он зарычал, и запустил руки ей под ноги, прежде чем поднять её в воздух, заставив её удивлённо взвизгнуть

— Что ты делаешь? — воскликнула она, когда он прижал её спину к стене.

— Выясняю, работает ли это в обратную сторону, — ответил он. Дальше он ориентировался по её вскрикам.

Некоторое неопределённое время спустя они отдыхали, глядя друг на друга в тусклом свете, лившемся из окна.

— Я и не знала, что мужчины такое делают, — сказала она с любопытной ноткой в голосе.

— Было неприятно?

— Нет, — сказала она, качая головой, — отнюдь.

Он улыбнулся, и снова поцеловал её:

— Устала?

— Нет, — ответила она, притягивая его поближе к себе.

— Я тоже.

— Я уже поняла.

Когда солнце взошло над Замком Камерон, Грэм был совершенно бодр. Парадоксально, он чувствовал себя полным энергии, хотя и не спал ночью.

Когда ночь подходила к концу, и начало приближаться утро, они с Алиссой наконец завершили своё свидание — не потому, что были готовы, а из страха быть обнаруженными. Он вышел, и разведал коридоры, чтобы убедиться, что те были свободны, прежде чем она скрыто вернулась обратно в комнату, в которой ей и полагалось спать.

С тех пор он провёл последний час, дожидаясь рассвета, предвкушая завтрак. Хотя он почти не чувствовал усталости, Грэм с некоторой уверенностью знал, что сможет сожрать всё, что вынесут в качестве первой трапезы в этот день. Перед его мысленным взором появился образ его самого, как повелителя замка, стучащего кулаком по столу: «Тащите мне печёного кабана!»

От этой мысли ему захотелось рассмеяться, а потом он мысленно поправил себя: «Нет, лучше двух печёных кабанов».

В этот момент он осознал, что лыбится как идиот из-за в общем-то не особо смешного воображаемого образа. «Однако я на самом деле улыбаюсь не из-за этого». Он улыбался потому, что знал — скоро он увидит за столом Алиссу.

— Леди Алисса, — подумал он вслух, повторив её имя ещё несколько раз, экспериментируя с произношением. «Я окончательно втюрился».

Час миновал с мучительной неторопливостью, но в конце концов он обнаружил себя снова в обеденном зале, шарящим взглядом по толпе ещё до того, как добрался до своего места. Её ещё не было, но она появилась вскоре после того, как он сел.

Когда она села напротив, он не мог не заметить тёмные круги у неё под глазами, в дополнение к её озорной улыбке. Он задумался, выглядел ли он сам так же хорошо.

— Доброе утро, Грэм, — сказал Мэттью, садясь рядом. — Устал небось?

— Почему!? — ответил он, испуганный зорким наблюдением друга. «Это же не мог быть его магический взор? Нет, невозможно — их настоящие кровати в сотнях миль отсюда».

Алисса захихикала в ответ на его чрезмерную реакцию, а Мэттью странно посмотрел на него, прежде чем объяснить:

— Потому что ты полночи танцевал как сумасшедший?

Мойра подалась вперёд:

— У твоих глаз усталый вид. Ты хорошо спал?

— Урывками, — признался Грэм, пытаясь скрыть своё смущение, — но я чувствую себя хорошо как никогда, хоть это и странно — наверное, мне в жизни не было так хорошо. — Он рискнул бросить взгляд на Алиссу, произнося последние слова.

— Я тоже, — сказала она, присоединяясь к разговору. — Всю ночь металась в кровати, но сегодня почему-то чувствую себя очень хорошо.

Тут подал голос Коналл:

— Что это за запах?

— Я тоже об этом гадал, — добавил Мэттью, — но не хотел поднимать эту тему.

До Грэма стало медленно доходить, но он взял себя в руки, не поддавшись порыву понюхать свою собственную рубашку.

— Я ничего не чую, — сказал он им с притворным отсутствием интереса.

— Может, это что-то из кухни, — подала мысль Алисса.

— Нет, разве что они подают кислое молоко, — объявил Коналл.

Мэттью наклонился поближе к своему другу:

— По-моему, это от тебя, Грэм.

Мойра неодобрительно зыркнула на своего брата:

— У тебя манеры как у козла! Нельзя говорить людям, если ты так думаешь.

Мэттью пожал плечами:

— Да это мелочь. Он прошлой ночью сильно потел. Немного воды — и всё будет путём. Да и запах не плохой… почти приятный, на самом деле.

Алисса на миг подавилась.

— Если тебе нравится запах собачьей блевотины, — подал голос Коналл.

— Коналл! — Это была Мойра, взъярившись уже на своего младшего брата.

Не желая привлекать к себе ещё больше внимания, Грэм поднял свою тарелку, и прикончил её содержимое. Он хотел ещё, но это могло подождать.

— Пойду помоюсь. — Алисса одарила его мягкой улыбкой, когда он уходил.

Тщательно вымывшись, он вернулся в свою комнату. Он подумал было поискать Мастера Грэйсона, но затем вспомнил, что прошлым вечером охотник основательно нализался. Он вряд ли захочет куда-то пойти. Вообще, по ходу утра Грэм осознал, что и сам начал страдать от недосыпа.

Ему определённо следовало вздремнуть.

В своей комнате он обнаружил ждавшую его Алиссу.

Шокированный, поражённый, и приятно удивлённый, он сумел ничего из этого не высказать, позволив своим рукам и губам говорить вместо себя.

— Ты разве не устал? — Собственные глаза Алиссы были утомлёнными, но в них уже разгоралось новое пламя.

— Устал. Хочешь со мной вздремнуть?

Несколько неистовых минут позже она сделала наблюдение:

— Не похоже, чтобы ты дремал.

Прошёл час, прежде чем они оба успокоились достаточно, чтобы наконец отдохнуть, а потом он услышал обеденный колокол. Он отчаянно хотел поспать, но в этот момент ещё больше нуждался в еде. На завтрак он съел только полмиски каши. Сев, Грэм начал натягивать на себя одежду.

— Поверить не могу, что ты собираешься встать. — С её стороны, Алисса была весьма рада зарыться поглубже в подушки.

Он сел, какое-то время глядя в пространство, пытаясь сформулировать мысль.

— Я могу умереть от голода. Я не ел с середины вчерашнего дня.

— Ты съел кашу этим утром.

Грэм засмеялся:

— Этого мне не хватило больше, чем на полчаса. К тому же, если мы оба пропустим трапезу, то кто-то может что-нибудь заподозрить.

— Принесёшь мне что-нибудь?

— Я попробую стянуть для тебя сосиску.

Она ахнула, одарив его притворно встревоженным взглядом:

— Пожалуйста, Мастер Торнбер, сжальтесь над несчастной девушкой!

Уходя, он зловеще смеялся.

У Мойры были к нему вопросы, когда он сел за стол:

— Ты видел Алиссу?

В его голове промелькнула дюжина разных вещей, пока он думал над ответом. Важнее всего было то, что если Мойра решит заняться поисками всерьёз, её магическое зрение за несколько минут обнаружит, где именно находится Алисса. Он уже несколько раз видел, как она и её брат проделывали примерно то же самое. Его разум попытался создать правдоподобную ложь, но в конце концов он сдался:

— Я видел её за завтраком.

Она кивнула:

— Я думала, что потом она меня найдёт, но она пошла помыться, а потом исчезла.

— А меня ты почему спрашиваешь?

— Ну, мне кажется, что вы теперь стали гораздо ближе друг к другу, — сказала Мойра, одарив его озорной улыбкой.

Он чувствовал, как кровь стала приливать к его лицу.

— К тому же, я обыскала замок своим магическим взором, и не смогла её найти, — продолжила она.

Тут Мэттью вмешался:

— Значит, ты думаешь, что она прячется в комнате Грэма!? А ещё сама орёшь на меня, обвиняя в дурных манерах!

«Мне конец», — с гулко бившимся сердцем подумал Грэм. Он уставился на них дико расширившимися глазами, переводя взгляд с него на неё, и обратно.

— Я этого не говорила! — возразила Мойра, зыркнув на брата, — но ты — сказал, только что, идиот!

— А почему вы думали, что она там? — спросила Айрин.

— Леди Роуз попросила Отца установить завесы приватности, — объяснил её старший брат.

Айрин всё ещё была в замешательстве:

— А что это? — спросила она. Грэм гадал о том же самом, но в тот момент боялся что-то спрашивать.

— Это слабый щит, перекрывающий магический взор — как те, что есть во дворце в Албамарле. Бабушка Грэма имеет такой щит и вокруг её покоев тоже. Это — единственные два места, которые мы не можем видеть… ну, если только не разобьём завесы, но тогда Папа будет очень сердиться, — сказал Мэттью. — Увидишь, что я имею ввиду, когда у тебя однажды пробудится магический взор.

— О, — сказала Айрин.

Грэм внимательно прислушивался к новой информации. Мать ничего не говорила ему о том, что у них есть завесы приватности — хотя до событий предыдущего вечера его это бы и не волновало.

— Она, наверное, поехала прокатиться, — подал мысль Мэттью.

— Ага, — согласилась Мойра, — но могла бы меня попросить. Я бы поехала с ней.

Опустив голову, Грэм сосредоточился на еде. Он всё ещё умирал от голода, и лучшим, что приходило ему в голову, было вообще не участвовать в этом разговоре. По его виску пробежала капелька пота, и он надеялся, что никто не спросит его, почему он вспотел. «Если они спросят, я скажу им, что здесь жарко», — повторял он про себя. Он был ужасным лжецом, но подумал, что если постарается, то справится с простой ложью, если уже будет иметь ответ наготове.

К счастью, они не спросили.

— Я могу взять выходной?

Сайхан одарил его ничего не выражающим взглядом, прежде чем в конце концов ответить:

— Зачем?

Грэм успел ненадолго вернуться в свою комнату, но потом вспомнил, что должен был встретиться с учителем. Он сказал Алиссе, что попытается выпросить выходной, а потом вернулся на встречу с Сайханом.

— Я не спал почти полтора дня. Я полудохлый. — Ему было легко быть честным воином, поскольку тот никогда не задавал вопросов, не относящихся к текущему состоянию дел.

— Значит, это будет хорошей возможностью, — со злым выражением лица сказал здоровяк. — Ты сегодня научишься двум вещам.

Его ученик не стал спрашивать. Грэм знал, что его наставник объяснит, если сочтёт это нужным.

В этот раз он счёл:

— Первая — что бой никогда не приходит тогда, когда ты готов, а вторая — что пренебрежение уходом за собственным телом всегда является плохим решением.

К тому времени, как Грэм вернулся в замок тем вечером, его тело ныло от головы до пяток. Они дрались голыми руками — он подозревал, что его учитель выбрал это исключительно потому, что это позволяло ему точнее контролировать то, как и где он оставлял своему несчастному ученику синяки.

Когда он вернулся, Алиссы в его комнате не было, поэтому он не увидел её, пока не пошёл на ужин в главный зал. Выражение разочарования, которое он увидел на её лице, сказало ему, что она не была рада его неспособности вернуться — но, конечно же, открыто говорить об этом за столом они не могли. Её лицо переменилось, когда она увидела, в каком он был состоянии.

Его ноги дрожали, пока он осторожно опускался на своё место, и вздрогнул, когда обнаружил новый синяк.

— Ты в порядке? — с некоторой озабоченностью спросила Алисса.

— Я упал после обеда.

Мэттью уставился на него:

— Ты что, подрался с кем-то?

— Я просто упал, вот и всё, — упрямо сказал Грэм, отказываясь смотреть на своего друга.

Мэттью наклонился к нему, прошептав:

— Я вижу твои синяки — включая те, что скрыты твоей одеждой. И моя сестра тоже видит. Кто это сделал?

— Это же был Перри, так ведь, — гневно сказала Мойра, наклоняясь через стол и понизив голос. — Это нечестно. Он упражняется каждый день, а теперь третирует тебя просто потому, что ему нравится так же девушка что…

— Говорю же: я упал! Оставьте меня в покое, — громко проворчал Грэм. Затем он понизил голос, заметив любопытные взгляды сидевших далее вдоль стола взрослых. — Никто меня не третирует.

— Мы не можем помочь тебе, если ты не будешь с нами говорить, — с увлажнившимися глазами сказала Мойра.

Алисса боялась, что Мойра может закатить сцену, поэтому вмешалась:

— Оставь его в покое. Он мужчина. Если захочет нашей помощи — скажет.

Мэттью хлопнул его по плечу, послав по его телу ещё одну острую волну боли:

— Просто скажи слово, и я заставлю их дорого заплатить.

— Я не хочу твоей защиты, и не нуждаюсь в ней! — Грэм разозлился, хотя и чувствовал некоторую гордость в том, что только что сказала Алисса.

После этого за столом воцарилась тишина, за что Грэм был очень благодарен. Поев, он вернулся в свою комнату, без промедления найдя кровать. Он спал как убитый, упав в незапятнанную снами черноту.

Он проснулся несколько часов спустя, одновременно сбитый с толку и удивлённый. Рядом с ним пристроилось тёплое тело, и он ощутил, как Алисса провела ладонью по его груди.

— Как?

— Ты оставил дверь незапертой.

Он взял локон её волос, и провёл его по своим губам, наслаждаясь запахом:

— Похоже, то было мудрым решением.

— Тебе нужно больше отдыхать.

— Сколько времени?

— Полночь. Я подождала, пока не убедилась, что близнецы наверняка ушли домой, прежде чем прокрасться сюда, — объяснила она.

— Значит, я отдохнул достаточно.

Она не стала возражать, поскольку он ясно дал понять, что именно он имел ввиду. Дальше они не спали.