Вкус страха

ГЛАВА 33

Буря разыгралась в полную силу. Удары грома и кривые когти молний сотрясали и полосовали небо, и из открытых ран изливались все новые массы дождя.

Фицджеральд со своего наблюдательного пункта на вершине колокольни смотрел, как повстанцы май-май отрубают Сальвадору Брацце руки и ноги. Он покачал головой. Никто не заслуживал подобной смерти. Но его больше беспокоило, не помешает ли появление этой банды ему убраться отсюда.

Когда Брацца выскочил из церкви за Яхьей, Фицджеральд пополз по полу, пока не смог связанными руками дотянуться до Карнвеннана, заткнутого за пояс террориста с проломленным черепом.

Едва он освободился от пут, как раздался выстрел. Стало понятно, что или Брацца, или Яхья может вернуться в любую секунду. Яхья наверняка его убьет, а верить слову Браццы было так же глупо, как верить в мирные намерения голодной акулы.

Поэтому Фицджеральд распахнул дверь, которая вела наружу, чтобы запутать следы, а потом похромал к лестнице за алтарем, поднялся на несколько ступенек, пока не скрылся из вида, и приготовился атаковать любого, кто пойдет его искать. Но никто не пошел.

Брацца вернулся и был вне себя, поверив, что Фицджеральд удрал. Потом он позвонил по спутниковому телефону и договорился, что его заберет вертолет. Вскоре вернулась Кокс и рассказала о произошедшем в руднике.

Они долго возились с телами убитых заложников, а потом вышли из церкви, видимо, чтобы помочь их оставшемуся товарищу. Фицджеральд с трудом дохромал до притвора и забрал АКМ второго террориста. Он был не в состоянии прикончить Браццу, не говоря уже о том, чтобы сбежать, поэтому медленно и мучительно заполз на вершину колокольни, откуда мог наблюдать за прибытием подмоги и отбить атаку, если до этого дойдет.

Повстанцев май-май он никак не ожидал.

Их внезапному появлению могло быть только одно объяснение: городок служил им чем-то вроде базы, и они время от времени останавливались в церкви, когда оказывались в этих местах.

Похоже, ребята из «Аль-Каиды» оказались не так умны, как ему показалось.

Внизу повстанцы закончили четвертовать Браццу и положили конечности жариться в костре. Теперь они принялись за Скарлетт Кокс. Они разложили ее руки и ноги в некое подобие «Витрувианского человека» Да Винчи. Ее они тоже собирались расчленить.

Фицджеральд прикрыл глаза. Это было не его дело. Нужно позаботиться о себе. Не высовываться. Убраться отсюда поутру, когда удастся собраться с силами. Но перед мысленным взором вставала одна и та же картина. Его жена Эрин и дочь Бидди. Эрин и Бидди, разрубленные на куски. Холодная зима Северной Ирландии сохранила их изувеченные тела, вмерзшие в кровавую лужу, покрывавшую пол гостиной, где они всего лишь в прошлом месяце все вместе открывали рождественские подарки. Их руки и ноги, чудовищным образом прибитые стальными железнодорожными костылями к стене над диваном. Потеки высохшей крови на обоях. Их головы, выставленные на каминной полке, словно охотничьи трофеи. И семейные фотографии в рамках, намеренно не тронутые бандитами. Издевательский контраст между живыми улыбками и ужасными посмертными гримасами.

Фицджеральд открыл глаза. Он даже почувствовал, как они горят, наливаясь кровью. Стиснул до боли зубы. Он хотел, чтобы было больно. Руки сжимали АКМ с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Из глотки вырвался глубокий первобытный рык.

Черта с два он будет сидеть тут и смотреть, как убивают невинного человека, если он может этому помешать.

Высунув ствол «калашникова» между резных каменных столбиков балюстрады, он перевел предохранитель на стрельбу одиночными, передернул рукоятку затвора и прицелился.

Повстанец, склонившийся над безжизненным телом Кокс, занес мачете.

Фицджеральд нажал на спусковой крючок. Пуля в цельнометаллической оболочке пробила дыру точно в центре груди повстанца. Пороховые газы в стволе автомата заставили затвор отскочить назад, выбрасывая пусіую гильзу и подавая из магазина новый патрон. На это ушли считаные миллисекунды. Фицджеральд прицелился во второго повстанца, тупо уставившегося на мертвого приятеля, и выстрелил снова. Противник осел на землю тряпичной куклой. Автомат выплюнул еще одну стреляную гильзу.

Хлоп! Хлоп! Хлоп! Еще трое готовы.

Повстанцы наконец сообразили, что происходит, и открыли ответный огонь. Пули защелкали по камню недалеко от головы Фицджеральда. Он распластался на полу. Бестолочи продолжали стрелять, расходуя патроны.

Минус пять врагов.

Он больше не мог позволить себе роскошь вести прицельную стрельбу, поэтому перевел рычажок на стрельбу очередями, снова высунул ствол за балюстраду и выпустил длинную очередь.

Бандиты рассыпались в стороны, словно бильярдные шары, но прятаться было почти негде.

Шесть. Семь. Восемь.

Остались четверо…

Парня с РПГ-7 Фицджеральд заметил слишком поздно. Громкий хлопок, облачко сизого дыма…

Граната с воем устремилась в его сторону.