Восток в огне

Глава 2

После Кассиопы боги сменили гнев на милость. Неожиданная ярость Нота, южного ветра, уступила место мягкому и доброму северному Борею. Оставляя по левому борту крутые горы Эпира, Акарнании и Пелоппонеса, «Конкордия» шла, по большей частипод парусами, вдоль западного побережья Греции. Трирема обогнула мыс Тайнарон, прошла между Малеей и Китерой, а затем на веслах направилась на северо-восток, в Эгейское море, направив свой злой таран на Киклады: Мелос, Серифос, Сирос. По прошествии семи дней и оставив вокруг только остров Ренея, они должны были добраться до Делоса за пару часов.

Крошечный, почти бесплодный камень в центре Киклад, Делос всегда отличался от соседей. Давным давно он бродил по водам. Когда Лето, соблазненная Зевсом, царем богов, и преследуемая его женой Герой, была отвергнута всеми остальными местами на земле, Делос взял ее к себе, и там она родила бога Аполлона и его сестру Артемиду. В качестве награды Делос был закреплен на своем месте навсегда. Больных и рожениц переправляли на Ренею; никто не должен был рождаться или умирать на Делосе. В течение долгих веков остров и его святыни процветали, не нуждались в укреплениях, находясь в руках богов. Во времена золотого века Греции Делос был выбран в качестве штаб-квартиры союза, созданного афинянами, для ведения борьбы за свободу от персов.

Приход Рима, взошедшего на западе, изменил все. Римляне объявили Делос свободным портом; не из благочестия, а из грязной коммерции. Их богатство и жадность превратили остров в крупнейший рынок рабов в мире. Говорят, что на пике своей славы каждый день на Делосе продавалось более десяти тысяч несчастных мужчин, женщин и детей. Однако римлянам не удалось защитить остров. Дважды за поколения священный остров был разграблен. По горькой иронии, тех, кто зарабатывал себе на жизнь рабством, пираты уводили в рабство. В настоящее время его святилища и выгодное положение в качестве места стоянки на пути между Европой и Малой Азией продолжали притягивать моряков, торговцев и паломников, но остров был тенью самого себя.

Деметрий смотрел на Делос. Справа от него был серый, горбатый контур горы Синтус. На его вершине находилось святилище Зевса и Афины. Ниже сгруппированы святилища других богов египетских, сирийских, а также греческих. Под ними, спускался к морю старый город — горстка побеленных стен и крыш, покрытых красной черепицей, мерцающих на солнце. Колоссальная статуя Аполлона привлекла внимание Деметрия. Его голова с длинными заплетенными волосами, вылепленная бесчисленное количество поколений назад, была повернута в сторону священного озера, улыбался своей неподвижной улыбкой. Там, рядом со священным озером, было место, которого Деметрий боялся с тех пор, как услышал, где была пришвартована «Конкордия».

Он видел его только один раз, и это было пять лет назад, но он никогда не забудет Итальянскую Агору. Его раздели и вымыли - товар ведь должен были выглядеть наилучшим образом - затем повели в квартал. Там он был примером послушного раба, опасаясь угрозы избиения или того хуже. Он чувствовал запах людской массы под безжалостным средиземноморским солнцем. Аукционист выполнил свою роль - «хорошо образованный… из него получится хороший секретарь или бухгалтер». Всплыли отрывки грубых комментариев людей: «Образованный придурок, я бы сказал»… «Хорошо пользованный, если Турпилий владел им». Оживленные торги, и сделка состоялась. Вспоминая, Деметрий почувствовал, как его лицо пылало, а глаза жгли непролитые слезы ярости.

Деметрий старался не думать об Итальянской Агоре. Для него это была самая глубокая яма за три года тьмы после мягкого весеннего света предыдущей жизни. Он не говорил ни о чем; он дал понять, что родился в рабстве

Театральный квартал старого города Делоса представлял собой нагромождение узких извилистых переулков, нависших над наклонными стенами ветхих домов. Солнечному свету было трудно попасть сюда и в лучшие времена. Теперь же, когда солнце садилось над островом Ренея, было почти темно. Фрументарии не подумали принести факел или нанять факельщиков.

- Дерьмо, - сказал испанец.

- В чем дело?

- Дерьмо. Я только что вляпался в огромную кучу дерьма.

После того, как он упомянул это, двое других обратили внимание, как воняет в переулке.

- Туда. Знак ведущий моряка в порт, - указал пунниец.

На уровне глаз располагался здоровенный лепной фалос. Его головку украшало ухмыляющееся лицо. Шпионы последовали по указанному направлению, только испанец поотстал, чтобы очистить сандалий.

После небольшой прогулки в сгущающейся темноте они оказались перед дверью, окруженной двумя кривыми фалосами. Здоровенный привратник впустил троицу внутрь, где уродливая старуха проводила к скамье за столом. Она потребовала деньги вперед, прежде чем принести заказанное вино, разбавленное обычным образом — две части вина на пять частей воды. Кроме них в зале было два пожилых посетителя, погруженных в беседу между собой.

- Прекрасно. Охрененно прекрасно, - промолвил шпион родом из Субуры.

Ко всему прочему, запах внутри был даже хуже, чем снаружи. Запах затхлого вина и застарелого пота добавился к вездесущим ароматам сырости, гнили, мочи и дерьма.

- Как вы двое умудрились стать хорошо оплачиваемыми, уважаемыми писцами в свите дукса, в то время как урожденный римлянин, родственник самого Ромула, подобный мне, вынужден играть роль простого посыльного?

- Это наша вина, что ты так плохо умеешь писать? - ответил испанец.

- Чушь, Серторий, - прозвище происходило от известного римского мятежника, который базировался в Испании, - Рим для тебя и Ганнибала не более, чем мачеха.

- Да уж, наверное это замечательно родиться отбросом Ромула, - присоединился к беседе североафриканец.

Они прервали перепалку, когда принесли вино. Стареющая проститутка обильно украшенная макияжем в очень короткой тунике и с большим количеством различных амулетов: фалосами, дубинками Геракла, топорами и изображениями трехликой Гекаты.

- Если ей требуется столько, чтобы отвести сглаз, то представьте, как выглядят другие.

Они все были пьяны.

- В порту стоит ещё одна римская трирема, - заметил испанец, - Она везёт императорского прокуратора из Ликии в Рим. Может дукс назначил встречу с ним здесь?

- Это если они ещё не встретились, - ответил тот, что гордился рождением в Риме.

- Это было бы более чем подозрительно.

- Проклятье. Наш варвар-дукс приехал сюда, когда услышал, что тут продают персидских рабов и решил купить себе новую задницу, перса с задом, словно персик, чтобы дать отдохнуть своему измученному гречёнку.

- Я разговаривал об этом с Деметрием. Он считает, что это своего рода политическая игра. По всей видимости когда-то очень давно, греки использовали это жалкий клочок суши в качестве штаба священной войны против персов. А куда мы направляемся, чтобы защитить цивилизацию от нового персидского нашествия? Очень похоже, что наш варвар-дукс хочет видеть себя знаменосцем цивилизации.

Двое других кивнули на эти слова пуна, хотя и не поверили им.

Дверь отворилась и впустила троих новых посетителей. Будучи членами свиты фрументарии поднялись на ноги и приветствовали префекта инженерии Мамурру. Они также поздоровались с телохранителем Максимом и слугой Калгаком. Новоприбывшие ответили взаимным приветствием и разместились за другим столом. Фрументарии переглянулись, наслаждаясь своей проницательностью. Они выбрали правильный бар.

Два брата, владевшие баром, смотрели на новых посетителей с некоторой тревогой. Старый раб с уродливой головой, которого приветствовали как Калгака, скорее всего не доставит никаких хлопот - хотя этого нельзя сказать наверняка. Префект Мамурра, как и все солдаты, мог стать проблемой. На нем было походное платье - белая туника, расшитая солярными символами, темные брюки и ботинки. Вокруг талии он был опоясан кингулумом, сложным военный поясом, к которому была пристегнута столь же богато украшенная перевязь, перекинутая через правое плечо. Кингулум имел экстравагантный хвостовик, заправленный в виде петли справа от пряжки. Он свисал вниз и заканчивался звенящим металлическим концевиком. Оба пояса заявляли о его стаже и статусе. Они были покрыты наградами за доблесть, амулетами и памятными знаками различных отрядов и походов. На левом бедре висела спата, длинный меч, а на правом - пугио, военный кинжал. В старые добрые времена он носил только кинжал, но неспокойные времена все изменили. Большая квадратная голова, словно кусок мрамора, была седой; очень коротко остриженные борода, волосы и усы. Рот, похожий на крысоловку, и серьезные, почти немигающие глаза только усиливали впечатление, что он не чурался насилия.

Третий человек, которого обслуживающий персонал встретил как Максима, был ещё хуже. Хоть он и был одет так же, как и офицер, но явно не был солдатом. Он носил старомодный гладий, испанский короткий меч, богато украшенный кинжал и массу дешевых позолоченных украшений. Его черные волосы были длиннее, чем у другого мужчины, и у него была короткая, но густая борода. Шрам на кончике носа казался белым на фоне глубокого загара его птичьего лица. Трактирщики подумали, что это похоже на кошачью задницу. Но они явно не собирались рассказывать это ему. Весь его внешний вид указывал на время, проведенное им на арене, и на его нынешнюю работу в качестве наемного убийцы. Но больше всего беспокоили его глаза. Голубые, широко открытые и слегка пустые, это были глаза человека, который мог в любой момент обратиться к жестокому насилию.

- За мой счёт, - Мамурра поднял своё косоглазое лицо, чтобы привлечь внимание хозяина.

Трактирщик кивнул и жестом послал девушку подать троим мужчинам напитки.

- Юпитер, этот трактирщик - уродливый ублюдок, - сказал Калгак с ужасным северным акцентом.

- Видишь ли, дорогой префект, - обратился Максим к Мамурре, - Калгак в некотором роде знаток красоты. Все это из-за его юности. Возможно, тебе трудно поверить в это, но когда он был молод, его красота сияла, как солнце. Мужчины и мальчики - даже женщины и девочки - все хотели его. Когда он был обращен в рабство, короли, князья и сатрапы осыпали его золотом в надежде на его благосклонность. Говорят, что в Афинах он устроил бунт. Ты же знаешь, какие афиняне взыскательные педерасты.

Было нетрудно счесть это совершенно невероятным. Мамурра пристально оглядел Калгака: маленький подбородок, плохо прикрытый щетиной, кислая усмешка тонких губ, морщинистый лоб, редеющие коротки волосы и самая заметная черта – огромный купол макушки, вздымавшийся над ушами. Мамурре понадобилась пара мгновений чтобы понять, что Максим просто пошутил. “Яйца Нептуна, ну и работенка мне предстоит”, - подумал Мамурра. Легкая, игривая ирония давалась ему непросто.

Но вот явилась девка с маленькой грудью и костлявым задом, неся мужчинам вино. Едва она поставила на стол большую чашу для смешивания, Максим провел ладонью по ее ноге под короткой туникой и схватил за задницу. Официантка ухмыльнулась. И она, и Максим делали то, что, как им казалось, от них ожидали.

В обычных обстоятельствах префект инженерии, Мамурра, не стал бы пить с парочкой рабов-варваров, не говоря уже о том, чтобы ставить им выпивку. Но под дудку богов пляшут все. В империуме власть проистекала из близости к еще большей власти. Дукс реки имел власть, ибо был назначен непосредственно императорами. Парочка этих рабов имела власть потому, что была близка к дуксу. Они были с Баллистой долгие годы. Прошло 14 лет с тех пор, как дукс реки купил Максима, а Калгак вообще прибыл в империум вместе с ним. Если Мамурра хотел с успехом выполнить свою миссию, было жизненно необходимо узнать о новом дуксе всё. В любом случае, признал про себя Мамурра, принимая во внимание собственный статус, церемониться было бы лицемерно. В конце концов, даже «Мамурра» не было именем, которое префект получил при рождении.

Он изучал своих товарищей. Калгак пил медленно, спокойно, целеустремленно. Словно Архимедов винт, качающий воду из трюма, он осушал свою чашу. Максим тоже не упускал своего, но он глотал и глотал даже когда размахивал руками, жестами сопровождая свою бесконечную болтовню. Мамурра ждал нужного момента.

- Странно, что гречонок Деметрий не стал пить. Думаешь, дело в том милом юном персе, что Баллиста купил сегодня? Мальчик для утех боится конкуренции? Нет никого ниже в доме, чем вчерашний фаворит, - Мамурра заметил, как обычно подвижное лицо Максима окаменело в непроницаемом выражении.

- Такие забавы доминусу не по вкусу. В его племени таких убивают, прямо как в римской армии, - Максим повернулся и пристально взглянул на собеседника.

Префект инженерии выдержал взгляд телохранителя миг-другой, затем отвернулся:

- Уверен, так оно и есть.

Мамурра решил попробовать иной подход. Его винная чаша была украшена сценой энергичной оргии. Это была грубая копия с древней расписной вазы, которые так любили коллекционировать богачи в качестве древностей и предметов для разговора. Как и весь декор зала, включая две смехотворных дорических колонны-переростка, обрамлявших дверь к лестнице, чаши для питья были призваны дать небогатым посетителям таверны иллюзию роскоши. Мамурра в этом разбирался, ибо частенько бывал в богатых домах, порой даже по приглашению.

- Пожалуй, пойду-ка трахнусь, - сказал он. – Если кто из вас хочет девочку, угощайтесь.

- Это ужасно любезно с твоей стороны, мой дорогой префект. Мы долго были в море и, как я уверен, знает образованный человек вроде тебя, в море секса нет. Моряки говорят, он приносит страшные неудачи. Интересно, входит ли туда секс с собой. Если да, то удивительно, как мы вообще добрались до берега, с нашим Калгаком, теребонькавшим что твой Приап в женских покоях. – Максим окинул взглядом зал.

- Эй! Эй, там! Видение! Гений чистой красоты!

- Кто, та толстушка? – уточнил Калгак, следуя за взглядом Максима.

- Зимой тепло, летом тенёк, - Максим умчался сговориться о цене.

«Что ж, теперь попробуем выжать что-нибудь из этого жалкого каледонского засранца», подумал Мамурра.

- Как ты это терпишь?

- Таков уж он есть

- Я заметил, что он и с дуксом порой так разговаривает. Как ему сходит с рук?

Повисла длинная пауза, пока Калгак осушал свою чашу.

- Потому что он спас ему жизнь, - ответил он, наконец.

- Когда же это он спас дуксу жизнь?

Еще одна долгая пауза.

- Нет, это доминус спас его. Это создает узы.

Впадая в отчаяние, Мамурра наполнил чашу Калгака

- Почему дукс носит им осадной машины?

- Возможно, его зовут Баллиста потому, что ему очень интересны осадные машины.

«Это дерьмо безнадежно», подумал Мамурра.

- Должно быть, приятно служить такому доминусу.

Старый раб сделал глоток и будто бы задумался.

- Наверное.

- Ну, он кажется простым хозяином. Никаких особых требований, - Мамурра был упрям.

- Вареные яйца, - сказал Калгак.

- Прости?

- Вареные всмятку яйца. Очень их любит. Варить надо именно так.