Восток в огне

Глава 7

Деметрий проснулся и потянулся за письменными принадлежностями. Он очень хотел ничего не забыть, но в то же время было важно все сделать правильно. Он посмотрел на водяные часы. Это был контициний, тихое время, когда петухи перестали кукарекать, но люди все еще спят. Он написал: "четвертая стража", затем, точнее, "одиннадцатый час ночи". В таких вещах время имело значение. Затем: "стервятники... агора... статуя". Закрепив эти детали в памяти, он немного расслабился и откинулся на кровать.

Он начал восстанавливать события с самого начала. Он вошел на агору. Но какая агора? Там было много людей, одетых по–разному – греческие туники и плащи, римские тоги, высокие остроконечные шляпы скифов, мешковатые штаны персов, тюрбаны индийцев - по этим признакам местоположение было не определить: нынче много иностранцев путешествовало по великим городам империи.

Что поразило его больше всего, так это то, что никто из людей не обратил никакого внимания на кружащих в вышине стервятников. Рискуя снова заснуть, Деметрий развил эту мысль. Персы бросали своих мертвецов на съедение падальщикам – воронам, стервятникам. Означало ли это, что они почитали стервятников (они были орудиями воли своего бога) или испытывали непреодолимый ужас перед ними?

Стервятники кружили над статуей в центре агоры. Статуя была золотой; она блестела на солнце. Она была большой, возможно, больше, чем в натуральную величину, но тогда на ней был изображен крупный мужчина. Он был обнажен, в позе дорифора, копьеносца. Мышцы его левой руки были напряжены, когда он держал щит подальше от тела, мышцы правой руки были более расслаблены, когда он свободно держал копье близко к боку. Большая часть его веса приходилась на правую ногу, левая была слегка выдвинута вперед, колено согнуто. Расположенные ниже подвздошного гребня, отмечавшего место соединения живота и бедер, пенис и яички были маленькими и достаточно аккуратными, чтобы говорить греку о замечательном, цивилизованном самообладании. В нескольких отношениях статуя отклонилась от канона, установленного великим скульптором Поликлетом. Фигура была более мускулистой; она более прочно стояла на земле.

Деметрий написал: "Золотая статуя посреди агоры, с лицом Баллисты, в позе копьеносца, не совсем в стиле Поликлета".

Деметрий несколько минут лежал неподвижно, прокручивая в уме сон, взвешивая положительные и отрицательные предзнаменования. Но лучше было не предвосхищать события: так часто толкования профессиональных предсказателей снов сбивали с толку их собственные ожидания. Может, не сегодня, но как только он сможет, он найдет его на агоре Арета.

- Доброе утро, Дукс Реки, - сказал Ацилий Глабрион. Молодой патриций произнес это так, будто произнес титул вождя отдаленных племен гипербореев.

- Доброе утро, трибун-латиклавий. Боюсь, мы немного рановато. - Баллиста и его группа отправились в путь рано. Они медленно шли по городу, но намеренно прибыли на плац раньше времени. - Если ваши люди не готовы...

Молодой трибун не дрогнул. Более того, он улыбнулся.

- Мы сделаем, что приказано, и к любой команде будем готовы. - Он с видом собственника махнул Баллисте и его спутникам в сторону смотровой площадки.

Они прошли около 150 ярдов в молчании. Баллиста занял свое законное место в центре спереди на возвышении трибунала, Ацилий Глабрион и Мамурра - соответственно, справа и слева. Максим стоял за левым плечом Баллисты, Деметрий - справа. Баллиста также привел старшего гаруспика, обоих глашатаев, трех писцов и четырех посланников, а также пятерых телохранителей и Ромула, как всегда несущего белого драко, что колыхался на легком ветерке.

При Ацилии Глабрионе присутствовало четверо солдат. Пока одного из них отослали, чтобы отдать людям приказ начать упражнения, Баллиста краем глаза изучал трибуна. Молодой патриций носил длинные волосы. Зачесанные назад со лба, они были собраны в искусные завитки, которые ниспадали по обе стороны от уха и спускались к затылку. Его борода была коротко подстрижена, за исключением ярко выраженного ершика на нижнем конце. Баллиста очень восхищался младшим императором Галлиеном – но не теми, кто почти рабски копировал императорскую прическу и бороду.

Раздался звук трубы, и две когорты, составлявшие вексилляцию IIII Скифского в Арете, строевым шагом вышли на плац. Каждый занял свое место в длинной колонне шириной 4 человека и глубиной 120. Они остановились, резко повернулись к трибуналу, отсалютовали и крикнули как один: "Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы".

Первым впечатлением Баллисты было уверенное и сдержанное мастерство. Быстрый подсчет показал, что отряд в полном составе насчитывал 960 человек. Насколько он мог видеть, все легионеры были полностью экипированы: металлический шлем или что-то подобное, кольчуги, овальные щиты, тяжелые деревянные тренировочные дротики и мечи. На всех щитах были защитные кожаные чехлы; никаких причудливых гребней над шлемами не было. Никакой педант не пытался навязать бойцам полное единообразие – шлемы немного отличались по стилю, некоторые предпочитали кольчужные капюшоны. Это было подразделение, одетое для войны, а не для парада.

Как только новый Дукс Реки отсалютовал в ответ, обе когорты перестроились в более свободную формацию. Ближайший отряд развернулся, и по команде они прошли друг сквозь друга. Затем, каждая когорта развернулась вокруг центуриона, они перестроились из двух линий, обращенных к трибуналу, в две линии, растянувшиеся в стороны. Все это было сделано очень красиво.

Ацилий Глабрион наклонился вперед, опираясь на деревянные перила, и крикнул: "Вы готовы к войне!" Еще до того, как он закончил, почти тысяча человек проревели в ответ: "Готовы!"

Трижды прозвучал призыв и ответ, затем, почти не дожидаясь сигнала, центурии левой когорты перестроились в "черепахи"; шесть плотно упакованных черепах по восемьдесят человек, щиты спереди, с флангов и сзади, как черепица над головой. Щиты сомкнулись ни мгновением раньше, чем надо. Передний ряд правой когорты рванулся вперед и метнул дротики без наконечников. Пока дротики все еще описывали дугу в воздухе, вторая шеренга пробежала мимо них, чтобы метнуть свое оружие еще одним аккуратным залпом. Снова и снова. Раздался оглушительный раскатистый грохот, когда залп за залпом дротики врезались в тяжелые, обтянутые кожей щиты. Трубный звук, и роли поменялись. Еще одна безупречная демонстрация.

Последовала пауза, две линии смотрели друг на друга. Затем они начали барритус. Сначала низкий, прикрытый щитом для реверберации, рев стал совершенно неземным. Барритус, боевой клич германцев, перенятый римлянами, всегда вызывал пот на ладонях Баллисты, заставлял его сердце биться быстрее, всегда напоминал ему о вещах, которые он потерял вместе со своим первым домом.

Когда звук повис в воздухе, две когорты бросились друг на друга. Может, тренировочное оружие и было сделано из тяжелого дерева, без металлических наконечников или лезвий, но в опытных и целеустремленных руках оно все равно могло ранить, калечить и даже убивать.

Был дан сигнал, и обе стороны разошлись. Медики унесли дюжину или около того легионеров с переломанными ребрами, сломанными конечностями или поврежденными головами. Затем когорты плавно перестроились в сомкнутую фалангу по шестнадцать человек в глубину, лицом к трибуналу. Один из глашатаев Баллисты подошел к перилам и крикнул в совершенно безмолвные ряды:

- Тишина! Тишина в строю для Марка Клодия Баллисты, Вира Эгрегия, Дукса Реки. - Легионеры хранили молчание.

Баллиста и легионеры посмотрели друг на друга. Легионеры стояли с расправленными плечами и выпяченной грудью. Они хорошо поработали и знали это. Но Баллиста почувствовала, что им любопытно. Теперь он видел их в действии, в то время как они не знали о нем ничего, кроме слухов. Вполне вероятно, что они разделяли предубеждение Ацилия Глабриона против северных варваров.

- Милитес, – Баллиста думал назвать их commilitiones, соратниками, но он ненавидел офицеров, которые бесстыдно добивались популярности: "соратник" был титулом, который нужно было заслужить с обеих сторон

– Милитес, многое играет против вас. Есть много оправданий плохой подготовке. Вексилляции всегда трудно вдали от родного легиона. Вдали от примера и соперничества остальных когорт. Вдали от опытного ока командира легиона.

Если б это было возможно, ряды легионеров стали еще более безмолвны. Надо отдать ему должное, патрицианское спокойствие Ацилия Глабриона не поколебалось.

- В данном случае ни одно из этих оправданий не требуется. Вы сделали все, чего от вас ожидали, в образцовом стиле. Барритус был особенно хорош. Многие не знают о важности боевого клича, особенно когда сталкиваешься с неподготовленными войсками. Сколько необученных персидских крестьян, ведомых в бой кнутами своих хозяев, выстоит против вашего барритуса? Отличная работа! Я впечатлен. Воспитанный великим римским воином Марком Антонием, IIII Скифский участвовал в боевых действиях по всей Римской империи. На мерзлом севере и пылающем востоке, IIII Легион давал отпор врагам Рима. Парфяне, армяне, фракийцы, даки, сарматы и бесчисленные орды скифов пали от его мечей. Славный боевой путь IIII Скифского в безопасности в ваших руках. Мы дадим отпор гадам по имени персы-сасаниды. - Баллиста закончил:

- Все, кроме дежурных, которых назначит ваш командир, получат дневной отпуск. Наслаждайтесь – вы это заслужили!

Легионеры зааплодировали, плавно перестроились в одну колонну по четыре и, отсалютовав, прошли мимо трибунала и покинули марсово поле.

Шел уже почти третий час. Баллиста приказал, чтобы к этому часу трибун Гай Скрибоний Муциан вывел XX Когорту на плац. Баллиста боялся этой части дня; он не знал, что будет делать, если его приказы не будут выполнены. Пытаясь изобразить безразличие, он изучал марсово поле. Оно было отделено от гражданской части города позади него шестифутовой стеной, скорее барьером для нарушителей границы, чем сдерживающим фактором для злоумышленника. Слева от него она была ограничена внутренней частью западной стены города. Это были обе приятные чистые границы. Две других были грязнее. Справа от него границей был большой квартал казарм, принципия, и храм местного божества по имени Аззанаткона, который, как он знал, был реквизирован под штаб-квартиру XX Когорты. Но в дальнем правом углу располагалась резиденция Ацилия Глабриона, большой частный дом, реквизированный трибуном-латиклавием. В этом не было вины молодого патриция, но почему-то это стало для Баллисты еще одной причиной не любить его. На своей последней границе марсово поле закончилось еще до того, как достигло северной стены Арета. Здесь Баллиста мог видеть большой храм местного бога Бела, и дым, поднимавшийся от вечного огня во внутреннем дворе. Справа от него находилась первая из башен северной стены, та, что с задними воротами. Было странно, что стена была украшена колоннадой там, но нигде больше.

Шел уже третий час. В третий раз Гай Скрибоний Муциан, Трибунус Когортис, командир XX Когорты, не появился. Неужели он намеренно пытался подорвать авторитет Баллисты, проявляя показное неуважение?

Что бы ни произошло с трибуном, Турпион получил прямой приказ. Если бы в ближайшие несколько мгновений вспомогательная когорта не окажется на плацу, позже на нем окажется ее примипил – прямо в центре, привязанный к столбу, с обнаженными от порки ребрами.

Нарастающий гнев Баллисты поутих, когда из-за казармы появился солдат верхом и передал просьбу примипила разрешить XX Когорте начать маневры.

Пехотинцы XX Когорты маршировали к марсову полю колонной по пять человек. Их должно было быть 960, но для различных опытных военных, наблюдавших с трибунала, было очевидно, что их и близко столько не было. Колонна выполнила простую серию маневров, очень убого: центурия столкнулась с центурией, человек с человеком.

Был отдан приказ первой шеренге стрелять. Баллиста отсчитал несколько секунд между первой стрелой и последней. К моменту, как очередь дошла до пятой шеренги, почти всякое подобие стрельбы залпами исчезло. В течение нескольких секунд после приказа остановиться стрелы все еще описывали дугу в воздухе. То, что лучник, который вынул стрелу из колчана, сделал на ней зарубку и натянул лук, скорее ослушался приказа, чем потрудился положить ее обратно, было признаком очень плохой дисциплины. А маневрирование подразделения по перестроению в линию в дальнем конце марсова поля оказалось даже хуже, чем его предыдущие усилия.

- Где, черт возьми, остальные, и как получилось, что из тех, кто появился, только у половины есть полная снаряга? - прошептал Максим на ухо Баллисте.

Баллиста думал так же. Единственным, что его не разочаровало, было то, что индивидуальная меткость лучников была не так уж плоха; большинство стрел довольно кучно легли в деревянные мишени размером с человека, расположенные с внутренней стороны западной стены.

Труба сыграла погоню и, спустя некоторое время, две группы всадников – предположительно, две турмы XX Когорты – поскакали к марсову полю. В каждой, похоже, было около шестидесяти солдат. Ближе, по-видимому, была турма Кокцея, которая сопровождала Баллисту из Селевкии, но солдаты в обеих группах были в таком раздрае, что трудно было быть в чем-либо уверенным. Они приблизились к неподвижным мишеням и, как только те оказались в пределах досягаемости, начали стрелять из луков. На расстоянии пятидесяти ярдов каждый солдат повернул своего коня вправо и попытался выполнить парфянский выстрел, стреляя назад поверх спины лошади и одновременно уводя ее прочь. Поскольку турмы не были дисциплинированными колоннами, а двигались двумя аморфными группами, это был маневр, чреватый риском стрельбы солдата в солдата и столкновения лошади с лошадью. Однако все прошло не так уж плохо. Одна лошадь рванулась с места, отказываясь поворачивать и скакать прямо вперед. Его всадник спрыгнул с лошади еще до того, как достиг цели, куда падали стрелы. Другая лошадь, повернувшись и обнаружив, что одна из ее товарок направляется прямо к ней, уперлась ногами и отказалась ехать. Ее всадник перелетел через шею лошади и упал на песок.

Пока это продолжалось, остальные три турмы тихо вошли и построились в четыре ряда справа от плаца, но, казалось, каждая насчитывала едва половину, около тридцати солдат в каждой. Баллиста могла видеть, что пытался сделать Турпион: скрыть как то, что подразделение было сильно ослаблено, так и их ужасную выучку. Центурион, должно быть, отобрал людей у трех из пяти турм, чтобы усилить две, надеясь, что упражнения этих двух полноценных турм отвлекут внимание от недоукомплектованности остальных.

Когда потерявшие седоков лошади были пойманы и вновь оседланы своими хозяевами, первые две турмы выстроились перед своими товарищами. Раздался приказ, чтобы каждый из них выполнил Кантабрийский круг - простой маневр, в котором кавалерийское подразделение скакало по кругу, всегда поворачиваясь вправо, чтобы держаться к врагу прикрытым щитом боком. Когда каждый человек сближался с врагом, он стрелял из своего оружия в цель. Каждое конное подразделение в империи практиковало это упражнение, но Баллиста никогда не слышал, чтобы римская армия действительно применяла его в бою.

Поначалу все шло хорошо. Марсово поле было заполнено двумя вращающимися посолонь кругами всадников. Лошади двигались легким галопом. Стук копыт, щелчки луков, свист стрел, рассекающих воздух, глухой удар, когда те отскакивали от стен. В воздух поднялась пыль. Летело все больше и больше стрел. Затем случилась катастрофа. Единственная реальная трудность Кантабрийского круга заключалась в том, что всадники сбивались с траектории – слишком быстро поворачивали или отклонялись от намеченного пути. Произошло последнее. Один всадник выбился из ближнего круга. Отчаянные попытки солдата из дальнего отряда убраться с дороги просто сбили с толку его лошадь. Столкновение было отвратительным. Две лошади и люди упали в клубок конечностей и тел. Через мгновение одна лошадь с трудом поднялась на ноги и убежала. Несколько секунд спустя его всадник сел. Но другой человек лежал неподвижно, а его лошадь билась с ужасными криками, пытаясь подняться со сломанной ногой.

Теперь пришлось ждать, прежде чем медики унесли неподвижного солдата. Баллиста заметил, что они использовали дверь вместо носилок, что свидетельствовало об их полной неподготовленности, но в то же время об определенной изобретательности. Прошло также некоторое время, прежде чем коновал подразделения прибыл, чтобы добить раненую лошадь. Пока трое мужчин сидели на обреченном животном, коновал откинул его голову назад. С почти невыносимой нежностью он погладил его по морде, затем провел сверкающим ножом по его горлу. Первая струя крови разлетелась на несколько ярдов, затем хлынула артериальная кровь. Он быстро, безжалостно распространялся по песку. Попытки умирающей лошади дышать через перерезанное дыхательное горло добавили розовой пены в ярко-красную лужу.

В конце концов когорта неуклюже построилась, чтобы предстать перед трибуналом. У многих бойцов был вид виноватых псов. Они смотрели не на своего нового дукса, а на землю или на спину человека, стоявшего перед ними. Однако пугающее число людей смотрело на Баллисту с тупой наглостью, само положение их плеч бросало вызов этому северному варвару.

"Что я им скажу?", подумал Баллиста. "Всеотец, как же мне это разгрести?"

- Молчать! Тишина в рядах для Марка Клодия Баллисты, Вира Эгрегия, Дукса Реки.

Бормотание продолжалось.

- Тишина в строю! - проревел Турпион. На этот раз последовал какой-то отклик.

- Милитес, - сказал Баллиста, - мне кажется, что у военных маневров есть свои правила. Добавьте слишком много, и все это превратится в чрезмерно сложную пантомиму, но, в равной степени, отнимите слишком много, и вам не останется ничего, чтобы показать мастерство отрядов. - Баллиста сделал паузу. Бормотание стихло.

- Вы выполнили очень мало маневров. Пехота не приняла боевой порядок, не совершила контратаку. Кавалерия не предпринимала никаких сложных маневров; ни ксинему, ни тулутегон.- бормотание вернулось.

- И все же вас нельзя винить слишком жестоко. Ваша малочисленность и нехватка снаряжения, равно как и малый набор упражнений и ваш ограниченный успех в их выполнении, указывают на небрежение командиров. Ваша меткость, однако, говорит о вашем личном мастерстве.

Бойцы молчали. Все больше из них смотрели на Баллисту. Теперь его внимание привлекали не только те, чье поведение говорило "пошел ты".

- К вечеру у вас будет новый командир. Через два дня вы снова начнете тренироваться. К весне Cohors XX Palmyrenorum Milliaria Equitata будет на пике эффективности, как и подобает гордому подразделению, созданному при Марке Аврелии, которое участвовало в кампании при Луции Вере, Септимии Севере, Каракалле, Валериане и Галлиене. - И вновь Баллиста заключил:

- Все, кроме дежурных, которых назначит примипил Тит Флавий Турпион, получат день отпуска.

Бойцы снова зааплодировали, и в не лучшем порядке, чем раньше, подразделение покинуло марсово поле.

Курьер стоял у головы своего верблюда и ждал. Телон, таможенный чиновник, исчез в регистратуре на первом этаже южной башни Пальмирских ворот. Курьер посмотрел на северную стену двора между двумя большими деревянными воротами. Выше уровня головы стена была оштукатурена и расписана сценой оффертория. Взглянув вниз, курьер заметил, как торговец вышел из регистратуры, взобрался на осла и, ведя за собой другого осла, уехал. Курьер вернулся к изучению стены. Ниже уровня головы стена была из простого кирпича, но покрыта граффити, большинство нацарапано или нарисовано на греческом или арамейском, некоторые на латыни. Некоторые просто состояли из имени мужчины и имени его отца. По большей части этим двум словам предшествовало "Благодарю тебя, Тюхе Арета". Курьер, не глядя, знал, что южная стена была почти такой же.

- А, это снова ты, - сказали телоны. - Дела идут хорошо.

- Нет, дела плохи, - ответил курьер.

- Куда ты идешь? - спросил я.

- Вниз по реке. К Хараксу. В Персию.

- Деловым людям нужны их письма, чтобы вести дела, что бы ни говорили политики. Есть, что декларировать? - таможенник начал открывать ближнюю боковую корзину на верблюде.

- Ничего. Там нет ничего, кроме моей запасной одежды и постельного белья.

- Не так давно здесь проходил философ, - сказал таможенник, беспорядочно роясь в вещах. - Он выглядел полностью обнаженным, если не считать грубого плаща, большой густой бороды, волос до задницы. Грязный. Абсолютно, блядь, грязный. Но он не был жалким циником. У него был симпатичный мальчик-слуга, стенограф и каллиграф, чтобы записывать его мудрость.

Курьер наблюдал, как буколос, управляющий стадами, на другой стороне дороги пересчитывал стадо коз, которых житель палатки хотел привезти в город на продажу. Он задавался вопросом, как скоро пойдет дождь.

- Итак, я говорю философу: "Что вы вывозите из города?", а он отвечает: "Умеренность, Справедливость, Дисциплина".… остальное забыл.' Таможенник обошел верблюда и начал открывать другую корзину.

- Там нет ничего, кроме трех запечатанных блоков для письма, которые я должен доставить.

- И тогда я говорю: "Ну, не имеет значения, какие причудливые имена вы им дали, вам придется заплатить экспортную пошлину за этих шлюх!" И он говорит что-то вроде: "Вы не можете облагать налогом добродетель!" - засмеялся таможенник. Курьер вежливо улыбнулся.

Телоны убрали корзину, письменные таблички внутри остались нетронутыми. Курьер сунул ему в руку несколько монет.

- А шутки он не понял. Глупый ублюдок стоял там же, где и ты, посреди дороги, со своим симпатичным мальчиком, стенографистом и каллиграфом. Ни одной девушки в поле зрения! Глупый ублюдок!

Курьер вскарабкался в седло, щелкнул кнутом, и верблюд поднялся на ноги.

- Счастливого пути.

И вот так случилось, что письмо предателя покинуло Арет.

На северо-западе собирались большие темные тучи. Время от времени были слышны раскаты грома. У Баллисты сильно болела голова. Станет лучше, когда шторм достигнет Арете.

После маневров на марсовом поле прошло несколько часов. И без того долгий день казался еще длиннее. Как и было приказано, ровно в четвертом часу Ацилий Глабрион, его бухгалтер и секретарь явились в принципию. Взыскатель и библиотекарь в мельчайших деталях объяснили все соответствующие документы новому Дуксу Реки, его префекту инженерии и его секретарю. Баллиста, Мамурра и Деметрий сосредоточились изо всех сил. Ацилий Глабрион сидел в кресле, разглядывая свой богато украшенный пояс с мечом. Абсолютно все, связанное с вексилляцией IIII Скифского, было в полном порядке. Подразделение было практически в полном составе; отсутствовали очень немногие бойцы - в госпитале или в тюрьме. Жалование и провизия выдавались исправно. Бойцы были не только полностью экипированы, но и имели в запасе довольно много оружия, щитов и доспехов. Почти через два часа Баллиста повернулась к Ацилию Глабриону, который сейчас читал книгу стихов "Искусство любви" Овидия, и поздравил его с состоянием его подразделения. Молодой патриций воспринял это не более чем как должное. Во всяком случае, он казался несколько расстроенным, оказавшись в положении, когда его могли похвалить такие, как Баллиста.

Шестой час, конечно же, был временем обеда. И все же именно тогда Баллиста приказал Турпиону предоставить отчеты XX Когорты. Голод никогда не улучшал характер Баллисты. Когда прибыл первый центурион со счетоводом и архивистом подразделения на буксире, но без своего командира, северянин сделал сознательное усилие, чтобы обуздать свой гнев. Даже не спросив о Гае Скрибонии Муциане, он приказал передать все документы, которые у них были с собой. Затем он объявил, что они отправятся в штаб-квартиру когорты. Военные клерки разбежались, как цыплята, когда отряд, возглавляемый Баллистой, ворвался в перестроенный храм Аззанатконы. В регистратуре Баллиста потребовал два общих реестра, предшествовавших текущему, и реестр солдатских денег на депозите в банке подразделения, "под знаменами". Решив привлечь голод на свою сторону, Баллиста приказал, чтобы Турпион, бухгалтер и архивист явились к нему во дворец в десятом часу, во время обеда (и если каким-то чудом вдруг объявится ваш трибун, вы можете привести его с собой – под арестом). Со всей возможной серьезностью Баллиста подчеркнул, что это даст время ему и его сотрудникам внимательно изучить документы, очень, очень внимательно.

Вернувшись во дворец, Калгак приготовил поздний обед: холодную жареную куропатку, черные оливки, местный круглый пресный хлеб, инжир, орехи и сушеные яблоки. Это было разложено на одном конце длинного стола в столовой. На другом были отчеты XX Когорты.

Поев, они принялись за работу. Мамурра просмотрел текущий общий реестр, зачитывая имя каждого солдата и аннотацию, указывающую на его должность. Прямая линия означала, что солдат был в подразделении и готов к службе; метка frum (entum), что он отправился за запасами пшеницы; hord (eum) - что он получал ячмень для лошадей; leones - что он охотился на львов; и так далее. Наконец, были и те, кому не повезло, против имени которых стояла только греческая буква “тета”, армейское сокращение, означающее "мертвый". В других аннотациях указывалось, где были размещены отряды когорты – Аппадана, Бекчуфрайн, Барбалисс, Бирта, Кастеллум Арабум, Шафер Авира и Магдала.

Наконец они закончили. Но закономерность проявилась почти с самого начала: на бумаге подразделение было в полном составе, но было слишком мало прямых линий и слишком много солдат, охотившихся на львов или размещенных в местах со странными названиями. “Тет” было всего две.

Следующим этапом было сопоставление информации в общем реестре со списком депозитов "под знаменами", чтобы найти тех, у кого были сбережения.

Время приближалось к девятому часу, и они прошли примерно две трети пути. И снова проявилась закономерность: почти у всех, у кого была только строчка против имени, были сбережения. Почти ни у кого из тех, кто был в наряде, далеко, не было ни денария.

Гром гремел все ближе. Вспышки молний бросали отсветы на черные облака. Остальная часть неба была окрашена в желтый цвет. Головная боль Баллисты не проходила. Он приказал принести еды и распорядился, чтобы, когда они прибудут, бухгалтера и библиотекаря поместили в комнату рядом с первым двором. Калгак должен был убедиться, что Турпион слышал, как им предлагали еду и питье. Сам он должен был ждать в главном зале для приемов со второго двора. Ему не должны были предлагать даже стул, и Максим должен был присматривать за ним – или слоняться вокруг таким образом, чтобы Турпион думал, что тот присматривает за ним.

Калгак кашлянул.

- Они здесь.

- Хорошо, пусть он немного попотеет.

Баллиста некоторое время ходил взад и вперед по террасе. На другой стороне Евфрата мужчина верхом на осле направлялся к реке. Баллиста гадал, успеет ли он добраться туда до того, как пойдет дождь. Он повернулся к Мамурре и Деметрию.

- Приведите его сюда. Можно продолжать. - завидев Турпиона, Баллиста произнес:

- Примипил.

- Доминус. - плечи Турпиона были округлыми, а голова торчала вперед. Под глазами у него были иссиня-черные мешки.

Баллиста оперся кончиками пальцев о стол. Некоторое время он смотрел на бумаги, потом вдруг поднял глаза.

- Как долго ты и Гай Скрибоний Муциан обманом грабили военную казну?

Турпион не дрогнул.

- Я понятия не имею, что вы имеете в виду, доминус.

- Старинный трюк. - Баллиста попытался подавить поднявшуюся в нем волну гнева.

- Примипил и командир когорты вступили в сговор. - Турпион отвел взгляд. Баллиста безжалостно продолжал:

- Когда человек умирает или переводится, его записывают в бухгалтерию. Когда призывают новобранцев, вводятся вымышленные имена. Мнимых новобранцев и мертвых отправляют в "далекий наряд". Их зарплата все еще начисляется. Он хранится у командира и примипила. - Баллиста сделал паузу.

- Ты хочешь, чтобы я поверил, что в этой когорте восемьдесят пять человек охотятся на львов. Несколько мест, в которых, как ты хочешь меня убедить, дислоцируются крупные подразделения этой когорты – Кастеллум Арабум, Шафер Авира, Магдала, – не указаны в официальных документах этого района. - При первом названии Турпион поднял глаза, затем снова опустил.

- Какое-то время этот работало. Теперь все кончено. Гай Скрибоний Муциан и вы были довольно скрупулезны, но все же прокололись. Вы не додумались придумать сбережения для воображаемых солдат. - Баллиста еще больше наклонился к Турпиону.

- Все кончено. Скрибоний сбежал. Бросил тебя отвечать за все. Если будешь молчать, то лучшее, что тебя ждет - разжалование с позором. Если ты расскажешь мне все, есть варианты. Это была идея Скрибония?

Турпион расправил плечи.

- Он мой командир. Я не буду доносить на него.

- Преданность делает тебе честь. Но он не заслуживает преданности. Он сбежал, как трус, - Баллиста снова сделал паузу. Головная боль вызывала у него тошноту.

- Ты расскажешь мне все. Так или иначе. - последние слова не нуждались в ударении. - Если ты расскажешь мне все, у тебя будет шанс на искупление, шанс вернуть себе самоуважение и уважение твоих людей. Я дам тебе время подумать, - закончил он.

Баллиста повернулся и, сопровождаемый всеми, кроме Турпиона и Максима, вернулся на террасу. Он подошел, чтобы облокотиться на перила. У него раскалывалась голова. Человек на осле исчез.

Упали первые крупные капли дождя. К тому времени, как они вернулись под портик, воздух был полон воды. Турпиону не понадобилось много времени на размышления.

- Гай Скрибоний Муциан рассказал мне о своем замысле в прошлом году, после битвы за изгнание персов из Ареты, - сказал Турпион, как только вошел Баллиста.

- Когорта понесла потери. Он сказал, что сейчас подходящий момент для начала схемы. - Центурион задумался. - Все было так, как ты говоришь. Большинство бойцов, записанных в далекие наряды, не существуют. Магдала и Шафер Авира не существуют. Или больше не существуют. Бекуфрейн находится в нескольких милях вниз по течению Евфрата. Он находится в руках Сасанидов. Там уже много лет не было ни одного римского солдата. Кастеллум Арабум существует в реальности. Возможно, слишком недавно, чтобы фигурировать в официальных документах. - он остановился.

- Какой процент ты откатывал?

- Десять, - быстро ответил Турпион. - Я сдал все деньги на хранение одному человеку в городе. Я ничего из них не потратил. Я могу все вернуть.

Над головой прогремел гром. В комнате воцарилась тишина.

Наконец Баллиста заговорил.

- Что он имел на тебя такого, что тебе пришлось присоединиться к нему?

Турпион ничего не сказал.

- Это были долги? Женщина? Мальчик?'

- Разве это имеет значение?- вспышка молнии осветила комнату. Лицо Турпион выглядело белее, чем когда-либо.

- Да, если бы это может случиться снова.

- Это не может повториться, - сказал Турпион.

- Я должен обезглавить тебя посреди марсова поля.- Баллиста позволил своим словам надолго повиснуть в воздухе. - Вместо этого я назначаю тебя исполняющим обязанности командира когорты. - Турпион выглядел ошеломленным. - Теперь ты должны доказать, что ты хороший офицер. Уже слишком поздно набирать новых рекрутов, но к следующей весне я хочу, чтобы ты подготовил эту когорту к бою. Я хочу, чтобы ты тренировал их до тех пор, пока они не упадут от усталости. О, и ты можешь вернуть деньги Деметрию. Они пойдут на замену снаряжения.

Турпион начал благодарить Баллисту, который прервал его.

- Этот разговор не должен покинуть этих стен. Не обмани моего доверия.

Они услышали, как дождь барабанит по плоской крыше. Головная боль Баллисты почти прошла.