Возвышение и мятеж

Глава 38

Старик Мэттли был сильным мужчиной, хотя его спина и согнулась с возрастом, а суставы опухли от долгого, тяжёлого труда. Хоть ему и было за семьдесят, жизненной силы у него было как у человека гораздо более молодого — но он начал думать о том, чтобы уйти на покой. Глаза его потеряли остроту, а боль в спине усложняла ему работу. К сожалению, у него не было ни наследника, ни подмастерья, которым можно было бы оставить его дело.

Его старший сын уехал, предпочти жизнь фермера ремеслу лукореза. Первый и единственный подмастерье Мэттли сам стал работать по этой профессии, открыв собственную лавку в Малкерне почти двадцать лет тому назад. Судя по тому, что знал Мэттли, у Гэдуина дела шли хорошо, и он стал мастером где-то лет через десять.

Эти мысли заставили вздох сорваться с его губ, когда Мэттью остановил свою телегу позади своего дома. Та была нагружена свежей партией тиса и ясеня, из которых он собирался сделать плечи луков, хотя оставалось ещё много месяцев, прежде чем древесина просохнет достаточно для такого применения. Этот груз должен был обеспечить его на следующий год, как и прошлогодняя древесина, которую он собирался использовать как материал в этом году.

Слезая с облучка, он начал стягивать парусину, накрывавшую кузов телеги. Ему нужно было отнести древесину на полки для сушки в его сарае, прежде чем перейти к вечернему отдыху. Тугая боль, пробежавшая вниз по левой стороне его шеи к поясу, напомнила ему, что скорее всего больше он дерево покупать не будет.

В деньгах он не нуждался. Ремесло заработало ему за годы скромное состояние, но с тех пор, как шесть лет тому назад умерла его жена, у него не было никаких причин дожидаться ухода на покой. С тех только работа его и поддерживала — он сомневался, что без неё у него будет причина жить ещё хоть несколько лет.

Закончив с разгрузкой, он пошёл к задней двери, и тут-то он и осознал: что-то не так. Замок был сломан. Старик замер, слушая, есть ли кто-то внутри, но ничего не услышал. Хотя, верить ушам он уже не мог. Присев, он порадовался, что колени его не пострадали так, как спина. Тяжёлый железный замок лежал в грязи, но он не был сломан, взломан, или сорван обычным образом. Металлическая дужка была рассечена надвое, но чисто, будто железо было мягким как масло.

— Будь я проклят, — пробормотал старик.

Потянувшись к поясу, он вынул из ножен охотничий нож, прежде чем мягко отворить дверь, и зайти в свой дом. Мэттли опасался, что грабитель внутри, но хотя он всё ещё боялся смерти, та уже не имела на нём ту хватку, что в его более молодые годы. Он не потрудился снять сапоги у вдоха, что разгневало бы его жену — но он решил, что один-то раз её дух его простит, учитывая обстоятельства.

Задняя дверь, через которую он вошёл, открывалась прямо в кухню, и там он увидел мужчину, сидевшего на столе и поднимавшего к губам чашку. В тусклом свете он не смог опознать его.

— Кто ты такой, чтобы сидеть на моём столе как у себя дома?

— Это я, Мэттли, — отозвался знакомый голос. — Расслабься. Они ушли.

— Грэйсон? — осведомился старик. — Кто ушёл? Какого чёрта ты делаешь у меня на кухне? — Мэттли сунул нож в ножны, и пошёл обратно к двери, чтобы снять сапоги. Не было смысла давать его покойной жене ещё поводов бранить его, когда он однажды с ней снова встретится. Затем он вернулся на кухню, и зажёг масляную лампу.

Чад Грэйсон представлял собой ужасное зрелище. Лицо стрелка было красным и опухшим — и не посла драки, а из-за чрезмерного возлияния. Он выглядел больным. Затем взгляд Мэттли упал на стол, на котором были следы ожогов и крупные вмятины, будто кто-то использовал его в качестве верстака для работы по металлу. Мэттли раздражённо насупился. Этот стол он сделал для Клары десятилетия тому назад — это было сентиментальное сокровище, напоминавшее ему о счастливых временах.

— Это ты мне стол испоганил? — потребовал он.

— Нет, — просто сказал Чад. — Это сделал ублюдок, который был здесь раньше меня.

— И ты решил, что если ты придёшь сюда, и напьёшься в моём доме, то мне станет лучше? — прорычал старый лукорез.

Чад покачал головой:

— Я не напиваюсь. Я трезвею. Это — просто тонизирующее, чтобы помочь мне в этом деле. Вломившийся сюда мудила перед этим зашёл ко мне, и взбесил меня неимоверно. Он украл мой лук.

Мэттли зыркнул на него:

— Если хочешь новый, то надо было утром приходить. Кто этот малый, который всё это сотворил?

— Тирион Иллэниэл, если я не ошибаюсь, — проинформировал его Чад.

— Я что, должен знать это имя?

Охотник мрачно хохотнул:

— Он — волшебник, и до недавнего времени он был дворянином. У магистрата ты справедливости не найдёшь.

Мэттли был усталым, раздосадованным и обозлённым:

— Тогда проваливай, чтобы я мог тут прибраться. Я слишком стар, чтобы сейчас с тобой иметь дело.

— Мне всё ещё нужен лук, Мэттли. Разве не я всегда был одним из твоих лучших клиентов? — спросил Чад.

Старик бросил на него гневный взгляд:

— Двадцать лет назад, пока я не перестал тебе продавать. Ты действительно осмеливаешься сказать это мне в лицо?

Чад завинтил крышку своей фляжки, и убрал её:

— Мне нужен лук, и у меня мало времени. Я заплачу, сколько скажешь.

Мэттли почесал голову, усталый и фрустрированный. Много лет назад он дружил с гораздо более молодым Чадом Грэйсоном, когда тот был ярким талантом, но с тех пор его мнение изменилось. Как только он узнал, что Грэйсон работал убийцей, Мэттли отказался ему продавать, и хотя ныне стрелок казался более респектабельным, Мэттли ему по-прежнему не доверял.

— У меня есть несколько почти готовых охотничьих луков, — предложил он.

Чад покачал головой:

— Мне нужен боевой.

Лицо лукореза напряглось:

— Я их больше не делаю, а если бы и делал, то продал бы только тому, кому доверяю. И это — не ты. Ступай в Албамарл — уверен, ты там сможешь найти кого-то, кому нужно твоё золото, и кому всё равно, что ты будешь делать с луком.

Разница между охотничьим и боевым луком заключалась в основном в размере и весе натяжения. Самый тяжёлый охотничий лук обычно обладал натяжением менее восьмидесяти-девяноста фунтов, порой всего лишь в сорок, а вот боевые луки начинали с сотни фунтов, и в некоторых случаях могли превышать сто пятьдесят. Причина была проста: боевой лук предназначался для пробивания брони. Он использовал более тяжёлые стрелы с узкими наконечниками, и требовал огромную мощность, чтобы сила удара могла пробивать кольчугу и, иногда, латы.

Чад постучал по испорченному столу:

— Я охочусь на человека, который сделал вот это.

Мэттли посмотрел ему в глаза:

— Как бы меня это ни злило, это — не повод кого-то убить. Иди домой.

— Я знаю, что ты не одобряешь некоторые мои дела в прошлом, — начал Чад, — но времена изменились. Я устал от крови. Вот, почему я так много пью, но важно, чтобы…

— Однако же ты только что признал, что собираешься убить человека, — перебил Мэттли.

— Он многим людям навредит, если я его не остановлю! — гневно объявил Чад.

— Зло за зло — добра не будет, — настаивал лукорез. — Что бы этот человек ни делал, это — его ответственность, но всё, что ты делаешь вышедшим из-под моей руки луком, ложится на мои плечи. Я отказываюсь. — Их отвлёк стук в парадную дверь, и ремесленник поднял ладонь, отправившись проверить вход. Он осторожно окликнул, прежде чем открыть дверь: — Кто это?

— Джордж Прэйсиан. Открывал, — пришёл ответ.

Мэттли отодвинул щеколду, и мгновенно впустил барона, кланяясь в пояс:

— Милорд!

— Хватит, Мастер Мэттли, — сказал Джордж. — Подними голову. Я пришёл объяснить тебе, что случилось, пока тебя не было. — Когда он вошёл, взгляд молодого дворянина упал на Грэйсона. Магический взор уже проинформировал его о том, что с лукорезом был кто-то ещё, но он не слишком обращал на это внимание, поскольку присутствовавший внутри человек не был магом — а теперь он узнал его лицо: — Мастер Грэйсон! А ты как здесь оказался?

Охотник не встал, даже не поклонился, но всё же поднял руку ко лбу, будто касаясь шляпы, хотя уже успел её снять:

— Я здесь за луком, — нейтральным тоном ответил он.

Джордж перешёл сразу к своей новости:

— Здесь был Тирион.

— Именно это я и рассказывал только что этому своенравному старикану, — ответил Чад, прежде чем спросить: — Вы его видели?

— Хуже, — признался Джордж, и начал свой рассказ, в основном ограничиваясь фактами. Он не стал говорить о вящем ужасе, который у него вызвала эта встреча, и попытался придать своей поимке менее глупый вид, что у него не очень-то получилось. — Я отправил послание Королеве, но я решил, что надо прийти, и объяснить Мастеру Мэттли случившееся, поскольку его здесь не было.

— А что насчёт Мэттью, или вашей сестры, Элэйн? — спросил охотник. — Они знают?

Джордж покачал головой:

— У меня нет никакого способа с ними связаться. Замок Камерон пуст, и их уже несколько месяцев не было.

— Думаю, они собрались в доме Мордэкая в горах, — проинформировал его Чад, коротко поведав о своей недавней экспедиции с целью вернуть Роуз и Кариссу. В конце он добавил: — Тирион ищет их. Он украл мой лук и несколько имевшихся у меня зачарованных стрел.

Молодой Барон Арундэла опустил взгляд в пол:

— Знаю. Он заставил меня помогать ему с ними.

— Что ему было нужно? — спросил охотник. — И кто была та женщина, которая с ним была?

— Он называл её Бриджид, — ответил Джордж. — Думаю, она была его дочерью. Они хотели, чтобы я помог с чарами для некоторых наконечников стрел. — Он указал на стол. — Подпалины остались после того, как он нагрел металл, чтобы сварить наконечники со своими собственными добавлениями.

Чад нахмурился:

— Его дочь? Вы сказали, что у неё были тёмные волосы. У Линараллы и других Ши'Хар они серебряные.

Джордж пожал плечами:

— Она выглядела как человек. — Затем он добавил: — Ещё более странно то, что она исчезла на полпути. Я не видел, чтобы она уходила или использовала какую-то магию. В один миг она была с нами, а потом её не стало.

— Для каких чар ему требовалась помощь? — спросил Чад.

Джордж поморщился, прежде чем ответить:

— Это была комбинация разных вещей. Наконечники могут пробивать магические щиты, даже зачарованные, и Тирион добавил взрывчатый компонент. От того, в кого он попадёт ими, мало что останется. Часть, для которой ему требовался я, была новой — чары, не дающие другому волшебнику касаться стрел магией.

Охотник потёр свой подбородок:

— И это значит…

— …что маг, в которого он будет ими стрелять, не сможет легко защититься, — закончил Джордж.

Старик Мэттли почтенно произнёс:

— Милорд, Мастер Грэйсон просил меня сделать ему лук. Судя по только что услышанном мной, вы хотите, чтобы я это сделал?

Джордж выпрямился, вновь приняв властный вид:

— Человек, о котором мы говорили — вне закона, Мастер Мэттли. Он угрожал Королеве, и бежал из заключения в Албамарле. Если Мастеру Грэйсону нужен лук, то я думаю, что лучше всего обеспечить его луком.

Мэттли склонил голову:

— Как пожелаете, милорд. — Затем посмотрел на Чада: — Говори, что тебе нужно.

Чад улыбнулся:

— Мне нужен самый крепкий лук, какой ты сможешь сделать — две сотни фунтов, если у тебя найдётся такой материал для плеч.

Старый лукорез казался сбитым с толку:

— Сомневаюсь, что ты смог бы его натянуть, а если бы и смог, то не сумел бы удержать натяжение на время прицеливания.

Встав со стула, Чад подошёл к очагу, который был погашен, и взял с имевшейся рядом стойки железную кочергу. Положив на неё обе руки, он согнул её, заставив Джорджа присвистнуть, а Мэттли — нахмуриться.

— Поверь мне, — сказал Чад. — Я могу натянуть всё, что ты сможешь сделать.

— Не обязательно было портить хорошую вещь, чтобы это доказать, — пожаловался лукорез. — Я добавлю это к цене.

Джордж тихо засмеялся, а Чад вытащил кошелёк, и начал отсчитывать золотые кроны. Он положил на стол десять штук:

— Этого должно хватить. — Затем он посмотрел на Джорджа: — Вы можете зачаровать ещё несколько наконечников?

— Потребуется не один день, если ты хочешь, чтобы они взрывались, — ответил Джордж. — Нужно время, чтобы накопить для этого достаточно силы. Но я могу сделать другие чары.

Чад обратился к лучнику:

— Сколько у тебя уйдёт времени?

Мэттли почесал бороду:

— У меня уже есть несколько заготовок, готовых к резке, но на полировку нужна неделя.

— Не обязательно, чтобы выглядел красиво, — сказал охотник. — Можешь пропустить полировку и прочее. Мне главное, чтобы работал как надо.

— Два дня, — ответил лукорез.

Охотник кивнул, и запустил руку в мешок у себя в ногах, откуда он вытащил длинный кусок промасленной ткани. Развернув его, он явил взору связку тяжёлых древков, уже оперённых и оснащённых тонкими наконечниками — боевые стрелы.

— Тирион забрал мои зачарованные стрелы. Сможете с этими работать? — спросил он.

Молодой барон кивнул, пересчитывая стрелы. На столе их было минимум шестьдесят:

— Наверное, я смогу обработать большую их часть за два дня.

Чад осклабился, его глаза были полны злобы:

— Одной должно хватить, но я возьму столько, сколько сможете сделать. Я иду в Албамарл. По Мировой Дороге я должен суметь обернуться раньше, чем вы закончите.

Джордж странно посмотрел на него:

— Я уже предупредил Королеву. Думаешь, Тирион туда направляется?

— Мне нужно найти моего дракона.