Заклинательница Теней (СИ)

Глава 35. И выйдет солнце

Когда птица жива, она поедает насекомых, когда птица мертва, насекомые поедают ее.

Эта фраза — первое, что пришло мне в голову. Я прочла ее в одной из книг по философии лет в пятнадцать. Фраза так сильно зацепила меня, что я периодически задумывалась о том, как может сложиться моя жизнь. Ведь когда ты молод, ты не задумываешь, что будет через двадцать лет, какой груз ляжет тебе на плечи и как именно ты будешь его нести. Какое именно событие может тебя вознести или же, наоборот, раздавить.

Именно эта мысль сейчас крутилась у меня в голове.

Интересно, а можно ли мыслить и при этом быть мертвой?

Если это другой мир, который открывается после смерти, то почему же я испытываю такую тяжесть в теле?

Попыталась пошевелиться. Тяжесть сплелась с неимоверной усталостью и слабостью. Из горла вырвался хилый стон. Глаза были мутными от слабости. Я усиленно поморгала и уставилась в потолок. Такой знакомый потолок, низкий, белый, по нему ползли солнечные лучи. У меня не было ощущения, что я умерла. Я чувствовала себя слишком живой и помятой. Кое-как привстала на локтях и сонно оглядела комнату, где находилась. Это была комната в доме Летиции, в этой самой кровати я спала больше шести месяцев, пока пыталась совладать со своими силами. О, Боги, как же это было давно. Мягкая постель была вся обложена подушками, а я до талии накрыта пушистым одеялом с простыней в крупный зеленый цветочек. Окно на распашку впускало свежий не холодный воздух, за окном пели птицы.

Шурх. Зашуршало в тишине постельное белье. Мейкун Стивен запрыгнул на кровать и аккуратно двигая подушечками лап, забрался мне на ноги и устроился в них, повернувшись мордой ко мне. Он был весьма упитан, и приятная тяжесть снова заставила меня ощутить себя очень даже живой. Кот довольно затарахтел, уставившись мне в глаза.

— Привет, — прохрипела я. Слабо улыбнувшись, потянулась и запустила пальцы в густую пушистую шерсть кота на холке. Мурлыканье усилилось, кот выгнулся от наслаждения и прикрыл глаза. Такое простое движение вызвало у меня накат слабости, я устало выдохнула.

Последнее, что я помню это удивленные, какие-то абсолютно безумные глаза Морриганы, которая не в силах сбросить с себя мои руки. Я вцепилась в нее ногтями, разрывая кожу, вытягивая из нее силы. Меня передернуло от отвращения. Ощущение ее, как ни странно, мягкой кожи, все еще эхом откликалось в пальцах и это вызывало тошноту. Или тошноту вызывал голод, который скрутил желудок. Я бы сейчас съела целого кабана!

— Как дела, конфетка? — глухо спросил до боли знакомый голос.

Я испуганно вздрогнула и перевела взгляд с кота на дверь.

Зеленые глаза жадно разглядывали меня: глаза, руки, лицо, снова руки.

— Джеймс, — прошептала я, голос мой сбился.

Джеймс сразу помрачнел, а мне стало немного не по себе. Этот человек мой отец, но из-за того, что мои воспоминания были стерты, язык не поворачивался назвать его папой.

Он был одет в обычную черную кофту с длинным рукавом и синие джинсы, на ногах были темные носки. Волосы коротко обрезаны, завиваются на висках, кажется он только что из душа, хотя в своем единственном воспоминании его волосы были гораздо длиннее и были убраны в хвост. Под глазами залегли глубокие тени, даже появилось немало морщин. А еще он казался мне намного худее, чем в воспоминании, как будто из него высосали все соки. От этих мыслей пробежали мурашки. Он был в плену у Морриганы. Боги. Он живой.

Сердце отбивало чечетку, от волнения кровь прилила к голове и сдавила виски.

— Это и правда ты? — выдавила я, голос все еще был какой-то хриплый, слабый и совершенно не мой.

Он плавно оттолкнулся от дверного косяка и вошел в комнату. Он двигался так… Грациозно, никогда не видела такой интересной походки. Плавная, уверенная, властная и абсолютно раскованная. Хозяин этой жизни.

— Я, — он остановился перед кроватью и мягко опустился на краешек. Стивен подскочил, потянулся и ласково потерся о предплечье Джеймса. Сколько же лет этому коту?

— Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю, будто по мне проскакал табун лошадей, — я недоуменно пожала плечами, и мужчина нахмурился. Его пальцы собственнически коснулись моего лба, затем шеи со стороны спины.

— Жара больше нет, выглядишь ты намного лучше, — проговорил он, разглядывая мои руки. Я опустила взгляд. Вместо привычных голубых вен на моих руках проступали серовато черные вены, они покрывали все мои руки и, готова поспорить, все мое тело. Я ахнула.

— Что это? — изумилась я, оттягивая в сторону одеяло, приподняла белую футболку, в которой спала, и изучила такой же живот в прожилках, — Выглядит опасно!

— Так и есть, — подтвердил Джеймс, — Ты была на грани, конфетка, но жар спал, и ты пришла в себя. А чернота яда стала гораздо светлее, думаю через пару дней он сойдет полностью.

— Яда?

Он кивнул и взял меня за руку. Это был такой простой жест, который заставил мое сердце снова ускориться, отбивая ребра. Его руки были теплыми, а кожа очень жесткой, он перевернул мои руки ладонью вверх, рассматривая вены. Внезапно усталость стала меньше, я ощутила прилив сил. Это было так странно, ведь мы в механическом мире, здесь нет подобной магии.

Я нахмурилась.

— Ты поглотила значительную часть силы Морриганы, — которая была не по зубам твоему неизмененному телу, — задумчиво говорил он, не поднимая глаз, — Ты отравилась. И, если честно, должна была умереть. Не понимаю, как ты выжила, видимо Галлиган что-то сделал, пытаясь спасти тебя, пока я не увез тебя сюда.

Александр. Он жив. На глаза навернулись слезы, что-то внутри меня лопнуло от счастья. Он жив.

— Почему сюда? Здесь нет магии.

— Вот именно, здесь нет магии, которая убивала бы тебя, — коротко ответил он. Опуская мои руки.

Коту наскучила наша беседа и он спрыгнул с кровати и важно удалился из комнаты.

— Как ты выбрался?

Джеймс сжал губы в тонкую линию.

— Это было несложно, когда Седна убила Морригану ее чары пали, а крепость в горах, в которой меня держали разрушилась. Я очень быстро оказался здесь, — он сделал паузу, словно подбирал слова, а затем продолжил: — Летиция все мне рассказала, и я бросился назад в летний замок.

Интересно, он говорит таким развязным тоном специально, или это выходит у него бессознательно?

— И что было потом? — любопытно поинтересовалась я.

— Потом я нашел тебя, и мы с Беатрис привезли тебя сюда, пытаясь спасти. Целитель в Аркероне был уверен, что ты умерла. Твой пульс и дыхание были такими редкими, что они уже готовили тебе усыпальницу.

— Что?!

— Ты была черной и холодной, действительно выглядела погибшей, — он расстроенно покачал головой, прикрыв глаза, — Галлиган разнес пол дворца от горя.

— Александр?

Джеймс лукаво усмехнулся.

— Никогда не думал, что этот черт похитит сердце моей дочери.

Я вспыхнула. Не привыкла к тому, что у меня теперь есть отец.

Он рассмеялся — таким теплым, глубоким и настоящим смехом.

— Ты привыкнешь.

— К чему? — буркнула я.

— Что я снова буду в твоей жизни, — сказал он, в его голосе прозвучали нотки грусти, — Когда ты достаточно окрепнешь я постараюсь вернуть тебе воспоминания или хотя часть из них.

— Это возможно? — с надеждой спросила я.

— Нет ничего невозможного, конфетка.

И пока я барахтаюсь в море новой информации, кто-то настойчиво постучал ногтями по дверным откосам.

— Кхм, — послышалось тактичное покашливание.

Мы синхронно уставились на дверь. В дверях неуверенно мялась Беатрис с небольшим подносом в руке, на котором стоял маленький заварной чайник и чашечка из любимого сервиза Летиции. На ней было черное приталенное вязаное платье до колен, торчали голые ноги, она неуверенно переминалась с ноги на ногу.

— Дейдре… — она выдохнула мое имя с таким облегчением, что у меня по телу пробежали мурашки. Я никогда не слышала от нее подобного тона в голосе, казалось, она сейчас заплачет. Хотя нет, мне не казалось. По ее щекам заструились слезы. Беатрис. Плакала. ПЛАКАЛА. Эта суровая женщина, которой палец в рот не клади — плакала!

— Я же говорил — она справится, — весело сказал Джеймс, заметив настроение Беатрис.

— Можно? — осторожно спросила она.

— Конечно, — прохрипела я не своим голосом.

Беатрис кошачьей походкой прошмыгнула в крохотную спальню и ловко поставила поднос на прикроватную тумбу.

— Я услышала голоса, — бодро начала говорить Беатрис, — А, учитывая, что Летиция сегодня уехала в Париж, то решила, что слабый голосок принадлежит тебе, Дейдре. Я приготовила тебе отвар, который должен придать тебе сил, уж очень долго ты лежала без сознания. Будешь его пить каждый час.

Беатрис ловко подняла чайник и налила пол чашки коричневой жидкости.

— Будешь прям каждый час мне его носить? — скептически спросила я, принимая чашку из ее рук. Тепло чашки почти обжигало. Это было приятное чувство. Значит я жива, я действительно жива.

— Буду. Все мы будем. Мы должны поставить тебя на ноги, ты должна ощутить вкус свободы!

Сколько бы не было радости в голосе Беатрис, она продолжала плакать. Нескончаемые слезы струились по щекам, подбородку и капали на платье. Она даже не старалась их вытереть.

— Почему ты плачешь? — искренне спросила я.

— Я не могу не плакать, — пожала плечами та.

— Не понимаю…

— Ты не помнишь Беатрис, Дейдре, но она всегда была рядом с тобой, все пять лет твоей жизни в механическом мире, — вместо нее ответил Джеймс развязно растягивая слова, — Она любила тебя не меньше Тесемы и меня. И любит до сих пор.

— Почему же, — я запнулась, — Ты ничего не говорила об этом? Я вообще думала, что ты не знала даже как я выгляжу.

Беатрис передернула плечами и наконец смахнула слезы с лица. Она выглядела очень печальной, никогда не видела ее такой спокойной и грустной. Это была та Беатрис, которую я еще не знала.

— Потому что это невыносимо, Дейдре, — она бросила злой взгляд на Джеймса, — Невыносимо разговаривать с тобой как с чужой, заново знакомиться. Ты бы поверила мне, если бы я сказала, что заплетала тебе косы в детстве?

— Не знаю, наверно, нет, я вообще не помню тебя, — растеряно ответила я.

— Джеймс наложил на тебя очень мощное заклинание забвения, не уверена, что он когда-нибудь сможет его снять. А эти пятнадцать лет? Думаешь я не знаю какая трудная жизнь в Аркероне, когда за твоей спиной нет покровителя? Тебе невероятно повезло оказаться при дворцовой школе, это просто потрясающее везение! А сейчас я старалась быть такой какая есть, и мы должны были поладить с тобой уже будучи двумя взрослыми людьми. Я не сахар, не подарок.

— Тебе стоит больше верить в мои способности достигать своих целей, Трис — заметил Джеймс.

Трис.

— И вообще, — она эмоционально развела руками, чуть не задев чайник, — Я не представляю как бы с тобой объяснялась! Даже Летиция была не в курсе о тебе! Никто не знал кроме меня и Тесемы, естественно! Ну и Морригана догадывалась…

— Спасибо… — прошептала я.

— За что? — округлила глаза Беатрис.

— За то, что всегда была рядом и помогала. Хотя за то, что ты так долго отвечала на зов Летиции я все еще злюсь.

— У меня были кое-какие проблемы, — замялась Беатрис, гордо вздернув носик со злостью добавила:, - Я потеряла счет времени, знаешь ли, торчать тут больше пятнадцати лет то еще удовольствие.

— Ты невероятно красива, когда злишься, — сказал Джеймс слегка наклонив голову.

Я повернулась к нему и поняла, что он жадно ее разглядывает, словно изголодавшийся зверь. Мои догадки были верны, между ними действительно что-то есть.

Я глупо хихикнула, а Беатрис вспыхнула и ее лицо стало почти таким же алым как ее огненные волосы.

— Как чай? — спросила она как ни в чем не бывало.

— Отличный, — отхлебнула еще глоток и довольно замычала, — Кстати, сколько я тут провалялась?

— М-м-м… — протянул Джеймс, — Мне все еще трудно различать время.

— Почти полтора месяца, — отчеканила Беатрис, — Почти два.

— Сколько!?

Я расстроено выдохнула. Это очень и очень долго!

— Когда я смогу вернуться во дворец?

— Ничего себе, — ахнула Беатрис, — Соскучилась по Александру или по шикарным платьям?

Я грозно на нее посмотрела. Джеймс расплылся в улыбке.

Кажется, эти двое меня подтрунивали!

— Что с Анитой? — перевела тему я.

— Ее раздавило водой, — сухо ответил Джеймс, — После того, что она вытворила, Галлиган не стал ее спасать. Пузырь лопнул, когда она была без сознания.

В душе стало кисло и противно. Анита предала меня, и она же была моей подругой. Как просто Анита и Анжела предали меня ради власти, хотя я была в них уверена.

— Все будет хорошо, — проговорил Джеймс и его горячие шершавые пальцы ласково коснулись моей щеки. Это был такой нежный жест, что я не выдержала и потянулась к нему, чтобы обнять.

Джеймс сжал меня в объятиях так крепко и нежно, что теперь заплакала я.

— Я так рада, что вы оба здесь, — прошептала я, всхлипывая и не пытаясь обуздать нахлынувшие на меня чувства.

— Мы справились, — гордо сказала Беатрис.

***

Сколько бы не спрашивала Джеймса, как он жил эти годы в плену у Морриганы он молчал. Он хотел казаться беззаботным и расслабленным, когда отмахивался от моих вопросов, но я видела, как он сжимал губы, как напрягались его плечи и хмурилось лицо. Когда-нибудь он сможет мне довериться.

Я провела у Летиции еще две недели. Все ухаживали за мной так яростно и активно, что мне стало жутко неудобно. Но я не могла отрицать, что этот уход был мне необходим мне как воздух. Ноги еле ходили, руки не поднимались, дойти до ванной комнаты был для меня подвиг, потом я лежала без сил пару часов. Но изнемогающая слабость стала отступать и через неделю я смогла выйти в сад подышать свежим воздухом. В Версале медленно наступала весна, зеленела трава и появлялись первые цветы, но по утрам еще было достаточно прохладно, именно в этом время я любила ускользать из дома и дышать свежим воздухом. С этим местом у меня было столько воспоминаний, сначала они казались мне пугающими, но потом я поняла, что они, скорее, волнующие. Это место стало для меня стартом в изменении, я превратилась в настоящую колдунью, которая понимает свою силу, свое тело и чувства.

Я чувствовала себя сильной, защищенной и уверенной в себе, не смотря на то, что слабость еще не до конца отступила.

Но основным, поглощающим, всеобъемлющим чувством было беспокойство, сводящее с ума. Александр. Будет ли Инквизитор рад меня видеть? Именно так, как раньше? Любит ли он меня как раньше? Прошло так много дней… Любовь, это удивительное чувство, раскрывшееся для меня совсем недавно. Я любила Александра, любила так сильно, что внутри всю сжималось от того, что я не могу всю бросить и прийти к нему. Именно с этим чувством я боролась ранним утром. Меня съедала изнутри мысль, что я так и не сказала ему об этом, я просто растерялась, еще не до конца понимая, что чувствую. Я беспокоилась, что это задело его, что он думает, что я не испытываю этих чувств.

Джеймс и Беатрис проводили все свое время в доме или в Версале. Они не возвращались в Аркерон. Эти двое стали для меня примером нежности и заботы. Я никогда не видела ничего подобного. Джеймс грел молоко Беатрис каждый вечер перед сном, набрасывал ей шаль на плечи свежим вечером в саду. Беатрис готовила любимое блюдо Джеймса — гратен из картофеля, сыра и очень жирных сливок. Да, да, Беатрис умеет готовить и, скажу честно, делает это отлично. Они получили то, за что боролись много лет — свободу и безопасность. И эта спокойная жизнь безумно им шла.

Наконец настояло время, когда я полностью окрепла. Беатрис подарила мне свое платье из черного струящегося шелка на тонких бретельках в пол, а сама облачилась в зеленое с пышными фонариками-рукавами на плечах и огромным, почти вульгарным, разрезом до бедра. У Джеймса был простой бежевый камзол с запонками из изумруда.

— Ты останешься в Аркероне? — неловко спросила я Джеймса.

Мы стояли в прихожей, готовясь открыть тень.

— Мне милее ночной лес на фоне тускнеющего закатного неба. Отблески костра и лунная дорожка на воде. Я предпочту полевые травы и нагретую солнцем землю, соленые брызги моря, чем сковывающие стены вокруг. Я не останусь здесь, конфетка.

Внутри все сжалось от печали или досады. Я хотела бы узнать его получше.

— Но мы Заклинатели теней, — усмехнулся он, видя мою печать, — Я буду навещать тебя так часто, что успею надоесть тебе. Чтобы не произошло, я всегда буду рядом, оберегать и любить тебя, моя Дейдре.

Быстро бросила взгляд на Беатрис, чтобы оценить ее реакцию на слова Джеймса. Но женщина смотрела прямо перед собой и выглядела такой же довольной, как и раньше. Она знает его лучше, чем я и эти слова не стали для нее откровением. Мне стало немного грустно, что мое детство было лишено этих людей. Кто знает какой бы я выросла и была бы я той, кем являюсь сейчас. Но прошлое есть прошлое, его не изменить, нужно смотреть в будущее.

Я любила возвращаться в Аркерон и любила возвращаться в Версаль. Все внутри трепетало от томительного ожидания, но мы не спешили. Сегодня праздник весны на юге, начинается жаркое лето, море теплеет, ночи перестают быть прохладными, дожди будут редкими гостями на протяжении четырех месяцев. Весь город будет веселиться и праздновать, и мы присоединимся к ним сегодня. Тень вызвал Джеймс и, как ни странно, я ее не видела. Джеймс взял меня правой рукой, а Беатрис левой, и мы вошли в магическое искаженное пространство. С непривычки все внутри заклокотало, чистая магия заструилась по венам опьяняя. Мгновение и дымка рассеялась, и мы оказались в большом зале, где вовсю шел праздник. Аскетичный замок сегодня был украшен цветами всех возможных оттенков: янтарные, изумрудные, пурпурные, алые и розовые, они рябили в глазах и заполняли горячий влажный воздух дурманящими ароматами.

Я вижу множество придворных; воздух наполнен музыкой, голосами, весельем. И свечи, лес свечей — воск оплывает, и они становятся похожими на изъеденные термитами древесные стволы. Зрелые и совсем юные, невозмутимые и нетерпеливые, такие все разные и их было так много, колдуны и обычные люди любопытно разглядывали нас. Не думаю, что они поняли откуда мы появились, вокруг царил хаос и веселье. Помедлив мгновение под пристальными и проницательными взглядами, почтительными и надменными, я шла вперед, смотря перед собой. Кто обратил внимание на нас, приветствовал реверансами и поклонами. Толпа расступалась, а мы двигались к богато украшенному столу, где должен был быть Маль и Александр.

— С возвращением, — кто-то шепнул мне в ухо. Я оглянулась и увидела улыбающегося Лорена. За его спиной я заметила мальчишку Мартина в красивом белом камзоле с вышитыми красными пуговицами. Такие камзолы обычно носят ученики лекарей.

— Уж больно ты довольный, — хмыкнула Беатрис, улыбаясь во все зубы.

— Нет причин печалиться, красавица, — ответил он и растворился в толпе.

На душе стало тепло, я видела в глазах людей эйфорию и восторг, а не страх и напряжение.

И тут я увидела его. Он великолепен в черных брюках и черном камзоле. Александр. Почувствовав мой взгляд — он повернул голову и не спускал с меня глаз, пока мы медленно продвигались к ним. Уголки его губ растянулись. Я зацепилась за его взгляд и улыбку. И, не помня себя, зашагала мимо придворных и слуг. Для меня больше не существовало ни людей, ни времени. Только он. И он пошел мне на встречу. Всего несколько широких шагов и он притянул меня ближе, откинул с лица непослушные волосы и нежно поцеловал меня прямо в губы. Я растворилась в нем, забыла о придворных и потеряла счёт времени. Это был одновременно очень длинный и короткий поцелуй в моей жизни. Сегодня от него пахло морем сильнее, чем обычно. Его крепкие руки скользнули по моей талии и крепко сжали. Это было возмутительно неприлично! Я залилась краской с головы до пят, когда он от меня отстранился.

— Неужели я смутил тебя поступком? — его глаза смеялись.

— Кажется, тебе нужно быть чуть сдержаннее, — хихикнула я.

Его рука коснулась моей скулы, шершавые пальцы нежно гладили меня по щеке. Я так скучала по нему!

Иногда любовь бывает не только глупой, но и молчаливой. Моя была молчаливой. Но я собиралась это исправить. Теперь я это могу.

— Всегда думал, что сдержанность твоя отличительная черта, Галлиган, — ухмыляясь сказал Джеймс за моей спиной. Беатрис лениво взяла его под руку.

— Рад видеть тебя, Беллигарде, — Александр отстранился и мужчины крепко обнялись, затем добавил: — Но я все еще зол на тебя за то, что не пускал к Дейдре.

— Ей нужно было восстановиться, — невозмутимо ответил Джеймс, — И лучше это делать, когда ничто не отвлекает.

Александр и Джеймс стали живо обсуждать освобожденный Сарацин, как все морглы вернулись в свои норы — откуда выползли, больше магия Морриганы их не подпитывала и сил находиться на магической Большой земле у них не осталось. В толпе я увидела невероятно довольного Николаса, который стоял рядом с Азхаром. Азхар поймал мой взгляд улыбнулся, а Николас поднял бокал и вежливо кивнул, приглашая поболтать.

— Счастлив видеть тебя в добром здравии, колдунья, — сказал Николас и крепко стиснул меня в объятиях, — Сарацин обязан тебе свободой, мы не забудем этого освобождения.

— Не вгоняй меня в краску, — я шутливо толкнула его в плечо, — Просто будь моим другом.

— Навсегда, — он вежливо поклонился, прижимая руку к сердцу, — Что теперь?

— Теперь я буду делать то, о чем мечтала всю жизнь.

— И что же это?

— Служить королевству Аркерон.

— Значит, мы будем часто встречаться, — Николас забавно поиграл бровями.

— Надеюсь, — хихикнула я и глянула на невозмутимого Азхара, который сделал вид, что не замечал ребячество Николаса.

Мы еще немного поболтали ни о чем и вернулись к Александру, который все еще что-то живо обсуждал с Беатрис и Джеймсом.

Внезапно шум веселья стал тише, и мы стали оглядываться в поисках причины такого затишья. Король. Сюда шел Король. Маль изменился — глубокая морщина прорезала лоб, он был одет в богато украшенную сапфирами рубаху, огненные густые волосы крепко держали корону. Он больше не выглядел как соседский мальчишка, перед ним склоняли головы и опускали взгляд. А я стояла и улыбалась во весь рот. Маль всегда останется для меня самым родным человеком в этом королевстве, даже если он Король!

Он подхватил меня за талию и закружил как когда-то раньше, в детстве. Я залилась искренним смехом.

— Слава богам, Дейдре! Думал, что больше не увижу тебя, — Маль по-братски чмокнул меня в волосы, все еще крепко обнимая. Теперь Маль проявлял только доброту и заинтересованность, я больше не чувствовала от него проявления романтических чувств. Маль отстранился и протянул руку и дотронулся до груди Александра, затем коснулся моей ключицы, в этом месте приятно зажгло.

— Королевство Аркерон благословляет эту пару, — гордо произнес Маль, — И я безумно рад, что решил это сделать. Это мое первое благословление в роли Короля.

Благословление королевства — это магический ритуал, который связывает две жизни до тех самых пор пока живо истинное чувство.

И тут я заметила застывшее лицо моего отца:

— Видимо, больше я не смогу сказать, что Инквизитор в роли любовника моей дочери мне не симпатизирует? — хмуро пробормотал он.

— Думаю, что нет, — Беатрис похлопала Джеймса по плечу.

— Дейдре еще очень слаба, поэтому, будь добр, будь сдержаннее, — холодно заметил Джеймс, окидывая взглядом как крепко Александр держал меня за талию. Я снова залилась краской. Опять. Я еще никогда столько не краснела. Кошмар!

Обжигающие губы Александра коснулись моего лба, замерли на мгновение. Демонстрация своих чувств и того, с кем я, стало излюбленным занятием Инквизитора.