100 дней

НЕЗАМЕНИМЫЕ ПОМОЩНИКИ

С ЦЕЛЬЮ добиться существенных результатов в борьбе с преступностью нужно было поднять народные массы против уголовного мира. Для этого нам следовало — пусть читатель простит меня за штампованное выражение — обрасти активом. Активом из числа рядовых советских людей, от острых глаз которых не может укрыться ни одно правонарушение.　

И мы начали постепенно сколачивать такой актив. На предыдущих страницах я назвал фамилии людей, оказавших нам большую помощь: Иван Александрович Пажитнов, Николай Шипкалов. Их работа граничила с подлинным героизмом — ведь при выполнении наших заданий они рисковали жизнью. А на такой риск может пойти не каждый.　

Вспоминается мне другой советский патриот, старик-таджик родом из-под Байрам-Али, доставивший в милицию местного разбойника по кличке Мишка Граф. Этот бандит, проникнув в лавку сельского кооператива, пытался совершить там крупную кражу, но был схвачен стариком и подоспевшими к нему на помощь односельчанами. Старик был вне себя от гнева: — Разве это человек? Это зверь, степной шакал в облике человека. Что ему до того, что товары, которые он хотел украсть, принадлежат народу! Он не хочет трудиться, как трудятся все люди. Мы только недавно избавились от поборов, которые с нас взимали такие же вот как он шакалы. За что мы только не платили: «зарьят» — это полагалось с нас брать по корану, «харадж» — означало поземельный налог в натуре, «аляф-пучи» — так называли налог с сада, «суцула» — плата за воду, «миробана» — подай деньги на жалование водному старосте, да всего и не перечесть. Советская власть отменила все эти налоги, а этот ублюдок решил ввести еще свой разбойничий налог!　

Разными путями приходили к нам люди. Вот, например, Константин Моняков, с которым мы встретились при довольно-таки тяжелых для него жизненных обстоятельствах. Однажды на базаре в Старом городе, где мы проводили облаву, ко мне подошел молодой человек в поношенной одежде и четко, по-военному откозырнув, представился:　

— Бывший красноармеец вашего полка Константин Моняков. Сейчас — безработный.　

Я хорошо помнил его, своего полкового каптенармуса, как он тогда назывался, или по-теперешнему — начальника вещевого снабжения, часто заходившего ко мне по делам службы. Вопреки сложившемуся еще в царской армии убеждению, что каждый каптенармус — это самый первый вор, Моняков нес службу честно и добросовестно, за что я мог смело ручаться.　

Поэтому я с трудом поверил, когда спустя некоторое время (я служил уже в другой части) узнал, что Монякова сняли за хищение с должности каптенармуса и отдали под суд. После этого я о нем больше не слышал.　

И вот мы снова встретились.　

Внимательно выслушав его повествование, я помог ему устроиться на работу, и вскоре он стал одним из деятельных помощников милиции из числа добровольцев. Мы не только поверили Монякову, но и помогли ему вернуть веру в себя, в свои силы. И он наше доверие полностью оправдал.　

Помнится, он поздно ночью доставил с помощью постового в отделение милиции двух молодых людей. Эти молодые люди познакомились в театре с двумя хорошо одетыми женщинами и после спектакля пригласили дам «на полчасика» в ресторан. Там они заказали хорошее угощение и дорогие коллекционные вина. Это сразу же убедило их спутниц, что они находятся в обществе состоятельных молодых людей. За ужином дамы забыли, что номерки с вешалки, где они оставили свои дорогие меховые манто, находятся в кармане у их новых знакомых.　

Перед окончанием ужина из-за стола «на минутку» отлучился сначала один из них, затем через некоторое время на «поиски» его отправился другой. Так и остались бы дамы без своих пальто, если бы воров не задержал Моняков, наблюдавший всю эту сцену.　

Потом мы стали поручать Монякову более серьезные дела, и он с ними успешно справлялся.　

Можно назвать имена других людей, оказывавших самую деятельную помощь в разоблачении и задержании уголовных преступников. Но пока все это были отдельные энтузиасты нашего общего дела, помощники-одиночки. Интересы дела настоятельно требовали, чтобы помощь милиции приняла массовый характер, чтобы в нее включилось возможно большее количество добровольцев.　

Уже в те годы начало получать широкое распространение слово «рейд». Начали проводиться рейды рабочей и сельской общественности, рабочих и сельских корреспондентов по проверке реализации заданий партийных и государственных органов в городе и деревне, в учреждениях и институтах.　

Подобные рейды по борьбе с преступностью руководящие партийные органы республики предложили систематически проводить и нам, работникам судебно-следственного аппарата, с широким привлечением трудящихся.　

Я помню один из первых таких рейдов, в котором приняли участие несколько десятков комсомольцев. Объектом рейда был Старый базар в Самарканде, куда как магнитом притягивало преступников всех воровских профессий, начиная от карманных воров и кончая конокрадами. Участники рейда, а по сути дела те самые люди, которых мы сейчас гордо величаем народными дружинниками, за один только день задержали на рынке около ста подозрительных личностей, предупредили много крупных и мелких краж.　

Подобные рейды потом вошли в систему. В процессе их проведения рождались и совершенствовались приемы борьбы с явными и тайными преступными элементами, оттачивалась бдительность общественников. Они помогли нам выловить нескольких крупных и опасных преступников.　

Вспоминается такой случай. Среди ближайших сподвижников Мишки Каневского значился некий Риза Искандеров, по кличке Курбан-Мамед. Поскольку за последнее время он никаких явных преступных действий не совершал, милиция его пока не трогала, но вела неослабное наблюдение за квартирой Искандерова. В этом же доме проживал Василий Степанович Логунов, диспетчер с завода «Кинап», участник многих рейдов и облав на воровские притоны. Логунов также следил за своим подозрительным соседом, который, по словам его родичей, был разбит параличом и лежал в постели. Тем не менее он часто, преимущественно по ночам, принимал каких-то неизвестных. Однажды Логунов явился к нам с удивительным сообщением: сегодня днем «парализованный» Искандеров приобрел билет на поезд в далекий пограничный город. В прошлом (а может быть, и в настоящем) матерый грабитель и сподвижник главаря шайки, очевидно, отправлялся в далекий вояж неспроста.　

В одном поезде с ним отправился в путь мой помощник Николай Петрович Бакулин. Бакулин видел, как Риза Искандеров, приехав в город, вышел из здания вокзала и скрылся в темноте на одной из привокзальных улочек. Надо было во что бы то ни стало установить местонахождение Курбан-Мамеда, выявить его местные связи. Ведь недалеко граница, и бандит ночью может попытаться перейти ее!　

Бакулин быстро связался с местными органами власти, с райкомом комсомола. Несмотря на поздний час, собрали комсомольцев, которые вместе с милицией оцепили привокзальный район и перекрыли все дороги из города. Но Риза Искандеров не появлялся. Только рано утром комсомольцы обратили внимание, что брезент, которым был укрыт хлопок у конторы Хлопкосбыта, как-то странно колышется, хотя ветра не было. Ребята приподняли брезент — под ним оказался Курбан-Мамед.　

Не знаю, стало ли потом известно комсомольцам, какого опасного и коварного врага в лице Ризы Искандерова они извлекли тогда из-под брезента?! Он прибыл в город для того, чтобы встретиться здесь с басмачами и договориться с ними об ограблении банка в г. Керки, а затем — о совместном переходе с ними государственной границы. Советская земля начинала гореть под ногами этого отъявленного бандита.

Перелистывая судебные дела тех дней, вспоминая события того времени, я не могу назвать ни одного более или менее крупного преступления, в раскрытии которого не помогало бы нам население.　

Что заставляло рядовых советских граждан идти на риск и, несмотря на опасность, разоблачать бандитов, воров и мошенников? Желание прославиться? Надежда на материальное вознаграждение? Ни то и ни другое. На борьбу с преступностью и преступниками людей настоятельно звала сама жизнь. Ведь против кого были направлены действия бандитов? Против народа, общественного и личного достояния трудящихся. Преступник поднимал руку на простого трудового человека, который после стольких веков бесправия и унижения, голода и нищеты благодаря Советской власти вышел на дорогу светлой, счастливой жизни.　

Вот почему на призыв местных партийных и комсомольских организаций — всем подняться на разоблачение преступных элементов — откликнулись тысячи трудящихся.　

Я вспоминаю одно очень бурное собрание на самаркандской текстильной фабрике. Рабочие очень резко и совершенно правильно критиковали нас, присутствовавших на собрании милицейских работников, за то, что в городе свободно разгуливают преступные элементы, с возмущением говорили о том, что население боится с наступлением темноты появляться на улицах.　

После собрания было объявлено, что сегодня состоится массовая облава в привокзальном районе, в которой приглашаются принять участие все желающие. Много добровольцев из числа рабочих вызвалось помогать милиции. Этот массовый рейд по выявлению жуликов и всякого рода подозрительных личностей прошел с успехом.　

Конечно, помощь, какую тогда оказывали милиции добровольцы из числа населения, трудно сравнивать с современным массовым движением по охране общественного порядка, принявшего подлинно всенародный характер. В те далекие годы это движение только зарождалось, давало лишь первые ростки. Но и на том этапе помощь народа приносила свои неоценимые плоды.

Около девяти лет орудовала банда Каневского на территории среднеазиатских республик. Много тяжелейших преступлений совершили отпетые бандиты в Средней Азии, они причинили много горя и страданий народу. Но, несмотря на все ухищрения, бандиты не ушли от справедливого возмездия, от сурового наказания. Их судила выездная сессия Верховного Суда. Перед выездной сессией предстали 85 матерых преступников. Нет необходимости сейчас подробно рассказывать о ходе процесса, который длился несколько дней. Скажу только, что перед судом прошли сотни свидетелей — рабочих, крестьян, служащих. Надо было видеть суровые лица этих людей, слышать их гневные голоса, чтобы почувствовать, как велико было возмущение простого советского человека теми, кто старался уйти от общественно полезного труда и за счет трудящихся грабежом и насилием пытался создать себе легкую жизнь.　

Советский суд со всей строгостью покарал бандитов, приговорив их к длительным срокам заключения, а шестерых наиболее отъявленных преступников — к расстрелу.　

«Какова же судьба бывшего главаря преступной шайки? Куда девался Каневский?» — возможно, поинтересуется читатель.　

Увы, преступник кончил плохо. Приняв накануне суда слишком большую дозу наркотика, он тем самым подписал себе смертный приговор. Спасти его не удалось…　

…Мы приехали в Среднюю Азию в пору зимней слякоти, холодных, пронизывающих ветров, моросящих, надоедливых дождей. За работой, которая отнимала почти все наше время к требовала исключительного напряжения, мы и не заметили, как прошла короткая восточная весна и наступило лето. Хотя календарь показывал только начало апреля, но в тот год солнце пригревало так, как у нас на севере в июле или августе. Пышно расцвела зелень в садах, появились свежие овощи и фрукты.　

Наша командировка приближалась к концу. Сто дней наша московская оперативная группа провела у своих среднеазиатских коллег, оказывая им помощь в разоблачении и изоляции основных участников банды Каневского, занимавшей довольно заметное место в «уголовном балансе» Средней Азии.　

Приятно было сознавать, что свою долю участия в ликвидации бандитизма вложили и мы, судебно-следственные работники Российской Федерации. В те дни республиканская газета «Узбекистанская правда» писала:

Возможно, что узбекские товарищи несколько переоценили нашу роль в этой операции, но тем не менее с разгромом банды Каневского преступность в городах и кишлаках республики пошла на убыль. А вскоре с бандитизмом вообще было покончено.　

Недавно мне вновь довелось побывать в Средней Азии, посетить города и села, где тридцать лет назад пролегал маршрут нашей поездки.　

Красивее и прекраснее стал Самарканд. Вместе с Павлом Владимировичем Парамоновым, тогдашним работником уголовного розыска, а теперь полковником милиции в отставке, мы весь день бродили по городу, не замечая усталости.　

Мы вспоминали прошлое, говорили о настоящем, представляли будущее. В те годы Павел Парамонов был неутомимым молодым чекистом, он участвовал почти во всех операциях по розыску бандитов. Однажды, преследуя бандитов, Павел Парамонов неожиданно попал в пещеры между Старым и Новым городом. Здесь в любое время, днем и ночью, покупалось и продавалось краденое, заключались воровские сделки. Бандиты опознали Парамонова, работника уголовного розыска, и он едва не поплатился за это жизнью, Только благодаря случайности ему удалось вырваться из убежища преступников. Немедленно была проведена массовая облава на воровской притон, и многие бандиты схвачены.　

— Это было как раз здесь, — сказал мне Парамонов, показывая на большой парк, привольно раскинувшийся на месте засыпанных пещер на стыке между Старым и Новым городом.

Павел Владимирович показал мне корпуса завода «Красный двигатель», производящего запасные части для тракторов, завода «КИНАП», поставщика новейшей киноаппаратуры, фруктоконсервного завода «Серп и Молот», шелкомотальной и шелкоткацкой фабрики, выпускающей шелковую пряжу, чесучу, плюш, бархат. Показал он и многие другие предприятия, возникшие в Самарканде за прошедшие годы. Мы любовались красивыми зданиями Государственного университета. И мне невольно подумалось: а ведь в стенах этих зданий, наверное, трудятся и учатся сыновья и дочери тех, кто в те далекие годы боролся с бандитами и правонарушителями.　

Много времени — свыше трех десятилетий — минуло с момента описываемых выше событий. За этот исторический период наша страна, только что начавшая тогда великие социалистические преобразования, сейчас вступила в полосу развернутого коммунистического строительства. Давно вырваны в Средней Азии, как и во всем нашем государстве, все и всякие корни массовой преступности и бандитизма, посеянные в давние годы царизмом. Но у нас не перевелись еще отдельные паразитирующие, преступные элементы, мешающие нашему движению вперед. Вот почему продолжают зорко нести свою вахту советские органы охраны общественного порядка, опирающиеся во всей своей работе на широкие массы трудящихся. И в выполнении этой большой и ответственной задачи представляет свою ценность большой опыт борьбы с преступностью, накопленный советскими судебно-следственными органами.