12 великих античных философов

Слыша эти слова, Кир был чрезвычайно обрадован, понимая, что исполняется все то, о чем он говорил Киаксару. Он ведь помнил, что обещал сделать армянского царя другом более преданным, чем он был прежде. Кир тотчас же обратился со следующим вопросом к армянскому царю:

– Царь армянский! Если я поступлю согласно вашей просьбе, то скажи мне, сколько воинов ты отправишь вместе со мной и сколько денег на ведение войны ты нам выплатишь? На это армянский царь ответил:

– Кир, самый простой и правдивый мой ответ будет заключаться в следующем. Я покажу тебе все имеющееся у меня в наличии войско, а ты сам посмотришь, какую часть его ты поведешь с собой, а какую оставишь в Армении для несения гарнизонной службы. Так же правдиво я отвечу на твой вопрос о деньгах: я покажу тебе всю наличную сумму, а ты сам решишь, сколько ты возьмешь и сколько оставишь.

– А как велика численность твоего войска, – спросил Кир, – и сколько денег имеется у тебя в наличии?

– Всадников армян всего 8000, пехотинцев же до 40000. Что же касается денег, то вместе с сокровищами, оставленными моим отцом, общая сумма составит, если перевести на серебро, более 3000 талантов. [1022] Не раздумывая, Кир сказал тогда:

Поскольку твои соседи халдеи [1023] продолжают вести против тебя военные действия, ты отправишь со мной половину имеющегося у тебя войска. Что же касается денег, то вместо пятидесяти талантов, которые ты ранее выплачивал, ты уплатишь Киаксару двойную сумму за то, что самовольно прекратил выплату дани. Мне же ты дашь в долг сто талантов. Со своей стороны, я обещаю, если божество ниспошлет нам удачу, оказать тебе благодеяния, стоящие гораздо больше, или же отдать эти деньги, если я буду в состоянии это сделать. Если же я не смогу их отдать, то только по причине отсутствия денег, и никто не упрекнет меня в нарушении закона справедливости. Тогда армянский царь сказал:

– Во имя богов, Кир, не говори так. Если ты не перестанешь говорить об этом, я не обрету спокойствия. Все деньги, которые ты оставишь в моей казне, ты можешь считать своими в такой же мере, как те, которые ты унесешь с собой.

– Пусть будет так, – сказал Кир. – Но скажи, сколько ты мне уплатишь за то, чтобы получить обратно свою жену?

– Все деньги, сколько я смогу собрать!

– А сколько за то, чтобы получить своих детей?

– И за этих столько же.

– Таким образом, ровно вдвое против того, что есть у тебя в наличии.

А ты, Тигран, какой выкуп ты готов заплатить, чтобы вызволить свою жену из плена? Тигран недавно женился и до безумия любил свою жену.

– Я, Кир, – сказал он, – готов и жизнь свою отдать за то, чтобы она не изведала долю рабыни.

– Тогда получай свою жену и веди к себе. Я не считаю ее своей пленницей, поскольку ты никогда не убегал от нас. И ты, царь армянский, бери свою жену и детей безвозмездно; пусть они сознают, что возвращаются к тебе свободными. Теперь вы все поужинайте вместе с нами, а после каждый может отправиться туда, куда пожелает. И все они остались ужинать у Кира. После ужина, когда все стали расходиться, Кир спросил Тиграна:

– Скажи, куда делся человек, бывший вместе с нами на охоте, которым, как мне казалось тогда, ты особенно восхищался?

– Его казнил присутствующий здесь мой родитель, – ответил Тигран, показывая на отца.

– За какое преступление?

– Отец заявил, что этот человек меня развращает. В действительности же он оказался настолько благородным и доблестным мужем, что накануне казни призвал меня и сказал: «Тигран, не гневайся на своего отца за то, что он приказал меня казнить. Он делает это не по злому умыслу против тебя, а по неведению. Проступки, которые люди совершают по неведению, я считаю непредумышленными преступлениями».

– Жаль этого мужа, – сказал Кир. Услышав эти слова, царь Армении обратился к Киру:

– Скажи, Кир, разве мужчина, застав у своей жены любовника, убивает его только за то, что тот толкнул его жену на безрассудный поступок? Разве в действительности причиной убийства не является чувство, что он, законный муж, обворован и чужой человек воспользовался любовью принадлежащей ему жены? Ведь именно за это мужчины расправляются с любовниками своих жен, как с врагами! Так и я проникся ненавистью к этому человеку, сумевшему, как мне казалось, внушить моему сыну любовь к себе более сильную, чем та, которую Тигран испытывал ко мне.

– Ты, царь армянский, совершил свойственную людям ошибку, – сказал Кир. – Но ты, Тигран, все же прости своего отца.

После этих бесед, в которых проявились дружественные отношения между армянами и Киром, восстановленные, как это и естественно, вследствие состоявшегося примирения, они сели на колесницы и с радостным сердцем уехали.

Прибыв домой, они только и говорили, что о Кире: один превозносил его мудрость, другой – силу, третий – кротость его нрава. Были и такие, кто прославлял его красоту и статность. Тигран спросил свою жену:

– Армянская царевна, тебе Кир тоже показался таким красивым?

– Клянусь Зевсом, – отвечала она, – я вовсе не смотрела на него.

– На кого, же ты тогда смотрела?

– На того, кто сказал, что отдал бы свою жизнь, лишь бы не видеть меня рабыней.

На этом их разговор закончился, и они, как следовало ожидать после таких переживаний, отправились на отдых.

На следующий день армянский царь отправил Киру и всему его войску подарки. Одновременно он предупредил своих воинов, которые должны были отправиться вместе с персами на войну, чтобы они прибыли на третий день. Он отсчитал также двойную сумму денег против той, которую обещал Киру. Но Кир взял ровно столько, сколько было условлено, остальные же отослал назад. При этом Кир спросил, кто поведет войско, сам царь или его сын. На это армянский царь ответил:

– Поведет войско тот, кому ты прикажешь. Сын же сообщил Киру:

– Я не оставлю тебя, Кир, даже в том случае, если мне придется сопровождать тебя в качестве носильщика. Тогда Кир, улыбнувшись, сказал:

– А сколько ты заплатишь за то, чтобы твоя жена услышала, как ты занимаешься ремеслом носильщика?

– А ей не надо об этом слышать. Я приведу ее сюда, чтобы она сама увидела, чем я занимаюсь.

– В таком случае вам пора уже укладывать снаряжение, – сказал Кир.

– Ты можешь твердо положиться на нас, и мы прибудем со всем тем, что даст нам отец. После этого воины Кира, получив подарки, расположились на отдых.

Тлава II

На следующий день Кир, взяв с собой Тиграна и лучших мидийских всадников, а также столько своих друзей, сколько ему представлялось необходимым, отправился в поездку по стране, чтобы выбрать место, пригодное для строительства крепости. Поднявшись на одну из горных вершин, он спросил Тиграна, где расположены горы, откуда халдеи совершают свои грабительские набеги на их страну. Тигран показал их, и тогда Кир сказал:

– Сейчас, наверно, никого нет на этих горах?

– Есть, клянусь Зевсом! Там всегда находятся их разведчики, которые сообщают остальным обо всем, что они наблюдают.

– А что делают те, которые получают от них, сообщения?

– Они посылают подкрепления для защиты позиций на горах, кто сколько сможет.

Кир внимательно выслушал этот ответ. Осматривая страну, он заметил, что большая часть Армении опустошена, и земли остались невозделанными из-за военных действий. После этого Кир со свитой вернулся в лагерь и, поужинав, расположился на отдых. На следующий день явился полностью экипированным сам Тигран и с ним около 4000 всадников, до 10000 стрелков из лука и столько же пельтастов. Пока они собирались, Кир принес жертву богам. Так как жертвы дали благоприятные знамения, он приказал созвать предводителей персов и мидян. Когда те собрались, Кир обратился к ним со следующей речью:

– Друзья! Горы, которые высятся перед вами, заняты халдеями. Если мы завладеем ими и построим там нашу крепость, то и армяне, и халдеи будут вынуждены повиноваться нам. Жертвы, которые мы принесли богам, дали благоприятные знамения. Теперь, чтобы все это совершить, необходимо к мужеству и воинскому рвению присоединить прежде всего быстроту. Если мы поднимемся на эти горы раньше, чем соберутся с силами наши враги, то мы или совершенно без боя захватим их, или встретим там немногочисленные и слабые отряды противника. Так что нет дела проще и безопаснее, чем то, которое нам предстоит теперь совершить, при условии быстроты действий. Теперь идите и вооружайтесь. Вы, мидяне, пойдете на левом фланге. Половина армянского войска будет двигаться на правом фланге, а другая половина выступит впереди всего войска. Вы, всадники, будете следовать позади нас, подгоняя и ободряя поднимающихся в гору воинов, и, если кто будет отставать и проявлять слабость, не допускайте этого.

Произнеся эту речь, Кир выстроил лохи в колонны и повел их вперед. Как только халдеи увидели войско Кира, устремившееся к вершинам, они тотчас же передали это известие своим, а затем стали криками созывать свои отряды и собирать их вместе. Кир же ободрял своих воинов следующими словами:

– Персидские воины, сигналы врагов означают, что нам надо спешить! Если мы поднимемся на горы раньше их, дело наших врагов будет проиграно!

Каждый халдей имел на вооружении плетеный щит и пару метательных копий. Повсюду шла о них слава как о самом воинственном народе. Они нанимались на службу ко всем, кому нужны были наемные солдаты, так как отличались храбростью и были бедны, ибо земля их гориста и малоплодородна. Когда воины Кира вплотную приблизились к вершинам, сопровождавший Кира Тигран сказал:

– Знаешь ли ты, Кир, что очень скоро нам самим придется вступить в сражение? Армяне ведь не выдержат натиска врагов!

Кир ответил, что знает это, и сразу же обратился к персам с призывом готовиться к преследованию врага, сказав им:

– Бегущие армяне приведут вслед за собой своего противника, и мы столкнемся с ним лицом к лицу.

Армяне продолжали наступать. Между тем, стоявшие на горах халдеи, как только те приблизились, по своему обыкновению, с криком бросились в атаку против них. Армяне, как всегда, не выдержали натиска. Преследуя армян, халдеи столкнулись лицом к лицу с персами, когда те, вооруженные одними мечами, устремились вверх. Столкнувшиеся с персами халдеи были тотчас же перебиты, другие бежали, а некоторые попали в плен. Так Кир завладел вершинами гор. После того как воины Кира захватили эти горы, они заметили внизу селения халдеев и увидели, как те спасаются бегством из расположенных поблизости жилищ.

Как только все воины Кира собрались в одно место, Кир подал сигнал к обеду. После обеда, разведав на местности сторожевые посты халдеев, укрепленные и обеспеченные источниками воды, он сразу же начал строить там крепость. Тиграну он приказал послать нарочного к отцу и передать, чтобы тот прибыл, захватив с собой всех имеющихся у него плотников и каменотесов. Вестник отправился к армянскому царю, а Кир занялся строительством крепости, используя людей, бывших у него в наличии.

В это время к Киру привели пленников, израненных и в оковах. Заметив раненых, Кир приказал тотчас же освободить их от оков, вызвал к ним врачей и приказал их лечить. Халдеям Кир заявил, что явился сюда не с целью их уничтожить и не потому, что жаждет вести воину, а желая установить мир между халдеями и армянами:

– До того, как мною были заняты вот эти горы, вы, я знаю, не желали мира и, чувствуя себя в полной безопасности, грабили и расхищали имущество армян. Теперь вы сами видите, в каком положении вы оказались. Я отпускаю вас, пленники, по домам и поручаю вам посоветоваться с остальными халдеями, станете ли вы нашими друзьями или же будете продолжать вести с нами войну. Если вы выберете войну, то, будучи разумными, не приходите сюда без оружия; но если вы решите, что вам необходим мир, то можете прийти сюда безоружными. Я сам позабочусь о том, чтобы вы жили в благополучии, коль скоро вы станете нашими друзьями.

Выслушав эти слова, халдеи стали превозносить Кира до небес и после долгих рукопожатий отправились к себе домой.

Когда армянский царь узнал, для какой цели призывает его Кир, он, захватив с собой строителей и все остальное, что он полагал необходимым, отправился как можно скорее к Киру. Прибыв к Киру, он сказал:

– Как мало мы, люди, способны предвидеть будущее, принимаясь за большие дела! Так и ныне, пытаясь добыть себе свободу, я попал в самое тяжкое рабство; а оказавшись в плену и потеряв всякую надежду на спасение, мы теперь находимся в такой безопасности, как никогда ранее. А вот халдеев, постоянно причинявших нам неисчислимые бедствия, я вижу ныне в таком тяжелом положении, в каком давно мечтал увидеть.

Знай, Кир, что я дал бы во много раз больше денег, чем те, которые ты получил ныне, только бы прогнать халдеев с этих гор. Ты уже исполнил свое обещание облагодетельствовать нас за те деньги, которые ты взял, так что теперь мы сами в долгу перед тобой. И если мы честные люди, то пусть нам будет стыдно, если мы не отблагодарим тебя за все это.

Так говорил армянский царь. Халдеи же явились к Киру с просьбой заключить с ними мир, и Кир спросил их:

– Не потому ли вы, халдеи, хотите заключить мир, что, овладев этими горами и установив мир, мы сделали вашу жизнь, как вам теперь стало ясно, более безопасной, чем когда шла война? Халдеи отвечали утвердительно, и Кир продолжал:

– А если вы получите еще и иные блага благодаря заключению мира?

– Тогда мы будем рады еще больше, – ответили халдеи.

– Вы считаетесь бедняками только потому, что земли ваши неплодородны, не правда ли? На этот вопрос халдеи также ответили утвердительно.

– Так не согласны ли вы, – сказал тогда Кир, – платить такие же налоги, что и армяне, если вам разрешат обрабатывать столько земли в Армении, сколько вы пожелаете?

Халдеи отвечали на это предложение согласием, но лишь при условии, что им не будут чинить обид. Тогда Кир обратился с вопросом к армянскому царю:

– А ты, армянский царь, согласен ли на то, чтобы твои ныне пустующие земли обрабатывались ими при условии, что они будут платить установленные тобой налоги?

– Я дорого дал бы за то, чтобы это осуществилось, – отвечал царь, – ведь доходы государства тогда намного увеличатся.

– А вы, халдеи, обладающие прекрасными горами, позволите ли вы армянам пасти здесь свои стада, если они станут платить вам по справедливости?

Халдеи согласились, ибо, по их словам, они получили бы от такого соглашения большую выгоду и притом без всякого дополнительного труда.

– А ты, армянский царь, захочешь ли пользоваться пастбищами халдеев при условии уплаты небольшой суммы халдеям, но получая при этом большую выгоду?

– Весьма охотно, ибо, как я полагаю, буду пасти свои стада в полной безопасности.

– Вы, разумеется, будете чувствовать себя в безопасности тогда, когда горы станут вашими союзникамл? – спросил Кир. Армянский царь согласился с этим.

– Но мы готовы поклясться Зевсом, – сказали халдеи, – что нам не будет покоя, и не только на земле армян, но даже на нашей, если эти горы будут принадлежать им.

– А если горы будут вашими?

– Тогда мы будем уверены в своей безопасности.

– Но, клянусь Зевсом, – сказал армянский царь, – мы не будем спокойны, если халдеи вновь займут эти вершины, да к тому же укрепленные. Тогда Кир сказал:

– Итак, я поступлю следующим образом. Никому из вас я не передам Власти над этими горными вершинами, и охранять их мы будем сами.

А если кто из вас совершит несправедливый поступок, мы примем сторону обиженного.

Армяне и халдеи, услышав такое решение, похвалили Кира и заявили, что только при этом условии мир, заключенный между ними, будет прочным. При этом они обменялись залогами верности и заключили соглашение о том, что оба их народа будут свободны и независимы. Были узаконены браки между мужчинами и женщинами из обоих народов, [1024] установлено право обоюдной обработки земли и право обоюдной пастьбы, а также заключен оборонительный союз на случай, если одна из сторон подвергнется нападению извне.

Все это было совершено тогда, и соглашения, заключенные в те времена между халдеями и владыкой Армении, еще и поныне сохраняют свою силу.

Заключив такой договор, оба народа соединенными усилиями принялись строить крепость, которая должна была служить им общим сторожевым постом, и начали свозить в назначенное место все необходимое для строительства.

Когда же наступил вечер, Кир пригласил к себе на ужин представителей обоих народов, ставших уже друзьями. Во время ужина один из халдеев назвал этот мирный договор желанным для большинства своего народа. «Но есть и такие среди нас, – добавил он, – для кого единственным источником существования служит военная добыча; они не умеют, да и не захотят заниматься мирным трудом, привыкнув жить войной. Эти люди всегда или занимались грабежом, или становились наемными солдатами, нанимаясь на службу то к индийскому царю, владеющему, по их словам, несметными богатствами, то к Астиагу». Услышав это, Кир сказал:

– Почему бы им теперь не поступить на службу ко мне? Я буду платить им самое большое жалованье, какое когда-либо получали наемные солдаты.

Халдеи охотно согласились и заявили, что найдется много желающих поступить к нему на службу.

Вот что происходило у Кира в то время. Прослышав о том, что халдеи часто бывали у индийского царя, и вспомнив, что от него приходили послы с целью узнать о положении в Мидии (они затем отправились в стан врагов, чтобы узнать об их делах), Кир захотел, чтобы индийский царь узнал о совершенных им подвигах. Поэтому он начал такую речь:

– Царь армянский и вы, халдеи! Скажите мне, если я захочу теперь кого-нибудь из своих людей отправить послом к индийскому царю, смогут ли этого моего посла сопровождать ваши соплеменники, указывая ему дорогу и оказывая всяческое содействие, чтобы мы могли получить от индийского царя то, что нам необходимо? Мне хотелось бы получить от него побольше денег, чтобы иметь возможность платить жалованье воинам, а также одаривать и награждать достойных соратников. Ради этого я и добиваюсь, чтобы в моей казне было изобилие денег, полагая, что имеющиеся у меня суммы недостаточны. Я с удовольствием воздержусь брать деньги у вас, ведь вы уже стали моими друзьями. Но от индийского царя я охотно взял бы их, если он согласится дать. Мой посол, для которого я прошу у вас провожатых и помощников, придя в Индию, передаст следующее: «Царь индийский! Меня прислал к тебе Кир. Он говорит, что нуждается в деньгах, так как ожидает прибытия новых войск со своей родины, из Персии». (Я действительно их ожидаю, – заметил Кир). «Если ты пошлешь ему, сколько сможешь, то Кир, по его словам, в случае, если боги даруют благоприятный исход его предприятию, приложит все усилия, чтобы ты считал оказанную ему поддержку удачно принятым решением». Эти мои слова посол и передаст царю. Вы же со своей стороны поручите вашим людям передать индийскому царю все, что считаете нужным. Получив от царя деньги, мы сможем свободно располагать большими суммами, а если мы их не получим, то будем знать, что ничем ему не обязаны, и в наших взаимоотношениях с ним станем руководствоваться только собственной выгодой.

Такую речь произнес Кир, надеясь, что послы армян и халдеев, отправляющиеся к индийскому царю, станут говорить о нем и восхвалять его, и пройдет о нем в мире слава, которой он желал. После этого, когда наступило время, они закончили обед и разошлись на отдых.

Глава III

На следующий день Кир отправил своего посла с поручением передать индийскому царю все то, о чем он говорил в своей речи. Вместе с послом Кира армянский царь и халдеи послали своих людей, которых сочли наиболее годными для этого дела. Они должны были поддержать Кира и подобающим образом прославлять его в своих речах, с которыми собирались обратиться к индийскому царю. После этого Кир занялся крепостью, снабдив ее достаточно сильным гарнизоном и всеми необходимыми припасами. Начальником гарнизона он поставил одного мидянина, который, как он полагал, был наиболее угоден Киаксару. Затем он покинул горы, взяв с собой войско, с которым прибыл в Армению, и присоединив к нему еще отряды армян и до четырех тысяч халдеев, считавшихся самыми лучшими воинами. Когда Кир спустился в равнину Армении, все население, мужчины и женщины, покинуло свои дома и вышло ему навстречу, радуясь заключению мира; они несли и везли ему в подарок самые ценные вещи, которые имели. [1025] Армянский царь не сердился на это, полагая, что уважение, оказываемое его подданными Киру, будет тому особенно приятно. Наконец, навстречу Киру вышла и супруга армянского царя вместе с дочерьми и младшим сыном. Она несла различные дары, а также золото, которое Кир ранее отказался взять. Увидев это, Кир сказал:

– Вы не заставите меня брать плату за мои добрые дела, совершенные в этих походах. А ты, женщина, возьми это золото и уходи. Не давай армянскому царю зарывать его в землю, но купи на это золото самое красивое вооружение для своего сына и отправь его в поход. А на оставшиеся деньги купи себе, своему супругу, дочерям и сыновьям то, что украсит вас и вашу жизнь и сделает ее более приятной. В земле же следует скрывать только тела людей после их смерти.

Сказав это, Кир уехал. Его сопровождали армянский царь и все остальные армяне, называя его благодетелем и благородным человеком. Так они провожали его до границы. Вместе с Киром армянский царь отправил большое войско; он смог это сделать потому, что в его стране установился мир. Кир отбыл, обеспечив себя не только деньгами, которые он получил; благодаря избранному образу действий, он подготовил возможность получить их в еще большем количестве в случае нужды.

Свой лагерь Кир разбил в пограничной области. На следующий день он отправил войска и деньги Киаксару, который, как и обещал, находился поблизости. Сам же Кир вместе с Тиграном и самыми знатными персами с увлечением охотился на диких животных всюду, где они водились.

Прибыв в Мидию, он раздал деньги своим таксиархам, сколько каждому требовалось. Сделал он это с той целью, чтобы они тоже могли поощрять своих подчиненных, достойных награды. Кир был уверен, что если каждый, выполняя свой долг, заслужит похвалу, то и все его предприятие в целом будет иметь благополучный исход. И сам он, замечая что-либо, могущее украсить его войско, немедля приобретал и раздавал наиболее отличившимся воинам, полагая, что все прекрасное и достойное в войске служит украшением ему самому, как полководцу. Распределяя награды из накопившихся у него сумм, Кир обратился к таксиархам, лохагам и всем воинам, которых награждал, со следующей речью:

– Друзья! Мы полагаем, что ныне у нас есть все основания радоваться от души, ибо в нашем распоряжении в изобилии имеются деньги, и поэтому перед нами открывается возможность награждать других, кого мы пожелаем, и самим получать награды, каких каждый будет достоин. Но не забудем, каковы были подвиги, послужившие первопричиной всех этих благ. Внимательно рассмотрев эти причины, вы откроете, что это было и умение обходиться без сна там, где это необходимо, и способность легко переносить тяготы и лишения, и быстрые марши, и стойкость перед лицом врага. Такими же доблестными вы, воины, должны оставаться и в будущем, твердо помня, что послушание, стойкость, способность переносить опасности и лишения в минуты тяжелых испытаний приносят великие блага и великие радости.

Когда Кир уверился, что его воины достаточно закалены и подготовлены к перенесению тягот и лишений, связанных с ратными делами, что их воинский дух настолько силен, чтобы с презрением относиться к врагу, что они научились умело обращаться со своим оружием, что они с готовностью повинуются командирам, он проникся желанием немедленно начать военные действия против врага, хорошо сознавая, что промедление дорого обходится полководцу, ибо при этом значительная часть усилий, затраченных на подготовку войска, теряется напрасно. Помимо этого, Киру бросилась в глаза враждебность, с которой многие его солдаты стали относиться друг к другу; причиной же тому было возросшее честолюбие воинов, соревновавшихся между собой. Это также побуждало его как можно быстрее повести войска в бой. Кир ясно понимал, что общие опасности сближают участников похода между собой. В это время они перестают завидовать красивому вооружению у одних, стремлению к славе, проявляемому другими; напротив, они прославляют и восхищаются такими соратниками, понимая, что честолюбие их способствует достижению победы, являющейся общим благом для всех. Поэтому он постарался как можно лучше вооружить свои войска и привести в образцовый порядок каждое подразделение, а затем созвал мириархов, [1026] хилиархов, таксиархов и лохагов. Эти командиры не включались в состав тактических единиц, и когда у них возникала необходимость что-либо сообщить полководцу или выслушать его приказ, подразделения не оставались без командира, и всем на месте распоряжались додекадархи и гексадархи. Когда командиры собрались, Кир повел их вдоль рядов выстроившихся воинов и стал показывать, в каком отличном состоянии находились войска, а также пояснять, в чем заключалась сила каждого союзного отряда. После того как созванные командиры также воспылали желанием поскорее начать военные действия, Кир приказал им отправиться к своим отрядам и воодушевить своих подчиненных точно таким же образом, как он, Кир, воодушевлял их самих. Кир поставил перед ними задачу возбудить в каждом воине жажду ратных подвигов, чтобы все отправились в поход в радостном и бодром настроении. Утром все должны были собраться у ворот дворца Киаксара.

Командиры разошлись и стали выполнять все, что приказал Кир. На следующий день рано утром они явились к воротам дворца. Кир вместе с ними вошел к Киаксару и сказал царю следующее:

– Я знаю, Киаксар, что ты уже давно и ничуть не менее меня задумываешься над тем, что я собираюсь тебе сейчас сказать. Но ты, наверное, стыдишься высказать во всеуслышание свою мысль, чтобы не показалось, будто тебя тяготят расходы на наше содержание, если ты напомнишь нам о необходимости выступить в поход. Но, поскольку ты сам и молчишь, я скажу и за тебя и за нас. Мы все, находясь в состоянии полной боевой готовности, решили выступить – не ждать, пока враги вторгнутся в твои владения, и не сидеть, сложа руки, в дружественной стране, но как можно скорее вторгнуться в земли врагов. Ведь ныне, пребывая на твоей земле, мы поневоле причиняем тебе ущерб. Но если мы вторгнемся на земли врага, мы без оглядки станем разорять его владения. Ныне ведь ты вынужден содержать нас, расходуя на это большие средства. Напротив, выступив в поход, мы сможем содержать себя за счет врагов. Если бы нас ожидали там большие опасности, чем грозящие нам здесь, мы, возможно, могли бы выбрать более безопасное для нас решение. Но ведь нам предстоит сразиться с одним и тем же врагом, останемся ли мы здесь, или же, ворвавшись в страну врага, встретимся с ним там. И мы сами остаемся все теми же, ожидая врага здесь или столкнувшись с ним на его земле. Да и воинский дух в наших войсках усилится и укрепится, если мы сами выступим против врагов, а не станем поступать подобно людям, поневоле ожидающим прихода неприятеля. В свою очередь, враги будут больше бояться нас, узнав, что мы вовсе не трепещем от страха, сидя у себя дома, но, услышав о их приближении, сами двинулись им навстречу, чтобы как можно скорее вступить с ними в сражение; что мы не ожидаем, когда враг станет опустошать нашу землю, но, опередив его, сами разоряем его страну. Действительно, если мы напугаем врагов, а сами станем вести себя смелее, это, я полагаю, будет немалым приобретением, и создавшееся положение станет, как я думаю, безопаснее для нас и более опасным для врага. Наконец, и отец мой всегда утверждает, и ты говоришь это же, да и все остальные согласятся с тем, что судьба войны определяется силой духа воинов, а не их физической мощью. Так говорил Кир. А Киаксар ответил ему:

– Пусть ни тебе, Кир, ни вам, остальные персы, не приходит в голову, будто меня тяготит необходимость тратиться на ваше содержание. Однако мысль о том, что нам следует вторгнуться в страну врагов, и мне самому представляется во всех отношениях превосходной.

– Поскольку мы единодушно принимаем это решение, – сказал тогда Кир, – давайте начнем подготовку. И если знамения богов окажутся благоприятными, выступим как можно скорее.

После этого они отдали воинам приказ готовиться к походу. Кир же стал приносить жертвы богам, [1027] первому Зевсу Царю, а затем и всем остальным, чтобы они были и верными соратниками, и союзниками, и подателями благих советов. Он обратился с молитвой и к героям – покровителям и защитникам мидийской земли. После того, как жертвы дали благоприятные знамения, все его войско собралось к границе, и Кир, вопросив вещих птиц, вторгся во вражеские земли. Быстро перейдя границу, он сразу же почтил возлияниями Гею, принес жертвы другим богам и умилостивил героев – покровителей Ассирии. [1028] Совершив все это, он вновь принес жертвы Зевсу Отчему, не забыв при этом ни одного из других богов, явивших ему какие-либо вещие знаки.

Все эти жертвы дали благоприятные знамения, и, продвинувшись с пехотой на небольшое расстояние, они разбили лагерь. Конница стала совершать набеги, захватывая богатую и разнообразную добычу. В дальнейшем они продолжали менять расположение лагеря, в изобилии добывая все необходимые припасы и опустошая вражескую страну в ожидании появления неприятеля.

Когда разнеслась весть о том, что враги находятся на расстоянии меньшем, чем десять дней пути, Кир обратился к Киаксару со следующими словами:

– Киаксар, настало время двинуться вперед, чтобы ни враги, ни наши собственные воины не подумали, будто мы от страха не выступили им

навстречу. Напротив, всем должно стать ясно, что мы горим желанием вступить в сражение.

Киаксар согласился с этим. Выстроив войска в боевой порядок, они продвинулись в течение дня на достаточно большое расстояние. Ужин воины готовили днем, а ночью огней в лагере не разводили; их зажигали перед лагерем, чтобы следить за теми, кто случайно приблизится, в то время как сами воины, находясь в лагере, оставались незамеченными. Часто огни зажигались и позади лагеря, чтобы ввести в заблуждение врага. Поэтому бывали случаи, когда лазутчики врага, полагая вследствие такого расположения огней, что они находятся впереди лагеря, попадали в руки сторожевых постов.

Когда оба войска уже сблизились, ассирийцы и их союзники окружили свой лагерь рвом, подобно тому как это и ныне делают цари варваров и: где бы они ни разбивали лагерь, они тотчас же окружают его рвом, располагая большим количеством рабочих рук. Ведь они знают, что ночью конница пуглива и ее трудно пустить в дело, особенно варварскую. Коней они держат у яслей стреноженными, и, если кто-нибудь ночью нападет на них, они должны снять с лошадей путы, взнуздать и оседлать их, надеть панцирь и, вскочив на коня, выехать из лагеря. Проделать все это ночью совершенно невозможно. По этой причине и ассирийцы и остальные варвары окружают свой лагерь укреплениями. В то же время они считают, что укрепленные позиции позволяют им вступить в сражение тогда, когда они сочтут нужным.