[494]
По бездорожным полям Пиэрид я иду, по которым
Раньше ничья не ступала нога. Мне отрадно устами
К свежим припасть родникам, и отрадно чело мне украсить
Чудным венком из цветов, доселе неведомых, коим
Прежде меня никому не венчали голову Музы.
Ибо, во-первых, учу я великому знанью, стараясь
Дух человека извлечь из тесных тенёт суеверий,
А во-вторых, излагаю туманный предмет совершенно
Ясным стихом, усладив его Муз обаянием всюду.
10 Это, как видишь ты, смысл, несомненно, имеет разумный:
Если ребёнку врачи противной вкусом полыни
Выпить дают, то всегда предварительно сладкою влагой
Жёлтого мёда кругом они мажут края у сосуда;
И, соблазнённые губ ощущеньем, тогда легковерно
Малые дети до дна выпивают полынную горечь;
Но не становятся жертвой обмана они, а, напротив,
Способом этим опять обретают здоровье и силы.
Так поступаю и я. А поскольку учение наше
Непосвящённым всегда представляется слишком суровым
20 И ненавистно оно толпе, то хотел я представить
Это ученье тебе в сладкозвучных стихах пиэрийских,
Как бы приправив его поэзии сладостным мёдом.
Может быть, этим путём я сумею твой ум и вниманье
К нашим стихам приковать до тех пор, пока ты не постигнешь
Всей природы вещей и познаешь от этого пользу [495] .
[496]
После того, как тебе объяснил я духа природу [497] :
Как он живёт, находясь в связи непосредственной с телом,
И, при разрыве её, возвращается в первоначала,
Я приступаю к тому, что тесно сюда примыкает.
30 Есть у вещей то, что мы за призраки их почитаем;
Тонкой подобно плеве, от поверхности тел отделяясь,
В воздухе реют они, летая во всех направленьях.
Эти же призраки, нам представляясь, в испуг повергают
Нас наяву и во сне, когда часто мы видим фигуры
Странные призраков тех, кто лишён лицезрения света;
В ужасе мы от сна пробуждаемся, их увидавши.
Но и подумать нельзя, чтоб могли из глубин Ахеронта
Души уйти, или между живых пролетали бы тени,
Иль чтоб могло что-нибудь от нас оставаться по смерти,
40 Если и тело и дух, одновременно с телом погибнув,
Врозь разошлись и опять разложились на первоначала.
Значит, я здесь говорю, что с поверхности всяких предметов
Отображения их отделяются тонкого вида.
Даже тупому уму понять это будет нетрудно.
45 Но, объяснивши тебе предварительно сущность и свойства
Мира начал основных, и как, различаясь по формам,
Непроизвольно они несутся в движении вечном,
Также и то, как из них созидаются всякие вещи,
Я приступаю к тому, что тесно сюда примыкает.
50 Есть у вещей то, что мы за призраки их почитаем;
Тонкой они подобны плеве, иль корой назовем их,
Ибо и форму и вид хранят отражения эти
Тел, из которых они, выделяясь, блуждают повсюду.
Прежде всего, от вещей очевидных для нас и доступных
Много таких выделяется тел, что расходятся сразу:
Дым от полен, например, или жар, от огня исходящий,
Или таких, что плотней, и гораздо сплетённее, вроде
Круглой запрядки цикад, оставляемой летней порою,
Или же тонкой плевы, что спадает с поверхности тела
60 Новорождённых телят, или скользкой змеи оболочки,
Что оставляет она на колючках; ведь часто мы видим,
Как на ветвистых кустах повисают летучие шкурки.
Если же всё это так, то и тонкие образы также
Должны идти из вещей, от поверхности тел отделяясь,
Ибо никак доказать невозможно, что те выделенья
Могут скорей отходить от вещей, чем тончайшие эти.
Да и особенно, раз заключает поверхность предметов
Множество крохотных тел, что способны от них отрываться
В точном порядке, всегда сохраняя их облик и форму,
70 Мчась несравненно быстрей, потому что им меньше препятствий,
Так как не часты они и на первом находятся месте.
Ибо мы видим, что много вещей к выделеньям способны
Не из глубин лишь и недр, как сказали мы раньше, но также
С самой поверхности; так они часто и цвет испускают.
Это бывает, когда фиолетовый, или же красный,
Иль желтоватый покров над обширным театром натянут
И развевается он, к шестам прикреплённый и к брусьям.
Тут и сидящий народ на ступенях, и сцены пространство
Вместе с нарядом матрон и сенаторов пышной одеждой
80 Эти покровы своей заливают цветною волною.
И чем теснее кругом театрального зданья ограда,
Тем и цветистей на всём отражается отблеск прекрасный,
И улыбается всё при умеренном солнечном свете.
Если ж окраска идёт от поверхности тканей, то должны
Всякие вещи давать и подобия тонкие также,
Раз от поверхности тел отлетает и то и другое.
Значит, как видно, следы несомненные форм существуют;
Реют повсюду они, состоя из прозрачнейшей ткани,
И, отделяясь, совсем недоступны для зрения порознь.
90 Кроме того, всякий дым, как и запах, и жар, и другие
Вещи, подобные им, истекают в рассеянном виде
Из-за того, что, внутри зародясь, из глубин возникая,
По закоулкам пути раздробляются: нет им прямого
Выхода, чтобы уйти, вырываяся сплоченным целым.
Наоборот же: плеву тончайшую внешней окраски
Не в состояньи ничто разорвать при её отделеньи,
Раз наготове она и на первом находится месте.
Призраки все, наконец, что являются нам, отражаясь
В зеркале, или в воде, иль в поверхности всякой блестящей,
100 Так как по виду они настоящим предметам подобны,
Должны из образов быть, что исходят от этих предметов.
104 Значит, у всяких вещей существуют тончайшие формы
Или подобия их, хоть никто не способен их видеть
Порознь, но всё же, путём беспрерывных своих отражений,
Видны бывают они, отдаваясь от глади зеркальной.
И сохраняться нельзя, очевидно, им иначе, чтобы
В точности отображать всевозможных предметов фигуры.
110 Ну, а теперь ты узнай о тончайшей природе такого
Образа. Прежде всего, ты прими во вниманье, насколько
Первоначала лежат за пределами нашего чувства,
Будучи мельче всего, что уже недоступно для глаза.
Чтобы, однако, иметь подтверждение этого, надо
Выслушать вкратце тебе, как тонки основные начала.
Много, во-первых, таких существует животных, которых
Третьей доли уже мы никак не способны увидеть.
А каковы же нутра у них части любые должны быть?
Сердца комок или глаз? Их отдельные члены, суставы?
120 Как они малы! А все по отдельности первоначала,
Сущность откуда души или духа должна получаться?
Разве не видно тебе, до чего они тонки и мелки?
Дальше, растения все, издающие резкий и острый
Запах, полынь, например, горьковатая, иль панацея,
Иль чернобыльник пахучий, иль терпкий тысячелистник, —
Если к любому из них ты хотя бы слегка прикоснешься
126а Пальцами, всё ж на руке останется запах противный.