15 встреч с генералом КГБ Бельченко

Глава 13 События в Тбилиси после xx съезда партии

Мы подошли с Вами к печальным событиям в Тбилиси, которые произошли после XX съезда КПСС. Прошло достаточно много времени, чтобы осознать весь трагизм того периода нашей истории. Вы как представитель власти, посланный на урегулирование этого конфликта, стали непосредственным его свидетелем.

Прошу Вас рассказать об этих событиях так, как Вы считаете нужным.

25 февраля 1956 года Н. С. Хрущев на закрытом заседании XX съезда КПСС озвучил секретный доклад о культе личности Сталина и преступлениях сталинского режима. Слухи о том, что великий и безгрешный Сталин объявлен чуть ли не врагом народа, быстро распространились по стране. Подробностей поначалу никто не знал, а сам доклад Хрущева так и оставался долгое время секретным.

Доклад произвел шокирующее впечатление даже на привычных ко всему старых коммунистов. Многие так и не смогли по команде нового лидера понять и принять правду о Сталине.

В Грузии же скандальные разоблачения задели не только политические амбиции, но и национальные чувства.

Поезда, следовавшие из Тбилиси в Москву, зачастую приходили с разбитыми камнями окнами. Таким образом грузины протестовали против решений XX съезда партии. Я полагаю, что ЦК партии, Политбюро ЦК не ожидали такой острой реакции грузинского народа. По тревоге была сформирована и послана в Грузию для наведения там порядка группа работников: от ЦК партии во главе с А. Ю. Шелепиным, от КГБ — с генерал-полковником С. С. Бельченко, от МВД — с Героем Советского Союза генерал-полковником С. Н. Переверткиным.

На месте наша группа обнаружила, что органы госбезопасности и внутренних дел не полностью владеют обстановкой.

Нам, руководителям группы, буквально на ходу пришлось принимать меры.

В наведении порядка участвовали партийные, советские и силовые органы, также были привлечены части внутренних войск, пограничники и армейские подразделения. Я лично и мои товарищи отметили, что ЦК КП Грузии во главе с первым секретарем В. П. Мжаванадзе, грузинские органы госбезопасности во главе с председателем генералом Инаури и министром внутренних дел не растерялись и в основном владели обстановкой, хотя она была чрезвычайно сложной.

В марте 1956 года жители Тбилиси протестовали не только против очередного непонятного политического решения высшей власти, но и против нанесенного Москвой национального оскорбления. Существенное значение имел опыт стихийных митингов, собраний, выступлений и возложений венков к памятникам и монументам, которые прошли в марте 1955 года без всякого противодействия властей.

События стали принимать угрожающий характер 8 марта, достигли апогея 9 и закончились 10 марта 1956 года.

Движущей силой в этих событиях были молодежь и студенты. Особенно активную роль сыграла группа не работавших выпускников вузов, не захотевших уезжать по распределению из столицы Грузии в сельские районы. Среди них были и дети высокопоставленных родителей — высших партийных и советских чиновников, творческой интеллигенции и т. д.

5 марта в 16.00 в ЦК КП Грузии состоялось заседание, на котором присутствовали руководители министерств, газет и журналов. Открыл заседание первый секретарь ЦК Мжаванадзе. Зачитали закрытое письмо ЦК КПСС «О культе личности». С документом предполагалось ознакомить всех коммунистов и комсомольцев.

Молва быстро разнесла слухи об этом по городу. Национальные чувства грузин были задеты.

Утром 7 марта студенты Тбилисского государственного университета им. И. В. Сталина вместо лекций вышли на улицы. Их поддержали студенты сельскохозяйственного, политехнического и некоторых других институтов. Участвовали в манифестации и школьники.

Милиция пыталась остановить шествие или изменить его маршрут, но не смогла. Направленная к месту событий оперативная группа приостановить движение демонстрантов тоже не сумела.

У монумента Сталину вновь начался стихийный митинг. Выступавшие обрушились с проклятиями в адрес «очернителей» Сталина. Неизвестный молодой человек в форме железнодорожника заявил: «Сегодня предоставляется нам право выступать и говорить все, что имеется у нас на душе. Некоторые хотят очернить Сталина, но мы будем бороться против них и не допустим этого». Толпа была настроена агрессивно.

К концу дня число манифестантов достигло 70 тысяч человек.

Под утро 8 марта в студенческий городок явился неизвестный, заявивший, что у монумента И. В. Сталину якобы снимают венки. В ответ на это сообщение большая группа студентов к 4 часам утра собралась у монумента.

Утром 8 марта город частично не работал. Одни просто не явились на службу, другие в течение дня оставляли рабочие места и выходили на улицы. В Верховном суде республики отменили слушание назначенных к рассмотрению дел.

После того как один из выступавших после полудня на митинге на площади Ленина сказал с трибуны, что все принадлежит народу, в том числе и транспорт, начался захват машин и автобусов. Произошло несколько столкновений участников беспорядков с работниками милиции, пытавшимися останавливать захваченные машины.

Когда задержали одного из участников этих беспорядков, от стихийного митинга у монумента Сталину отделилась толпа в 700–800 человек, которая начала избивать сотрудников ГАИ на площади Меликишвили, а затем окружила отделение милиции и потребовала освободить всех задержанных. Сотрудникам милиции, пытавшимся останавливать захваченный автотранспорт, участники беспорядков оказывали упорное сопротивление. Стычки чаще всего заканчивались в пользу толпы.

Демонстрации приобрели массовый характер. Их участники потребовали выступления первого секретаря ЦК КП Грузии «по вопросу текущей политики и в связи с решениями XX съезда КПСС».

В 12 часов дня перед собравшейся толпой на площади Ленина выступил первый секретарь ЦК Компартии Грузии Мжаванадзе. Это выступление видели и слышали тысячи людей. Мжаванадзе долго разговаривал с демонстрантами. Обещал всячески поддержать их и свою речь закончил словами: «Мы нашего дорогого Сталина в обиду никому не дадим!»

Слова эти передавались из ряда в ряд, раздавались громкие выкрики и оглушительные овации.

После выступления первого секретаря собравшиеся предъявили властям следующие требования:

— 9 марта объявить нерабочим траурным днем.

— Во всех местных газетах поместить статьи, посвященные жизни и деятельности И. В. Сталина.

. — В кинотеатрах демонстрировать кинофильмы «Падение Берлина» и «Незабываемый 1919 год».

— Пригласить на митинг представителя Китайской Народной Республики Чжу Дэ.

— Исполнять гимн Грузинской ССР в полном тексте.

После речи Мжаванадзе толпа захотела услышать маршала Китайской Народной Республики Чжу Дэ, который гостил в Грузии после участия в XX съезде КПСС.

По просьбе руководителей республики Чжу Дэ дважды выступил с приветствиями. Однако толпа не расходилась и требовала приема ее представителей. Пятеро студентов встретились с маршалом КНР. Посетить монумент Сталину в Тбилиси он отказался. Но двое других членов китайской делегации вместе со вторым секретарем ЦК КП Грузии М. П. Георгадзе отправились к монументу, где один из китайских гостей выступил на митинге.

Милиция очень вяло реагировала на происходящее. На вопрос руководства МВД СССР о том, почему в самом начале беспорядков не были приняты необходимые профилактические меры, министр внутренних дел Грузии Джанджгава ответил не очень вразумительно: «По указанию ЦК КП Грузии 7 и 8 марта мы обеспечивали порядок, чтобы не допустить на демонстрациях хулиганских действий, драк и прочего, что нами и было сделано. Демонстрации проходили спокойно и без эксцессов. 9 марта мы уже были бессильны что-либо сделать».

Утром 9 марта власти попытались наконец взять инициативу в свои руки и придать траурным манифестациям законный характер. Газеты вышли с передовыми статьями «Третья годовщина со дня смерти И. В. Сталина» и с фотографией Ленина и Сталина в Горках в 1922 году. Было объявлено о проведении в 13 часов траурных митингов на всех предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях республики. Это было уступкой местной власти митингующим. Ведь по всей стране в это время в закрытых «коммунистических» аудиториях читали письма ЦК КПСС о культе личности Сталина.

Митингующие активисты насильно заставляли людей высказывать восторги в адрес Сталина. Были случаи избиений неизвестными лицами работников органов внутренних дел.

Уже на дневных митингах прозвучали политические требования: «о немедленной смене руководителей партии и правительства», которые сопровождались угрозами перейти к открытой борьбе; «о необходимости захвата почты, телеграфа, редакций», «даже если потребуется пролить кровь за это». Кроме того, демонстрантами была принята «телеграмма с обращением к 16 республикам с просьбой оказать им помощь и поддержку».

Вечером 9 марта на митинге около монумента Сталину был зачитан некий документ, содержавший политические требования. На митинге в это время присутствовали некоторые партийные и советские руководители республики, направленные по решению ЦК КП Грузии «для овладения трибуной».

Вечером 9 марта еще одним центром событий стала Колхозная площадь, куда некие неизвестные молодые люди направляли толпу. В центре этой небольшой площади «была сооружена импровизированная трибуна. Сменяя друг друга, выступали какие-то молодые люди, лица которых в темноте невозможно было разобрать. Они кричали очень громко, но их не было слышно из-за всеобщего гвалта. Где-то запели давно запрещенный грузинский национальный гимн. Затем появились листовки с призывами о выходе Грузии из состава СССР. Это было что-то действительно новое. Здесь же выступил с речью об отсоединении Грузии от СССР агроном Кипиани. После этого он незамедлительно скрылся. Впоследствии, когда он был задержан и арестован, я беседовал с ним, пытаясь понять причину его поступка. Но ничего вразумительного я не услышал. Мотивы его действий остались для меня непонятны. Кипиани судили и приговорили к 3 годам лишения свободы.

Тон лозунгов и заявлений в разных местах митингующего города становился все более решительным и вызывающим. Многие горожане, втянутые в события на волне всеобщего энтузиазма, почувствовали страх и тревогу. Теперь они боялись, что одними восхвалениями Сталина дело не ограничится.

Вечером 9 марта Тбилиси, по существу, был во власти стихии. Никакого порядка. Полная анархия. Транспорт — легковые и грузовые автомобили, такси, автобусы, троллейбусы — находился в руках толпы. Машины разъезжали по городу с непрерывными гудками. Митингующими был предъявлен ультиматум — заменить республиканское правительство. Выражалось недовольство верхами. Во время митинга у монумента Сталину раздавались даже призывы к погромам: «Бить армян!», «Вон отсюда русских!»

Из города Гори приехало на грузовиках около 2 тысяч человек; головная машина была оформлена под броневик. На ней стояли два человека, загримированные под Ленина и Сталина, в окружении одетых в матросскую форму людей с пулеметными лентами через плечо.

9 марта ближе к вечеру появилось «Обращение к коммунистам, комсомольцам, к рабочим и служащим, ко всем трудящимся Тбилиси!». В обращении говорилось, что «дни с 5 по 9 марта были для трудящихся Тбилиси днями траура, когда отмечались скорбные даты кончины и похорон И. В. Сталина». Однако «нашлись бесчестные люди — дезорганизаторы и провокаторы». Они «встали на путь бесчинств, нарушений общественного порядка с целью помешать нормальной работе учреждений, предприятий, учебных заведений и жизни города». Зачем «бесчестным людям» это понадобилось, обращение не объясняло. Короткий документ заканчивался призывом «восстановить полный порядок в городе» и «обуздать дезорганизаторов и провокаторов». «Обманутым» предлагали «немедленно вернуться к обычным занятиям». Приказом № 14 начальника Тбилисского гарнизона с 0 часов 10 марта вводилось военное патрулирование. Оба документа передавали по радио 9 и 10 марта каждые 15–20 минут на грузинском и русском языках. Только утром 10 марта приказ был расклеен на улицах. Кое-где его немедленно срывали.

Люди почувствовали надвигавшуюся угрозу. Началось бегство многих участников митинга из центра города.

Еще во время митинга у монумента Сталину было принято решение послать группу приблизительно в 10 человек к Дому связи (около 400 метров от монумента) для отправки какой-то телеграммы в Москву. Их впустили в здание и задержали для «выяснения личности». Когда об этом стало известно у монумента, часть толпы бросилась на выручку. Между 23 и 24 часами произошло кровавое столкновение.

Путь к зданию, естественно, преградила охрана. Кто-то из задних рядов стал стрелять в автоматчиков, одного солдата ударили ножом. Толпа наседала, пришлось отбиваться прикладами. Хулиганы все пустили в ход: кулаки, ножи, камни, пояса. В воздух дали предупредительные залпы. Выстрелы в упор повторились из толпы, дезорганизаторы продолжали наседать. У бойцов выхода не было, жизнь их находилась под угрозой. Пришлось принять оборонительные меры, и только после этого толпа была рассеяна. При штурме Дома связи были жестоко избиты несколько офицеров милиции.

На проспекте Руставели выросли две баррикады из троллейбусов и автобусов: одна — возле гостиницы «Тбилиси», вторая — около Дома связи.

Одновременно с попыткой захватить Дом связи демонстранты попытались (безуспешно) захватить редакцию республиканской газеты на грузинском языке «Комунисти» («Коммунист»). Около полуночи возбужденная толпа (около 3 тысяч человек), возвращавшаяся от Дома связи, начала осаду городского управления милиции — «с целью разоружения работников милиции и захвата оружия». В ход пошли камни и палки, были выбиты окна и двери в дежурном помещении, некоторые сотрудники милиции избиты.

Только с помощью танков было рассеяно скопление людей на площади Ленина. Многие разбежались по домам.

У Дома правительства, который охраняли пограничники, еще митинговала толпа около 500 человек. В числе лозунгов можно было услышать: «Да здравствует Берия!»

Митинг у монумента Сталину, на котором, по некоторым оценкам, около 1 часа ночи 10 марта присутствовало приблизительно 5 тысяч человек, продержался дольше всех остальных. Митинговавшие выкрикивали некие «призывы к свержению центрального правительства». Особенно резко нападали на Хрущева, Микояна и Булганина.

В район монумента были направлены бронетранспортеры. Но рассеять митингующих здесь было труднее, чем в других местах. Вынужденные меры нельзя было применить. Провокаторы воспользовались тем обстоятельством, что монумент находился в парке и был окружен большим количеством деревьев.

Вражеские элементы стали подстрекать людей, воздействуя при этом на национальные чувства.

Подошедшие воинские части, окружив парк, предложили разойтись. В ответ послышались насмешки и оскорбления. На неоднократные предупреждения показывались кулаки и ножи. И когда около трех часов ночи митингующих стали оттеснять, то хулиганы и провокаторы оказали сопротивление — стали нападать на солдат, вырывать автоматы. Среди военных появились раненые. Снова пришлось применить оружие.

Солдаты попытались рассеять толпу, им было оказано сильное физическое сопротивление, солдат били камнями, палками, металлическими прутьями, бутылками и другими предметами, называя военнослужащих фашистами, гестаповцами, извергами. Солдаты открыли огонь вверх без команды офицеров, а через минуту, уже по команде, прекратили его.

В адрес пограничников, принимавших участие в разгоне толпы у Дома правительства, раздавались выкрики: «Зачем вы пришли сюда?», «Здесь армия не нужна!» «Русские, вон из города!», «Уничтожить русских!». Когда по городу разнеслись слухи об убитых, прозвучал лозунг: «Кровь за кровь!»

За ночь в городе было арестовано около 200 человек (на следующий день — еще 100), главным образом учащейся молодежи. У некоторых были отобраны револьверы или холодное оружие — кинжалы, финки, ножи. Задержанные оказались во внутренней тюрьме КГБ под усиленной охраной. Они были возбуждены ночными событиями, вели себя достаточно смело, время от времени выкрикивали: «Сегодня нас придут и освободят», «Скоро придут союзники и помогут нам».

Утром 10 марта жители Тбилиси обсуждали ночной расстрел, обвиняли правительство и русских солдат. Вокруг монумента в несколько рядов стояло оцепление из автоматчиков. По основным улицам, на перекрестках, мостах, на выездах с магистралей располагались войсковые пикеты с пулеметами, на машинах. Люди пытались собираться в группы (особенно у монумента Сталину и у вокзала), но их разогнали патрули.

Около 12 часов дня группа демонстрантов, собравшаяся на мосту, бросилась к монументу, но предупредительные выстрелы в воздух рассеяли толпу.

В течение дня более двух тысяч человек, по данным милиции, выехали из города в деревню. После 23 часов народ с улиц разошелся.

В массовые беспорядки были вовлечены и школьники. Сотрудники моей оперативной группы выявили самых активных зачинщиков среди молодежи и задержали их, около 40 человек. В ходе работы с ними был выявлен актив из 8–10 человек. Хочется отметить, что никто из них арестован не был. После допроса все были отпущены. Мы вызвали их родителей, в основном за своими детьми приходили отцы. Внушение родителям было сделано довольно серьезное. Процесс был не из приятных, но профилактика наша сработала. Думаю, что после испытанного стыда вряд ли кто-то из этих молодых людей захотел бы бунтовать.

В начале марта 1956 года на родине Сталина, в городе Гори, на площадь Сталина пришло около 50 тысяч человек, главным образом молодежь. Кто-то организовал почетный караул. Шел стихийный митинг, на котором читали стихи о Сталине и выступали с хвалебными речами. В последующие дни к жителям города присоединились делегации (организованные группы) жителей других городов и районов республики, в том числе Тбилиси.

По данным Прокуратуры СССР, на площади Сталина в Гори «произносились речи антисоветского характера и провозглашались призывы к учинению массовых беспорядков». Выступавшие уверяли толпу, что они не одиноки, что подобные митинги проводятся и в других городах СССР. Заодно ругали Хрущева и все московское начальство за клевету на Сталина.

Во второй половине дня площадь Сталина и прилегающие улицы были заполнены народом (до 70 тысяч человек). Вечером с трибуны прозвучало требование освободить задержанных милицией демонстрантов. Огромная толпа (около 5 тысяч человек) окружила городское отделение милиции. «Во избежание осложнения и нежелательных последствий», как говорилось в спецсообщении МВД Грузии МВД СССР, задержанные были отпущены.

Несколько машин с рабочими комбината уехало в столицу республики. Большинство было задержано в пути заслонами войсковых частей и милиции. Некоторые к утру пробрались в Тбилиси и с портретами Ленина и Сталина, транспарантами и венками попытались подойти к монументу Сталину. Угрозами и уговорами их вернули обратно.

События в Сухуми развивались как зеркальное повторение волнений в Тбилиси и Гори, хотя и протекали в менее агрессивной форме. Косвенно это свидетельствует о возможности общенациональной координации действий лидеров и руководителей стихийных митингов и манифестаций.

С утра 5 марта 1956 года в центральном парке Сухуми у памятника Сталину стали собираться группы учащихся грузинских школ с венками. Это продолжалось до 9 марта. Ежедневно кто-то из митингующих покупал в ресторане «Сухуми» по 20–30 литров вина, которое распивали в парке и которым (по ритуалу) поливали памятник.

С каждым днем количество митингующих увеличивалось (до 2–2,5 тысячи человек). Они беспрерывно выступали с речами и читали стихи. Когда вечером 6 марта рабочая цветочного магазина (русская) по распоряжению начальства попыталась убрать принесенные венки и цветы, толпа набросилась на нее и стала избивать. Женщину спасло вмешательство переодетых работников милиции, дежуривших у памятника. С этого момента участники стихийного митинга установили у памятника свою охрану.

7 марта митинг продолжался с неослабевающей силой. 8 марта митингующие установили в парке прожекторы, а для укрытия от дождя натянули два брезентовых полога. До поздней ночи с чтением стихов выступали школьники, студенты и взрослые.

Твердо убежден, что если бы не было принято должных активных мер, жертв было бы значительно больше. После наведения порядка вместе с председателем КГБ Грузии генералом Инаури мы провели совещание оперативных работников и сделали твердые выводы, что эти события имели националистическую окраску. На итоговом оперативном совещании я ожидал, что будут другие оценки, но возражений на мой вывод не было. Эту же точку зрения я изложил в ЦК Компартии Грузии.

Надо отдать должное группе чекистов, прибывших со мной в Грузию. Настоящие профессионалы, с чувством высокой ответственности, они активно занимались наведением порядка, не нарушая советской законности. Фамилии, к сожалению, многих забыл. Осталась в памяти одна фамилия. Это был подполковник Ф. Д. Бобков, который, продолжая работу в органах КГБ, потом стал генералом армии, первым заместителем председателя КГБ СССР.