15 встреч с генералом КГБ Бельченко

Глава 6 Начало партизанского движения

В последнее время все чаще и чаще можно слышать, что партизанское движение в годы Великой Отечественной войны было малоэффективным с точки зрения помощи Красной Армии. Более того, некоторые авторы позволяют себе называть партизанскую борьбу неправомерной.

Хотелось бы услышать от Вас, с чего началось партизанское движение, кто явился его организатором и руководителем? Особенно интересно было бы узнать о создании и работе Центрального, республиканских, фронтовых и областных штабов партизанского движения. Какие были трудности, какую роль там играли Вы?

После отступления наших войск из Белоруссии группа по руководству партизанским движением и подпольем на территории республики была дислоцирована в деревне Шейно Торопецкого района Калининской области (ныне Тверская область). Руководил этой Северо-Западной группой (так она называлась) секретарь ЦК Компартии Белоруссии Г. Б. Эйдинов, опытный организатор, энергичный и авторитетный работник.

Калининская область приютила тогда у себя штаб и базу белорусских партизан. Дорогой для связи с ними, особенно с партизанами Витебщины, служили так называемые Суражские ворота. Через них перебрасывались вновь сформированные партизанские отряды и группы, боеприпасы, продовольствие, зимняя одежда, а из вражеского тыла эвакуировались раненые и больные: Возглавлял эту работу и представлял интересы калининских партизан начальник опергруппы 3-й ударной армии И. Н. Кривошеее, очень деятельный командир, хорошо контактировавший как с фронтовым начальством, так и с местными органами.

Меня, заместителя начальника особого отдела фронта, по решению Г. К. Жукова и П. К. Пономаренко периодически направляли в группу Г. Б. Эйдинова для проведения занятий с людьми, уходившими в тыл врага, по конспирации, способам выявления вражеской агентуры, методам ведения разведки, приобретению помощников из числа местного населения и т. д.

Естественно, я был знаком и с местными работниками, занимавшимися партизанским движением в области, в частности с секретарями обкома партии И. П. Бойцовым и П. С. Воронцовым.

В конце лета 1941 года П. К. Пономаренко по своей инициативе разработал записку «К вопросу о постановке диверсионной работы в тылу врага». Записка после обсуждения в ЦК КП Белоруссии была направлена И. В. Сталину. Ее содержание было основано на трехмесячном опыте партизанской борьбы, показавшем, какую огромную силу представляет диверсионная работа в тылу врага, особенно на коммуникациях. Доказывалась необходимость организации широкой систематической диверсионной работы и предлагались необходимые для этого меры. Указывалось, в частности, на то, что танковый батальон — грозная сила на поле сражения — в эшелоне совершенно беззащитен и может быть легко ликвидирован 2–3 партизанами-диверсантами. Систематическими диверсиями можно закрыть движение на железнодорожных магистралях, ночное движение на автомобильных дорогах и сделать неполноценным дневное движение. Это заставит противника снимать с фронта десятки дивизий на охрану коммуникаций, что в конечном счете затруднит диверсии, но не остановит их.

В записке приводились результаты работы диверсионных пятерок, подготовленных в первые месяцы войны гомельской диверсионной школой при ЦК КП Белоруссии, осуществлявших крушения эшелонов, взрывы мостов и путей, минирование шоссейных дорог и т. п. Делался вывод, что в целом постановка диверсионной работы неудовлетворительна, не соответствует огромным возможностям, которыми располагает страна. Предлагалось от длительной подготовки одиночек или групп «классиков-диверсантов» переходить к широко организованной, планомерной, массовой диверсионной работе, решительно искоренять кустарщину, разобщенность, использовать охотно оказываемую помощь населения.

В записке среди мер, необходимых для развития массовой диверсионной работы в тылу врага, выдвигались: организация сети специальных школ для краткосрочной подготовки партизан-диверсантов; превращение диверсионной школы при ЦК КП Белоруссии в Центральную диверсионную школу; централизация руководства партизанским движением и диверсионной работой в тылу врага; участие фронтов в организации диверсионной работы; подготовка диверсантов в прифронтовых районах в полосе 100–150 км от фронта; налаживание производства взрывателей замедленного действия с диапазоном действия от двух часов до 100 суток.

В декабре 1941 года председатель ГКО и Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин вызвал к себе автора записки. Состоялась двухчасовая беседа по вопросам развития и руководства партизанским движением. Сталин спрашивал о состоянии партизанского движения. Внимательно слушал ответы. Затем стал говорить о том, как должна направляться работа по организации всенародной борьбы на оккупированной немецко-фашистской армией территории страны и что, несмотря на тяжелое положение, ЦК будет решать неотложные вопросы, касающиеся партизанского движения, оказывая посильную помощь оружием, боеприпасами и всем тем, что остро необходимо. Далее он сказал, что не следует развивать иллюзий о возможности полностью централизованного снабжения партизан материальными ресурсами, особенно в настоящее время, а надо ориентировать партизан на то, чтобы они сами решали эту задачу, захватывая трофеи, собирая брошенные отступающими войсками на полях сражений оружие, боеприпасы и т. д.

Вопрос о создании централизованного руководства партизанским движением, который ставили все ЦК и обкомы партии оккупированных областей и республик, а также некоторые Военные советы фронтов, И. В. Сталин считал правильным и своевременным. Центральный Комитет партии пришел к определенным выводам. П. К. Пономаренко было предложено ознакомиться с материалами Главного управления формирований НКО (Главупроформ), которое по поручению ЦК партии разрабатывало вопросы партизанского движения, и высказать по ним свое мнение.

Эти материалы состояли из докладной записки, а также из присланных в Политбюро ЦК ВКП(б) 7 декабря 1941 года проектов решения ГКО и приказа Наркома обороны СССР о создании партизанских армий. В докладной записке сообщалось, что согласно полученным указаниям при Главном управлении формирований НКО СССР создано Управление по формированию партизанских частей, отрядов и групп. Далее излагались задачи этого управления и конкретные предложения по организации партизанских сил и тактике их борьбы. В главных чертах они сводились к следующему.

Первой задачей вновь созданного управления ставились учет и приведение в определенную систему всех формирований, которые возникали стихийно и организовывались на местах партийными и советскими организациями для действий в тылу врага. Эта задача, по мысли автора докладной записки, должна была выполняться на территориях СССР, не оккупированных противником.

Далее следовали первоочередные меры по формированию партизанских сил. Они заключались в создании на неоккупированной территории Дона, Кубани и Терека 6–7 кавалерийских дивизий численностью 5483 человека каждая, сведенных в конную армию народных мстителей общей численностью в 33 008 человек, возглавляемую Военным советом армии. Предлагалось также создать 5 партизанских дивизий из приволжских, уральских и сибирских партизан и добровольцев на базе ополчения Ивановской, Ярославской и других областей, входящих в Московский военный округ. Эти дивизии предлагалось объединить в, стрелковую партизанскую армию народных мстителей общей численностью 26 481 человек.

В записке подчеркивалось, что оперативное использование партизанской армии целесообразно проводить крупной массой, ибо, как показывает практика боев, «в массе бойцы действуют смелее, решительнее и самостоятельнее». Армии предлагалось действовать по ближним и глубоким тылам противника с юга на запад и северо-запад.

Предложения Главупроформа были нереалистичны и противоречили обстановке, задачам развития народного партизанского движения в тылу врага и тактике борьбы партизан.

Речь шла не об организации народного партизанского движения на захваченных противником территориях, а о формировании партизанских армий в советском тылу, которые следовало ввести затем на оккупированные территории для партизанских действий. Конечно, эти армии на не занятой врагом советской территории можно было создать, но как их ввести на оккупированную территорию? И нужно ли их, вообще говоря, туда вводить? Нужно ли было в тот момент, когда противник занял обширные территории и соотношение людских резервов существенно изменилось, «отсасывать» с советской территории в тыл врага такие силы? Ведь на оккупированной территории находились десятки миллионов советских граждан, и задача состояла в том, чтобы поднять их на вооруженную и другие формы борьбы против захватчиков.

И. В. Сталин, в ответ на все эти соображения, которые были ему высказаны, заметил, что ЦК ВКП(б) отклонил предложения Главупроформа именно как не соответствующие обстановке и задачам организации народного партизанского движения в тылу врага, и созданное Управление по формированию партизанских частей, отрядов и групп на этом закончило свою деятельность. К. П. Пономаренко было предложено немедленно приступить к организации Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования и возглавить этот штаб.

Прежде всего, необходимо было подобрать руководящие кадры для партизанских штабов из числа уже зарекомендовавших себя при организации партизанских отрядов работников партийных органов, политработников Красной Армии и пограничных войск, а также специалистов по радиосвязи, минно-подрывному делу, разводке и т. п. Эта важная задача решалась при помощи ЦК ВКП(б) и партийных органов республик и областей.

Работа по созданию штабов и все намеченные мероприятия проводились нарастающими темпами. Неожиданно в конце января 1942 года по решению ГКО эта работа была приостановлена. Встал вопрос о том, как же быть с уже созданными органами, школами и т. д.? Наиболее сложным он оказался в отношении Центральной радиошколы, занятия в которой шли уже нормально по программе. Теперь она лишалась финансирования и материального обеспечения и должна была быть ликвидирована. На это невозможно было пойти. И выход был найден. Центральную радиошколу перевели на бюджет Совнаркома Белоруссии, который к этому времени хотя и состоял из немногих статей, но в их числе имел статью расходов, позволявшую финансировать мероприятия по развитию партизанского движения. Правда, работа эта уже ограничивалась территорией Белоруссии, но думалось, что она еще сможет получить и общее назначение.

Почему же было отложено создание системы централизованного руководства партизанским движением?

Как выяснилось впоследствии, руководство НКВД, оказавшее сопротивление созданию штабов партизанского движения и имевшие влияние на некоторых членов ГКО, подало И. В. Сталину записку, в которой доказывало нецелесообразность создания ЦШПД. Мотивировалось это тем, что якобы стихийные, разрозненные партизанские выступления населения не могут быть охвачены руководством, да и вряд ли в нем нуждаются. Высказывалось сомнение, что партизанские диверсии могут дать оперативный эффект. Подчеркивалось, что подобные операции под силу лишь квалифицированным диверсантам, для подготовки и руководства которыми специальный штаб не нужен.

18 января было создано 4-е управление НКВД, в задачи которого входила и организация партизанского движения на временно оккупированных территориях СССР. Берия видел в создании ЦШПД несомненного конкурента и пытался доказать Сталину, что целесообразнее готовить партизанские отряды в советском тылу и затем перебрасывать их за линию фронта. Берия основывался на практике отрядов отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР и территориальных 4-х отделов НКВД, которые в некоторых случаях успешно организовывали и руководили партизанскими формированиями. Но НКВД не могло полностью охватить все партизанское движение, развернувшееся на оккупированной территории СССР.

Однако необходимость совершенствования военно-оперативного руководства партизанским движением назревала все острее, и ЦК партии вновь вернулся к необходимости разработки предложений по организации Центрального и местных штабов партизанского движения.

Разработанные комиссией проекты 30 мая были представлены на рассмотрение ЦК ВКП(б) и ГКО. В тот же день после значительных поправок, вызванных тем, что некоторые пункты проектов ограничивали роль создаваемых штабов как военно-оперативных органов партии по руководству партизанским движением и придавали этому руководству ведомственный характер, вышло решение ГКО. Согласно этому решению, «в целях объединения руководства партизанским движением в тылу врага и для дальнейшего развития этого движения создавался Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования». Этим же решением были образованы Украинский, Брянский, Западный, Калининский, Ленинградский и Карело-Финский штабы партизанского движения.

Впоследствии были также созданы штабы партизанского движения: Южный (Краснодарский) — 3 августа 1942 года, Белорусский — 9 сентября 1942 года, Эстонский — 4 ноября 1942 года, Литовский — 26 ноября 1942 года, Латвийский — 8 января 1943 года, Крымский — в июле 1943 года, Воронежский — в октябре 1942 года.

До осени 1942 года руководство штабом партизанского движения представляло коллегию в составе начальника штаба и двух его членов. Это были представители руководящего партийного органа, НКВД и ГРУ.

Коллегиальность руководства в штабах партизанского движения мотивировалась необходимостью концентрации опыта партийных и специальных органов в вопросах организации партизанского движения, подпольной борьбы, конспирации, связи и т. д., а также опыта борьбы с проникновением в партизанские отряды и подпольные организации агентов врага.

Кроме того, имелось в виду, что подобный состав коллегии будет способствовать наиболее целесообразному использованию обширной разведывательной информации партизан. Однако очень быстро практика работы показала, что эффективное решение этих задач успешнее достигалось не формальным представительством, а тесной связью и взаимопониманием штабов партизанского движения и соответствующих отделов и управлений органов безопасности и разведки, которые имели место в течение всей войны. Поэтому коллегиальное руководство было упразднено.

Возглавили штабы партизанского движения: П. К. Пономаренко (Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии) — Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования, Т. Л. Строкач (НКВД) — Украинский, П. 3. Калинин (второй секретарь ЦК Компартии Белоруссии) — Белорусский, С. Я. Вершинин (НКВД) — Карело-Финский, А. К. Спрогис (ГРУ) — Латвийский, М. Н. Никитин (секретарь Ленинградского обкома) — Ленинградский, С. С. Бельченко (НКВД) — Калининский, Д. М. Попов (первый секретарь Смоленского обкома) — Западный, А. П. Матвеев (первый секретарь Орловского обкома) — Орловский (Брянский).

В основной руководящий состав Центрального штаба входили партийные работники, сотрудники органов государственной безопасности, имеющие опыт организации партизанского движения в первый год войны или необходимую для работы в Центральном штабе специальность.

Создание представительств Центрального и республиканских штабов партизанского движения при военных советах фронтов и армий завершило образование системы гибкого руководства партизанским движением.

Как уже говорилось, Государственный комитет обороны 30 мая 1942 года создал Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования. Начальником его был назначен Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, генерал-лейтенант, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии. В сентябре — ноябре был и главнокомандующий партизанским движением К. Е. Ворошилов. ЦШПД в оперативном отношении были подчинены республиканские, фронтовые и областные штабы партизанского движения. Тогда же были назначены и начальники штабов. Я возглавил штаб партизанского движения Западного фронта.

Первой нашей задачей был поиск путей связи с партизанами за линией фронта. Радиостанций тогда было очень мало, и мы сбрасывали связных на парашютах, посылали через линию фронта пеших связных, искали другие пути. Командующий фронтом Г. К. Жуков и член Военного совета Н. А. Булганин относились к нашим нуждам очень внимательно, чем могли, нам помогали.

Они также еженедельно требовали от нас докладов о борьбе с оккупантами, о разведданных, полученных от партизан. Но я не помню, чтобы Г. К. Жуков хотя бы в чем-нибудь отказал нашему штабу. К партизанскому движению он проявлял особый интерес. Человек он был требовательный, суровый, лени и пустой болтовни не терпел.

А мои дела разворачивались так: в результате контузии, полученной еще в августе 1941 года, я оказался в госпитале, а после выздоровления получил новое назначение представителем ЦШПД, членом Военного совета Калининского фронта.

Перед отъездом на фронт со мной подробно беседовал начальник ЦШПД генерал-лейтенант Пономаренко. Мне было поручено осуществить переброску крупного партизанского соединения П. 3. Коляды («Батя») в тыл врага. Это соединение, действовавшее в полосе Калининского фронта, оказалось, по существу, в обороне на неприкрытом левом фланге. Местность там (север и северо-запад Смоленской области) была болотистая. Но партизаны все-таки проникали в тыл оккупантов и с боями, и на разведку. Им бы действовать в тылу неприятеля постоянно, но в резерве командования не было частей, которые смогли бы заменить партизан на фланге. Пришлось ставить этот вопрос перед Ставкой. Регулярные части на этот участок фронта прибыли, а из соединения «Бати» было сформировано 6 небольших бригад, каждой определен район боевых действий, и все они были переброшены за линию фронта. Возглавляли их опытные уже командиры М. И. Байдин, Е. Г. Давыдкин, Ф. Я. Апретов и другие.

«Батя» был человеком незаурядным. Выходец из Сибири, участник партизанского движения времен гражданской войны. По партийной линии он был направлен из Москвы в район Смоленска для организации там партизанского движения. Северо-западнее Смоленска уже действовали местные партизанские отряды. Батя сумел объединить эти отряды и стал руководить ими. Однако за различные злоупотребления он был отстранен от командования партизанами и арестован.

Приказ № 01 от 7 октября 1942 года, подписанный генерал-полковником Пуркаевым и мной, членом Военного совета фронта, положил конец крупному партизанскому соединению Бати. Реорганизация состояла в том, что партизанские бригады должны были быть усилены и превращались в самостоятельные боевые единицы с непосредственным подчинением представительству Центрального штаба партизанского движения при Военном совете фронта.

Другой важный вопрос, решенный совместно с Военным советом фронта, — дальнейшие действия 1-го Калининского партизанского корпуса. Было решено крупными силами партизан совершить глубокий рейд по тылам оккупантов. В этих целях 20 августа 1942 года был создан Калининский партизанский корпус в составе 9 партизанских бригад и 3 отдельных отрядов. Командиром корпуса стал опытный, хорошо подготовленный в военном отношении капитан В. В. Разумов, комиссаром — батальонный комиссар А. И. Штрахов, умелый тактик партизанской войны, начальником штаба — И. И. Веселов, грамотный штабист. Корпус был обеспечен всем необходимым, партизанская разведка снабжала его ценными данными о противнике. Совершая быстрые маневры, корпус наносил противнику внезапные и чувствительные удары. В течение сентября-октября 1942 года корпус провел 56 боев, разгромил 18 вражеских гарнизонов, подорвал 69 воинских эшелонов и уничтожил около 5 тысяч гитлеровцев. Для борьбы с партизанами гитлеровцы вынуждены были снять с передовой дополнительные силы.

ЦШПД внимательно следил за развитием событий. Немцы готовили силы, чтобы, загнав корпус в «мешок», сокрушить его превосходящими силами в плотном кольце и, применив авиацию, танки, артиллерию, ликвидировать партизан. Такую тактику они уже применяли в других районах. Логика была простая: крупным группам партизан нелегко выйти из окружения. Наше командование согласилось с решением быстро рассредоточить корпус и продолжать бить оккупантов небольшими отдельными формированиями.

Бригады и отряды возглавили опытные, инициативные командиры и комиссары. Назову тех, кто остался в памяти: А. М. Гаврилов, Ф. Т. Бойдин, П. В. Рындин, В. И. Марго, Н. М. Вараксов, С. А. Буторин, В. М. Лисовский, М. К. Карликов, Д. А. Халтурин, П. И. Макаров, И. К. Никоненок, П. Г. Романов, М. А. Ершов, И. С. Борисов, В. Ф. Рыбаков, И. В. Жуков, И. С. Дежин, В. А. Дунаев, Н. В. Васильев, В. Ф. Задерин, А. Е. Сидоренко, А. С. Петров, С. М. Максименко, В. П. Семин и др. Об одних известно больше, о других меньше. Но каждый из них — личность. В ряды народных мстителей они пришли разными путями. Одни были оставлены в тылу врага партией, другие вышли на партизан, пробираясь из окружения, третьи были заброшены в тыл врага специально. У одних было военное образование, другие постигали науку побеждать в полевых условиях и достигли в этом немалых высот. Но главное, что отличало и объединяло их всех, — беззаветная любовь к Родине, преданность своему народу, жгучая ненависть к врагу.

Помимо того, что я был представителем ЦШПД на Калининском фронте, я являлся еще и членом Военного совета фронта. Я сразу же представился командующему фронтом генералу Пуркаеву. В военном плане человек он был подготовленный. Встретил войну, будучи военным атташе в Германии. По сути дела, он руководил разведывательной деятельностью в Германии по линии ГРУ.

Пуркаев тепло встретил меня. Он знал, что я представитель НКВД и хорошо владею оперативной работой. Первыми были вопросы о совершенствовании партизанской разведки. Особенно это касалось агентурной разведки, которая в первый год войны была у нас на не слишком высоком уровне.

Мне же, вступившему в должность, надо было как можно быстрее познакомиться с партизанами, личным составом штаба. Мой предшественник В. В. Радченко сумел сколотить небольшой, но работоспособный аппарат.

Начальником оперативного отдела был подполковник (впоследствии полковник) П. С. Шеломагин. С ним я встречался еще до войны в Ломжинском погранотряде, которым он командовал. Это был смелый человек, не боявшийся принимать на себя ответственность в решении сложных вопросов. Его старший помощник майор Архипенко, фронтовик с первого дня войны, штабной работой был не удовлетворен, рвался воевать в тылу врага. И вскоре его просьбу я удовлетворил, послав на помощь окруженной карателями группе партизан. Он помог им вырваться без особых потерь, но сам геройски погиб.

Начальником разведотдела штаба я назначил опытного специалиста по агентурной работе И. И. Янушко, ранее служившего в милиции.

По поводу И. И. Янушко у меня как-то произошла небольшая размолвка с П. К. Пономаренко. Пантелеймон Кондратьевич как-то позвонил мне и поинтересовался работой начальника разведотдела. Я ответил, что Янушко работает хорошо, нареканий к нему у меня нет. И тут Пономаренко сказал, что забирает Янушко на должность заместителя начальника разведотдела ЦШПД. Я категорически был против, объяснив своему начальнику, почему этот человек мне нужен именно здесь. Короче говоря, я сказал, что не отдам его в Центр. Пономаренко на меня сильно обиделся и даже бросил телефонную трубку, прервав таким образом разговор.

Соответствовали занимаемым должностям начальник отдела кадров подполковник Никифоров и его старший помощник капитан Н. Ф. Белоконов. Специалистов партизанским отрядам поставляла наша школа, начальником которой был подполковник А. А. Титок.

Мне же особо хочется отметить наших радистов. Это были специалисты высокого класса. Связь Калининского штаба партизанского движения отличалась высокой надежностью и оперативностью. Важнейшее звено штабной работы — радиоузел. Его начальник И. С. Романов — кадровый связист, человек уже зрелого возраста, высокой культуры — сколотил квалифицированный коллектив, способный работать круглосуточно в любых условиях. Высококлассным специалистом радиосвязи был и его заместитель подполковник Ф. А. Адров. Он стал начальником отдела после геройской гибели в тылу врага полковника Романова, выполнявшего особое поручение.

Наш радиоузел имел устойчивую связь с 16 партизанскими бригадами и одним спецотрядом. По радио, например, как теперь подсчитано, ЦШПД получил от калининских партизан информацию о перемещении и дислокации в период с 1 ноября 1943 года по 15 июля 1944 года 30 вражеских дивизий, 25 бригад, 23 полков, 65 батальонов, 148 полевых почт, двух полевых аэродромов, сведения о расположении 11 аэродромов, 65 складов, 32 предприятий и другие данные, которые, согласитесь, дорогого стоят.

На радиосвязи работали у нас настоящие асы — радисты и шифровальщики Р. Н. Волосатова, А. С. Тихонов, Р. И. Крылова, И. А. Романова и другие. Это благодаря их усилиям летом 1944 года была налажена устойчивая связь между партизанскими аэродромами и Большой землей при эвакуации из-за линии фронта 105 раненых и больных партизан, 1571 ребенка и 93 женщин.

Наличие двусторонней радиосвязи обеспечивало возможность в нужное время давать партизанам конкретные задания и получать от них информацию о результатах работы.

Партизанское движение в тылу врага обладало исключительной возможностью, образно говоря, иметь повсюду свои глаза и уши. Надо было только умело организовать эту работу, знать ее тонкости, уметь внедрять своих людей — агентуру — в интересующие командование места. К сожалению, в предвоенные мобилизационные планы создание партизанской разведки заложено не было. Приходилось начинать с азов. В партизанских отрядах и бригадах этим делом занимались военные разведчики, чекисты, оперативные работники милиции. Были созданы специальные школы. Весомый вклад в это дело внесла отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР.

В партизанских бригадах были введены должности заместителей командиров по разведке. Все понимали, что вовремя полученные разведданные обретают особую ценность, а бывают моменты, когда им вообще нет цены. Партизанская разведка имела ценную агентуру в администрации оккупантов, в полиции, железнодорожных службах, на складах и базах, среди обслуживающего персонала аэродромов, офицерских пищеблоков, и т. д.

Исключительную роль в сборе сведений о противнике сыграли подростки-партизаны и особенно девушки, женщины. Назову тех, кого запомнил: 3. В. Васильева, Н. Е. Григорьева, Т. Т. Иванова, А. С. Горецкая, М. П. Литвинова, О. А. Михайлова, Н. В. Маевская, М. П. Андреенок, Н. К. Бойдина, В. Т. Сумбаров, П. А. Пузиков, О. С. Бышко, А. В. Блинова, С. И. Сенина и другие.

Партизаны Калининского фронта с первых дней своих боевых действий хорошо понимали, что самый чувствительный нерв оккупантов — железнодорожные коммуникации. ЦШПД пришел к выводу, что сокрушительные удары по рельсовым путям — наиболее эффективная форма борьбы. К этому времени появились уже материальные возможности, были готовы люди.

«Рельсовая война» — таково было кодовое название крупнейшей партизанской операции, проведенной 3 августа — 15 сентября 1943 года на оккупированной территории России, Украины и Белоруссии для оказания помощи частям Советской Армии в завершении разгрома фашистских войск в Курской битве. ЦШПД привлек к этой операции 167 партизанских бригад и отрядов, действовавших в тыловых районах групп армий «Центр» и «Север». Общий план был разработан в Центральном штабе. Получили свою боевую задачу и калининские партизаны. Им нужно было сорвать перевозки врага на магистралях от Новосокольников до границы с Латвией и на участке Невель — Клястицы — Полоцк. В тыл врага было сброшено 9565 килограммов тола, 24 тысячи капсюлей, 10 тысяч метров бикфордова шнура — все, вплоть до спичек. Для переброски этого груза понадобилось 24 самолето-вылета.

Все железнодорожные магистрали круглосуточно охранялись противником самым тщательным образом. Но и подготовка к «рельсовой войне» велась в строжайшей тайне. Даже в Центральном штабе партизанского движения о ней знало ограниченное количество работников. Причем и ЦШПД, и местные штабы предоставили командирам бригад полную самостоятельность в действиях.

В ночь на 4 августа мощным огневым ударом была смята вся вражеская охрана железнодорожных путей, было перебито 5635 рельсов. 4–6 августа дорога бездействовала, а партизаны продолжали наносить удары. В рядах противника возникла паника. Пошли слухи, что Красная Армия прорвала фронт и наступает. Были и другие разговоры — дескать, рельсы взрывают не партизаны, а 8 тысяч специально подготовленных диверсантов-парашютистов.

Вошла в историю партизанского движения савкинская операция. О ней написано много, а еще больше рассказано. Хочу внести ясность в ее историю. Дело в том, что 26 декабря 1942 года мной, представителем ЦШПД, членом Военного совета Калининского фронта, был издан приказ о формировании оперативной группы для усиления руководства боевыми действиями партизан в тылу врага.

В пункте первом приказа начальником опергруппы был назначен старший батальонный комиссар А. И. Штрахов, а его заместителем майор И. И. Веселов. В пункте втором перед опергруппой ставились конкретные задачи, четко указывалось время и силы их выполнения: «Взорвать железнодорожные мосты на магистралях Идрица — Пустошка в д. Савкино; Невель — Полоцк у разъезда Железница. Взорвать мосты на шоссе Идрица — Пустошка у д. Либица и Могильно; Невель — Полоцк у разъезда Железница; уничтожить немецкие гарнизоны д. Савкино, квадрат 4424 и разъезд Железница».

В приказе оговаривалось, что для выполнения этой задачи привлекаются бригады тт. Бойдина, Шиповалова, Семина, Карнаушенко, Гаврилова. Организаторы и руководители операции на месте — А. И. Штрахов и И. И. Веселое. ЦШПД эту операцию держал на контроле, и она была выполнена успешно. Но партизаны понесли тяжелую утрату — погиб Иван Иванович Веселое.

Должен особо сказать об оперативной группе нашего штаба. Нас все время беспокоила мысль об улучшении непосредственной связи с партизанскими отрядами и бригадами. Нередко ответственные работники штаба сами отправлялись во вражеский тыл, особенно во время сложных ситуаций, когда на месте был необходим конкретный совет. Если позволяла обстановка, партизанские командиры прилетали к нам попутными рейсами. Но все-таки в тылу врага было необходимо иметь группу опытных людей, на которых можно было бы положиться как на себя. Подходящей кандидатурой для этого стал Алексей Иванович Штрахов. Это был образованный человек, профессиональный дипломат и ученый, с твердым характером, отличавшийся смелостью и решительностью. Он сам все время просился за линию фронта. Его авторитет и у партизан, и у командования был особенно высок.

Впервые я услышал фамилию Штрахов в сентябре 1942 года на Калининском фронте, куда меня перевели с Западного фронта. Корпус тогда еще действовал, но свою задачу он в основном выполнил.

Немцы старались окружить и ликвидировать корпус. Опыт тогда показал, что более целесообразно действовать небольшими формированиями, так как немцы даже выигрывали, имея дело с таким крупным формированием как корпус. Собрать против него крупные силы, окружить и разгромить его им было легче, легче было действовать и авиации, и бронетанковым частям. Они обладали преимуществом в скорости маневра и т. д.

Угроза нарастала. Я поставил вопрос о расформировании корпуса. Вскоре на его базе были созданы партизанские бригады, которые были намного маневреннее и боеспособнее.

В марте 1943 года меня отозвали в Москву и назначили заместителем начальника ЦШПД. Я счел целесообразным забрать туда и Штрахова. Исходил из того, что он приобрел богатый опыт, в частности в разведработе. Не помню, сколько он времени работал в ЦШПД, но недолго.

Он хорошо анализировал материалы. Его начальник, старый разведчик, очень хорошо о нем отзывался. А Штрахов заскучал. Я уловил это, спросил:

— В чем дело?

— Да вот, — говорит, — на бумагах сижу…

— Эти бумаги идут знаешь куда? — спрашиваю.

— Знаю, — говорит, — но все равно отпустите меня к партизанам.

Я его уговаривал еще поработать, а он все-таки просил отпустить. Я стал думать, в качестве кого его послать. Потом на манер калининской создали опергруппу ЦШПД. Я доложил Пономаренко, и Штрахов как уполномоченный ЦШПД был откомандирован во вражеский тыл на оккупированных территориях Витебской и Калининской областей.

Как-то от Алексея Ивановича пришла шифровка: он просил выслать самолет на озеро Язно, чтобы забрать ценности, собранные населением партизанского края в фонд обороны.

По нашему звонку генерал Н. П. Дагаев выделил летчика Серафима Григорьевича Фадеева. К сожалению, не все получилось сразу. То погода была нелетная, то посадочные сигналы перепутали. Удался только третий полет. Но зато, когда летчик вернулся и втащил в мой кабинет тяжелый мешок, мы ахнули.

Чего там только не было! Часы, кольца, портсигары, облигации. Отдельно были сложены партизанские трофеи, захваченные у гитлеровцев. Авторитетная специальная комиссия составила обстоятельный приемочный акт и отвезла ценный груз, предназначенный для финансирования создания новой военной техники, в банк.

Конечно, не будь такой поддержки наших бесстрашных летчиков, партизанское движение вряд ли приобрело бы столь могущественный характер, не смогло бы стать столь важным стратегическим фактором. Я с глубоким почтением вспоминаю бесстрашных авиаторов Мамкина, Тарасова, Денисова, Кузнецова, Ползунова и многих других. Время стерло в памяти их имена, но осталась незабываемой их отвага.

Круг людей, достойных упоминания, велик. Я бы хотел назвать всех, но при всем моем желании объем книги не позволяет это сделать.

Покидая Калининский фронт, на котором провел восемь очень напряженных, непростых месяцев, я сохранил о людях, с которыми воевал, самые теплые чувства. Моим преемником стал И. И. Рыжиков, мой довоенный знакомый, секретарь ЦК Компартии Белоруссии, очень опытный, образованный работник, участник Гражданской войны.

Честно говоря, меня мучили сомнения: справлюсь ли? Там, на фронте, у меня были очень хорошие отношения с командующим М. А. Пуркаевым и начальником штаба М. В. Захаровым. С Матвеем Васильевичем судьба свела меня и после войны, когда он был командующим Ленинградским военным округом, а я начальником погранвойск этого округа. Мы сохранили дружбу и в Москве, куда нас привела служба.

В Центральном штабе я снова стал работать с П. К. Пономаренко. Мне импонировали его всесторонняя образованность, блестящая память, неиссякаемая работоспособность, широкий кругозор, умение выслушать собеседника и быстро войти в суть вопроса.

С высоты ЦШПД я имел возможность сравнивать, сопоставлять результаты действий партизан во многих регионах, на разных фронтах, и за своих калининских товарищей мне, честное слово, никогда не было стыдно.

6 сентября 1942 года был учрежден пост — Главнокомандующий партизанским движением, на который был назначен член Политбюро ВКП(б) Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов.

Ворошилов попытался, как это было предусмотрено в начале 1930-х годов, военизировать партизанские силы и приступить к осуществлению внезапных крупных операций партизанских сил с целью закрыть пути подвоза войск противника и отрезать их на фронте от источников снабжения. Главком партизанским движением принял меры по укомплектованию ЦШПД опытными военными кадрами.

ЦШПД и подчиненными ему республиканскими и областными штабами партизанского движения проводилась большая работа по подготовке партизанских кадров: радистов, диверсантов, разведчиков. Наладилась радиосвязь с партизанскими формированиями. Принимались меры по снабжению партизан необходимыми им средствами борьбы и связи. Но из-за недостаточного выделения самолетов для доставки грузов партизаны остро нуждались в минно-подрывных средствах и других видах оружия.

П. К. Пономаренко, оценивая деятельность Главнокомандующего партизанским движением маршала К. Е. Ворошилова, говорил, что «благодаря его авторитету, энергии и настойчивости были решены многие важные вопросы партизанского движения, особенно в части боевого и материально-технического снабжения и авиационных перевозок для партизан».

Под руководством Главкома партизанским движением принимались конкретные меры для того, чтобы все же военизировать партизанские формирования. Предполагалось, что весной, когда установится черная тропа, внезапными операциями крупных сил партизан, в состав которых уже намечалось включение и отдельных гвардейских батальонов, будет полностью парализовано железнодорожное и автомобильное движение. В результате враг лишится возможности снабжать и пополнять свои войска на фронте, останется без боеприпасов, без горюче-смазочных материалов. Все это облегчит войскам Красной Армии разгром войск вермахта.

19 ноября 1942 года пост Главнокомандующего партизанским движением был упразднен, на мой взгляд, из-за того, что Ворошилов пытался максимально приблизить руководство партизанами к армейским стандартам. Разросся командный аппарат. Вместо отделов появились управления. Соответственно, стало больше генеральских должностей. Все это сковывало оперативность управления штабов партизанского движения.

Однако существует и другая точка зрения. Она принадлежит И. Г. Старинову — известному специалисту по диверсиям. Позволю процитировать выдержки из одной его работы:

«На самом деле упразднение поста Главкома партизанским движением было связано с тем, что К. Е. Ворошилов на все ключевые посты в ЦШПД выдвинул не партократов, а опытных военачальников, которые имели опыт руководства войсками, умели планировать действия войск, быстро поняли большие возможности оптимального планирования партизанских сил, так как основные объекты их воздействия — коммуникации — не маневрируют, как войска на фронте, и внезапные операции с массовым применением неизвлекаемых противо-поездных и транспортных мин мгновенного и замедленного действия будут для противника непреодолимы.

П. К. Пономаренко чувствовал себя уязвленным. Его предложение предоставить партизанским командирам максимальную самостоятельность, возражения против военизации партизанских формирований, создания партизанских дивизий и корпусов, которые бы состояли в основном из диверсионных групп, сведенных в роты, отряды, бригады и даже корпуса, не выдерживали критики. Больше того, начальник ЦШПД не раз в узком кругу высказывал мысль, что «партизанским движением надо не командовать, а руководить. А руководит им ЦК партии». Это верно — партизанским движением руководила коммунистическая партия, но партизанскими силами, которые возникли в результате партизанского движения, надо командовать. Это исходило и из ленинского учения о том, что «партизанские выступления не месть, а военные действия».

Какие основания для такого решения были у Сталина? Успех партизанской войны мог вновь поднять авторитет опального маршала. Ликвидируя пост Главкома партизанским движением, Сталин, по сути, принимал на себя руководство партизанским движением как руководитель Коммунистической партии и как Верховный Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами, а партизанские силы были нашим вторым фронтом. Сталин, безусловно, знал, что Первый секретарь ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко не имел ни военного образования, ни специальной партизанской подготовки, но Верховный и сам не представлял о том, в какой подготовке нуждались командиры и специалисты партизанских формирований.

Ликвидация поста Главнокомандующего партизанским движением привела к резкому уменьшению возможностей осуществления внезапных сокрушительных ударов по коммуникациям противника. Будучи Главнокомандующим партизанским движением, маршал К. Е. Ворошилов по существу превратился в Главнокомандующего партизанскими силами, так как, будучи членом Политбюро ЦК ВКП(б), мог быстро осуществить согласование действий партизанских формирований, не только руководимых штабами партизанского движения, но отрядами и группами, руководимыми НКВД, ГРУ. После ликвидации поста Главнокомандующего партизанским движением начальник ЦШПД, по сути, остался только с партизанскими формированиями, руководимыми штабами партизанского движения. И это приводило к тому, что на одном направлении иногда в одну ночь проводилось до десятка диверсий, но перерыв движения на участке вызывала только одна диверсия, ликвидация последствий которой была наиболее длительной. Остальные диверсии на пропускную способность участков влияли мало или даже вовсе не влияли и только приводили к расходу сил и средств на ликвидацию последствий диверсий.

После упразднения поста Главнокомандующего партизанским движением деятельность ЦШПД стала как был замирать. Продолжалась только кропотливая и весьма полезная работа по налаживанию радиосвязи с партизанскими формированиями. Планировались, но слабо обеспечивались осенне-зимние операции. Управления ЦШПД были преобразованы в отделы, и из штаба ушли весьма опытные и энергичные работники: генералы Сивков и Хмельницкий».

Комментируя эти выдержки, с горечью хочу отметить, что Илья Григорьевич так и не смог перебороть в себе отрицательные чувства к П. К. Пономаренко. Позволю себе сказать то, что никому никогда не говорил. На мой взгляд, неприязнь И. Г. Старинова к П. К. Пономаренко надо рассматривать через призму отношений последнего с Н. С. Хрущевым. А отношения эти были далеко не безоблачные.

У Пономаренко и Хрущева была давняя антипатия друг к другу. Не могу сказать, откуда пошла эта вражда. Выскажу свое субъективное мнение. И. В. Сталин, не знаю, в силу каких причин, очень хорошо относился к Пономаренко и Хрущеву, как я думаю, в каких-то случаях больше доверял именно ему, чем Хрущеву, а Хрущев завидовал этому.

Как известно, Хрущев добился у Сталина разрешения на то, чтобы Украинский штаб партизанского движения (УШПД) не подчинялся в оперативном отношении ЦШПД. И все, на мой взгляд, из-за своей непомерной амбициозности. Хотя Старинов упрекает в амбициозности именно Пономаренко. Что ж, история рассудит, кто был прав…

Ну а почему Старинов, критикуя Пономаренко, не трогает Хрущева, я думаю, тоже понятно. Илья Григорьевич продолжительное время работал в УШПД, который курировал Хрущев. Отношения между ними были неплохие. Еще, на мой взгляд, у Старинова осталась обида на то, что его заслуги перед Родиной остались без должной награды. Он много сделал для развития партизанского движения и, конечно, должен был быть награжден высшей наградой Родины.