1923 (СИ)

Глава 2

Слова ошеломили. Вот это да. Я ещё могу кому-то в чём-то помочь. Вот новость. И ведь главное — не нищему в переходе.

— Я прошу прощения, начал разбираться он, а кто это вы, и чем собственно говоря занимаетесь?

— Мы это тот самый фонд, который Вы пришли разыскивать. А занимаемся исследованиями. Историческими, как явствует из названия.

— И меня Вы держите за крутого профессионала — историка. Я думаю, у вас нет проблем с кадрами.

— В рамках научной работы — не бедствуем. Людей хватает. История, она ведь моде не подвластна. Как и другие гуманитарные науки, она кормится интересом исследователей. Тем более, что после развала идеологии в ней можно копать и копать. Любопытные люди сбыли всегда, сейчас они не перевелись. Да и для отпрысков элиты — самое место. Спокойно, надёжно. Хорошие международные контакты. Впрочем, у нас с Вами разговор не об этом. Научные труды требуют времени, навыка, но оплачиваются не очень хорошо. Не в тех рамках, к которым Вы привыкли.

— Хорошее слово деньги. Надо записать, чтобы не забыть — процитировал Николай с весёлым напряжением. Деньги обещают, интересно, за что.

Сергей Федорович явно не слышал этой фразы раньше. Он напряженно посмотрел на собеседника, и лишь потом, позволил себе улыбнуться. Сделав какие-то свои выводы, он продолжил.

— Видите ли. У меня складывается впечатление, что с Василием что-то случилось.

Снова возникла пауза. Было видно, что Сергей Федорович подбирает то ли слова, то ли аргументы, но речь его замедлилась и паузы стали гораздо ощутимее, чем раньше. Настроение беседы изменилось. Если раньше он уверенно вёл разговор, чётко акцентируя свое владение ситуацией, то теперь было видно, что взятая тема для него, пожалуй, даже опасна.

— Похоже он попал не в ту компанию. И это может быть для него неприятным. Он может быть неготовым к такому развитию событий.

Николай вспомнил подствольник и оружие охраны. Неприятно — это не то слово, подумал он. Как никак мы люди мирные и привыкли к другим спорам и другой аргументации. Впрочем, Васька не та фигура, чтоб всё было так серьёзно. Если проблема в силовиках, то похоже потенциал его хозяев достаточно высок. С моим, в этих вопросах, явно не сравнить.

— Я слушаю и пытаюсь понять — честно сказал он. По-моему у Вас должно хватать людей, способных справляться с неприятностями. Они могут убедить любую компанию и успешно поддержать Василия в любом окружении.

— Вы правы. С этим у нас проблем нет. Проблема есть в том, что Василия надо найти. Вот с этим Вы и можете нам помочь. — веско сказал собеседник, ставя в разговоре если не точку, то серьёзную запятую. Он поднял глаза и внимательно поглядел на Николая, то ли проверяя реакцию, то ли подчёркивая важность сказанного.

— Поясните пожалуйста. — Николай действительно ничего не понимал, но решил выслушать позицию партнёра и потянуть время для принятия решения.

— Всё очень просто. У нас нет людей, которых Василий знает. Мы берём Вас с собой и дальше просто. Он видит Вас и выходит. А дальше мы уже наши вопросы.

— Понятно. Действительно, не сложно. Только тут ведь всё зависит от места, где будет происходить сия историческая встреча. Надеюсь, не сильно далеко.

— Нет. Здесь, в Москве. И это не займёт много времени. Причём мы Вам заплатим. И заплатим хорошо. Десять тысяч.

— Долларов, на каждого, — автоматически пошутил Николай, но собеседник отреагировал быстрее, что тот успел улыбнуться.

— Нет. Вам одному. Пять авансом, остальное по окончанию.

Предложение было роскошным. Настолько роскошным, что даже отчётливое понимание бесплатности сыра в мышеловке не мешало мыслям радостно биться между собой. Победила одна, простая как жизнь — а что собственно я теряю. Кредиторов у подъезда? Так найдут попозже.

— Хорошо. Я согласен. Каковы будут инструкции и сколько времени займут наши действия?

— Жить будете у нас. Гостиница на полном пансионе. Инструктаж проведём, ещё надоест. По времени — неделе две. Поставьте в известность жену, что отбудете на этот срок. Ей можно позвонить.

— Я лучше передам ей аванс и всё изъясню лично — перебил Николай — часа через полтора я смогу быть в вашем распоряжении.

Сергей Федорович внимательно посмотрел на него.

— Договорились, кивнул, доставая из нагрудного кармана свёрнутые сотки. Вас отвезут к жене. Скажете ей, что получили заказ на научную работу и будете работать в санатории, в Подмосковье. Из дома ничего не берите — у нас всё есть.

— И зубная щётка?

— И зубная щётка.

Разговор с Анютой был коротким и несложным. Отдав пять тысяч долларов он посоветовал положить их на книжку, и, выполняя инструкции Сергей Федоровича, почти слово в слово повторил его идею про санаторий. Для кредиторов он добавил про болезнь и восстановительное лечение. Жена давно уже хорошего от жизни не ждала, поэтому сумма в долларах её впечатлила.

— Вот и правильно, сказала она. Отдохни немного. Звонить то будешь?

— Наверное нет. Будет возможность конечно звякну, но лучше на это не закладываться.

— Если не приедешь, где тебя искать?

— Ищи в Фонде. Вот тебе адрес, и Николай передал бланк письма, с которого всё началось. Но я думаю, что если будем задерживаться, я сумею с тобой связаться. Ладно, стрекозу поцелуй, и купи Серегё анлимитед, ему повеселее будет. Всё, давай пока.

По пути в Фонд он звякнул матери и сообщил, что поехал в санаторий и его не будет две недели. Мать даже обрадовалась — неприятности сына её ранили сильно, да и работа без отпусков, которую практиковал Николай последние десять лет вызывала у неё множество нареканий. Так что на Голиковский переулок Николай вернулся практически через час, перевыполнив своё обещание. Это было хорошим признаком, потому что в последнее время практически не получалось никогда. Настроение было боевым, полученные деньги возбуждали, да и трудностей во взятой на себя работе Николай не видел.

Наиболее авантюрной версией происходящего была мысль о том, что в своём захолустье Васька мог раскопать буддистскую святыню, например левый зуб Будды, и теперь за ним пошла охота. Так что отвезли его в какой-нибудь Афганистан или Чечню, откуда его будут выковыривать со всякими штучками в стиле Бушкова. Непонятно было во всём этом одно — скромное положение Василия в окружающей среде совсем не предполагало такой активности. Ну пропал приезжий из Сибири археолог. Какого чёрта Фонду предпринимать действия по его поискам. Да ещё платить десять тысяч. Он что, место хранения всех сокровищ Центральной Азии нашёл. Да даже если и нашёл — всё это можно восстановить — научная работа она предполагает повторяемость. И кому копать найдётся. Ну да ладно, посмотрим — решил Николай, шагая по каким-то бесконечным коридорам вслед за сопровождающим. На этот раз охрана оружия не носила, а двери из пластиковых сменились на дубовый шпон. За одной из них находился вполне неплохой гостиничный номер, с холодильником и широкой кроватью.

— Располагайтесь, — сказал сопровождающий, кивнув почему то на кровать.

— Через три часа за Вами зайдут. Если захотите перекусить, поднимите трубку телефона и скажите, что желаете. Вам принесут из нашей столовой.

Он проверил телевизор, щелкнув дистанционкой и аккуратно закрыл за собой дверь. Николай разделся в небольшой прихожей, с удовольствием скинув ботинки. Вынутую из кармана дублёнки «Алхимию Финансов» бросил на стол — будет чем заняться. Но это потом. Сначала разберёмся, куда это мы попали.

Если в прихожей был ковролин, то в комнате — уже настоящий ковёр. Телевизор, стол, стереосистема, холодильник. В нём, кстати, напитки и нарезка. Это неплохо. В столе есть бумага и ручка. Интересно, а Новый Завет где — ни будь приложен. В любой серьёзной гостинице без него не обойтись. Так, а что у нас тут? Тут была ванная, вполне отвечающая ковру и хорошему телевизору. Щетка действительно есть — не обманули. А вот и халат. Халат был тоже хорош. Долларов на девяносто. Тяжёлый и белый, как положено. Ну что, помоемся, подумал он. Если тут просматривается, пусть посмотрят на физическое состояние работника. Проверив горячую воду, а в Замоскворечье с ней была проблема, он, по ассоциации, попытался вспомнить номер телефона на бланке института. Номер был новый. Не старые АТС 231, которые не фига не работали, а новая линия, судя по всему Комстаровская. Так что занимались этим зданием всерьёз. Вода тоже была после реконструкции, бежала горячо и бодренько. Сменив, пару раз горячий душ на холодный, он закутался в халат и пошёл звонить насчёт еды. Заказав чай и бутерброды, он стал щелкать каналами, но, ничего не найдя, занялся изучением финансового мира господина Сороса.

— Так. Давайте ещё раз. Вы утверждаете, что Василий потерялся в 1923 году.

— Да. Поэтому наша задача — вытащить его обратно. Как можно скорее. Время течёт и там и тут одинаково, и каждый час его пребывания там увеличивает возможность неблагоприятных последствий.

— А какие последствия? Гражданская война окончена. НЭП. Высокая мобильность населения, старые связи разрушены, новые ещё только создаются. Свежий человек вполне может затеряться в мегаполисе, которым была Москва того времени. Люди привыкли ко всякому, поэтому его болтовня и незнание обстановки могут и не привлечь внимание.

— И что, Вы готовы оставить Василия там и ничего не предпринять для его спасения?

— Нет, конечно, но…

— Я рад, что в Вас не ошибся. Сейчас я познакомлю Вас с нашим знатоком этого периода, переоденетесь и отправляйтесь — время дорого.

— И чего же мы мурыжились целых два дня?

— Специалисты кончили просчёт перемещения всего лишь сорок минут назад — Сергей Федорович поднялся, закрывая обсуждение.

Николай пошёл за ним следом, чувствуя сумбур и некий душевный подъём. Вопросов было море, и основные касались самого фонда. Его позиции в этом времени. Кто они и чего хотят. Было понятно, что раскопки археологов — это один из способов переброса материальных ценностей оттуда сюда. Конечно это всё не просто, за две тысячи лет сотрутся любые ориентиры, поэтому копание заложенных кладов дело нелегкое, даже если там присутствует человек, который их заложил. Но в 23 году были банки, акции и прочая лабуда. Удачные вложения — и через сто лет одних процентов натикает дай боже. Так что сила за ними должна стоять немалая. Впрочем, по доходу и расход. Ладно. А что сейчас. Сейчас в 23 год. «Из России нэповской будет Россия социалистическая». Ленин парализованный в Горках, в партии Троцкий и Зиновьев, в ЧК Дзержинский, на хозяйстве Красин и Ногин. Впрочем, Красин, наверное, в Париже. Что ещё мы помним?

Очередной коридор кончился холлом, в котором стоял спортивный парень лет тридцати. На креслах лежали пиджаки и брюки, и парень внимательно смотрел, выбирая между таканью в полоску и тканью в клеточку.

— Это Сергей, представил Сергей Федорович. С ним Вы и отправитесь. Одевайтесь — вот костюм, он к счастью, ничем принципиально от Вашего не отличается. Всё своё снимайте и оставляйте здесь.

Одежда действительная была такой же, за исключением нижнего белья. Впрочем, Николай припоминал чего-то подобное из раннего детства. Обувь немножко отличалась фасоном, на если бы он вышел в ней на улицу, на него никто бы не обратил внимание. Ни так уж всё и поменялось.

— Я готов — сказал он.

Сергей протянул ему кучку бумажек и портмоне.

— Возьми, на месте разберешься, что есть что. Это основные документы и деньги. Что будем делать расскажу уже там. Пошли, канал уже включили, и, толкнув дверь с цифрой «1» шагнул вперёд.

Николай пошёл за ним. Небольшой коридорчик закончился очередной дверью. Подождав, пока он станет рядом, Сергей открыл её ключом. За дверью была летняя московская жара.

Узкий проход, между дверью и каким-то сараем, был полон мусором, какими-то деревяшками и шелухой от семечек. Николай пошёл вслед за Сергеем, внимательно глядя, куда можно опустить ноги. Проход вывел во двор. Двор был типичный деревенский. Коновязь, сеновал, колодце и большая поилка. Толстые тополя уходили в небо, между ними тускло блестели купола церквей. Посмотрев внимательно, Николай не смог определить знакомых — все были круглые и с крестами. Примерно прикинув, он стал осматриваться в поисках часовни на Иверском переулке — там колокольня была квадратной, но не нашёл. А может это и не Замоскворечье. И не Москва вовсе, решил он, кто их разберёт. Хотя судя по количеству крестов, это явно не уездный город. Широкие ворота, на тройку лошадей как минимум. Извозчик, что ли здесь живёт. Сергей подошёл к широкому крыльцу и кивнул.

— Тут мой флигелёк. Я его снимаю. Меня и здесь зовут Сергеем. А вот ты будешь обрусевшим немцем из Сибири. Это избавит от вопросов об акценте и словарном запасе. Так что оставайся Николаем Эдуардовичем — не будешь путаться.

— Есть оставаться. Год-то сейчас какой?

— 23, июль месяц.

Про 23 год Олег мог сказать, что помнит только 12 съезд партии. И всё. Негусто. Но ничего, газет почитаем, освоимся. А может всё будет быстро. Если они здесь давно, то наверное обросли базой. Поэтому дадим задания, всё быстро разнюхают, нас с Васькой сведут, а дальше — эвакуация. К кредиторам.

Как не странно, упоминание последних не вызвало никаких эмоций. Это вроде как в другом мире. И уже даже не ко мне.

— Пошли, поедим. Вечером я поспрошаю кое-кого, найдём концы и вперёд.

По Пятницкой улице в 1923 года ездили, в основном, извозчики, ходили пешеходы, а машин пока не попалось. Остальное было хрестоматийно — даже беспризорники у котла с асфальтом. Всё было знакомо и незнакомо одновременно. Двухэтажные домики стояли как и в конце века, прибавились только заборы и сады. Ближе к набережной просматривались громады доходных домов, начинающих теряться в надвигающемся сумраке. Только сейчас Николай смог заметить, что духота сменилась порывами ветра и надвигается традиционная летняя гроза. Серые тучи быстро заволокли небо и ветер уже гнал мелкие бумажки вдоль по мостовой.

— Кажется дождик собирается, сказал Сергей и шагнул в дверь с надписью «Трактир».

Николай уже привычно пошёл за ним, споткнувшись на слишком высоких ступеньках. Тут же появился половой, с знакомым по фильмам прибором и полотенце через руку. Уважительно кивнув Сергею, он повёл его к столику у окна.

— Ты браток это, угу — промычал тот, отодвигая стул. Половой махнул рукой и на стол стали быстро ставить сушки, пиво, мелко нарезанное мясо и какую-то рыбу.

— Мне бы лучше чаю, сказал Николай, разглядывая зал.

Он оказался неожиданно большим, с какими-то ответвлениями, откуда доносился женский смех и гитарные переборы. На потолке висело что-то вроде люстры, но подсвечники были на каждом столе. Было видно, что это не для антуража. Пол был чист и не заплёван. Первое ощущение было хорошим. Добротный кабак. От современных разве что посуда отличает. Да и порошок «Миф универсал» тут не помешал бы, обратил он внимание на скатерть.

Хлебнув пивка, Сергей благосклонно посмотрел на Николая.

— Ты главное под руку не суйся. Ни в разговоре, ни, не дай бог, в драке. Стой в стороне и хлопай глазами. Ты провинциал, с тебя спроса нету. Для властей — это всё спецоперация ЧК, я всё порешаю.

— Хорошо, хорошо. Молчу как рыба и никуда не суюсь — улыбаясь Николай стал ломать баранку. Баранка была как баранка. Ничем, по крайней мере с виду не отличаясь от её более поздних аналогов, а вот чай был непохож на те сорта к которым он привык. Чем то напоминал дешевые сорта китайского чая, продававшиеся в специализированных магазинах. Но явно не грузинский «N 36». Собственно говоря, наверное это китайский и есть — вряд ли с Англии везут индийские и цейлонские сорта — граница с Китаем открыта, а он, как известно, родина чая.

За окном ударила молния и близкий удар грома оглушил. Бумажки и сор на улице заплясали хоровод, ударяясь друг об друга, стенки домов и прохожих. Народ шарахнулся под козырьки, стараясь накрываться чем-нибудь доступным.

Пара человек ввалились в трактир. Один из вошедших, невысокий молодой человек, подошёл к столику и кивнул Сергею как старому знакомому.

— Уже вернулись? Как там? А здесь дожди всё время. На Неглинной аж мостовая провалилась. Льёт по два раза в день. Лета совсем нету.

— Вернулся. Там хорошо — последовательно стал отвечать Сергей. Дождей совсем нету. Червонцы возьмёшь?

— По 980 — мгновенное отреагировал парень.

Николай помнил, что червонцы были параллельной банковской валютой и неплохо котировались по отношению к доллару и фунту. Правда цифр он не знал и в лучшие годы, а уж о покупательной способности советские учебники молчали как о сифилисе Ленина. Рубль, он тогда вроде назывался «совзнак» падал «стремительным домкратом», в основном из-за попыток коммунистов регулировать экономику. Интересно, по 980 чего идёт червонец? Оказалось, по 980 миллионов. Сергей отдал три червонца, а взамен получил кучу бумажек каких-то блеклых расцветок.

— Что нового слышно, Петюша, — покровительственно спросил он, запихивая деньги во внутренний карман пиджака. На эту операцию обратили внимание, и Николай увидел, как пара личностей за соседним столиком покивали головами. Он напрягся, но потом здраво рассудил, что молодой человек тоже жить хочет, и без дела меняться деньгами на публике не будет. Судя по ухваткам он был на своём месте, и валютные операции проводил не первый день. Будем надеяться, что Сергей понимает, что делает.

Петюня тем временем рассказывал о последних новостях околотка. Кто разбогател, где какой магазин открылся и как «Крот» стал держать извозчичий рынок в Зарядье. Сергея это интересовало, он задавал вопросы и разными междометиями показывал, что следит за беседой. Николай слушал всё это вполуха, внимательно разглядывая женскую часть обитателей «Трактира». В местной моде он конечно, не разбирался, поэтому определять социальный статус дам мог только по поведению. Это тоже мало помогало, потому что привыкнув к свободной жизни конца 20 века, он в противоположность этому представлял что-то вроде поведения эпохи «Домостроя». На уровне, что порядочные дамы по трактирам не ходют.

С ходу зачислив всех женщин в проститутки, он стал наблюдать за ними, ожидая разборок и скандалов. Впрочем, таковых пока что явно не намечалось. Всё было чинно — благородно. Разве только что одна из дам как — то напряженно поглядывала на Сергея. То ли знала и хотела подойти, то ли наоборот, не хотела, чтобы её видели.

Зал довольно быстро заполнился. Люди были разные, в основном среднего возраста. Молодёжь была, но сидела отдельно. Несколько человек выделялись на общем фоне рассеянностью взгляда и реакцией обслуги. В том числе и женской части. Было видно, что их боялись.

Смотрящие, что ли, — подумал Олег. Он и в своей-то Москве не мог похвастаться знанием этого мира, а здесь наверное, всё было ещё более запутано.

Вдруг один из закутков взорвался матом и криками. Оттуда резво выскочил человек и побежал к выходу, по пути расталкивая людей и отшвыривая стулья. Уже у самого выхода он столкнулся с половым, сбил его с ног, но сам упал. Из кабинета выбежал другой, и бросился к барахтающемуся беглецу. Но тот отчаянным усилием освободился от полового и выскочил на улицу, в грохот грозы.

У его преследователя, судя по всему была рассечена бровь, потому что кровь заливала всю левую сторону лица. Сильно ругаясь, он пнул стул и взяв валявшееся в ногах полотенце, стал вытирать кровь. Половой, прихрамывая, собирал разбросанные сушки, и к нему присоединился плотный мужик.

— Извини, Федотыч, — бросил раненный.

— Ничто, наше дело привычное. Маринка, помоги господину Юрьеву.

Одна из дам встала из-за столика и пошла на кухню. Оттуда она вернулась с бутылкой, и довольно умело начала обрабатывать края раны, поливая полотенце жидкостью, судя по мимике пострадавшего, явно спиртосодержащей. Наконец, кровь остановили и на голове завязали что-то вроде повязки. Господин Юрьев помотал головой и заметил Сергея.

— Сергею Палычу наш привет — с преувеличенной вежливостью сказал он.

Петюша, до этого момента независимо сидевший, сделал попытку встать, но Юрьев положил руку ему на плечо.

— Сиди, чего уж там, — как — то брезгливо бросил он.

Половой быстро принёс стул и тут же стал по новой расставлять чашки и тарелки. Было отчётливо видно, что господин Юрьев тут в авторитете.

— Вам, Владимир Сергеевич, наше полное уважение — произнёс Сергей. — Как поживаете?

— Стараемся, Сергей Палыч, стараемся — ответил местный авторитет, внимательно глядя на Николая. Взгляд был холодно — безразличным, так примерно орёл глядит на червяка. Вроде бы тоже добыча, но какая-то не такая. Впрочем, за десять лет перестройки тот привык к таким взглядам и столь же безразлично посмотрел на него. Только что-то в глазах господина Юрьева было не то. Какая-то сумасшедшинка. Не так должен смотреть серьёзный человек. Что-то в нём не так, истерика так и прёт. Ну вообще — то он только что по морде получил, может не отошёл ещё от боли.

— А в наши края зачем, — не найдя в Николае соперника, Юрьев снова повернулся к Сергею. Тот было потянулся что-то ответить, но тут дверь трактира резко открылась, в неё влетел человек и заорал «Облава!», бешенными глазами оглядывая зал. Как по команде на заднем дворе загрохотали выстрелы, резко и страшно пронёсся женский вскрик. В дверь начали входить люди в форме. С удивившим его внутренним спокойствием, Николай посмотрел на своего спутника. Тот не изменился в лице и продолжал готовиться к ответу.

Однако отвечать было некому. Господин Юрьев, изменившись в лице, судорожно рвал из кармана оружие. Человек в кожаной куртке, вставший рядом, явно не ожидал такого поворота. Правила игры, к которым он привык были нарушены и на лице было написано явное изумление. Он начал бестолково бить по деревянной крышке маузера на боку, глаза его округлились, похоже он никак не мог поверить в происходящее. Однако стоящие у двери двое были подготовлены куда лучше. Они одновременно вскинули оружие и открыли огонь.

Выстрелы были негромкими. Как в замедленном кино, на рубашке Юрьева появилось расплывающееся красное пятно и он начал медленно заваливаться на бок. Вторая пуля ударила в руку, она дернулась вверх, потом упала. Николай застыл, не в силах пошевелиться, смешно держа в руках бублик.

Неожиданно стрельба прекратилась. Кто-то ткнул ему дулом в плечо и заорал «Руки!». Он поднял руку, все ещё держа баранку, и только после этого поискал глазами своего спутника. А спутник лежал прямо на полу, и из-под головы у него вытекало что-то красное.

— Сергей, всё ёще не веря, позвал Николай.

Где то далеко снова загрохотали выстрелы. Николай продолжал смотреть на Сергея, понимая, что случилось самое плохое из всех возможных вариантов развития событий. Как-то мне в этом году не везёт — подумал он. Я бы сказал фатальное не везёт. Мысль про этот год заставило его внутренне хмыкнуть. Вот здорово.

— Опусти бублик то, порекомендовал один из стрелявших. Давай документы. Это был немолодой мужчина с усами. Пистолет он держал профессионально, и, несмотря на взвинченность обстановки смотрел спокойно.

Второй торопливо обыскивал труп Сергея, доставая из карманов оружие, пачку денег и какие-то бумаги. Николай осторожно полез за документами, отчаянно пытаясь вспомнить, кем же они выданы. Он подал весь пакет усатому, и тот, глядя одним глазом в бумаги, стал быстро, по диагонали, просматривать листики с разноцветными печатями. Неожиданно, боец, читающий Серёгины мандаты, напрягся и подошёл к человеку в кожаной куртке. Дав ему какой-то листик он стал негромко говорить, показывая то на Сергея, то на Николая. Комиссар, как окрестил его Николай, кивал головой, просматривая бумаги. К нему подошёл усатый и протянул документы Николая. Человек в куртке взял у усатого какой-то листик, а потом быстро подошел к Коле.

— Товарищ Иванов? — мягко спросил он.

— Да, похолодев ответил Коля. Все кредиторы показались ему милейшими существами из доброй детской сказки про гномиков. Нет, надо было брать не десять тысяч — запоздало подумал он.

— Да, Николай Эдуардович. Вы же понимаете, это случайность — с нажимом проговорил комиссар. У Вас своя операция, а у нас своя. Вам ясно, что надо теперь делать?

— У меня есть инструкции. Николай вспомнил, что Сергей говорил про спецоперацию. Было понятно, что его приняли за одного из её участников. Надо было поддерживать эту линию. Она сулила многое. По крайней мере, если возьмут, удастся прорваться на высший этаж политического сыска. А эти с ходу не шлёпнут.

— Посидите, пока мы не уедем. А товарища Сергея мы заберём.

— Документы и деньги я передам в инстанцию, — быстро сказал Коля. Ситуацию надо было развивать.

— Тело сохраните недели на две, похороним с почестями. И ещё мальчонку оставьте. Мальчонка на связи.

Хоть одна знакомая морда. Да и червонцы он поменяет. А то тут наменяешся. Резкие какие все.

— Понял, кивнул комиссар.

Николай сел на своё место и стал задумчиво грызть баранку. Кажется пронесло. Только бы понять, что и как делать дальше.

— Слушай, а у тебя ручка есть — спросил он бледного Петюню, ошалело сидевшего на стуле.

— Нету, карандаш есть.

— Вот и хорошо. Давай карандаш и начинай рассказывать. Кто, как зовут, чем занимаешься. И смотри мне, без ошибок, а то поедешь с товарищами.

Он кивнул в сторонку бойцов, выносящих на скатерти еще какого-то мужика с перекошенным лицом.

— Не надо с товарищами, — зубы Петюни отчётливо лязгнули.

Внимательно слушая рассказ о бизнесе в тяжёлых условиях инфляции и роста цен, Николай пытался собрать в порядок мысли и придумать, что делать дальше. Мысли в порядок не приходили, и, было ясно, что делать-то в принципе, нечего. Надо идти обратно во флигель и возвращаться. От этого простого решения удерживали два момента: первое — если за ним кто-то смотрит, то не хотелось светить единственное место, где можно было рассчитывать на поддержку и понимание. Второй момент был не столь четким, но гораздо более привлекательным. Если завершить задание, то можно рассчитывать на повышение своих шансов в структуре этого загадочного фонда. А это порешало бы множество проблем, в той зиме 2001 года. Если я буду им полезен, они меня прикроют. Впрочем, я уже и так сильно замешан в их делах. Поэтому вряд ли меня отпустят так просто. Либо привлекут, либо пристрелят. На Ваську то они вытаскивать кинулись — это им в плюс. Ну да, а может для того и ищут, чтобы кончить на месте. Я его выцепляю и Сережа кончает нас обоих. Однако это вариант не сработает точно — Сережу кончили раньше. Да, кому верить. Вот и буду пока бегать тут один. И кстати, побегать тут одному — можно много чего полезного заложить на будущее, — неожиданно пришла в голову очень интересная мысль. Контакты, например.

В трактире постепенно налаживалась прежняя жизнь. Публика кончила волноваться, половые быстро что-то затирали на полу, но уже чувствовалось, что то ли шок от произошедших событий прошёл, то ли это было естественное проистекание вещей и к этому здесь привыкли. Только Федотыч изредка поглядывал на их столик, не делая, впрочем, никаких попыток подойти.

— Ладненько, Петя, — Николай решил закончить мыслить и начать действовать. Вот уже и вечер сгущается. Мне надо жильё и документы. Желательно комната. В центре. Деньги, как ты знаешь есть.

— С комнатой проблем не будет. Сделаем. Для документов требуется время. Дня два.

— Вот и прекрасно. Где жильё.

— Тут недалеко, на Лаврушинском. Хозяин как раз гостиницу держит. Номера отдельные, всё как положено.

— Хозяин кто, бандит? — напрягся Олег, вспомнив Леонова. А в частном секторе нельзя?

— Не-а. Гостиницу держит для своих, вроде как родственники приезжают. А с частниками только на окраине. А с жилтовариществом договор заключать — это дня два, не меньше. Да и документы нужны.

— Хорошо. Иди договорись. Встретимся у Третьяковки, минут через сорок. И не болтай мне.

Выпроводив Петю, Николай обернулся и внимательно посмотрел на Федотыча. Тот быстро подошёл и склонился рядом.

— Чего желаете? Может быть водочки?

— Знаешь, хозяин, — проникновенно сказал Николай, — я сейчас временно за Сергея. Вишь, какая неприятность — то вышла. Поэтому нам кой-какие дела доделать надо.

Он сознательно нагнетал неопределенность, логично подумав, что особые отношения с людьми в чёрных куртках должны произвести на Федотыча определённое впечатление.

— Чем могу помочь? Всё сделаем, мы Сергею Павловичу всегда помогали. Закусочки, девочек. Можно в номера подняться.

— Я тут по серьёзным делам. Впрочем Сергеевскую кралю ты мне подошли, поговорить надо будет. И рассчитай.

— Помилуй бог, какие расчёты. Люди-то ведь свои. А звать Вас как? — почувствовав, что контакт налажен, хозяин трактира решил развить успех.

— Николай Эдуардович. Я двоюродный брат Сергея. В Москве проездом — вдохновенно начать лепить легенду Николай — А теперь вот дела тут Сережины придётся улаживать. Поэтому побуду некоторое время. У меня здесь своих интересов нет.

Федотыч был человек опытный. Слова «проездом», «здесь» и «своих», выделенные собеседником, понял, и что-то для себя отметил в местном раскладе сил. Поэтому, выждав небольшую паузу, сказал.

— Если что, Вы только шепните. Поможем в лучшем виде.

— Вот и прекрасно. Кстати, кралю-то Серёгину как зовут?

— Надька. Он кивнул половому и мотнул головой — Надьку позови.

Надька смотрела на Николая спокойно, явно ожидая начала разговора. Глаза у неё были красными, похоже что плакала. Косметики не наблюдалось, побрякушек тоже. Разве что сережки желтого металла. Уже привыкнув к роли заместителя Сергея на это вечер, Николай кивнул.

— Рассказывай, устало сказал он.

Как-то неожиданно ему показалось, что всё это нереально. Сон какой-то. Ещё утром он был в Москве 2001 года, а теперь изображает из себя супермена. Хрен знает как. Согласно канону шпионского романа, он должен с ней переспать. Вот уж фиг. Не будет канона.

— А чё? — вполне натурально удивилась девица.

— Что тебе поручал Сергей, о чём ты его просила. Я за него. Дедом Морозом.

— Каким дедом? — переспросила она.

— Ты что, Некрасова не читала. «Мороз Воевода дозором обходит владенья свои». Это про меня. Ладно. Что тебе Сергей обещал?

— Сергей Петрович, такой интересный мужчина. Я ему завсегда помогала. Вот он и хотел за кордон отправить. Там, говорит, Надюха, мы через тебя много денег заработаем.

Своих проституток там нет что ли? На фига ты там сдалась?

— Давай подробнее.

Собеседника надо заставить говорить. А это лучше всего сделать, если он будет рассказывать про свои проблемы.

История была наверное стандартной. Что-то по типу «мы не местные, мы беженцы» его времени. В общем, девочке надо было за границу — это понятно. То, что там не мёдом намазано, она пока не знает, а то, что здесь плохо — это ей ясно. Ясно не было только Николаю, чего в ней нашёл Сергей. И чего он от неё хотел. За что, собственно, такое участие в её судьбе.

— Ладно. Как тебя найти?