65 метров

Глава 14.2

«Полградуса до критической отметки», — набрала я на смартфоне и закрепила сообщение в общем чате станционного персонала. Сейчас ещё не помешала бы пара слов от Лусине — в том духе, что горячая капля под «Морской ступенью» в высокий сезон чуть ли не каждый год перегревается на пять-шесть градусов, и цветения токсичных водорослей впору пугаться туристам, а никак не опытным специалистам, которые точно знают, что делать. А для тех, кому нужно освежить память и проверить знания, на сервере есть кратенькая инструкция: про закрытие зоны для купания в открытом море, отключения той части водных горок, которая выходит не в бассейн с отфильтрованной водой, и про порядок работы с кислородными регенераторами, потому что в ближайший месяц выработка кислорода фитопланктоном резко сократится. Вместе с фитопланктоном.

Только вот подбадривать и воодушевлять таким образом умела только Лусине. Если бы в этом же ключе попыталась высказаться я, это выглядело бы как наезд на всех, кто инструкцию за минувший год подзабыл, — поэтому я ограничилась тем, что выложила в тот же чат ссылку на нужную папку на сервере «Морской ступени».

Смартфон моментально замигал ответными сообщениями. «Принято», «регенераторы — полная готовность», «система оповещения гостей платформы запущена», «подача воды на горки прекращена»…

Увы, я слишком хорошо понимала, что это как раз самая лёгкая часть. Запустить давно отработанный протокол несложно. Куда сложнее объяснить людям, не привыкшим сталкиваться с подобными ситуациями — да ещё на отдыхе! — почему в воду нельзя лезть, когда она такая тепленькая.

С жалобами постояльцев обычно разбиралась Лусине. У нее это выходило как-то мягко и естественно, словно не было на свете ничего проще, чем успокоить вымотанного работягу, у которого внезапно накрылись две недели выстраданного отпуска.

Я подозревала, что провалю и эту часть ее обязанностей, а потому без лишнего оптимизма принялась набирать письмо для ближайшей частной клиники, которая работала с туристическими страховками: всех, до кого я не сумею донести свет истины, так или иначе повезут туда, и лучше бы их отделу закупки знать об этом заранее.

— Слушай, не то чтобы я отказывался продолжить с того места, где мы остановились, — подал голос Ростислав и чуть сжал пальцы на моей спине, ещё выше задирая блузку, — но у меня складывается впечатление, что ты вообще забыла, где сидишь.

— Я помню, — нахально заверила я и сжала колени чуть сильнее, не отрываясь от письма.

Ростислав мстительно наподдал бедрами вверх. Я подскочила на нем, как на норовистом жеребце, хохотнула и всё-таки встала. Письмо услужливо завершилось автоматической подписью, и я ткнула в иконку со сложенным самолётиком.

Ростислав продолжал лежать на полу, положив руки на живот и переплетя пальцы. Вид у него был несколько разочарованный.

— Значит, вот так протекает твоя личная жизнь? Постоянно врывается работа?

Я смешалась. После развода смеяться над этим было уже не так весело, и я начала мучительно подбирать слова, — но тут в комнату ворвалась работа. В прямом смысле.

Дирк успел подцепить от местного персонала привычку никогда не стучать в мою дверь и попросту распахнул ее, заехав Ростиславу по плечу.

Дверь жалобно скрипнула и, кажется, слегка перекосилась. Ростислав коротко, но красочно выругался и сел, высунувшись из-за дверного полотна, — как раз вовремя, чтобы наткнуться на стремительно леденеющий взгляд моего временного помощника.

— Простите, не ожидал увидеть вас здесь, — прохладным тоном сказал ему Дирк, нервно стиснув пальцы на дверной ручке. — Вас искал следователь Виртанен.

Смартфон Ростислава и впрямь мигал непрочитанными сообщениями. Ростислав промотал их, бросил на меня многообещающий взгляд и поднялся на ноги.

— В самом деле, — подтвердил он, поправляя джинсы. — Я загляну, как освобожусь?

Я кивнула прежде, чем осознала всю подоплеку вопроса, и жарко покраснела. Ростислав протиснулся мимо Дирка, пряча невыносимо самодовольную усмешку, и удалился, насвистывая себе под нос.

— Что-то случилось? — спросила я, потому что Дирк застыл в дверях, сверля взглядом мой живот. — Так быстро?

— Нет, — ответил Дирк и, помедлив, поднял глаза. — Я прочел инструкции для персонала, но там нет указаний для вашего личного ассистента. И объяснений, из-за чего, собственно, нужны все эти меры. Мы же и так были в горячей капле?

— А… — я указала ему на стул и, спохватившись, заправила блузку обратно в брюки, прежде чем усесться напротив. — Да, станция в горячем «пузыре» практически постоянно, потому что стартующие корабли так или иначе повышают температуру окружающей среды. Но примерно раз в год, в самую жару, вода нагревается ещё сильнее, и это создаёт идеальные условия для одного специфического вида токсичных водорослей*. В принципе, они и так здесь водятся — именно это и убило коралловый риф под станцией. Но при повышении температуры воды на шесть градусов относительно средней водоросли плодятся так, что становятся опасны и для человека. Во время цветения мы закрываем пляж и все сопутствующие службы. Смотри на это как на нашествие ядовитых медуз, — посоветовала я и, подумав, справедливости ради добавила: — Чрезвычайно пахучих. Люди будут недовольны, но поделать мы ничего не можем. При продаже путевок их должны были предупредить, почему отдых на станции так дешев, но многие не воспринимают подобные предупреждения всерьез.

Дирк смотрел на меня так, словно решал какую-то сложную математическую задачу в уме и слушал только вполуха, но, как выяснилось, основную мысль уловил верно.

— Все остальное продолжает работать в штатном режиме?

— Кроме вентиляции, — честно ответила я, — но там ребята сами разберутся, вам не нужно об этом переживать.

— Воздух на открытой местности будет ядовит? — нахмурился Дирк.

— Не то чтобы ядовит, скорее перенасыщен углекислым газом, — я покачала головой. — Во все закрытые помещения будет подаваться обогащенная кислородом смесь.

Выражение лица у него не изменилось.

— Значит, можно сказать госпоже Гильмутдиновой-старшей, что ее внуку ничего не угрожает? — уточнил Дирк — очень осторожно. — Или вы сами с ней поговорите?

Я вспомнила, чем закончился последний разговор с тетей Алией, и медленно выдохнула.

— Скажите сами. У меня все меньше желания с ней разговаривать, — в сердцах бросила я и немедленно устыдилась. Временному работнику было вовсе не обязательно знать про внутрисемейные дрязги и несостоявшегося племянника тети Алии, которого она, кажется, намеревалась припоминать мне всю оставшуюся жизнь. — С Фаей все будет в порядке, особенно если держаться подальше от стартовых площадок и открытых мест. Но если она переживает, можно организовать трансфер на материк. Наверняка найдутся желающие покинуть платформу.

Дирк посветлел лицом и кивнул.

— Остальные задачи остаются прежними, — сообщила я и подавила зевок.

— Хорошо, — дисциплинированно отозвался Дирк. — Я прослежу за стартом «Фалкона-I» и доложу о работе комиссии вечером.

— Спасибо, — сухо кивнула я и покосилась на часы. — Будьте добры, сообщите Светлане Ракшиной, что пропажа нашлась. Я загляну к Мите и следователю Виртанену, а потом буду готова ответить на вопросы лейтенанта.

Хотя у нее-то наверняка вопрос будет всего один: зачем вообще было дергать следователя, если Мита Кумар благополучно вернулась на станцию сама?!

Прим. авт.:

Токсичные водоросли в горячих «пузырях» действительно цветут и пахнут, но конкретный вид автор не назовет даже под угрозой расстрела, потому что перевода статей с английского боится больше, чем ружей, а массовые СМИ на русский подобные материалы особо не переводят. Если кому интересно, исследованиями на эту тему занималась чудесная Dr. Chelle Gentemann, чью фамилию Яндекс ну никак не желает искать без исправлений.