90-е: Шоу должно продолжаться 4

Глава 18

— Не знаю, я сам только недавно пришел, — я пожал плечами. — Может быть, уже дома и спит, я не заглядывал. Завтракать будешь? Яичница большая, я могу поделиться.

— Я рано встала, мне уже скоро обедать будет пора, — отмахнулась мама.

— А где наши… гости? — я мотнул головой в сторону своей комнаты.

— Уехали с Витей в Закорск на первом автобусе, — ответила мама и принялась перекладывать продукты в холодильник. — У Марины там двоюродная тетя живет, поехали навестить…

— Мам, слушай… — я поковырялся вилкой в своей яичнице, а потом поднял глаза на нее. — Я может сейчас очень нетактичную вещь спрошу… Но долго у нас Грохотовы еще будут гостить?

— Честно? — мама вздохнула и опустилась на табуретку напротив меня. — Не знаю. Как получится. Ты же понимаешь, время сейчас такое… Да и обстоятельства…

— Понимаю, — кивнул я. — Не понимаю только, почему такое внезапное гостеприимство на неопределенный срок.

Мне даже прикидываться не пришлось, чтобы изобразить неприязнь. Скривился я совершенно искренне.

— Володя, ну ты же уже взрослый, — мама грустно улыбнулась. — Мы уже очень давно дружим, кроме того…

— Я чего-то не знаю? — спросил я, чтобы заполнить неловкую паузу.

— Ну… да, — мама замялась, будто резко застеснялась.

— Ну так расскажи, мам, — улыбнулся я. — Я же уже взрослый, может быть, у меня хватит мозгов, чтобы понять.

— Это очень старая история, — сказала мама и сцепила пальцы. — Мы дружили еще со школы, у нас была компашка такая заводная, не разлей вода. Учились в одном классе, потом поступили в разные места, но дружбу сохранили все равно. В походы вместе ходили, с палатками выезжали… Мы с твоим отцом поженились первыми, так у нас Марина и Слава свидетелями на свадьбе были.

Глаза мамы затуманились, на губах заиграла ностальгическая улыбка.

— В общем, отец тогда учился на четвертом курсе, а я взяла академ, потому что ты родился, — продолжила мама. — И как раз тогда Толя Исаев, это из третьей пары нашей компании, увлекся разными… идеями. Ох, так странно сейчас это рассказывать, даже не верится… Книжки разные начал таскать самиздатовские. Сборища у себя устраивать, чтобы «Голос Америки» слушать. Ну и Витя как-то тоже… подсел. Грохотов сразу сказал, что ему все эти фантасмагории мимо жизни, он уверенно тогда шел по комсомольской линии. Отдалились немного, конечно, но не поругались. Продолджали дружить. Мне кажется, Витя на эти сборища ходил не столько идейно, сколько чтобы от дома отдохнуть. Дома что? Пеленки-распашонки, продукты, на мебель надо копить… Ой, ладно, что я отвлекаюсь? В общем, открылось это все. Вите казалось, что все это баловство и шуточки, только когда до дела дошло, шутить никто особо не торопился. Из комсомола вышвырнули, из института отчислили за год до диплома. Хорошо хоть не посадили. Потому что Толя… Ладно, врать не буду, не знаю, что с ним потом произошло. Он как-то очень быстро уехал, а куда и как, даже не знаю. А для нас с Витей наступили очень тяжелые времена. Когда поддерживали нас только Слава с Мариной. Приходили в гости, делились, чем могли. Слава обещал, что однажды обязательно поможет. И правда помог. Когда Лариска родилась, он добился, чтобы отца восстановили в институте. И потом с работой еще похлопотал. Задействовал какие-то свои рычаги и связи. Понимаешь, он человек тяжелый, конечно, но очень добрый и великодушный, правда…

— Ну да, добрый… — криво усмехнулся я.

— Володя, ну не ершись… — мама потрепала меня по еще мокрым волосам. — Я тебя очень хорошо понимаю, всем нам пришлось тогда… вытерпеть… Но и Славу можно понять. Ты представляешь, если твоя дочь тебе такое рассказала? Ты бы тоже, наверное, рвал и метал.

— Может быть, — я дернул плечом, отчекрыжил кусок яичницы, сунул в рот и начал сосредоточенно жевать. В общем-то, мама могла больше ничего и не объяснять. Когда-то Грохотов родителей спас от прозябания и нищеты, а теперь вот ему, по всей видимости, потребовалась помощь. И подростковая история со мной и Леной может и вбила клин между двумя семьями, но не окончательный.

— Леночка всегда была сложным ребенком, — продолжила мама. — Она много болела в детстве, даже чуть не умерла. Марина с ней хлебнула прямо полной ложкой. По больницам этим бесконечным… И когда она выкарабкалась, ее прямо избаловали. Мало того, что у девочки и так характер был не сахар, а потом она стала совершенно невыносимой. Ох, прости… — мама потерла лоб рукой. — Нехорошо так говорить, я же понимаю, почему она такая. Но когда ей было лет десять, я ее прямо ненавидела. Такая противная девчонка была! Я ведь тогда сразу тебе поверила, ты же помнишь? Просто в голове не укладывалось, чтобы ты… и Лена…

— Я помню, мама, — кивнул я и взял ее за руку. — Спасибо тебе. Но сейчас ты сильно теплее к ней относишься…

— Ох, даже вспоминать не хочется… — мама вздохнула. — Я же перед самым их отъездом с ней поговорила начистоту. Вывела, так сказать, на откровенность. У меня в голове не укладывалось, зачем девочке может быть такое нужно. Понимаю, капризы всякие, скандалы до небес, чтобы купили что-нибудь новое… Это все хоть как-то, но можно понять. Но чтобы вот так…

— И что выяснилось? — спросил я, поняв, что опять затянулась пауза.

— Она это все устроила, потому что в Москву не хотела переезжать, — усмехнулась мама. — По ее логике выходило, что если вы с ней поженитесь, она переедет к нам и останется в Новокиневске. А родители пусть катят в свою Москву за длинным рублем, раз им так хочется.

— Остроумный план, — фыркнул я.

— Вот уж точно… — мама засмеялась.

— Только это все равно не объясняет, почему ты теперь так с ней носишься, — я иронично поднял бровь. — По голове гладишь, воркуешь, заботишься.

— Понимаешь… — мама наклонилась ко мне ближе через стол. — Она же в Москве в клинике лечилась…

— В клинике? — переспросил я. — В психушке?

— Да, — покивала мама. — Она же изменилась за эти годы просто разительно, ты ведь заметил?

— Ага, — покивал я.

— Я всех подробностей не знаю, Марина очень не любит об этом рассказывать, — вполголоса продолжила мама. — Но знаешь, мне стало так стыдно, когда я узнала. Получается ведь, что она так себя вела, не потому что такая дрянь по характеру, а потому что болела.

— Вообще-то одно другому не мешает, — усмехнулся я.

— Знаешь, мне как-то проще думать, что она на самом деле хорошая девочка, просто… с ней случилось такое несчастье, — мама тепло улыбнулась. — Так что ты уж будь с ней помягче, пожалуйста. И с Мариной и Славой. Им сейчас правда нелегко. Слава когда на коне был, у него миллион друзей было, все с ним общаться торопились, клялись, что не разлей вода, и все такое. И он всем помогал… А когда он оступился и сам попал в неприятности, никого, считай что, и не осталось, разбежались все.

— Понятно, — кивнул я.

— Володя, ты уж прости меня, пожалуйста, — мама подалась вперед и заглянула мне в лицо. — Надо было раньше тебе все рассказать, но я боялась, что ты… Боялась тебя тревожить, понимаешь? Ты очень тяжело тогда все воспринял, я же не знала, что они вот так нагрянут…

— Мам, да все нормально, правда, — я улыбнулся и пожал ее пальцы.

— Если бы ты знал, сколько людей мне уже сказали, что мы зря Грохотовых пустили, — мама покачала головой. — Что, мол, на порог их надо было не пускать, после того, что случилось. Но я не смогла. Такая вот дура…

— Понимаю, — хмыкнул я и подумал почему-то про Астарота. — Сам такой же дурак.

— Ох, как же мне с тобой повезло, — улыбнулась мама. — Даже легче стало…

— Слушай, а вы не обидитесь… — начал я и прикусил губу.

— Что? — лицо мамы снова стало тревожным. — Что-то случилось?

— Да нет, ничего не случилось, — засмеялся я. — Я просто подумал, а может мне квартиру снять? Пора уже становиться самостоятельным, и все такое…

— Не рановато? — прищурилась мама.

— Вот и проверю, — я подмигнул. — Не получится, всегда смогу поджать хвост и вернуться в родное гнездо. А?

— Как же быстро вы растете! — с грустной улыбкой вздохнула мама, и неожиданно вскочила и порывисто меня обняла.

Проснулся я даже вполне бодрым, хотя проспал всего три часа. Голос, правда, все еще чувствовал себя так себе и звучал, как у пропитого и прокуренного капитана пиратского корабля. Была мысль не ездить ни на какие съемки, а пообедать и завалиться спать дальше, но я ее безжалостно отбросил. Хотелось в первый раз по максимуму держать руку на пульсе, а я и так один съемочный день пропустил. Так что по-быстрому закинул в себя котлету с тушеной капустой, выдул, наверное, литр горячего чая с молоком, замотал шею шарфом по самые уши и помчался на финальную точку нашего клипа — ту самую водонапорную башню в частном секторе.

«Так странно, — думал я, глядя в окно троллейбуса на разномастные домики частного сектора, пробегающие мимо. — Ощущение такое, что прошлые съемки были уже так страшно давно…» Так еще с поездками бывает. Когда укатил куда-то на выходные, хапнул там порцию мощных впечатлений, вернулся домой и к старым друзьям, а там ничего не поменялось, все как было. А ты смотришь на это все как будто в подзорную трубу наоборот и думаешь… Даже не знаю, что. Совсем ведь немного времени прошло! Но этот наш концерт его прилично так растянул. Подбросил и впечатлений, и поводов для раздумий. Да и поводов для гордости собой тоже. Я как-то раньше даже не задумывался о том, что могу что-то там на сцене делать. А сейчас… Хм. Да я вроде как и сейчас не думаю о себе в этом ключе. Ничего не изменилось же… Ну, кроме безнадежно охрипшего голоса. Но что-то все-таки поменялось…

Когда я дошел до башни, там уже царила деловитая суета. Наша съемочная группа расположилась рядом с уличной колонкой. Состав — самый минимальный — Бес с Кристиной, как главные герои, Ирина и Стас, собственно. И рядом с ними терся бородатый мужик в ушанке и телогрейке.

— … а ежели случится что? — наседал он на Ирину.

— Иван Николаевич, мы ведь уже с вами договорились! — всплеснула руками Ирина.

— Ну я же должен проконтролировать! — гордо подбоченился он.

— Ничего не случится, мы кино снимаем, — Ирина закатила глаза. Этот диалог явно уже не в первый раз по кругу прокручивался.

— А показывать это кино где будут? — наседал мужик.

— На ТВ «Кинева», — ответила Ирина.

— Это что еще за тэве такое? — мужик пожевал губами. Ну как, мужик, скорее дедок.

— Первая новокиневская частная телекомпания, — почти по слогам проговорила Ирина. — Иван Николаевич, нам нужно всего минут пятнадцать. Сначала оператор снимет героев на башне крупным планом, а потом снизу, как они на вершине стоят. Как будто в замке. Мы и время специально так подобрали, чтобы был закат.

— Ириш, погоди секунду, дай я поговорю, — Бес приобнял дедка и увел к кособокому гаражу. И принялся ему доверительно что-то втирать. В этот момент Ирина заметила меня.

— Привет, Вова, — сказала она и шумно выдохнула.

— Спонсор нашего рекламного ролика — дед в телогрейке? — усмехнулся я.

— Да не говори! — она засмеялась. — Надеюсь, что Илья договорится.

Я посмотрел в ту сторону. Илюха-Бес уже переоделся в черный бархатный камзол, явно сшитый из той самой кулисы, которую мы ему как-то подогнали, и берет с меховой оторочкой. Зная Беса, этот кусок лисьего меха он срезал с какого-нибудь старого женского пальто. Но смотрелось вполне пристойно, прямо принц благородных кровей из бедной, но гордой страны. Правда, поверх костюма аристократа он накинул свою очень даже современную зимнюю куртку. Из внутреннего кармана которой он и извлек бутылку с красно-белой этикеткой и прозрачным содержимым. Суровые морщины на лице дедка разгладились, бутылка мигом исчезла где-то в недрах его темно-синей телогрейки, и они оба вернулись обратно, к нашему «гнезду съемочной группы».

— Так бы сразу и сказали, что хулиганить не будете, — повеселевшим голосом сказал дедок. — Пятнадцать минут, вы говорите?

— Или даже меньше, — с облегчением вздохнула Ирина.

— Сейчас открою, погодьте! — дедок загремел ключами и направился к двери в водонапорку.

— Так, сначала тогда снимем крупный план, пока у вас лица не покраснели! — Стас деловито потопал вслед за дедом. — Кристина, не снимай пальто пока, наверху снимешь!

— И куда я там его дену? — капризно, дернула голым плечом наша суперзвезда. — Там наверняка все голубями засрано!

— Ладно-ладно, тогда пошли быстрее! — Стас нетерпеливо переминался с ноги на ногу над душой у деда, который возился с висячим замком. — О, здорово, Вован! Я тебя не заметил!

— Я тихонечко подкрался, — хохотнул я. — Как отснимались в прошлый раз?

— С приключениями, блин! — заржал в ответ Стас. — Вон, пусть тебе Иришка расскажет, пока мы снимаем.

— Что как? — я повернулся к Ирине.

— Подожди, пусть уйдут… — одними губами сказала она и указала взглядом на Кристину в новом платье, на этот раз серебристом. На корсете, с глубоким декольте и юбкой настолько прозрачной, что ноги было видно во всю длину. В волосах блестела красными камешками диадема, на шее переливалось массивными кровавыми каплями ожерелье.

— Как невеста вампира выглядит, — хмыкнул я.

— Я уже ничего не говорю, — Ирина прикрыла лицо рукой.

Дедок наконец-то справился с замком, и герои с оператором зашли внутрь.

— Давай, рассказывай, что случилось, — я ткнул Ирину локтем в бок.

— Что у тебя с голосом? — спросила она.

— Забей, бандитская пуля, — отмахнулся я. — Так что было-то?

— Короче, наша звезда пришла туда в платье, едва прикрывающем жопу, — вполголоса сказала Ирина. — И в чулках. Да и не платье это, а вообще какое-то нижнее белье. Мы ей говорим: «Кристиночка, ты с дуба рухнула? Ты же принцессу играешь, а не проститутку!» А она говорит, что сама видела в сказке по телевизору, как принцесса ходила в коротком платье. Мол, это ее самая любимая сказка, и она знать ничего не хочет, сниматься будет только так. Уперлась, как баран, овца такая. Ладно, мы отдышались, подержали друг друга за руки, чтобы не убить ее нафиг. Ну, что поделаешь, будет у нас принцесса-проститутка… Не историческое же кино снимаем, а ее Игореше может и понравится…

— Блин, а теперь я жалею, что не пришел! — засмеялся я.

— Да ты подожди, это еще только начало, — Ирина похлопала меня по плечу. — Начали съемки, король вышагивает, принцы кланяются, все пучком… И тут по коридору прется заведующая ТЮЗом. Видит нас, видит Кристину… А чтобы ты знал, заведующая там — это суровая дама вот такой окружности, у которой в глазах до сих пор красные флаги коммунизма полощутся. Так вот, видит она это… платье и почти голые сиськи нашей звезды и каааак открывает хай. «Что за порнуху вы у меня тут снимаете?! Это детское учреждение, не потерплю разврата на моей территории! Быстро собрали манатки и проваливайте отсюда вместе с этой проституткой!» Кристина в слезы и в туалет. Бес ее успокаивать. Я с королем… Кстати, отличный мужик, рассудительный такой и благообразный. Так вот, я с королем бежим за заведующей и в два уха начинаем ей петь дифирамбы пополам с извинениями… Еле уломали. Пообещали клятвенно, что принцессу переоденем во что-то более приличное, прямо бисером рассыпались… Уф…

— Переодели? — спросил я.

— Ага, — усмехнулась Ирина.

— Так получается, что это порноплатье в итоговый ролик не войдет? — разочарованно протянул я.

— На материалах посмотришь, мы часть успели снять, — засмеялась Ирина.

— Это хорошоу… — я задрал голову и посмотрел наверх.

Водонапорка и в самом деле была отличная. Из красного кирпича, похожая на шахматную ладью с зубчиками по верхнему краю. Если на окружающий частный сектор не смотреть, то вполне такая крепостная башня… Впрочем, если смотреть, то тоже нормально. Замок, а вокруг крестьянские поселения. Ирина и Бес стояли рядом со бортиком и романтично смотрели на закат. Отличный кадр. Стаса с нашего ракурса не видно, так что смотрелось и впрямь как кадр из фильма. Платиновые волосы Кристины колышутся серебристым шлейфом, закатные лучи такие романтичные. И даже не скажешь, что холодрыга на улице.

— Снято! — раздался голос Стаса. — Теперь стойте здесь же, а я вниз. Надо еще снизу вас на башне снять.

Загрохотали шаги на металлической лестнице. И в этот же момент скрипнул снег под колесами затормозившей волги.

— Игорь Андреевич, добрый день! — широко улыбаясь, сказала Ирина, глядя через мое плечо. — А мы собирались к вам сразу после…

— Что это они там делают? — спросил «ювелирный босс» подняв голову вверх и приложив ладонь ко лбу.