90-е: Шоу должно продолжаться 4

Глава 20

Лена сладко спала, по-детски подложив руки под щеку. Голая, если не считать расстегнутого и болтающегося где-то в районе шеи лифчика. Рядом с ней посапывало патлатое тело какого-то говнаря, и рука его по-хозяйски лежала на ее талии.

— Ничего себе, — Лариса прыснула. — А ты видеокамеру с собой не взял?

— Цыц, сеструха, — я толкнул Лариску в бок локтем, хотя сам еле сдерживал смех. Подозреваю, что Грохотов-старший совсем не нашел бы открывшееся зрелище смешным, и разнес бы всю халупу Боржича в щепки. Но я-то не Грохотов. Мне на моральный облик Лены как-то, знаете ли, по барабану. Она девочка совершеннолетняя, так что какие могут быть претензии?

— Она нам тут такие фигуры высшего пилотажа демонстрировала, — обвив мою талию рукой сказала Ася. — Я прямо монашкой себя почувствовала… Веееелиал, а она тебе кто?

— Все сложно, — я пожал плечами. — Но для простоты можно считать, что двоюродная сестра.

— Ммм? Серьезно? — Ася приподняла брови.

— Дочь друзей семьи, — вздохнул я. — Много она выпила?

— Ну, где-то полторы цистерны… не знаю, — Люся пожала плечами. — Она сначала с Гошиком сосалась, потом они переместились в горизонталь, а потом к ним еще Князь присоединился, но он уже ушел.

— Это, стало быть, Гошик? — спросил я, кивнув не лежащее рядом с Леной тело.

— Неа, это Кот, — сказала Люся.

— Третьим присоединился? — фыркнул я.

— Не, — помотала головой Ася. — В общем, мы все были немного пьяны…

— А сейчас-то вы как стекло, а? — я заржал.

— Сейчаааас… — протянула Ася. — Не, сейчас уже не так… А когда они начали тут чудеса акробатики показывать, были пьянее… И тогда Кот сказал, что такому шоу нужна аранжировка. У нас были гитара, горн и пионерский барабан. Кот сначала на барабане играл.

— А потом? — едва сдерживая смех, спросил я. Мысленно представил себе эту картину — кто-то трахается на полу, а бухие друзья маршируют вокруг с горном, барабаном и гитарой. — А речевки кричали?

— Конеееечно! — Ася положила голову мне на плечо. — Блин, Велиал… Мы ужасные люди!

— Да ладно, забей, — я наклонился к Лене и похлопал ее по плечу. — Леночка, пора вставать.

— Мрмгрффф, — пробормотала она. — … еще поспать, отстань…

— Увы, дорогая, вынужден тебя все-таки потревожить, — хмыкнул я и тряхнул настойчивее. — Лена, просыпайся! Подъем!

Она пробормотала еще что-то и повернулась на другой бок. Попыталась нашарить сбежавший спальник. Тут проснулся патлатый парень рядом с ней. Буквально за секунду пришел в себя, сфокусировал на мне взгляд, и глаза его моментально стали испуганными.

— Что? Как? — он отдернул руку от Лены. — Ты ее парень? Я ничего такого… Она сама!

— Картина маслом, — хохотнул я. — Невиноватая я, он сам пришел! Ты же Кот, да?

— А… Ага, — кивнул парень, отползая дальше от Лены. Правда, особо далеко не получилось, он уперся в спину какого-то еще чувака, который спал у самой стены. — Я… Ой, сколько время? Мне срочно домой пора!

Он быстро сел и принялся шарить вокруг руками в поисках разбросанной одежды.

— Лена, просыпайся! — я взял девушку за оба плеча, приподнял и тряхнул.

Она в ответ что-то пробормотала, голова ее безвольно моталась.

— Нда, дела, — задумчиво пробормотал я. — Похоже, надо к тяжелой артиллерии переходить… Кстати, Кот, а ты куда собрался-то? Не находишь, что после всего, что между вами было, ты обязан на ней жениться?

— Я… У меня… Я уже опаздываю… — Кот бросил безнадежную затею найти свои труселя и принялся натягивать джинсы.

— Вот что за безответственный народ, — фыркнул я. — А если девушка забеременела?

Публика у Боржича находилась в той кондиции, что ко всему происходящему проявляла крайне меланхоличный интерес. Иногда кто-то всхохатывал, но вмешиваться никто не спешил. Многим было лень даже головы повернуть.

Кажется, всю жизненную активность тусовки впитал в себя стремительно одевающийся Кот. За считанные секунды он оделся, нашел среди кучи обуви на входе свои ботинки, нахлобучил шапку и пальто и спешно вывалился за дверь. Было слышно, как загрохотали его шаги по лестнице.

— Жаль, что мы не чемпионат по скоростному одеванию проводили, — вздохнул я. — Был бы у нас мировой рекорд… Однако, вернемся к нашим баранам… Дамы, вы мне поможете доставить девушку на водные процедуры? А то один я боюсь ее обо что-нибудь головой стукнуть…

— А я бы ее не только головой стукнула, — мстительно прошипела Лариса. — Кошмаааар! Она мне весь мозг съела со своей моральностью и чистоплюйством! Типа, мы с Борей целуемся, а значит я показываю, что я доступная!

— А ну цыц, сеструха! — шутливо одернул я Лариску. А ведь, пожалуй, хорошо, что я ее с собой взял. У всего произошедшего есть живой и настоящий свидетель. В случае чего, если вдруг Лена и впрямь забеременеет, например, будет кому доказать, что я тут вообще ни сном, ни духом. Хотя хрен знает эту логику Грохотовых. Меня же не было дома, я куда-то отлучался, а потом явился, куда-то позвонил и съездил привез их Леночку. А значит вполне мог, пока дома отсутствовал, растлить их невинный цветочек и явиться домой с бесстыжими глазами.

Блин, о фигне какой-то думаю! Надо ее в чувство привести, вот что…

— Давайте я ее подниму, — сказал я. — А вы следите, чтобы она разными частями тела об косяки не билась.

— Лифчик надо снять, а то мокрый будет, — Ася стянула с шеи и плеча Лены черный кружевной предмет нижнего белья. И мы всей такой сложной процессией переместились в душ.

Душ в квартире Боржича был местом жутким, конечно. Когда-то в незапамятные времена, его стены покрасили грязно-зеленой краской, а пол замостили грязно-коричневой плиткой. И с тех пор никаких усилий по поддержанию порядка в этом месте общего пользования не предпринимали. В результате краска частично облупилась, а частично отпала от стен вместе со штукатуркой, пол покрылся грязными разводами, а труба с жестяной лейкой — ржавчиной.

— Подождите, я пакет подстелю… — сказала Ася. — Нельзя же ее голым задом прямо на этот пол…

Общими усилиями мы запихали безвольное тело Лены в душевую. Потом я вывернул до отказа кран холодной воды и отскочил за дверь.

— Закрой, а то рано выскочит! — посоветовала Люся.

— Да, точняк! — я захлопнул дверь и привалился к ней спиной.

— Какое ужасное у нее будет пробуждение… — с сочувствием проговорила Ася, извлекая из кармана сигареты.

В этот момент в душевой раздался пронзительный визг. Потом длинная матерная тирада.

— Выпустите меня! — уже вполне внятно и разборчиво заорала Лена, и ее кулаки загрохотали по двери изнутри.

— Ужасно… — вздохнула Ася и закурила.

— Надо подождать, когда догадается, — сказала Люся.

Вода продолжала шуметь, а Лена — долбиться в дверь душа. В какой-то момент Лариска, которая, ясен пень, увязалась за нами, начала хохотать.

Минуты через три, наверное, Лена догадалась, что можно закрыть кран и не стоять под холодной водой. Колотиться в дверь Лена тоже перестала.

Значит можно открывать.

Я распахнул дверь. Девушка сидела на полу, сжавшись в комочек. Плечи вздрагивали, на меня она даже глаза не подняла.

— Уходи, — буркнула она, когда я склонился к ней и коснулся ее плеча.

— Ага, разбежался, — хмыкнул я. — Если я тебя не доставлю домой, твой отец с меня шкуру спустит.

— Я не хочу домой, — пробормотала Лена, все еще не поднимая глаз.

— Ася, принеси что-нибудь накинуть, — попросил я. — Видишь, стесняется девушка…

— Хи-хи, стесняется… — прыснула Люся.

— Злые вы, — хмыкнул я. — Разные ведь обстоятельства, понимать надо.

Люся ушла в комнату и через минуту вернулась с мужским махровым халатом необъятного размера. Я поднял Лену с пола, и закутал ее дрожащее тело в халат. Она все так же старательно отворачивала голову, чтобы на меня не смотреть.

— Лена, ты как себя чувствуешь? — спросил я, выводя девушку из страшной и мокрой душевой.

— Нормально, — буркнула она.

— Судя по твоему лицу, ты все помнишь, да? — спросил я.

Лена промолчала, щеки ее вспыхнули до самых ушей.

— Так, дорогая, слушай меня, — я тряхнул ее за плечи и принудительно заглянул ей в лицо. — Мы приедем домой и никому ничего не расскажем, поняла? Скажем, что нашли тебя у новых подруг, где вы что-то такое делали… ну… крестиком вышивали. А телефона нет, вот ты и не позвонила. Ты слышишь меня? Мы с Лариской не скажем твоим родителям, в каком состоянии тебя нашли.

— Точно не скажете? — жалобно проговорила Лена.

— Зуб на сало, — хмыкнул я. — Все, что было у Боржича, останется у Боржича.

Вообще-то моим первым порывом было спросить, не склонили ли ее ко всей этой коммунальной кама-сутре насильно. Воспользовавшись тем, что она была пьяна в дрова. Но я не стал вполне сознательно. Во-первых, Лена уже пыталась разыграть подобную карту с Вовой-Велиалом, и незачем ее толкать на проторенную дорожку, а во-вторых, компашку Боржича я уже успел изучить довольно неплохо. Это товарищи безалаберные и неразборчивые в связях, конечно, но совершенно незлые. Потрахаться, изобретательно меняясь партнерами, они любят, но чтобы насильно… Ну и, судя по рассказам, опять же, Лена была вовсе даже не в состоянии «бесчувственное бревно». Она была активна, деятельна, и инициатива целиком и полностью исходила от нее. Что тоже, конечно не отменяет ситуации «ее опьянением воспользовались», но вот конкретно в случае Лены мне не очень хотелось педалировать эту тему и нести в благожелательную и мирную хиппанскую компанию всякие неприятности в виде разборок с Грохотовым-старшим и всяческих заявлений в изнасиловании.

— Лариска, клянись, что точно ничего не расскажешь! — я оглянулся на сеструха. У той уже прошел приступ хохота, но она все равно выглядела весьма… злорадно.

— Ну я не знааааю даже… — протянула та.

— Не скажет она! — Ася обняла Лариску за талию и громко прошептала на ухо. — Пойдем поболтаем в сторонке…

— Девочки, еще вещи Лены там в комнате соберите, — сказал я им вслед.

— Я могу объяснить… — Лена шмыгнула носом.

— Ничего мне объяснять не надо, — отмахнулся я. — Я тебе не брат и не отец, ты взрослый человек, можешь делать все, что хочешь.

— Нет, послушай! — Лена схватила меня за руку. — Это все из-за тебя!

— Да-да, дорогая, — отступая на шаг и освобождая руку, покивал я. — Как скажешь. А сейчас лучше приведи себя в порядок, умойся, там, зубы почисти. А то у тебя тушь потекла…

— Но ты не понимаешь! — Лена снова сделала шаг ко мне.

— Точно, я вообще полный дурак и чурбан, — согласился я. — Самого бесит иногда. Принести тебе зубную пасту?

— На кухне лежит, на раковине, — сказала Люся, накручивая на палец прядь волос.

— Вот видишь, так даже лучше, — хмыкнул я. — И в комнату заходить не надо. Или ты хочешь послушать бурные овации и аплодисменты?

Лена снова покраснела и отвернулась.

— Это случайно все получилось… — пробормотала она.

— Да как скажешь, дорогая, — я пожал плечами. — Ты пойдешь умываться, или тебе в этом тоже надо помочь?

— Дурак! — обиженно бросила Лена и прошлепала босыми ногами в кухню. Халат был ей настолько велик, что волочился по полу. Зашумела вода.

— Фух… — облегченно выдохнул я и посмотрел на Люсю. — Не было, как говориться, заботы…

— Да забей, — Люся пожала плечами. — Подумаешь, с кем не бывает?

— Годный совет, ага, — хмыкнул я. — Так и поступлю, пожалуй.

— Прошлым летом у нас был маленький фестиваль в лесу, — меланхоличным тоном начала рассказывать Люся. — Ну как, фестиваль… Мы выехали с палатками, построили какое-то подобие сцены, взяли гитары, флейты и море выпивки… Чтобы попеть на лоне природы, помедитировать, и все такое… И кто-то, уже не помню, кто именно, взял с собой девушку. Жанну. Она сказала, что она журналистка, и хочет написать про наш фестиваль для «Молодежной правды». Ну, ты же знаешь, мы люди открытые, журналистка, так журналистка. Думали, вопросы будет задавать… Фотографировать, там, и все такое. А мы как приехали, она начала пить. Одну за одной. Одну за одной… Потом разделась догола прямо у костра, схватила одного парня чуть ли не прямо за член и утащила в палатку. Оттуда ахи-вздохи, все дела… Потом она вышла. Взяла другого парня. И снова утащила в палатку. И по новой. А в тот момент уже почти все и так разбились на парочки, так что она не особо выделялась из коллектива. Потом все уже натрахались, вернулись обратно к костру. Сидим спокойненько, поем тихонько песни. Думали, что эта журналистка уснула. Но нет. Она снова вышла. Голая. Покачивается. Смотрит хищно так на тех, кто еще в сознании. Парни начали друг за друга прятаться, чтобы она не заметила… И тут в дело вступили пионеры. Была с нами юная компашка, которым никто не дает, всегда есть такие, ты же знаешь…

Люся усмехнулась.

— В общем, уже ближе к утру наблюдаю такую картину… — продолжила Люся. — Выползает из палатки один пионер и тащит за ногу эту журналистку. А навстречу ему другой. И первый второму: «Хочешь?» и ее ногу протягивает. Тот вздыхает. Забирает ее и тащит к другой палатке… А потом наступило утро. Ну как, утро… Мы все проснулись, выползли к костру, как-то его даже раскочегарили, котелок повесили, чтобы чайчика соорудить. Сидим, вспоминаем все события предыдущей ночи и с ужасом думаем, что за статью она про нас напишет. И тут выходит она. Помятая такая, но одетая все-таки. Подходит к костру, садится. Мы замолкли сначала пришибленно. Потом я осторожно так спрашиваю: «Ну как тебе?» А она ручкой эдак вот махнула и говорит: «Нормально! Я на той неделе с рокерами ездила на мотоциклах, вот там мы так НАПИЛИСЬ!»

— Аналогичный случай был у нас в Бердичеве… — захохотал я.

— Я правду рассказываю! — обиженно надула губы Люся.

— Да я ни разу даже не сомневаюсь, — сказал я. — Жизнь вообще штука смешная. Вот и сегодня тоже.

— Коту надо будет сказать, что все нормально, — хмыкнула Люся. — А то он после прошлого раза очкует.

— Девушка оказалась замужем, и муж не оценил его стараний на любовном фронте, — усмехнулся я.

— Ты знаешь, да, — кивнула Люся. — Как в анекдоте. Пришел не вовремя. Ну или вовремя, как посмотреть. А мужик суровый оказался, бывший афганец. Взял Кота за шкирку и в окно выкинул.

— С какого этажа? — ахнул я.

— С первого, — махнула рукой Люся. — Но дело было в ноябре, и до дома ему пришлось голым бежать. А на улице, если что, был день.

— А, так вот почему он так быстро одевается теперь! — заржал я.

До дома мы добирались в полном молчании. Лена всю дорогу сидела, насупившись, и смотрела в окно. Мы с Лариской ее особо не доставали. Лариска пыталась пару раз как-то съязвить, но я сеструху одергивал. Особого похмелья по молодому делу Лена не испытывала, но моральное похмелье — это ничуть не менее болезненная штука, что уж там.

Я еще ключ в замок не успел вставить, а с той стороны двери уже загрохотали тяжелые шаги Грохотова-старшего. Или это тетя Марина была, я еще не научился распознавать их по походке, а топают громко и тот, и другая.

— Леночка! — ахнула тетя Марина и бросилась к дочери. — Ты живая, с тобой все в порядке?

— Привет, мам, — буркнула Лена и попыталась вывернуться из материнских объятий.

— Ты почему не позвонила? — рыкнул появившийся в прихожей дядя Слава. — Тебе в голову не пришло, что родители волнуются? Где вы ее нашли?!

— У подруги ночевала, — буркнула Лена, бросив на меня злой взгляд. — Там телефона не было.

— И автомата рядом не нашлось? — тут же подключилась мама. — Да со мной чуть сердечный приступ не случился, ты же знаешь, что у меня сердце слабое…

В прихожей стало очень громко и тесно. И в довершении, решив, по всей видимости, принять участие в общем кипише, затрезвонил телефон.

Я шагнул вперед в одном ботинке и поднял трубку.

Из-за того, что все орали, ничего слышно не было.

— Да помолчите вы! — попросил я. Какое там! Грохотовы орали друг на друга так самозабвенно, что услышать мой охрипший после ночных подвигов голос они так и не смогли.

— Минуту, я отойду в более тихое место, — сказал я в трубку. Скинул второй ботинок, ухватил телефон и уволок его в кухню. Закрыл дверь.

— Вот теперь говорите, — сказал я.

— Привет, — раздался в трубке голос Евы. — У тебя там все в порядке?

— Это не мой скандал, — хмыкнул я. — Мне подбросили. Что-то случилось?