А потом он убил меня

ГЛАВА 16

— Проходи, пожалуйста. Присаживайся. Принести тебе чего-нибудь? Водички, кофе?

— Не надо, спасибо.

Терри устраивается на своем рабочем месте, я занимаю единственное кресло по другую сторону от его стола. Я даю Терри время собраться, ведь он, похоже, нервничает. И даже встревожен.

— Что случилось? — спрашиваю я наконец.

Он ставит на стол локти, кладет подбородок на скрещенные пальцы.

— Я как раз собирался тебе звонить.

— Правда? А зачем?

— Мне нужно найти Джима и поговорить с ним. Не знаешь, где он?

— Ха! Не смеши. Ты не в курсе, наверное, да конечно не в курсе, но Джим… — я собираюсь сказать «Джим меня бросил», но что-то меня останавливает. — Мы расстались. Решили идти каждый своим путем.

Я ожидаю, что Терри поразится, но выражение его лица не меняется.

— Ты знал? — спрашиваю я.

Он задумывается, а затем говорит:

— Джим говорил, что отношения не очень. Что у тебя с головой не в порядке. — Он собирается что-то добавить, но вместо этого произносит: — Мне жаль.

— Нечего жалеть, это обоюдное решение. Но, в общем, в нашей квартире он больше не живет.

Терри кивает.

— Я не знал, что он переехал.

— А когда он уволился?

— Три дня назад.

«Ничего себе!» — думаю я и уточняю:

— Значит, ты тоже не знаешь, где он. — Тут до меня доходит: — Конечно, не знаешь, ты же уже сказал.

— Да, я понятия не имею, а хотелось бы. Мне нужно его найти, а он ни на звонки, ни на сообщения не отвечает.

— Если он уволился, зачем его искать? Или у тебя к нему важное дело?

— У нас проблемы с проверкой.

— Ох.

Терри вздыхает, проводит ладонью по лбу.

— Не знаю, говорил ли тебе Джим, но ты, наверное, и сама понимаешь, что мы получили значительные инвестиции. Но беда в том, что мы не вполне выполнили свои обязательства, — на лице у него мелькает быстрая извиняющаяся улыбка, — и теперь инвесторы хотят знать причину. Мы и от правительства получали существенные суммы. Неприятная история, иначе не скажешь.

— Деньги пропали?

— Не уверен. Учет велся не так тщательно, как следовало бы. Даже если и были растраты, то не такие большие, как ты могла подумать. Но да, в результате аудита возникли кое-какие вопросы. — Он откидывается на спинку кресла. — Самая серьезная наша проблема сейчас в том, что выхлоп от реализации наших советов пока очень слабый, даже когда они применяются в небольших масштабах, и наши инвесторы с заказчиками начинают задумываться, не надули ли мы их.

Теперь мне становится ясно, почему Терри так плохо выглядит. Под глазами у него появились мешки, будто он неделями недосыпал, вдобавок он похудел.

— Когда началась проверка? — спрашиваю я, наблюдая, как кусочки головоломки становятся у меня в голове на свои места. Они подходят друг к дружке не хуже деталек лего.

— Четыре месяца назад. Но узнали мы о ней минимум за полгода.

Полгода. Если верить Сэму, Джим нанял его именно тогда. Значит, мой муженек стал планировать побег, узнав о грядущей проверке. Ему нужно было любым способом забрать у меня документы, пока его не вывели на чистую воду. Вот только тут он напортачил. Если подумать, то не только тут. И нервный срыв у него действительно был. Вся эта история с неизвестными, которые шпионят за ним, намереваясь похитить его тайны, — ведь он искренне в нее верил. Джим поступил со мной, как поступил, не потому, что, по его изящному выражению, «ненавидит» меня, просто он совершенно съехал с катушек.

— Очень сочувствую, Терри. Похоже, на тебя повесили все проблемы.

— Ладно, давай не будем психовать. Джиму, возможно, нужно время, чтобы прийти в себя. Когда он уехал?

— Если он со мной свяжется, — игнорируя вопрос, говорю я, — попрошу его тебе позвонить.

Не хочу, чтобы меня застали врасплох. А Терри я могла бы сказать, что, если честно, вероятность появления Джима на моем горизонте стремится к нулю. Джим просто феноменально облажался и оставил нас с Терри разгребать последствия. Сам же он с ними иметь дела не желает.

Нас обоих поимели.

Ненавижу находиться здесь, в этой квартире. Мне все в ней противно. Иногда я даже пугаюсь своего отражения, потому что уже не знаю, кто там — я или она.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, что забрал с собой Джим. Выходит, что не так уж много. Начинаю я со спальни и его одежды. У нас большая гардеробная с простенком между его и моими вещами, и, глядя на сторону Джима, я вижу, что он оставил преизрядно барахла. Да почти все, если честно. Однако самое лучшее забрал: пальто, по меньшей мере два костюма, кожаную куртку, которую я подарила ему в прошлом году, ну и кое-что из базового гардероба. Как будто он уехал всего на несколько дней, а не навсегда. Затем я проверяю его кабинет. Дверь закрыта, и, открыв ее, я снова удивляюсь, обнаружив идеальный порядок. Только дверцы картотечного шкафа распахнуты настежь. Я провожу кончиками пальцев по папкам, но не могу сказать, пропало ли что-нибудь. Ну а ноутбука, разумеется, нет.

Я перемещаюсь из комнаты в комнату, смотрю на картины на стенах. Я отдала за них кучу денег; о чем я только думала тогда?

Надо позвонить Крейгу и спросить, как с ними быть. Он поможет с продажей. Подскажет лучший вариант.

Крейг приходится мне кем-то вроде друга из числа неблизких. Впрочем, близких друзей у меня совсем негусто, только Фрэнки да, может быть, Джекки, если она все еще считает меня подругой, учитывая, сколько мы не виделись.

С Крейгом Барнсом я познакомилась через Беатрис, и мы периодически пересекались: то столкнемся на открытии галереи, то пообедаем вместе, то он зазовет меня на одну из своих пресловутых вечеринок, — но Джим его недолюбливал, так что мы с мужем никогда не ходили туда вместе. Нет уж, не позволю я муженьку себя уничтожить, а если вспомнить, что себя он как раз уничтожает, причем успешно, мне даже и делать-то ничего не надо.

Я твердо вознамериваюсь на сей раз по-настоящему взяться за себя. Для начала нужно пойти в магазин и закупиться здоровой едой. Еще я собираюсь начать делать физические упражнения, чтобы укрепить организм. Брошу пить и вылью весь алкоголь, который есть в доме. Это ведь часть проблемы — за выпивкой я позволила многому выйти из-под контроля. Вот возьму и куплю соковыжималку.

А еще я найду адвоката и начну бракоразводный процесс, и, если вдуматься, лучше не затягивать. Мне ясно дали понять, что я ничего не знаю о наших финансах, и хорошо бы позаботиться, чтобы денежные передряги, в которые, похоже, впутался Джим, на мне не сказались. Нужно разделить активы и всякое такое.

Звонит Сэм, но я не отвечаю. Тогда он звонит снова. И снова. Я не отвечаю ни на один звонок. Не желаю с ним говорить. В конце концов до него должно это дойти.

Поэтому, когда трубка опять начинает жужжать, я издаю стон и уже собираюсь отключить ее, но вижу номер Фрэнки.

— Привет, Эм, это я. — Мне приятно слышать голос своего издателя. В последний раз, когда мы говорили, я проверяла, не разбился ли он на миллион частей.

— И тебе привет, Фрэнки. Как дела? — Забавно, обычно это он задает мне такой вопрос, но тон у меня настороженный. «Пожалуйста, — мысленно заклинаю я его, — не начинай про Ника и про новую книгу».

— Ты где?

Что-то в его голосе заставляет меня выпрямиться.

— Дома. А что? — Я иду в гостиную, держа трубку между ухом и плечом. — Случилось что-нибудь? — спрашиваю я, закрыв глаза в беззвучной молитве.

— Я смотрю твой «Твиттер».

— И?

— Ты только что выложила кое-что.

— Нет, не выкладывала, — быстро возражаю я. — Сам знаешь, я «Твиттером» не занимаюсь, ты же сам его ведешь.

— На самом деле не я, а Фиона.

«Давай к делу, Фрэнки», — мысленно призываю я.

— Она со мной в кабинете. Сейчас громкую связь включу.

— Привет, Эмма. — Голос Фионы раздается громко, резко, и теперь мне приходится держать телефон в дюйме от уха.

— Привет, Фиона, как делишки? — щебечу я, хотя в животе уже зарождается ужас.

— У тебя странная запись появилась вот только что. Мы просто хотим убедиться, что это ты твитнула.

— И что там говорится?

— «Я ее убила».

Кажется, меня сейчас стошнит. Живот сводит, и я прижимаю ладонь ко лбу, пытаясь ослабить давление, растущее где-то в заднем своде глазниц.

— Ты слушаешь? — спрашивает Фрэнки.

Мне трудно дышать.

— Да, слушаю, — наконец выжимаю я из себя.

Раздается сигнал второго входящего звонка. Я подношу трубку к глазам и смотрю на экран. Номер мне незнаком, но я чувствую, что нужно ответить. Мне необходимо узнать, кто это.

— Повиси секунду, Фрэнки, мне на вторую линию звонят.

Он что-то говорит, но я не даю ему закончить.

— Алло?

— Эмма Ферн?

— Да.

— Это Энн Кеннеди из «США сегодня», вам удобно говорить?

— О чем?

— Гм-м-м, что ж, относительно вашего имейла. Это ведь Эмма Ферн?

— Какого имейла?

— Насчет того, что вы хотите в чем-то признаться.

Я начинаю хохотать.

— Вы серьезно? Это пранкеры развлекаются, барышня — не запомнила, как вас там зовут. Ясно? Ради бога, не посылала я вам никаких имейлов. Неужели вы верите всему, что вам пишут? Божечки! До свидания.

Я решительно сбрасываю соединение и снова слышу Фрэнки.

— Эмма, ты еще тут?

— Не понимаю, что происходит, Фрэнки. — Мой голос дрожит. — Звонила газетчица. Что вообще творится?

— Ну да, нам тоже уже пару раз позвонили. Изо всех щелей лезут, прямо беда.

Стены вдруг наклоняются, и в какой-то момент я не могу понять, не упала ли. Но нет, не упала. Я слышу собственный голос:

— Что значит «изо всех щелей»?

— Похоже, кто-то разослал от твоего имени письма и написал в соцсетях, будто ты кого-то убила. Какую-то женщину.

— Бред какой! — кричу я, разве что не подпрыгнув на месте. — Никого я не убивала! Там не говорится, кого я якобы убила?

— Эмма, мы намерены заблокировать все твои соцсети, о’кей? До тех пор, пока не разберемся.

— Не надо, иначе все решат, будто мне есть что скрывать, — причитаю я.

Фрэнки вздыхает.

— Ты что-нибудь об этом знаешь?

— О чем? Что якобы кого-то убила? Фрэнки, ты серьезно? Та-ак, дай-ка подумать… нет. Ничего такого не припоминаю.

Снова раздается голос Фионы:

— Так сказано в твоем твите.

— Да не знаю я, что это за твит такой! Я его не отправляла.

Должно быть, мне только чудится, но они оба, кажется, отшатываются от телефона. Я почти слышу свист воздуха.

— Послушай, Фрэнки, я ничего не писала. Я «Твиттером» не занимаюсь, понятно? Им занимаешься ты. И тебе это известно.

— Ладно-ладно, я тебя слышу.

— Нас взломали, Фрэнки. Какое такое «Я ее убила»? Да что это вообще может значить?

— Не знаю, но мы обязательно выясним. И пароли поменяем.

— Уж будьте любезны. И пожалуйста, прямо сейчас. А насчет твита сделай вид, будто это неудачный рекламный ход. Намек на сюжет нового романа. Сработает, ведь правда? Мы якобы разжигаем аппетит читателя.

— Не переживай, мы обо всем позаботимся, — уверяет Фрэнки.

У меня болит голова. Так вот как Джим провернул фокус с «Нью-йоркером»! Он знает все мои пароли. Конечно, ведь они были в телефоне. Нужно срочно их поменять.

Когда приходит сообщение, я думаю, что Фрэнки прислал еще какие-нибудь плохие новости. Но, взяв в руки трубку, чуть не теряю сознание — такая вот реакция тела. Потому что сообщение от Джима: «Теперь ты вернешь мне документы?»

Пальцы так дрожат, что трудно попадать по нужным буквам, но я кое-как справляюсь и посылаю ответ. Ясно, что скоро я пожалею об этом, но ничего не могу с собой поделать: «Иди на хер».

За те несколько минут, что я смотрю на экран, дрожа и боясь отвести взгляд, ничего не случается. А потом, стоит мне наконец отложить телефон, приходит еще одно сообщение. Экран расплывается, и я словно переношусь в другое время и в другое место, забыв на секунду, что Беатрис мертва. Потому что сообщение от нее. Она прислала его мне давным-давно, до того как мы опустили ее труп в землю, до того как я выиграла премию, когда мы еще дружили и я согласилась выдать себя за автора ее романа.

«Эмма, милочка моя! Мы справились! Ей ПОНРАВИЛАСЬ моя книга».