Абсолютный порядок

Глава 23 МАЛЕНЬКИЕ МУДРОСТИ

Дэн положил телефонную трубку и почувствовал, как улучшилось его настроение. Он узнал, что Кейк по-прежнему писала их сыну Робу письма и мальчик ничего не знал о случившемся. Значит, жена скоро вернется домой, подумал Дэн. Иначе она не стала бы поддерживать в детях иллюзию, будто дома ничего не изменилось. Наверное, эта сука Джойс отправляет за нее письма... или же Кейк где-то рядом, следит за ним, ждет, когда он сделает ошибку. Ошибок нельзя допускать. Один раз он позволил Селене приехать к нему, но это больше не повторится.

Дэн поднялся по лестнице в спальню и огляделся: а вдруг Кейк тайно вернулась и стоит за дверью. Дэн хотел, чтобы так оно и было. Ему пришлось признаться себе, что жизнь после исчезновения жены не стала веселее.

Открыв ее шкаф, Дэн бесцельно пошарил в нем. В воздухе появился тонкий аромат духов. Дэн закрыл глаза и представил себе Кейк. Внезапно взяв ее свитер, он прижал его к щеке и вспомнил их близость в первые годы после свадьбы.

Сдвинув одежду жены в сторону, Дэн заметил торчащий из-под белья блокнот и вытащил его. На обложке рукой Кейк было написано «Мои Слова... Маленькие Мудрости». Странно, она никогда не проявляла склонности к писательству. С блокнотом в руках Дэн спустился вниз, налил себе виски со льдом и сел в кабинете читать записки жены. Его охватили сомнения и любопытство. Может, здесь написано то, о чем ему лучше и не знать?

Первая страница открыла ему немногое. Она была озаглавлена «Правда». «На свете существует его правда, ее правда, твоя правда, их правда. Но здесь правда только одна, и она моя». Милая ирония, подумал Дэн и перевернул страницу.

«Обвиняй меня, любимый. Выкрикивай подлейшую ложь. Называй меня как хочешь, но ты говоришь неправду. Грубая ложь остается между нами лишь ненадолго, но острое лезвие погружается в факты, наносит глубокие, неизлечимые раны. Поэтому говори в запале что хочешь. Обвиняй, унижай, оскорбляй, выноси приговор. Но ты не прав».

Интересно, когда же Кейк написала это? Чувствуя себя не в своей тарелке, Дэн не знал, стоит ли продолжать чтение. Он вдруг заподозрил, что жена страдала от его упреков и обвинений в неорганизованности гораздо сильнее, чем ему казалось. На следующей странице Дэн прочитал:

«Как ветры и дождь разрушают гору, так необдуманные, грубые слова любимого разрушают дух. И тогда от гордости и самоуважения остается один лишь прах».

– Иисусе! – тихо воскликнул Дэн, положил блокнот и сделал глоток виски, стараясь вспомнить споры с женой. Текст в блокноте был кротким, смиренным, совсем не таким, как она. Кейк обычно оборонялась. Дэн снова начал читать.

«Ты сломал мне руку», – крикнула я от боли и злобы. «Прости», – ответил ты, но гипс был жестким и белым. «Ты разбил мне сердце», – крикнула я, раненная и смущенная. «Прости», – сказал ты, но рана моя была неизлечимой. Рана со временем затянется, кости срастутся, но где гипс, под которым срастется мое сердце?» О Боже, он никогда и пальцем ее не трогал! Неужели Кейк пыталась сказать, что лучше бы он бил ее? Какой дьявол в нее вселился?

«Не унижайся, не плачь и не рыдай, – пытались они успокоить меня. – Жизнь продолжается, она не закончится, хотя твои лучшие друзья тебя предали». Но я знаю, почему грустна. Я потеряла друга, которого у меня никогда не было».

Теперь Дэн полностью погрузился в чтение. По разнице в чернилах и в почерке он понял, что она сочиняла это в течение долгого периода. В основном стихи были грустными, дисгармоничными. В блокноте было много страниц, но Дэн нетерпеливо открыл последнюю, ибо надеялся найти ключ к недавнему состоянию жены. И он нашел то, что искал.

«Река грусти течет через меня. Когда-то это была река жизни, несущая свежий воздух мне, униженной, отчаявшейся жене. Река грусти вытекает из меня. Я открыла ворота в море, и, когда оно станет красным, он узнает, что я мертва и меня больше никогда не будет».

В конце страницы была еще одна запись, озаглавленная «Последняя строка».

«Страх перед смертью ушел вместе с ним».

Дэн положил блокнот, подошел к бару и налил себе еще виски. Он был расстроен и зол. Неужели Кейк так страдала, что думала о самоубийстве? Неужели во всех ее несчастьях, описанных в этом проклятом блокноте, виноват он? Почему он должен нести ответственность за ее состояние? Семейная жизнь – улица с односторонним движением. Муж должен удовлетворять все нужды семьи. И разве ему надо заботиться еще о том, чтобы все чувствовали себя счастливыми и довольными?

Пытаясь успокоиться и восстановить справедливость, Дэн прошел из комнаты в гараж взглянуть на картины Кейк, которые она складывала здесь в течение многих лет. Он никогда не позволял ей вешать их в доме, потому что не любил ее мазню. Дэн вытащил одну картину и стал рассматривать ее, стараясь понять, какую радость доставляло жене занятие живописью. Один за другим он изучал холсты, но не нашел ничего, что изменило бы его мнение. Краски яркие и смелые, но картины похожи на детские рисунки. Краска положена широкими мазками. На одних холстах она светилась радугой, на других громоздились друг на друга геометрические фигуры. Почему Кейк никогда не пыталась нарисовать реалистическую картину?

Дэн вернулся в дом с чувством некоторого облегчения. Проклятые холсты слегка улучшили его настроение. Когда Кейк вернется, возможно, он посоветует ей продолжить занятия живописью. Поступить на какие-нибудь курсы. Пусть лучше она рисует картины и складывает их в гараже, чем пишет эти отвратительные стихи. Боже, кажется, он ошибся в ней.