Адвокатская этика (СИ)

32

Андрей

Антипов, как и предполагалось, бросился в бега. Удивило ли это меня? Ничуть. Удручало одно: если бы Лиза сразу призналась в издевательствах мужа, пока мы стояли все вчетвером у дверей института, мы бы не дали этому упырю уйти.

Но… знал бы, где упасть, соломки подстелил. Меня поразило само решение Лизы прислушаться к нашим с Олей советам и сделать так, как мы говорили.

В который раз удивляюсь, как тонко Ольга чувствует женщин. Работа с клиентками дала ей столько опыта, что она легко приняла новость, что, испугавшись, запутавшись, Лиза отказалась от моих услуг, а дальше так же легко приступила к плану «Б». Без лишних нервов, без паники — она будто наперёд знала, каков будет исход.

Неужели женщины так схожи? Неужели у многих идентичная реакция и поведение? Я знал, что шок, страх — первая реакция, и она влечёт за собой неадекватные поступки. Меня это выбивало из равновесия. Не скрою: я терялся. А Ольга, как скала, была крепка и непоколебима.

Вместе мы отличная команда. Ха-х… как оказалось…

М-да… а ведь кто бы мог подумать.

— Заеду за тобой через полчаса? — созвонился с Олей, выходя из кабинета. — А если повезёт с дорогой, то вообще через двадцать минут буду. Хочешь, сходим куда-нибудь поужинать?

— Нет, не хочу. Давай сразу домой? Устала.

«Домой» — это слово, обронённое Олей, ласкало слух. Мы уже второй день жили вместе.

После кризисного центра заехали к ней, быстро собрали всё самое необходимое и поехали ко мне.

Я желал уберечь её, это правда, но её переезд, пусть и временный, не обременял меня.

Наоборот, я был счастлив. До этого мы пересекались лишь по ночам, позже провели незабываемые выходные. Раньше, с любой другой женщиной, я бы сказал, что это слишком.

Атут… мало. Всегда мало. Каждый раз. Мало даже когда мы отходим ко сну. Будто эти часы выпадают из того чудесного времени, которое я проводил рядом с ней, просто держа за руку, просто слушая её или находясь в уютном душевном молчании.

Что это было? Помешательство? Нездоровая привязанность, к которой я не был готов?

я не знал, что с этим делать. Но всё случилось само по себе. По наитию. Из отрешённого, не подпускающего к себе слишком близко мужика, я превратился в человека почти одержимого.

Магия изумрудных глаз тому виной? Или энергетика Ярцевой, которая действует на меня, как магнит? Что в этой женщине такого, что заставляет меня думать о ней не просто день и ночь, а каждую секунду? Словно цунами, набирая силу, скорость, это удивительное чувство накрыло меня с головой, сбило с ног, унося мощным потоком далеко от себя прежнего.

Я кайфовал от того, что происходит. Не пытался убедить себя в обратном, не пытался всё отрицать, лишь бы сохранить образ того старого Гордина. Это всё хрень полная! Если есть в сердце чувства, которые наполняют жизнью, радостью — это надо принять и начать наслаждаться.

Я влюбился. Без сомнений. Без логики и скептицизма. Я по-настоящему влюбился. И пусть мы встречаемся всего ничего, много лет я тайно желал Ольгу Ярцеву.

И вот чем всё это обернулось… А что будет дальше?

Без логики. Без домыслов. Без сомнений. Я дал себе установку — плыть по течению и наслаждаться каждой минутой, проведённой рядом с женщиной, которая заставляет сердце биться сильнее.

Сел в машину, посмотрел по навигатору, сколько ехать до Ольгиного офиса и, не теряя заветные минуты, двинулся в путь.

— Я помою посуду, — предложила Оля, когда мы закончили ужин.

Она собрала со стола тарелки, приборы и встала у раковины. Несмотря на её усталость и спокойствие, я чувствовал, что ей было некомфортно.

— Оль, — сказал мягко и, подойдя сзади, ласково обнял за талию. Положил голову ей на подбородок, нежно коснулся губами лебединой шеи и прошептал: — ты как? Если тебе что-то нужно — только скажи. Всё купим, всё привезём. Я хочу, чтобы тебе здесь было уютно.

Ольга улыбнулась, наклонила голову, соприкасаясь своим виском с моим.

— Всё хорошо. Я просто думаю о Лизе, о бывшем муже. Хочу, чтобы эта канитель как можно быстрее закончилась.

— Мы с тобой всё для этого делаем.

Оля смыла с рук мыльную пену, развернулась ко мне и обняла за шею. Я бы мог вечно ею любоваться, согреваться теплом изумрудных глаз, отвечать улыбкой на улыбку. Ольга умела совмещать в себе роковую страстную красотку и уютную, домашнюю женщину. Мою женщину.

Только потянулся к её губам, как в кармане затрезвонил телефон.

— Извини, — шепнул и принял вызов. — Ленок? Что стряслось, малышуль?

Мы с племянницей виделись в офисе, вроде бы обсудили все важные вопросы, но вечерний звонок Лены меня насторожил.

— Дядя Андрей, я составляю список, что купить родным на выходные. Для папы гостинец уже купила, а вот что бабуле с дедулей подарить — ума не приложу.

Я сокрушённо провёл рукой по лицу, опуская голову.

Забыл… Напрочь забыл, что в эти выходные мы с Леной договорились поехать к тёте в Тверь.

Повидать родню, погостить. Я уже согласился, и племяшка на меня рассчитывает.

Но… Поднял голову, взглянул Ольге в глаза и не знал, что ответить.

— Лен, давай я подумаю? Или завтра вместе что-нибудь придумаем?

— Да, хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной, малышуль.

Ольга посмотрела на меня, озадачившись.

— Что случилось?

— Башка у меня дырявая — вот что.

Сел на стул, за руку притянул Олю, и она оказалась у меня на коленях. Я обнял её за талию, ещё раз взглянул в глаза.

— Мы в эти выходные с Леной едем к моей тётке. Я уже дал добро, вот только… — закусил губу, пытаясь как можно быстрее найти выход из этой ситуации.

Я не мог оставить Олю одну. Забрать её из собственной квартиры, беспокоясь, чтобы муженёк не нарисовался, и оставить у себя на два дня — одну, в чужом доме… Это было бы неправильно.

— Оль, ты не хочешь поехать с нами? — озвучил смелое решение.

— Что? — округлила она глаза. — К твоей родне?

Я кивнул. Она запустила пальцы в волосы, нервный взгляд метался по кухне.

— Андрей, это же… я…

Она поднимала и опускала плечи, была совершенно растеряна. Ещё бы, своим предложением я застал её врасплох. Я тяжело вздохнул.

— Андрей, мне кажется, это не очень хорошая идея.

— Оль, я понимаю твоё смятение.

— Это не смятение, Андрей. Мне кажется, ещё слишком рано.

Я кивнул прекрасно понимая, что она права. Но была одна колючая ситуация, которая меня мучила:

— Ольк, я не могу тебя оставить, весь изведусь. Но и не поехать я тоже не могу… Тётя Лида — она…

она для меня особенный человек.

Оля тут же погрустнела. Я не понимал, почему. Но потом догадался. Это была её реакция на меня: на мою мимику, дрожащий голос. Я сразу этого и не заметил. Рассказывая о тётушке, волей-неволей возвращался в те жуткие дни моего детства и юности. Тётя стала тем маяком, который вывел меня к свету, показал путь, по которому пришлось пробираться.

Эмоции душили меня. Так было всегда. Моя слишком больная тема…

— Почему она особенная? — с нежностью спросила Оля и погладила меня по голове, как ребёнка.

Я прикрыл глаза, прижался к ней.

— Она стала мне матерью при живой матери. Приняла меня таким, какой я есть. Поняла меня и не осудила.

— За что? — испугалась Ольга.

— Ты действительно хочешь это знать? Кое-что из моей биографии тебе не понравится.

Оля обхватила моё лицо ладонями, заставляя посмотреть ей в глаза.

— Расскажи мне. Обещаю, я не буду тебя осуждать. Что бы там ни было.

Мне хотелось ей верить, и я поверил. Всё ей рассказал, показал свои скелеты в шкафу.

Возможно, не знай я всей правды об Ольге, не смог бы искренностью ответить на искренность. Не смог бы подпустить её так близко к моей всё ещё уязвимой душе, пусть с виду так и не скажешь.

Закончив, я смотрел ей в лицо, пытаясь прочитать, что она думает. Что изменилось? Что скажет?

Ничего не изменилось. Абсолютно. Она всё так же согревала своим взглядом, гладила по волосам.

Молчала.

— Столько лет уже прошло, а я так и не понял: должен ли я был это делать? Почему не предвидел, что моё желание не совпадёт с желанием матери? Я всего лишь хотел её уберечь, отомстить за мучения. А она хотела сохранить всё как есть. Вот этого я и не понял. И не понимаю по сей день, никогда не пойму.

Я говорил всё тише, словно уносился куда-то далеко-далеко.

— Правильно ли я поступил? Не знаю. Никогда уже не узнаю. Издевался над матерью отец, а несчастной её в итоге сделал я… Вот такие дела, Олы

— Она была за мир в семье. Вот только понятие мира у неё было искажено. Тут сложно судить, кто прав, кто виноват.

Я так и слушал её с закрытыми глазами.

— Но, знаешь, что я тебе скажу… Пусть это и прозвучит дико, пусть подобные слова не должны озвучивать люди, которые служат закону, но я всё равно скажу… Если бы тогда…

когда я была замужем за мерзавцем Антиповым, узнала твою историю, я бы никогда не разочаровалась во всех мужчинах. Никогда… Потому что верила бы, что есть один человек, способный на всё ради любимых, который имеет право называться мужчиной. А, значит, не всё потеряно.

Я поднял голову, впился в неё пронзительным взглядом.

— Ты всё правильно сделал, Андрей. Ты защитил маму так, как мог в свои юные годы. И если она не смогла разглядеть в этом любовь, страх за неё, преданность — это уж точно не твоя вина.

‘Она обняла меня крепко-крепко, я вжался в хрупкое тело этой сильной женщины. И как гром среди ясного неба меня пронзило озарение.

Я всегда искал такую…

Такую, что смотрит со мной в одном направлении. Видит то, что вижу я.

Её душа изранена. Моя — изранена по-своему, но не меньше. Нас не просто тянуло друг к другу, мы подсознательно чувствовали, что способны залатать раны друг друга.

Как удивительно устроена судьба. В давних врагах, соперниках скрывались люди, способные понять друг друга так, как никто.

Я смотрел на неё не моргая. В этот день я вообще много на неё смотрел. Всё время.

Постоянно…

— Ты чего? — ласково улыбнувшись, спросила она и провела тёплыми пальчиками по моей щеке.

— Я представляю, Оль.

— Представляешь? Что?

Она склонила голову на бок, а я всё продолжал ею любоваться.

— Тебя представляю. Лет через десять… двадцать… тридцать… Рядом с собой представляю.

Её щёки порозовели. Она смущённо опустила глаза.

— И, знаешь…

Мне очень нравится то, что я себе представил.

Осторожно коснулся её подбородка, притянул к своим губам и поцеловал: нежно, чувственно, благодарно.

И сквозь этот поцелуй почувствовал, как она улыбнулась.