Агава

15

— Это ложь, господин министр, ложь с ловко подмешанными, для убедительности, крупицами правды. — Генерал Страмбелли гневно взмахивает рукой, словно желая жестом уничтожить кипу газет, лежащих на столе министра.

Министр явно растерян: его вытащили из постели, чтобы прочитать ему хотя бы заголовки. К тому же он узнал, что главный прокурор республики собирается возобновить расследование обстоятельств смерти генерала Фульви и будет вести это дело сам. Едва министр прибыл к себе, Страмбелли попросил принять его.

— Господин министр, прошу вас… Я никогда не осмелился бы вас побеспокоить, если бы того не требовали обстоятельства. Вы должны быть в курсе дела. Я знал генерала Армандо Фульви, мы вместе кончали офицерскую школу в… смутные, скажем так, времена. Я вовсе не собираюсь порочить репутацию своего покойного коллеги, но Фульви… В общем, его служба в период республики Сало… Этот опыт не прошел для него бесследно.

Министр сразу насторожился и внимательно слушает. Было время, когда он кичился своими дружескими связями с правыми, но сегодня такая позиция опасна. Во всяком случае, он старается скрыть свои политические симпатии.

Страмбелли продолжает что-то растерянно мямлить, но тот, кто знает этого человека, сумел бы в его взгляде из-под опущенных вех угадать жесткую решимость.

— Вы, наверное, помните скандал с военными заказами для фашистских режимов. Вашему коллеге… — генерал прочищает горло, — пришлось тогда подать в отставку. Но есть вещи, которых вы не знаете. В этой истории по горло увяз Фульви, да и не только он. Откуда, вы думаете, взялись эти документы? — Генерал тычет пальцем в страницу газеты, в которой работает Паоло. — Я тоже был в тот день в квартире Фульви. И видел там главнокомандующего карабинеров Эльвино Фаиса. Этих бумаг я там не нашел, а если бы нашел, то сразу бы передал в магистратуру. Генерал Фаис был тесно связан с вашим предшественником: он собирался взять на себя руководство одним из предприятий, замешанных в истории с военными заказами, и даже подал прошение об отставке. Но там, по-видимому, чего-то испугались и все переиграли. — Страмбелли приосанивается. — Я не собираюсь никого обвинять, а только хочу подчеркнуть, что стремление представить дело в таком виде весьма смахивает на попытку свалить все с больной головы на здоровую и позволить прикрыть подлинных виновников этого скандала.

На министра слова генерала определенно производят впечатление. Но нужного ответа он не находит. Его совсем недавно перевели сюда из других сфер: на своем нынешнем посту он оказался в силу сложных политических перемещений; опыта, необходимого для этой работы, у него нет, а следовательно, нет и связей, и надежных точек опоры. Он сознает, что попал в самый центр жестокой схватки, но не знает, на чьей стороне ему следует быть.

— У меня нет никаких доказательств, которыми я мог бы подкрепить свои слова, — продолжает Страмбелли, — но я отвечаю за них целиком и полностью. Мой долг сообщить вам об этом, чтобы вас не ввели в заблуждение и чтобы вы не приняли необоснованных мер. Доверьтесь тем, кому положено заниматься этим по должности. Шеф секретных служб — человек компетентный и безусловно надежный.

— Я хочу, чтобы меня постоянно держали в курсе дела, — говорит наконец министр обороны; вероятно, он уже пришел к какому-то решению.

— Спасибо, господин министр. — С легким поклоном Страмбелли направляется к двери, но явно мешкает.

— Вы хотите сообщить что-то еще? — спрашивает министр, глядя на него с интересом.

— Нет, господин министр. Вот только… поскольку неизвестно, кто еще замешан в этом деле… на всех уровнях… В общем, здесь необходима крайняя осторожность.

— Благодарю вас, генерал.

Когда Страмбелли направляется к лифту, на его лице появляется злобная улыбка. Ему ясно, что все это ненадолго. Случается, что и на пост министра республики попадают дураки, но чаще у лиц, занимающих этот пост, бывают иные недостатки. Один из главных принципов, от которых зависит вся их карьера, — никому не доверять. Позднее министр наверняка проконсультируется с начальником генерального штаба, с генеральным секретарем своей партии, со своим военным советником. Но за это время он успеет допустить пару промахов. А может; он вообще ничего не станет делать? Это устроило бы генерала еще больше, Прежде чем отправиться к министру, он долго беседовал с шефом секретных служб, который до сих пор не может успокоиться, что за его спиной была создана сверхсекретная служба информации и что кое-кто из его людей взят на заметку. В сущности, здесь все та же проблема власти, но есть ли на свете более мощный стимул к действию?

В общем, генерал не без оснований считает, что после разговора с министром у него появился известный простор для маневра. Единственное, о чем не подумал Страмбелли, а подумать об этом следовало, что торопливость — плохая советчица и что он, как и министр, не застрахован от оплошностей. Когда, вернувшись домой, генерал звонит инженеру Данелли де Мария и после разговора с ним принимает кое-какие меры, он, сам того не подозревая, кладет начало цепной реакции, остановить которую ему будет не под силу. Дело в том, что его телефон тоже прослушивается.

Капитан Эмануэле Инчерти расстроен. Очень уж категоричен тон генерального секретаря ЧЕСИС.

— Слишком много шуму подняли вокруг этой истории. Пусть теперь государственные органы занимаются ею официально.

— Расследование ведь не завершено, осталось разобраться в некоторых мелочах… — пытается что-то доказать капитан.

Но старый префект непреклонен.

— У вас произошла утечка информации; при таких обстоятельствах мы не можем разрешить вам продолжать это дело.

— Позвольте мне поговорить с председателем совета министров…

Это последний козырь Инчерти, но в ответе префекта слышится раздражение.

— Капитан, председателю совета министров все уже известно, и он согласен с моими решениями, — говорит он и добавляет чуть помягче: — Возьмите отпуск. Более того, дайте отпуск всем вашим людям. Ненадолго, пока страсти не улягутся. А там посмотрим.

— А как же наш отдел? — Капитан пытается поколебать, решимость начальства. Но старик по-прежнему непреклонен:

— Ваша служба засвечена, капитан. Мне пришлось пойти на компромисс с одним из шефов секретных служб. Ваши помещения опечатаны, пока не решат, кто займется вашим архивом, — говорят он и, поняв, как уязвили капитана его слова, после небольшой паузы со смешком добавляет: — Нигде не сказано, что рано или поздно им снова не займетесь вы. Во всяком случае, дорогой мой, я должен передать вам поздравления господина премьер-министра. Вы хорошо поработали. Пусть теперь действуют политики. Свою задачу вы выполнили, пора вступить в дело другим ответственным лицам.

Эмануэле мечется по квартире в ярости, которую он может позволить себе только дома. «Другие ответственные лица! Политики!» Но неразделенная ярость так же, как и неразделенная радость, не может длиться долго. Он усаживается в кресло и начинает просматривать газеты. В глаза бросается небольшое, всего несколько строк, сообщение. Заместителя прокурора республики доктора Антонио Виллу, который занимался уголовными делами, перебрасывают на дела гражданские — в отдел финансовых преступлений. Человека хоронят под грудами опротестованных векселей. Вот они, ваши политики. Именно этот человек умышленно скрывал свидетельства того, что генерала Фульви убили. И делал это по чьему-то приказу. Но по чьему именно, черт возьми? Вот уж чего они никогда не узнают, а возможно, и не захотят узнать.

Когда капитан сообщает своим сотрудникам, что с этого момента все они числятся в отпуске, поднимается шум: «Но ведь мы только начали все раскручивать…»

— Увы, решение принято на самом высоком уровне, — поясняет он, носам не может скрыть своего разочарования.

Как всегда, быстрее всех соображает Фаэдо.

— По-моему, мы сами создаем себе проблемы, — говорит он безразличным тоном. — Мы служба неудобная, нас выручала лишь абсолютная секретность. Мы-то знали, что как только станет известно о нашем существовании, нас прикроют. Следовательно, нам самим надо позаботиться о себе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что, поскольку нас официально распустили, наша служба снова становится секретной. Нам же никто не давал письменного приказа прекратить работу, не так ли? — продолжает Фаэдо, лукаво улыбаясь.

— Ты забыл о финансовой стороне дела. Ассигнования, как и архивы, арестованы, — нетерпеливо перебивает его капитан.

В разговор вмешивается человек с внешностью робкого чиновника — их казначей:

— Я подготовился к такому повороту. За последнее время мне удалось собрать немного денег и перевести их на секретный счет.

Его слово оказывается решающим. Действительно, почему бы и не попытаться? У каждого из них есть другое занятие. Официально их отдела вообще никогда не существовало. Пусть он так и остается несуществующим.

Меряя шагами комнату, Эмануэле анализирует последние события. Назревает что-то серьезное. Вокруг них буквально земля горит: Штиц исчез, следователя Виллу перевели на другую работу, президента швейцарской компании «Контрарм» Жан-Ива Клошерона нашли вчера убитым в саду собственной виллы. Клошерону раскроили череп металлическим прутом, виллу ограбили. Выходит, воры вели наблюдение за Проккьо, капитан знал, что тот слишком часто разговаривает по телефону с Клошероном. Надо во что бы то ни стало раздобыть записи этих разговоров!

Три раза звонит и замолкает телефон; через некоторое время снова раздаются три звонка и снова наступает тишина. Наконец еще три звонка. Условный сигнал. Кто-то из своих.

Капитан поспешно выходит из дома. Через пять минут он в машине, припаркованной на маленькой площади. Человека, который передает ему плоскую коробку и портативный магнитофон, он не знает.

— Мне сказали, чтобы я дал вам прослушать. В вашем распоряжении четверть часа, потом мне надо немедленно вернуть это в прокуратуру.

Незнакомец удаляется, оставив капитана в машине одного. Эмануэле включает магнитофон. Узнать говорящего не удается; похоже, он нарочно искажает голос:

— …Завтра генерал планирует посетить казармы во внутренних районах. Он полетит туда на вертолете, который ждет его на базе в Вибо. Все должно произойти над горами Аспромонте.

Голос второго тоже искажен:

— В таких случаях обычно используют два вертолета… Как я узнаю, в каком именно…

— Один из пилотов сегодня попал в автомобильную катастрофу, сейчас он в больнице с переломом ноги. Его заменит наш человек, мы об этом уже позаботились. На его машине и полетит генерал.

— Ладно.

Лента продолжает шелестеть, но разговор окончен. Возвращается хозяин машины. Эмануэле отдает ему пленку и магнитофон. Лицо его непроницаемо.

— Откуда эта пленка? Незнакомец пожимает плечами.

— У всех у них свой шифр, — говорит он. — Только следователю известно, кто на какой пленке записан. Я могу передать, что вас это интересует, но понадобится время…

У капитана вырывается ругательство. Именно времени ему сейчас и недостает.

— Неважно, — бросает он, быстро выходит из машины и направляется к ближайшему телефону-автомату. Фаис уже два дня находится в Калабрии, но где именно? Одно ему известно точно: завтра утром генерал должен быть на базе в Вибо.

Сообщение о том, что вертолет с главнокомандующим карабинеров Эльвино Фаисом разбился, налетев на скалу Аспромонте, а с вертолетом сопровождения потеряна связь, ложится на редакционный стол как раз в тот момент, когда Пасло собирается уходить.

Алесси, размахивая обрывком телетайпной ленты, несется к Бьонди. Главный редактор тоже куда-то торопится.

— Они его прикончили! — кричит Паоло. Бьонди читает сообщение поразительно спокойно.

— Тише, тише, может, это несчастный случай, там же был туман, — говорит он лишь бы что-то сказать.

— Я еду туда, — решительно заявляет Паоло.

— Согласен. — Бьонди смотрит на часы. — Если только будет на чем.

— К месту происшествия тотчас кинутся всякие шишки. Кто-нибудь меня подвезет, вот увидишь, — говорит Паоло, хватаясь за телефон: он уже звонит в министерство обороны. А через час в аэропорту Чампино Алесси садится на самолет генерального штаба. С ним еще два журналиста.

В самолете ни одного свободного места. Здесь начальник штаба корпуса карабинеров, крупные военные чины, секретариат министра обороны в полном составе и сам министр.

С подобающим случаю скорбным выражением лица к Паоло подходит Страмбелли:

— Это, конечно, катастрофа, — говорит он. Вокруг толкутся журналисты.

— Вы уверены? спрашивает Паоло. Страмбелли горестно кивает.

— А не мог генерал оказаться на том вертолете, который пока не обнаружен? -

— К сожалению, генерал Фаис находился именно в разбившемся.

— Тела уже найдены?

— Я распорядился никого не подпускать к месту катастрофы. Место оцеплено карабинерами.

Самолет генерального штаба приземляется в Ламеции. Его уже поджидает целая колонна синих лимузинов и несколько джипов. Паоло вместе с коллегами устраивается в одном из них. К колонне пристраиваются две машины телевидения. Длинная вереница автомобилей направляется в сторону Аспромонте.

К самому месту происшествия приходится карабкаться на своих двоих. Туман все еще очень плотный, слоистый, видимости почти никакой. Люди словно плывут среди призрачных силуэтов елей. Вся зона оцеплена сотнями карабинеров. Из окрестных деревушек набежало много любопытных. Местные жители утверждают, что сначала они услышали рокот вертолета, потом вдруг раздался взрыв и над горой взметнулось пламя. И вот все они — мужчины, женщины, старики, дети — прибежали сюда. На них сразу же набрасываются журналисты и телеоператоры.

Из рассказов очевидцев вырисовывается очень путаная картина: говорят все разом, у каждого своя версия.

Есть, правда, среди них человек, утверждающий, что он был во дворе и видел, как вертолет взорвался в воздухе.

— Но что ты мог увидеть в таком тумане?

— Видел странную вспышку, на какое-то мгновение все небо стало красным. Это было над горами, совсем близко от моего дома.

Один из журналистов пару раз щелкает фотоаппаратом. На всякий случай, вдруг пригодится. Телеоператоры направляют на говорящего свет двух прожекторов и снимают его. А он все повторяет:

— Я видел ужасную вспышку прямо над моим домом.

Но тут всеобщее внимание переключается на подошедшие полицейские грузовики с фотоосветительной аппаратурой. Карабинеры и полицейские препираются, слышно, как полицейский офицер переругивается с офицером карабинеров. Есть приказ: не пропускать никого, даже полицейских, а аппаратуру принять. Полицейский скандалит, но подоспевший генерал карабинеров быстро его утихомиривает. Он говорит вежливо, но твердо: аппаратуру надо сдать карабинерам, пройти за оцепление нельзя — на этот счет есть строгий приказ.

Раздосадованные полицейские остаются среди публики, а карабинеры, забрав аппаратуру, направляются на джипах к месту катастрофы, где еще видны последние языки пламени.

За оцепление проходят только генерал Страмбелли, начальник штаба корпуса карабинеров, министр обороны, его секретарь и несколько офицеров.

Паоло и его коллеги тоже поднимают шум, доказывая, что им просто положено все видеть своими глазами, но журналистов без разговоров оттесняют. Сколько ни размахивает Паоло своим удостоверением, сколько ни ругается — тщетно.

Проходит полчаса; никто не знает, что делается в центре площадки, оцепленной карабинерами, прожектора скрыты деревьями, видны лишь движущиеся тени.

Через некоторое время, пошатываясь, вниз спускается бледный секретарь министра. Подойдя к своей машине, он зажимает рот платком. Легкий ветерок начинает разгонять туман и доносит сладковатый тошнотворный запах горелого мяса.

— Ну и мясорубка… О, Господи, ничего подобного еще не видел… — качает головой секретарь.

— Тела уцелели? — спрашивает самый настырный из журналистов.

Секретаря передергивает.

— Да вы что? При такой катастрофе самый большой кусок — с мой мизинец.

В приступе рвоты он резко отворачивается, и вокруг него сразу же образуется свободное пространство. Содрогаясь всем телом, секретарь судорожно цепляется за багажник автомобиля.

— Да, ничего себе взрыв, — комментирует один из коллег Паоло бесстрастно и, тараща глаза, пытается разглядеть, что делается там, наверху. — Вот свинство, ни черта не видать!

В этот момент их внимание привлекает цепочка людей, поднимающаяся снизу. Вскоре становится видно, что они несут на плечах пять оцинкованных гробов. Карабинеры расступаются, чтобы пропустить их.

Все закоченели, торчат здесь на сыром ветру уже не меньше двух часов.

На рассвете вновь опускается туман: серый, липкий, удушливый. Туман, топтание на месте вызывают у Паоло приступ клаустрофобии. Многие любопытные расходятся. Остаются три журналиста, дружно проклинающие все на свете, группа телерепортеров да полицейские, разъяренные тем, что у них отняли осветительную аппаратуру.

Паоло от холода притопывает ногами. Он не захватил с собой ни свитера, ни ветровки.

Вдруг как бы из пустоты возникают люди с гробами на плечах. Они. спускаются вниз цепочкой, журналисты пододвигаются поближе к тропе. Паоло подходит поближе и убеждается, что гробы уже закрыты. Он видит, как носильщики безмолвно удаляются, растворяясь в тумане, словно вереница призраков.

Вслед за ними спускается министр в сопровождении Страмбелли и начальника штаба карабинеров. Лица у всех осунувшиеся, напряженные, бледные от усталости и холода.

Паоло предпочитает идти в деревню пешком. Ему нужно попить горячего, пожевать чего-нибудь. Может, быстрая ходьба немного разгонит кровь. Над долиной уже поднимается солнце, и становится теплее. Паоло с наслаждением подставляет лицо солнечным лучам и, ощущая какую-то пустоту внутри, вглядывается в белесый склон горы. Он вспоминает, как старый генерал угощал его фруктовой наливкой в полумраке своей гостиной, сестру Фаиса, я его охватывает бессильная ярость. Да что же это такое в самом деле? Когда все это кончится?

Добравшись до деревня, Паоло звонит Бьонди, тот сразу же накидывается на него:

— Где тебя черти носят?

Паоло называет деревню, где он находится.

— А тебя тут разыскивают. Какой-то тип начал названивать сразу же, как ты уехал. И сегодня звонит чуть не с рассвета. Довел нашего телефониста до бешенства: видать, придется тебе раскошелиться на ужин.

— А что за тип-то?

— Назвался капитаном, говорит, ты его знаешь. Он просит, чтобы ты ничего не предпринимал, пока не свяжешься с ним, мол, дело очень важное, он дал свой телефон.

Паоло записывает номер. Фаис называл капитана «нашим общим знакомым».

— Хорошо, сейчас я с ним свяжусь и сразу перезвоню тебе.

— Но что там происходит, можешь ты наконец сказать?

Паоло, не ответив, вешает трубку и торопливо набирает номер, продиктованный Бьонди.

— Бар синьора Марино, — отвечает усталый голос.

— Посмотрите, пожалуйста, нет ли у вас капитана Инчерти? — просит Паоло. Он очень взволнован.

В трубке слышно, как кто-то вдалеке говорит: «Это вас», и тут же раздается голос Эмануэле, словно он поджидал у аппарата:

— Паоло? Слава Богу, что ты нашелся!

— Да что в конце концов случилось?

— Послушай, я не могу вдаваться в подробности, но ты должен довериться мне. Этот человек… Ты знаешь, о ком я говорю… Так вот, он жив.

Паоло кажется, будто он ослышался.

— Жив?

— Да. Небудем терять времени, выслушай меня, пожалуйста. В последнюю минуту он пересел в другой вертолет, который считается пропавшим без вести. И теперь ждет, когда те выдадут себя.

Паоло словно молнией озарило. Из горла у него непроизвольно вырывается истерический смех.

— Что с тобой? — раздраженно спрашивает Эмануэле.

— Ничего, ничего, только… один, понимаешь, уже себя выдал.

— Кого ты имеешь ввиду?

— Страмбелли. Генерал с первой же минуты заявил — тому человеку крышка, потому что он был в разбившемся вертолете. Кое-что меня тут насторожило: во-первых, они оттерли полицию… И еще эта спешка, с которой они увезли останки…

— Конечно, — голос; капитана на другом конце провода становится спокойнее, — так я и думал. Слишком уж много совпадений. Послушай, я прошу тебя пока никому ничего не говорить. В своей газете можешь написать, что человек этот жив, но получил легкую травму и находится в клинике, адрес которой держат в тайне из соображений безопасности; напиши, что разбилась не его машина, а вертолет сопровождения, и есть основания подозревать, что это покушение… А в конце приведи утверждение Страмбелли — слово в слово…

Паоло перебивает его:

— Ты хочешь, чтобы у меня были неприятности?

— Вот и будем квиты. — В голосе капитана ирония, но в следующую секунду он меняет тон: — Я тебе сообщаю сенсационную новость, за которую ты должен благодарить и кланяться. Вертолет, пропавший без вести в Аспромонте, будет найден. А я попробую устроить тебе завтра интервью с генералом, он согласен. Но нужно, чтобы ты сделал все как я говорю.

— Хорошо, — отвечает Паоло, — согласен!

Вот это гвоздь на первую полосу! Кто из журналистов сможет завтра сравниться с Паоло Алесси?