Академия нечисти: пленных не берем [СИ]

Квест 25: Засвидетельствовать падение династии

Нам бы с Лораном хоть несколько дней не видеться, чтобы без помех осознать все вылетевшие признания, но парень оказался не из тех, кто избегает трудностей. После лекции остановил меня в холле, когда я бежала вслед за Виолой из одной аудитории в другую.

– Лита, на пару слов. – Лоран притом держал меня за руку довольно крепко – вырваться, конечно, не проблема, но такими маневрами можно создать лишь больше вопросов, потому я терпеливо ждала. Однако он не переходил к сути, а будто имел уйму времени в запасе: – Ты ведь не избегаешь меня? На завтрак даже не пришла.

– Проспала, – солгала я.

– Ясно, – Лоран отчего-то улыбался. – И именно по той же причине сейчас прямо не смотришь?

Я, как по команде, тут же вперила взгляд на его лицо. Мне-то чего стесняться – я как раз ничего ужасного не совершила! Пусть сам тушуется и думает о поводах отложить серьезные разговоры на когда-нибудь потом!

И Лоран, как если бы наконец дождался реакции, развернулся и заговорил уже без улыбки, зато обжигая глазами – я вздрогнула, припомнив, как они темнеют от страсти, а сейчас снова синие:

– Я не позволю тебе от меня бегать, – заявил почти холодно. – Да, некоторые пробелы между нами необходимо закрыть, но у тебя не получится отстраниться. А теперь слушай внимательно. С моей стороны было большой глупостью принимать ту ставку, я ошибся, переоценил свои возможности. Еще никогда я не чувствовал себя таким уязвимым. Я был смешон. Могу извиниться, но что-то подсказывает, что в гробу ты видала мои извинения – речь не о них, а о тех самых пробелах.

Я немного отодвинулась, рассматривая его глаза пристальнее и пытаясь угадать, что же там еще таится под синевой и черными зрачками. Лоран зачем-то преувеличивает и определенно говорит далеко не все, о чем думает.

– Нет, Лоран, ты не выглядел смешным. Я могу много чего сказать о твоем состоянии, но мне было не до смеха. Ты был несдержанным, слишком открытым – и, честно говоря, признавался в том же, в чем признавался раньше.

– Никакой разницы? – он слегка прищурил глаза.

– Есть разница, – я решила не юлить. – Хотя бы в том, что на этот раз я не могла тебе не поверить. Но были и другие признания, помнишь? Оказывается, ты меня в чем-то подозреваешь. Припоминается какой-то бред про элитные подразделения, хотя в Оланире не принимают в армию девушек, да к тому же таких молодых. Так, может, начнем заполнение пробелов с этого места? Откуда такие мысли? Что конкретно я не помню?

Лоран отпустил меня и заправил руки в карманы. Расслабленный, будто бы ничего не опасающийся, но мне уже известно, что он далеко не простачок и всегда показывает лишь вершину айсберга своих настоящих мыслей.

– Ты тоже многое скрываешь, Лита, не так ли? Дело ведь не в самих признаниях, а кто их начнет первым. К примеру, меня мучает только одно – насколько я могу тебе доверять?

Я, как и он, тоже вопрос благополучно пропустила мимо ушей:

– Что произошло в день землетрясения? Ты проболтался, и все сходится к тому дню. Видимо, я забыла о чем-то важном, и в моей забывчивости поучаствовал сам ректор. Но что же тогда случилось – я сделала нечто подозрительное? Я, прости небо, кого-то случайно укокошила? Я сама разрушила целую горную гряду или объявила новое оланирское наступление на империю? Что? Сколько бы я об этом ни размышляла, все равно не могу свести разные кусочки картины вместе. И самый главный – зачем заставлять меня об этом забывать? А может, это совсем не я сделала что-то подозрительное? Иначе вообще непонятно, почему мне просто не задали соответствующие вопросы и не получили на них ответы – миром или на допросе. Если я что-то сделала, то с меня логично и спросить. Но я отчего-то просто не помню… как если бы не сделала, а, например, была свидетелем того, чего не должна! А ведь Крайс тоже не помнит тот вечер. Типичная для послевоенной земли паранойя подсказывает, что мы с ним можем быть не единственными. Он – тоже из оланирских подразделений? Кингаррский оборотень? Очень правдоподобно звучит! Почему я оказалась на плато, а ты остался в академии – ведь сейчас очевидно, что я тебе нравлюсь до такой степени, чтобы не отпустить меня одну на разборки со всем факультетом трансформации? Меня вытащила Нилла – почему она не была вместе со своей командой, ведь те как раз прекрасно помнят и активно обсуждают, как гора за две секунды рухнула вниз? А может, память отшибло только у избранных – и вовсе не от того, что они сделали нечто подозрительное, а просто видели то, чего видеть им не полагалось?

Я просто накидывала предположения, которые со вчерашнего дня наперебой лезли в мою голову. Вместо завтрака наведалась в лазарет – там изобразила, что очень переживаю, поправились ли все участники тех событий и не стала ли я причиной чьих-то незаживающих травм. Лекарь очень удивился: я-то каким образом виновата в обвале? Он же заверил, что все пришли в полный порядок. Якобы на оборотнях раны заживают как – лишь бы они сами не слышали это сравнение – на собаках, а несколько случаев легкой амнезии при такой катастрофе вообще в расчет не берутся. Вирусная амнезия добавила моим сомнениям еще доводов. Потому я и перечисляла версии открыто: собиралась по его реакции угадать, в каком месте попадаю близко к правде. Но Лоран лишь медленно растягивал губы в многозначительной улыбке, тем подчеркивая, что не он будет первым начавшим признания. А потом выдал – сразу ответом на все мои вопросы:

– Видимо, пробелы заполнятся не сегодня. Хорошо, Лита. Мне достаточно пока главного: ты знаешь, как я отношусь к тебе, а я после вчерашнего знаю, что тебе тоже очень небезразличен. О взаимном недоверии даже говорить не стоит – оно обозначено очевидно. Как замечательно, что впереди еще несколько месяцев, в течение которых мы никуда друг от друга деться не сможем. Завтра на финал битвы идем вместе.

Не предложил даже – констатировал факт. И ведь я сама его туда приглашала, но Лоран успешно делает вид, что между нами ровным счетом ничего не изменилось: это не мы успели открыто заявить, что скрываем тайны, не мы совсем недавно едва не оказались в одной постели, сдержанные лишь этими самыми секретами. Влипшие друг в друга, разъеденные обоюдной симпатией, но натуральные враги. Я даже не кивнула, просто побежала по коридору дальше, дабы не опоздать на следующее занятие – а зачем кивать, если и так понятно, что нам двоим в ближайшее время будет душно, невыносимо и с вяжущим привкусом желания?

Однако планы резко изменились – не мои, но, как следствие, и мои тоже. На третий тур межфакультетской битвы мы снова отправились троицей, Лоран как ни в чем не бывало зашел за мной и по пути стукнул в дверь Виолы. И уселись мы снова рядом. Ректор с особенной торжественностью объявил последний этап состязания, на арене перед жюри выстроились команды факультетов колдовства и трансформации. После участники побежали в разные стороны, чтобы обустроить свои форты и установить защиту для флагов. Финал бывает очень коротким – если у одной команды явное преимущество перед другой, но в данном случае сложно сказать, кто фаворит: у колдунов намного шире арсенал методов, зато оборотни никогда не сдаются. Вот только ректор через пару минут после сигнала начала зачем-то развернулся к нам, нашел взглядом Лорана и махнул ему, подзывая. Парень тоже удивился, но направился к проходу, а затем вниз к господину Шолле.

Рядом с ректором стоял один из сотрудников – видимо, он уже что-то успел тому сказать и теперь мялся в ожидании ответа. Но Шолле обратился к профессору с факультета бессмертия, и госпожа Нора встала на его место ведущего. Сам же ректор, коротко переговорив с подбежавшим Лораном, куда-то того повел. Я указала Виоле на того мужчину, который вначале подошел к ректору:

– А это преподаватель? С какой кафедры?

Подруга присмотрелась:

– Нет, это маг из отделения связи – он передает послания от студентов их родне, и наоборот. Неужели ты раньше к нему не обращалась? Как же ты связывалась со своими в Оланире?

Как-как, через сферу, конечно, о которой так никто и не прознал. Даже в голову не пришло выяснять, каким образом общаются с близкими остальные ученики. Я вмиг потеряла интерес к представлению. Случилось что-то очень серьезное, сопоставить два и два не составило труда: маг из отделения связи что-то сообщил господину Шолле, и новость оказалась настолько важной, что тот предпочел оставить пост ведущего главного академического мероприятия. Ничего в этом страшного нет, преподавателей и лекарей без него хватает, однако если дело настолько не терпит отлагательств, то я определенно должна быть в курсе.

Понеслась следом, не отреагировав на гневный окрик подруги – дескать, я опять, что ли, своих поддерживать не хочу? Разглядела Лорана и ректора уже входящими в административное крыло. Думала догнать, притвориться любопытствующей, но вовремя себя остановила – они уже подозревают меня в шпионаже, важные новости мне оглашать добровольно не станут. Тем более если они касаются меня самой, а этот страх пришел в голову первым. Следовательно, надо добыть информацию без их согласия.

Предположив, что они идут в кабинет ректора, я припомнила, как мы однажды пробирались туда – как все-таки много дали нам стычки со старшекурсниками, я столько тайных мест в процессе узнала! Лезть снова по стене к окну не стала – заберусь-то без труда, но вряд ли что-то расслышу. Вайд с Лораном в тот раз пробрались по потолку, их трюк решила повторить и я. Побежала на этаж выше, прикидывая, какое помещения располагается прямо над кабинетом. К счастью, здание полностью пустовало. Там без труда отыскала то, что и предполагала найти – решетку входа в вентиляционную шахту. Она должна быть достаточно большой, а может, вообще представляет собой объемную пустую полость, раз в прошлый раз пропустила через себя двух парней не самых мелких габаритов. Оторвав решетку, я сразу же полезла внутрь, очень опасаясь пропустить все самое важное.

Потолочную панель даже отодвигать не пришлось – я просто прижалась ухом к пыльной поверхности и смогла расслышать гулкие голоса. Застала я, конечно, не самое начало разговора – кажется, мое имя упомянули как раз в конце какой-то темы, но теперь собеседники уже перешли к следующей, причем предваряя ее затянувшейся паузой.

– Все понял? – наконец-то спросил ректор. – Пиши!

– Что за абсурд? – голос Лорана звучал четче – быть может, он сидел где-то ближе к моему месту. – Господин Шолле, это ведь не шутка?

– А ты ведь не придурок? – взвился мужчина. – Шутка, да, святые бесы! Вся столица в панике – веселятся там над этой шуткой. Веселись тоже, только пером води – и постарайся сразу без исправлений, у меня всего пара листов с гербовыми печатями. Его величество когда-то оставил на случай непредвиденных обстоятельств, вот и они. Пиши, я говорю, хватит на меня пялиться!

Прозвучало строгим приказом. И Лоран все еще сопротивлялся такому напору:

– Я просто не могу поверить… Это как-то слишком.

– Потом обсудим! Кстати, у тебя нет признаков простуды или другого недомогания? Значит, время не потеряно, если ты возьмешься за дело и перестанешь смотреть на меня! Давай уже, шевелись, я буду диктовать. Я, Лоран из династии Ронарских, сын Инирана Ронарского и Тиаллы, в девичестве Гензарийской, добровольно и без принуждения отказываюсь от права престолонаследия…

Я едва не ахнула вслух. Что там происходит? Лорана же это беспокоило еще сильнее меня:

– Да что за ерунда, господин Шолле?! От меня до престола целая толпа родни!

Ректор приглушил голос, потому я слышала его теперь сдавленный тон с трудом:

– Это идея твоего отца – и в редкий раз я с Верховным Магом согласен. Мудрая в своей простоте тактика! Император уже при смерти, как и его старший сын, у младшего тоже выявлены первые признаки. Вначале подозревали вспышку ниссарадийского гриппа, но сегодня утром уже почти пришли в уверенность, что зараза поражает только представителей твоей семьи. Возможно, это вмешательство врагов – какое-нибудь проклятие десятого уровня, но прямо сегодня сути это не меняет. Ты же помнишь предсказание оракулов? Кроме стихийных бедствий и болезней до крушения мира должно случиться кое-что еще…

– Падение династии Ронарских, – закончил за него Лоран. – Но мы надеялись, что этот этап мы миновали.

– А происходящее говорит об обратном! – ректор снова начал кричать. – Предсказания никогда не бывают полностью точны, но если они начинают сбываться, то лучше быть готовыми. Ронарских больше не будет на престоле империи – так или иначе. И Верховный Маг, хвала мне за его прекрасное образование, решил, что лучше иначе, чем так. Все носители вашей крови спешно подписывают добровольный отказ от престолонаследия – такой отказ, который полностью лишит вас права когда-нибудь получить корону! И, если задумка окажется верна, это спасет вас от гибели.

Лоран тоже нервничал – собственно, это был первый раз, когда я наблюдала за ним такое взвинченное состояние:

– Но ведь я есть, я родился, я жив! Разве это не должно остановить падение династии?!

Этот вопрос я не поняла, но будет еще возможность обдумать его позже. Господин Шолле устало ответил:

– Природные катаклизмы ведь не остановило. Возможно, это говорит о том, что мы уже опоздали к началу основного представления.

– И кто же займет престол?

– Да кто угодно! Любой честный человек, которому твоя семья доверяет – герцог Гензарийский, граф Кингарра, Второй Советник, барон Сирдонский или лучше тот, кто с вами даже в отдаленном родстве не состоит, хоть любимый повар! Не это сейчас имеет значение! Династия сменится, вам придется отдать власть – и хорошо, если на месте Ронарских окажется другая достойная семья. Не нравится выбор? А его все равно нет – вы или уйдете добровольно, или умрете, а предсказание в любом случае исполнится. И лучше поторопиться сделать отсутствующий выбор. Я диктую дальше?

Но Лоран тяжело вздохнул:

– Я хорошо знаю императора. Дядя Таниран ни за что не напишет такой отказ – его воспитывали как будущего правителя, теперь он на своем месте, и скорее умрет, чем предаст дело своей жизни.

– Именно поэтому он уже не может встать и вряд ли переживет сегодняшнюю ночь, – припечатал господин Шолле. – Но тебя я вытащу в любом случае, даже если придется силой заставить написать эту бумагу. В столице истерия, мне приказано как можно дольше скрывать правду от всех, чья родня живет там. И без родовитых отпрысков проблем хватает. Маги связи будут держать рты на замке, но у меня тут еще водятся одаренные студенты, которые тоже могут принимать ментальные сообщения с другого конца страны. Я обязан с ними поговорить, а ты тратишь мое время!

Лоран долго не отвечал – возможно, дописывал отказ на гербовой бумаге. Я зажала рот рукой, боясь даже дышать и не в силах справиться с эмоциями. Такого даже в Оланире не ожидали! Хотя про падение династии действительно оракулы что-то говорили. Совету Знающих по большому счету плевать, кто тут на престоле восседает, да хоть казните своих королей или в ссылку отправьте, лишь бы мирные договоры с нами не нарушались. Но мне, оказавшейся в самой империи, теперь было не совсем все равно, а отчаянье Лорана я ощущала даже через потолочную плитку. Ему не нужен престол, но прямо сейчас он своей рукой, как и многие другие, совершает кардинальный поворот всей истории родного государства. И это еще если не учитывать, что мера может не подействовать – тогда погибнут не только те, кто не успел или не захотел подписать такую же бумагу.

– Вот, возьмите, – подал голос Лоран и теперь он снова говорил размеренно и спокойно. – Лучше всего размножить и отослать во все крупные имперские канцелярии. Я пойду.

– Лоран, – окликнул ректор. – Ты точно в порядке?

– Да, господин Шолле. Мне жаль дядю Танирана, жаль своего кузена, если и его спасти не смогут. Но сейчас я могу думать только о том, что все уже началось… Это означает, что впереди больше нет много времени. Наверное, я просто эгоист. Знаете, господин Шолле, я иногда думал, что успею всё… И не успел вообще ничего. Мне даже еще не надоело мыть посуду, представляете?

– Мне очень жаль, сынок. – Я удивилась такому неожиданному обращению ректора. – Очень жаль. Но если прорыв случится не в империи, то на несколько лет все же можно рассчитывать. Хотя врать не буду – эта задержка тебя не утешит. Никого из нас не утешит. Просто постарайся ни в чем себе не отказывать – буду благодарен, если притом ты не разнесешь мою академию в щепки. Но и это тебе прощу. Кстати говоря, Колодийцы уже несколько раз меняли формулировку предсказания, твой отец все свое детство и молодость провел под давлением одного их озарения, а намного позже к ней добавилась непомерная цена. Почему бы не верить в то, что формулировка снова изменится? Почему бы не думать о том, что они ошибались с точностью столько же раз, сколько и попадали в самое яблочко?

Поняв, что они расходятся, я тоже поспешила выползти обратно, а потом вообще распахнула ближайшее окно и прыгнула в него, чтобы сократить расстояние.

Прорыв уже случился! И да, не в империи – первым падет Оланир, но потом беда явится и сюда. Раздавленная новостями, я стояла в проходе между самыми крайними рядами перед задымленной ареной. Вокруг оглушительно орало все пространство – кажется, финал закончен. И я понятия не имела, кто выиграл – мне было безразлично. Мы все проиграли, имеет важность лишь очередность. Некоторые реплики Шолле ошеломили меня сильнее прочих, но я боялась начать о них думать. Хотя уже на уровне подсознания чувствовала ответ.

– Ты почему стоишь здесь, Лита? – Лоран подошел сзади и тронул меня за плечо.

– Тебя потеряла, – я повернулась к нему. – Что-то случилось?

– В хранилище нашли тряпку от вашего флага. Разумеется, ректор решил, что это я. Обязал мыть посуду. А с тобой что? Почему ты меня так рассматриваешь, как будто только что заметила, как сильно я тебе нравлюсь?

Я действительно не могла оторвать от него взгляда. И все еще боялась думать. Лоран выглядел беззаботным и веселым, ни одной тени на его лице, ни капли тоски в синих глазах. Вероятно, мне надо научиться вести себя так же. Я с усилием растянула губы в улыбке:

– Отлично. Тогда помогу тебе с посудой – ну, раз я сама туда эту тряпку закинула.

– Совесть? – он вскинул бровь.

– Симпатия, – зачем-то сказала я, не в силах выкручиваться. – Когда-нибудь я уеду в Оланир, а ты – в столицу. Кто знает, не буду ли я потом годами вспоминать, как мыла посуду именно с тобой?

– Кто знает… – эхом повторил Лоран, совсем немного обескураженный моей откровенностью и улыбающийся все шире. Вот, а теперь в глазах тоска все-таки промелькнула. И следующие слова вернули меня обратно в бездну апатии: – И прекращай гадать на далекое будущее, Лита Синица. Никто не знает, наступит ли оно вообще.