Академия СиЛ. Покорение стихий

Глава 25

Сая лгунья — красивая, сильная, умная… лгунья! Ни единая клеточка моего сознания не соглашалась верить в смерть Сильваны, моей любимой Софи, самого родного и дорогого мне человека в мире — ни за что я не приму её кончину, никогда!

Два дня я провела как в тумане: не спала, толком ничего не ела, ни с кем не разговаривала, а на занятия ходила больше по привычке, пытаясь сгладить отчаянно скребущую душу боль. Я протестовала, искала причины не доверять артефактнице, оправдывала сбой ментального пергамента ещё неизвестным мне грандиозным планом Софи, убеждала себя в намеренной лжи Саи и даже искала ответы в библиотеке — я делала всё, чтобы не сломаться до конца. Я была на пределе… на пределе нервного срыва.

Казалось, не существует ничего, кроме меня и моей трагедии: дурацкие подколки незнакомых адептов перестали иметь значение, недовольство профессоров уже не пугало, а все нависшие надо мной проблемы утратили свою губительную силу, ведь хуже уже просто некуда.

— Неужели я тебя нашла?! — на меня налетела Тася.

Что вообще наша полуземлевичка делает в Южных садах в среду вечером? С приходом октября уже никто не спешил прогуливаться по запустелому потускневшему саду, где отцвели некогда ярчайшие кусты азалий, зелень многовековых деревьев утратила свой лоск, опав на землю почерневшей листвой, а звонкое пение жаворонков сменилось на скрипучее карканье ворон. Мне нравилась мрачная атмосфера парка — она идеально сочеталась с моим меланхоличным настроем, позволяя уединиться, наслаждаясь страданиями и самобичеванием.

— Рой стал каким-то нервным, — не дожидаясь моей реакции, начала Тася. — Вчера он запустил свои очки в стену, представляешь?!

— Теперь, наверно, аудиторию на ощупь будет искать, — грустно ухмыльнувшись, неуместно пошутила я.

— Мне показалось, что и без них он хорошо справляется, — уточнила Тася. — Впрочем, он уже надел запасные…

Будто осознав нечто важное, Тася, не прощаясь, бросилась в сторону общежития воздушников. Замечательно: я, наконец, снова останусь одна. К тому же эти её регулярные доклады о наблюдении за щуплым очкариком-извращенцем изрядно поднадоели. Сначала Тася рассказывает, что Рой надел очень мятый галстук, хотя раньше носил идеально выглаженный. Затем она замечает на его запястье повязку, которой до этого не было. Наконец, ей кажется, что парень слишком часто употребляет слово «свобода», что вообще не имеет никакого отношения к его странной тяге трогать моё бельё. Возможно, затея превратить Тасю в шпиона — не самое удачное решение, потому что одногруппница явно переигрывает, докладывая о совершенно несвязанных с нашим делом вещах. Честно говоря, я уже перестала воспринимать слова Таси всерьёз: реветь прекратила, про месть забыла — вот и ладушки.

Пока я рефлексировала, сидя на одной из лавочек для поцелуев, спрятанной в облезлых колючих кустах, солнце неторопливо ушло за горизонт, а во дворе Академии воцарилась ночь. Фонари, как назло, не загорались, а на небе не мерцала ни одна звезда. Видимо, к кровати мне придётся добираться вслепую, как Рою без очков.

За спиной послышался хруст: наверное, ёжик, — я не придала звукам значения и продолжила камнем сидеть на холодном дереве, слепыми глазами глядя в пустоту.

— Олух, другого места ты найти не мог?! — выругался знакомый властный мужской голос за моей спиной.

Я замерла, затаив дыхание, — в темноте шарился вовсе не ёжик, но, судя по возмущению, адресованному явно не мне, мужчина не заметил меня за пусть и голыми, но весьма высокими кустами, укрывавшими меня со всех сторон. Слава Эсприту, что фонари до сих пор не зажглись.

— Простите, хозяин, — отозвался низкий сиплый голос.

— Не трать моё время!

— Простите, — пресмыкаясь ещё сильнее, прохрипели в ответ.

— Что ты узнал? — снисходительно спросил тот, кого называли хозяином.

— Ничего наверняка…

— Тогда какого ляда ты меня сюда позвал?! — разозлился сильнее хозяин.

Напряжение диалога за моей спиной росло, а я тряслась от ужаса, что меня обнаружат. Зажмурив глаза, я больше всего на свете желала, чтобы сейчас голодным бурчанием меня не выдал пустой желудок — вот кто мне мешал поесть?!

— Эта самоуверенная стерва со своим папашей изрядно выводит меня из себя, — плюнул хозяин. — Пора с ней кончать.

— Но… — осёкся второй говорящий, — …вы приказывали найти того, кто ей помог.

— Ты нашёл?! — раздражённо прозвучал грубый голос.

— Почти, — еле слышно ответил собеседник. — Осталось проверить пару моментов…

— Так проверяй и заканчивай! — взбунтовался хозяин.

— С двумя?

— Так это ещё и баба! — взорвался главный. — С двумя!

— Я обдумаю, как это сделать…

— Времени у тебя неделя, если после каникул я увижу хоть одну из них, то избавлюсь от тебя. Тебе всё ясно?!

— Да, хозяин…

Вдалеке хрустнула ветка, и послышались торопливые приближающиеся шаги.

— Не место встречи, а проходной двор, — пробурчал главный и поспешил в противоположную сторону от надвигающегося непрошенного свидетеля.

Второй говорящий медлил. Он будто выдерживал паузу, чтобы не быть замеченным в компании его хозяина. Я аккуратно обернулась, надеясь разглядеть лицо подельника, но ничего, кроме темноты, не увидела. Вдруг мужчина тихонько запел весёлую деревенскую песню и пошёл навстречу приближающимся шагам.

Ещё целых десять минут я притворялась статуей, одиноко застывшей на лавочке для поцелуев, а после рванула к корпусу воздушников, спотыкаясь в темноте об некогда красивые каменные бордюры, окаймляющие мощёные, центральные тропы Южных садов. Добралась я без приключений, зашла в свою комнату, устало захлопнула за собой дверь и, не раздеваясь, упала на кровать.

После заявления Саи о смерти Софи я прекратила предпринимать попытки завести разговор с обиженным пауком, даже здороваться перестала. Око мириться тоже не спешил. Так, времени на бесцельное валяние в постели и жалость к себе у меня стало в разы больше. Сегодня, пожалуй, я пострадала достаточно, потому, едва коснувшись подушки, я провалилась в глубокий сон.

Жаль, что очередное утро выдалось недобрым. Первым, что я увидела, открыв глаза, стал жуткий бардак, наводнивший мою всегда прибранную комнату: вся моя немногочисленная одежда валялась на полу вперемежку с тетрадями и учебниками. Кажется, от холодной войны Око перешёл к решительным действиям — выжить меня захотел — друг называется.

Резко соскочив с кровати, я рыкнула и нервно топнула ногой, а затем взяла себя в руки и принялась за уборку. Софи всегда говорила, что уборка отлично помогает успокоиться — вот я и проверю — хотя бы в память о ней.

Пока я раскладывала по полочкам все нажитые за два месяца в Академии вещи, паук никак не проявлял себя: не подкалывал, не задевал, не смотрел презрительным взглядом, даже носа ни разу не высунул из своего укрытия — странно. К чему тогда это утреннее представление? Хотел показать, что научился своими лапками не только страницы переворачивать, но и всё наше жилище? Хотя… почему наше? Око же не фамильяр, зарегистрированный с Канцелярии магических существ Сидона, следовательно, в моей комнате ему не место. Пусть только попробует напакостить мне ещё раз — я быстро ткну его паучью мордашку в пункт 4.8 свода правил Академии СиЛ!

Воинственно настроенная, я отправилась на занятия. Сегодня обычно равнодушный к моему присутствию на потоковой лекции профессор Лик проявил к моей персоне особое внимание, но, учитывая, что мы наконец-то дошли на «Общей стихийности» к Воздуху, в вопросах преподавателя не было ничего удивительного.

— Можете ли вы наглядно продемонстрировать магию Воздуха? — скептично поджав губы, спросил рыжий профессор.

— Без использования подручных предметов? — уточнила я.

— Без, — широко раскрыв глаза, воодушевлённо произнёс Лик. — Только силу стихии.

Я на мгновенье растерялась, ведь изначально я хотела ошарашить профессора, отлевитировав его журнал на свою парту. Как показать мощь прозрачной стихии?! Не «Асфик Хомо» же применять к преподавателю? Я не удержала нервный смешок.

— Не можете, — заключил профессор и поспешил найти новую жертву. — Мисс Таисия?

Никто не отозвался.

— Группа Воздуха, мисс Таисия, — с нажимом повторил молодой профессор.

— Она сегодня отсутствует, — прогремел Тинг, озираясь по сторонам в поисках Таси.

— Что же… — Лик растерянно смотрел в список нашей группы, пытаясь найти среди нас хоть одного способного адепта.

— Могу! — резко подскочила я.

Профессор поднял на меня удивлённые глаза и вопросительно потряс головой.

— Мощь стихии! — объявила я.

Окна аудитории резко распахнулись, впуская в помещение холодный октябрьский ветер. Сначала тяжёлая воздушная волна прокатилась по нашему ряду, смущая моих одногруппников и заставляя их посильнее укутаться в форменные пиджаки. Затем ледяной поток синхронно захлопнул учебники всех землевиков, перекинувшись на прилизанные причёски педантичных водников, превращая их волосы в объекты артхаусного искусства. После податливый ветер игриво задрал юбки всех адепток в алой форме, вызывая одобрительное улюлюканье со стороны парней, и, наконец, невидимой спиралью обвил профессора и мягко усадил его в учительское кресло около стола. Послушная стихия аккуратно раскрыла перед Господином Ликом журнал, поднесла карандаш и невидимой рукой вывела напротив моего имени каллиграфическое «отлично».

Как ни странно, моё показательное выступление лишь на мгновенье сбило с толку профессора. Господин Лик расплылся в искренней белозубой улыбке и с чувством произнёс:

— Слышал, вы почти месяц занимаетесь с Господином Фарлагом. Превосходный результат! Чувствуется рука мастера!

Пока я, багровая от смущения, вспоминала слова благодарности за такую высокую оценку, профессор спустил меня с небес на землю:

— Надеюсь, на экзамене после каникул вы проявите себя не хуже. Я обязательно загляну! Не подведите!

Ох, не знаю, профессор Лик, ох, не знаю.

Оставшийся день я провела под заинтересованными взглядами первокурсников, коих раздирало любопытство: неужели я действительно с Фаром не шашни всё это время крутила, а усердно занималась развитием стихии. Приятно, конечно, замечать, как многие адепты, которые не стеснялись обсуждать и осуждать меня в лицо, теперь стыдливо склоняли голову, встречаясь со мной глазами.

Однако боюсь, безусловный талант Фарлага не имеет к сегодняшнему фантастическому представлению отношения. Это был внезапный порыв, основанный на чистом безумстве, о котором я некогда вы́читала в подаренной Жаком книге. Почему я вдруг решила проверить теорию, что можно пользоваться магией, тем более управлять стихией не задумываясь? Ещё сильнее непонятно, как у меня это получилось — получилось ведь?

Как жаль, что свои открытия я не смогу ни с кем разделить. Софи нет рядом — мысли о её кончине я отказываюсь принимать. Око со своими обидами перешёл все границы. с Корой и Дорой, как оказалось, я недостаточно близка, чтобы быть откровенной настолько. А Фарлаг сам не свой после вести о свадьбе одной из близняшек.

Кстати о Фаре, новость о женитьбе Коры его то ли слишком расстроила, то ли оттолкнула от меня, как от дурного вестника, но энтузиазм в наших занятиях пропал. Во вторник я три часа наизусть рассказывала содержание пособия по «Основам магии Воздуха», который я заучила уже до дыр; вчера полчаса левитировала этот самый учебник, затем была свободна без язвительных комментариев и отработки «Асфик Хомо»; а сегодняшнее и завтрашнее занятие Фарлаг вовсе отменил.

Да и выглядел преподаватель неважно: весь осунулся, его худые руки стали ещё тоньше, внезапно исцелённое косоглазие вернулось, а под глазами зияли тёмные круги, выдающие его недосып и ужасное похмелье — точнее, похмелье выдавал специфический аромат, исходивший от Фара, но круги только подтверждали мои подозрения. Кажется, ничто человеческое нашему абсолютному стихийнику не чуждо: неудавшуюся любовь Фарлаг решил утопить в вине, или что он там предпочитает?

— Мира, ты помнишь? — прошептала на ухо Дора, подойдя ко мне со спины в столовой.

От неожиданности я подпрыгнула на месте: помню, о чём?

— Завтра вечером будь готова, — заговорщически подмигнула мне Дора. — Карета прибудет после ужина. Ты едешь со мной.

Еду, куда? Я глупо смотрела на подругу, не понимая, о чём она говорит.

— Мы планировали, что Кора сбежит прямо из Академии, но папочка продумал всё за нас, — Дора скривилась.

А-а-а! Мы обсуждаем предстоящую свадьбу Коры: наконец-то, дошло, — только что ведь об этом думала.

— Но как я могу помочь сбежать Коре из дома? — удивилась я.

— Ты её подменишь, — рассмеялась Дора. — Всё гениальное просто.

— Замуж вместо неё выйду? — поперхнулась компотом я.

— Да нет же, — закатила глаза Дора, как будто я должна была прочесть её мысли или сама догадаться о таких очевидных вещах. — Родители покинули поместье, готовясь к свадьбе, но отец приказал кучеру забрать меня с сестрой накануне торжества и запереть в комнате. К счастью, мать на прошлой неделе обновила весь домашний персонал к празднику, в том числе извозчика, поэтому кучер не знает нас в лицо. Мы с тобой сядем в карету, приедем в наше поместье, до утра нас запрут в одной из спален, а, когда спохватятся, Кора уже будет очень-очень далеко от скользкого Руди.

Спасибо, что объяснила, подруга. План Доры и Коры не внушал доверия: если близняшкам ничего за такой поступок не угрожает, то с меня их отец три шкуры спустит.

— Ты передумала? — севшим голосом спросила Дора.

— Нет, ты что? — я отбросила все сомнения. — Сделаем, как ты сказала.

Дора оставила недоеденный омлет и кинулась обнимать меня. Ну, разве после такого я буду думать о последствиях? Я крепко обняла Дору в ответ: лишь бы сработало, лишь бы сработало.

Весь вечер я провела в гостях у близняшек, наслаждаясь вкусными пирожными с чаем. Общее дело вновь сблизило нас, а я ненадолго забыла о печалях и снова почувствовала себя счастливой.

К себе я возвращалась далеко за полночь: спать особо не планировала, ведь завтра всё равно последний учебный день — высплюсь с Дорой в заточении. Стоит ли Око рассказать о своих планах или гордо промолчать?

Все вопросы отпали, когда я открыла дверь в свою комнату, где творился настоящий хаос! Стол был перевёрнут набок, кровать расстелена и завалена фантиками от конфет, вещи, которые я кропотливо складывала с утра в шкаф, теперь устроились на стуле, у которого почему-то не хватало одной ножки. На ручке в ванную комнату висел подаренный близняшками кулон, а за дверью раздавались звуки возни.

Я медленно прошла внутрь, вспомнив о чудодейственных свойствах кулона, аккуратно сняла его и надела на шею: артефакт оставался холодным, — отлично, значит, Око не сошёл с ума настолько, чтобы причинить мне вред. Я резко распахнула дверь в ванную и окончательно потеряла дар речи.

Посреди комнаты стояла закрытая банка с пауком внутри, а около ванной в тазу с грязными вещами копалось бестелесное существо, незамечающее моего присутствия.

— Где же они, где? — приговаривало полупривидение, раскидывая вещи по сторонам.

Я схватила банку, где сидел Око, — не самое разумное решение, ведь существо меня заметило, молниеносно подлетело ко мне и заорало:

— Где?!

Я испуганно таращилась на приведение и молчала.

— Где?! — повторило существо, и шторка в ванной загорелась.

Паук затарабанил по стеклу банки, выводя меня из ступора. Не моргая, я машинально открутила крышку и продолжила ошарашенно смотреть на низшего.

— Где?! — прокричал призрак, и во всех кранах включилась вода.

— Ч-что? — заикаясь, спросила я.

— Конфетки ему нужны, — расслабленно засмеялся Око.

Я перевела взгляд на паука и вопросительно подняла брови.

— Знакомься, это Бронесвальд, — вальяжно начал семиножка, кажется, семиножку апокалипсис в ванной совсем не смущал. — Он… не знаю, к какой касте его отнести, короче, он ест твои конфеты.

— Чего?! — мой словарный запас сегодня был на высоте.

— Так сказать, магический фон в комнате нарушен из-за него, — начал объяснять Око.

— Почему? — продолжала я блистать своим лексиконом.

— Откуда я знаю, как видишь, он не очень общителен, когда голодный. Имя сказал — и то хорошо.

— Где? — уже спокойнее спросил Бронесвальд.

— Серьёзно, нужно принести для него конфеты, — посоветовал Око как ни в чём не бывало.

Меня так задел тон паука, тиранившего меня несколько дней своим игнором, а теперь просящего какие-то сладости для неизвестной сущности, что его слова стали для меня последней каплей терпения — всё, хватит с меня сожителей! Я развернулась на пятках прямо перед великим и ужасным Бронесвальдом, уничтожающим мою ванную; поставила банку с пауком на раковину — пусть сам со своим голодным дружком общается; и вышла из комнаты, чётко намереваясь ворваться к Кайлу и закатить коменданту скандал за выданное жильё с сюрпризом.

Я бегом преодолела пролёт восьмого этажа, седьмого, но, когда я почти спустилась на шестой, меня отвлёк шорох за спиной, кулон на шее стремительно стал нагреваться — не такой уж и дружелюбный оказался бестелесный дружок. Я собиралась обернуться, чтобы дать отпор неизвестному приведению, но не успела: я почувствовала резкую боль в затылке, и всё — темнота.