Актерские байки

Георгий Бурков

ПОЛНЫМ РУБЛЕМ

Когда Московский драматический театр имени К. С. Стани­славского в 1964 году находился на гастролях где-то в провинции, к главному режиссеру Б. А. Львову-Анохину приехал показаться молодой неизвестный актер. Даже не такой уж молодой — ему как раз исполнилось тридцать два года. Это был Георгий Бурков. Приехал он из самой глубины Сибири — города Кемерова, где служил на сцене городского театра вот уже несколько лет. Там его заметил кто-то из столичных критиков, поведал о нем Львову-Анохину, а тот в свою очередь телеграммой пригласил молодое дарование для знакомства.

Показывался Бурков художественному совету театра в роли Поприщина из гоголевских «Записок сумасшедшего». Провинциальный артист произвел хорошее впечатление.

— Какое у вас театральное образование? — спросил Львов-Анохин.

— Никакого, — ответил Бурков. — А разве по игре этого не видно?

Члены художественного совета рассмеялись. Бурков был принят в труппу театра. Так недоучившийся юрист и артист-самоучка объявился в столице. Его поселили в общежитии, дали роль в новой постановке. А через несколько месяцев наступил день премьеры, первой премьеры Буркова на столичных подмостках.

Утром этого дня неожиданно в общежитии объявился дружок, прибывший из Кемерова. Встреча, разумеется, была очень радостной. Не станем внимательно прослеживать все этапы этого злосчастного в биографии Буркова дня. Короче говоря, премьеру пришлось отменить. Директор театра метал громы и молнии, и его можно понять! Наутро за кулисами вывесили приказ, где сообщалось, что за срыв премьеры артист Г. Бурков уволен из театра. Его артистическая карьера в Москве кончилась, не успев начаться.

Что произошло бы с Бурковым и как сложилась бы его дальнейшая жизнь, если б его не пригласил к себе в кабинет, прежде чем расстаться, Б. Львов-Анохин, неизвестно. Главному режиссеру театра было жаль терять талантливого артиста, и он предложил Буркову такой вариант: поработать несколько месяцев в труппе, не будучи зачисленным в штат, на общественных началах, что ли. Как бы пройти испытательный срок по линии поведения, доказать, что срыв премьеры был случайностью. А он, Львов-Анохин, договорится с директором театра, что, если Жора выдержит испытание, его снова вернут в труппу. Вид у Бориса Александровича Львова-Анохина был огорченный, расстроенный, Жора тоже после случившегося не выглядел бодрячком.

— Спасибо большое, — сказал Бурков, поняв, что главным режиссером руководят добрые намерения. И вдруг спохватился. — А на что я буду жить? Мне же есть надо...

Наступила пауза. Как решить эту проблему, было неясно. И тут Львов-Анохин принял решение, делающее ему честь.

— Какая у тебя зарплата? — спросил он у артиста.

— Сто рублей! — ответил артист святую правду.

— Ладно, — вздохнул Борис Александрович. — В день зарплаты приходи ко мне, я тебе буду сам платить.

— Из своей получки? — полюбопытствовал Бурков.

— Не твое дело, — ответил Львов-Аиохин.

И Жора стал работать в театре на общественных началах. Прав у него не было никаких, у него были только обязанности. И вот наступил день получки, Бурков постучался в кабинет главного режиссера и стал в дверях с видом водопроводчика, ожидающего расплаты. Он впервые пришел за деньгами не в кассу, а к своему режиссеру. Львов-Анохин не понял, зачем тот явился, и посмотрел на мнущегося артиста с недоумением. Бурков молчал, всем своим видом пытаясь намекнуть о цели посещения. Но Борис Александрович, занятый текущими делами, не мог уразуметь, чего от него, собственно, хочет Бурков.

— Пятое сегодня, — намекнул артист.

— Ну и что? — спросил главный режиссер.

— Как — что? — обескураженно сказал артист.

— Не понимаю! — пожал плечами главный режиссер.

— Зарплата сегодня! — печально промолвил артист. И тут до главного режиссера дошло, зачем пожаловал Бурков. Борис Александрович покраснел от мысли, что он мог забыть об этом договоре, засуетился, полез в карман за кошельком, где находилась его собственная зарплата, отсчитал деньги и, смущаясь, протянул их Жоре. Ведь это был его дебют в роли кассира. Бурков, глядя в пол, принял купюры. Почему-то обоим было неловко смотреть друг другу в глаза. Поблагодарив, Бурков протиснулся в дверь, завершив свой первый грабительский визит. В следующие разы эта процедура проходила не столь мучительно. Оба как-то освоились...

Впоследствии Жора говорил, что это были лучшие месяцы в его жизни; ведь Львов-Анохин выдавал ему зарплату полным рублем, без вычетов и налогов...

ПРИВЯЗЧИВЫЙ СТАРИК

Однажды после какого-то банкета в ресторане Дома кино Георгий Бурков обнаружил в вестибюле старенького артиста из Перми, давнего своего знакомого Брындина Илью Федоровича. Когда-то Брындин здорово помог молодому Буркову, и между ними навсегда установились самые дружеские и теплые отношения. Илья Федорович был изрядно под хмельком, хотя держался молодцом. У него была своеобразная манера выражаться: он говорил о себе всегда в третьем лице. И вот на вопрос Буркова, как артист собирается добраться до дому, тот ответил:

— Жора, я ведь в Пермь еду. Ты проводи старика до вокзала. Старик может там запутаться и не взять билет.

Ну что же, взяли такси, поехали на вокзал. Бурков купил билет и стал прощаться, но Брындин взял его за руку:

— Жора, проводи старика до Перми. Старик плохо видит и может сесть не в тот вагон. А то еще билет потеряет...

— Но, Илья Федорович, как же можно? У меня три рубля ц кармане, да и домашние ничего не знают, беспокоиться будут, куда это я пропал…

— Жоре, старик оплатит тебе и суточные, и проездные, и гостиничные. Старик оплатит тебе даже пропивочные. В Перми с вокзала дашь телеграмму — мол, срочно уехал на гастрольные выступления.

Что делать, поехали вместе. Однако в Перми Брындин опять просит:

— Жора, проводи старика до Озерков, иначе старик может запутаться в траве...

— Нет! — крикнул Бурков, понимая, что в конце концов старик попросит проводить его до самой могилы и лечь с ним в гроб.

Обратно он ехал зайцем, а поскольку в ту пору еще не был знаменит и в лицо его проводницы не знали, пришлось выкручиваться, потому что старик не дал ему ни командировочных, ни проездных.

СУХИМ ИЗ ВОДЫ

Как-то в проливной дождь Георгий Бурков приехал к Шукшину. Ехал он до самого подъезда на такси, но, желая подчеркнуть свой подвиг, похвастался:

— Цени друзей, Василий Макарович! Видишь, я пришел к тебе, невзирая на непогоду...

— А что ж ты сухой? Как ты умудрился прийти пешком и не промокнуть? — удивился Шукшин.

— А я верткий, — ответил Бурков. — Я между каплями проскользнул...

ОХОТА на ОСУ

Георгий Бурков зашел в гости к Василию Шукшину в то время, когда тот сосредоточенно что-то писал.

— Погоди немного, не отвлекай меня, — попросил Шукшин. — Сейчас закончу, тогда поговорим...

Бурков от нечего делать подошел к окну, стал смотреть на улицу и увидел, как по оконному стеклу ползет оса. Бурков скатал подвернувшийся под руку журнал и стал охотиться за насекомым. Ударил раз — мимо, еще раз — мимо, в третий раз ударил так неловко, что стекло со звоном разлетелось...

— Ну что, убил? — не отрываясь от письма, спросил Шукшин.

НАСЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЛА

Один известный и заслуженный работник кино, находясь уже в престарелом возрасте, женился на молоденькой актрисе. Случай вовсе не редкий в артистической жизни, но, тем не менее, представляя свою молоденькую жену, заслуженный работник отшучивался:

— Вот женился, но, как говорится, на появление наследников не надеюсь.

На что Георгий Бурков заметил:

— Надеяться, конечно, не нужно, но опасаться стоит!