Актерские байки

Георгий Епифанцев

ПЕСНЯ О КОСМОСЕ

Из выступление на заводе РИП. Краснодар, февраль 1984 г.

Вот, у нас есть напротив МХАТа в Москве «Артистическое кафе». … Там всегда есть свободные места, там уютно, хорошо… И вот, в это кафе часто ходят космонавты. И очень часто ходил Юрий Алексеевич Гагарин. Я много раз говорил Высоцкому: «Давай подойдём к Гагарину, чокнемся с ним, чтобы потом детям рассказывать, что мы с Гагариным знакомы». Но Высоцкий каждый раз меня останавливал, говорил: «Жора, опять твои кубанские замашки! Ты так сообрази, на что ты замахиваешься?»

Ну, действительно, это неудобно, неинтеллигентно – подойти к человеку, когда он ест, - навязываться. У нас, вообще, с Высоцким была такая игра: что он – интеллигентный, он –москвич, интеллигентный человек, а я – из провинции, такой грубый человек.

Высоцкий никогда не проходил мимо, если обижали и оскорбляли женщин. Всегда вмешивался, сколько бы их не было, всегда подходил и говорил: «Ну вот, зачем ты женщину обижаешь? Ну что ты пользуешься тем, что я интеллигентный человек, и ничего не могу с тобой поделать? Но вот рядом со мной Жора, он – не интеллигентный, грубый… Жора, давай!..» А потом он уже заступался за меня.

Но нам повезло. Уже в более официальном месте нас столкнула судьба с Гагариным. Познакомили нас с ним, и потом мы сели уже тоже за столик, уже в другом месте. Вчетвером сидели, беседовали долго… И есть свидетель того разговора, тогда он сидел в штатском, приятель Гагарина. Я потом его встретил в военном и очень удивился: «Ты что, - говорю, - тоже что ли, космонавт?» Он говорит: «Да так, немножко…» Я говорю: «А ну, откинь шинельку - что у тебя там блестит?» - А здесь – две Звезды. Я говорю: «Здрасьте! Как твоя фамилия?» Он говорит: «Моя - Климук».

Он помнит об этом разговоре. И в числе прочего Высоцкий спросил Гагарина: «А вот, если нам придётся играть космонавтов, вот - как там в космосе, чисто по человечески: чем жить, чем дышать? Какое главное ощущение в космосе?» На что Гагарин ответил: «Ну смотрите, - говорит, - я могу сказать, мне-то ничего не будет, но это – государственная тайна. Вам может попасть, если вы разгласите ее. Самое главное ощущение в космосе, чисто по-человечески, это – страшно. Вот это чёрное-чёрное небо, вот эти яркие-яркие звёзды на этом чёрном небе… И вот, туда, в эту черноту зачем-то надо лететь».

И вот, через два месяца мы были с Высоцким в Тбилиси, жили в одной гостинице, в разных номерах, но ночью перезванивались, потому что Высоцкий тоже работал по ночам, (другого времени не было) писал. И вот, так в шестом часу вдруг он позвонил: «Жора, бегом ко мне! Если б ты знал, что я написал!» Я ему всегда стереотипно отвечал: «Ну да, прям таки я и побежал! Один ты у нас пишешь, больше никто ничего не пишет!» А он: «Нет, прибежишь, если узнаешь, что я написал, о чём. Я написал песню о космосе!» Конечно, очень большая радость была для друзей, для близких, что Высоцкий стал писать о космосе. И я пришел к нему, и он прочел начало песни космических бродяг. Посмотрите, как это написано со знанием предмета… «Вы мне не поверите и просто не поймёте…» Эту песню Высоцкий долго потом обрабатывал, работал над ней , ещё несколько месяцев дорабатывал. Но иногда писал очень быстро. Особенно, если это песни были с юмором. Вот, юмор ему очень помогал работать, и эти песни он писал легко.

В это же утро он вдруг говорит: «Ну ладно, сейчас я эту отложу, потом буду работать, серьёзная песня. А сейчас напишу ещё одну про космос, но с юмором».И взял ручку, и просто не отрываясь, написал песню, которая называется «В далёком созвездии Тау-Кита».