Алекс Делавэр - 16-20

Глава 36

Эрик Шталь отжался пятьдесят раз на одной руке, потом еще четыреста классическим способом. При такой физической нагрузке потел он редко, но в этот раз промок до нитки. Что это — ожидание предстоящей встречи с Дональдом Мерфи?

Глупо. Он должен держать все под контролем. Но тело врать не умеет.

Он принял душ, надел костюм и поехал в санаторий для выздоравливающих «Сан-Гарден» на Map-Виста.

В санатории, двухэтажном здании, отдыхали старики в инвалидных колясках.

У Шталя закружилась голова от больничного запаха. Он подавил острое желание ретироваться, стойко, как новобранец, впервые попавший в учебный лагерь, выдержал это испытание, поправил лацканы пиджака и направился к конторке.

За ней сидела филиппинка средних лет в белом халате. Многие слуги-филиппинцы в Саудовской Аравии не слишком отличались от рабов. То есть были в еще худшем положении, чем Эрик.

На карточке, прикрепленной к груди женщины, было написано ее имя — Корасон Диас и что она помощник заведующего отделением.

Что на больничном жаргоне означало «клерк».

Шталь улыбнулся ей, стараясь казаться славным парнем, и сообщил о цели своего визита.

— Полицейский?

— Ничего серьезного, мадам. Я хочу поговорить с одним из ваших пациентов.

— Мы называем их гостями.

— Гость, которого я ищу, — Дональд Мерфи.

— Сейчас посмотрю. — Застучали клавиши компьютера. — Второй этаж.

Шталь поднялся на лифте на второй этаж. В середине отделения находился пост медицинской сестры. Вокруг него стояли и беседовали несколько женщин в красной униформе. Вдоль длинного коридора располагались палаты. В холле — две раскладушки. На одной из них — мятые постельные принадлежности.

Шталь с трудом сохранял спокойствие.

Когда он приблизился к сестрам, те продолжали разговаривать. Он собирался спросить номер палаты Дональда Мерфи, но тут заметил над постом белую доску, на которой синим фломастером были написаны имена пациентов и цифры.

Двести четырнадцать.

Он прошел по коридору, минуя палаты, из которых доносились шум телевизоров и щелканье медицинской аппаратуры.

Запах стал еще интенсивнее — специфический запах химических веществ, зловоние рвоты, фекалий, пота и чего-то еще, что Шталю не удавалось идентифицировать.

Кожа Эрика стала липкой, его пошатывало. Остановившись, он прислонился к стене, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Почувствовав себя лучше, Шталь направился к нужной палате.

Он вошел в открытую дверь и закрыл ее за собой. У мужчины, лежавшего на койке, к носу и рукам были подведены какие-то трубки. Включенные мониторы свидетельствовали о том, что он жив. Из-под простыни спускался катетер, вставленный в бутыль, наполненную мочой.

По данным ВМС, главному старшине в отставке Дональду Артуру Мерфи шестьдесят девять лет, но этот человек выглядел глубоким стариком.

Шталь взглянул на браслет на запястье больного. Д.А. Мерфи. Дата рождения совпадает.

Сердце у Шталя неистово колотилось. Подавив тревогу, он внимательно осмотрел прикованного к койке мужчину. Морщинистое лицо, спутанные седые волосы, местами рыжеватые. Крупные кисти рук покрыты коричневыми пятнами. Цвет распухшего носа указывал на злоупотребление спиртным.

Глаза закрыты. Тело неподвижно, как у мумии. Дыхание едва заметно.

— Мистер Мерфи?

Старик не шелохнулся. Контрольные приборы не зафиксировали никакой реакции.

Все впустую. Шталь стоял, размышляя о том, с кем поговорить, когда у него вновь началось головокружение. Зловоние доконало его.

Он опустился на стул и закрыл глаза…

Эрик очнулся, услышав резкий голос:

— Кто вы такой и что здесь делаете?

Шталь открыл глаза, бросил взгляд на часы, висевшие над мониторами. Он отключился на несколько минут.

— Отвечайте! — потребовал тот же голос. Металлический, женский — звук трубы, да и только.

Обернувшись, он увидел женщину лет шестидесяти, широкоплечую, крупную, с копной начесанных волнами и покрытых лаком волос золотистого цвета. Она явно злоупотребляла косметикой. Дорогой вязаный костюм бутылочного цвета с большими кристальными пуговицами и белым кантом на лацканах был ей слишком тесен. В руке она держала сумочку крокодиловой кожи с массивной застежкой, украшенной искусственным бриллиантом. В ушах были бриллиантовые серьги, на индюшачьей шее — нитка черного жемчуга.

— Итак? — прогремела она. Женщина свирепо разглядывала Шталя, уперев руки в широкие бедра крестьянки. На ее правой руке сверкало кольцо с изумрудом. — Я сейчас же вызову охрану.

У Шталя болела голова. Голос женщины звучал так, как будто ножом скребли по тарелке. Порывшись в кармане, Эрик показал ей значок.

— Вы из полиции? Так какого же черта вы спали в палате Дональда?

— Сожалею, мадам. Мне стало дурно. Я присел, чтобы перевести дух, и, должно быть, отключился…

— Если вы больны, вам тем более не следует находиться здесь. Дональд очень плох. Не лезьте к нему. Это возмутительно!

Шталь встал. Головокружение прошло. От общения с этой грубой женщиной тревога сменилась раздражением. Любопытно…

— Вы родственница мистера Мерфи?

— Нет-нет-нет. — Палец угрожающе поднялся, изумруд засверкал. — Скажите, почему вы здесь?

— Убита дочь мистера Мерфи.

— Эрна?

— Вы знали ее?

— Знала ли я ее? Я тетка Эрны. Младшая сестра Дональда. Что с ней случилось?

Злоба, настойчивость, ни тени сочувствия.

— Вы не удивлены?

— Молодой человек, у Эрнадин было психическое расстройство. Многие годы. Дональд не поддерживал с ней никаких отношений, я — тоже. Да и никто в семье. — Она посмотрела на больного. — Как видите, беспокоить Дональда незачем.

— Давно ли он в таком состоянии?

Выражение ее лица означало: «А тебе-то какое дело?»

— Много месяцев, молодой человек.

— Кома?

— Вы, видимо, детектив, — засмеялась женщина.

— Что с ним, мисс?..

— Миссис Трублад. Альма Трублад.

Младшая сестра Мерфи. Эрик не мог представить себе, что она когда-либо была ребенком.

— Мадам, не расскажете ли мне что-нибудь о…

— Нет, — отрезала Альма Трублад.

— Мадам, вы не слышали моего вопроса?

— В этом нет никакой необходимости. Я ничего не могу рассказать вам об Эрнадине, кроме того, что она страдала психическим расстройством. Она прожила слишком долго, если хотите знать. Жизнь на улице в таком состоянии… Дональд не видел ее многие годы. Поверьте мне на слово.

— Сколько лет?

— Много. Они потеряли связь.

— Вы сказали, что она прожила слишком долго…

— Конечно. Эрнадин отказывалась от помощи, шла своим путем. Жила на улицах. Она всегда была странной маленькой девочкой. Дикая, замкнутая, с причудами и необычным отношением к пище — ела мел, грязь, испорченные продукты. Она рвала на себе волосы, ходила кругами и разговаривала сама с собой. Целыми днями рисовала, а таланта у нее вовсе не было. — Альма Трублад выпрямилась. — Мне не нравилось, когда она находилась рядом. Эрнадин дурно влияла на моих детей. И предупреждаю вас, офицер, я не позволю, чтобы мою семью втянули во что-то недостойное.

— Ну и ну, — проговорил Шталь.

— Что это означает, молодой человек?

— Похоже, вы сильно рассержены.

— Я не рассержена! Я просто хочу защититься. Мой брат нуждается в помощи. Взгляните на него. Сначала сердце и печень, потом почки. Все отказывает. Я плачу по счетам, и, поверьте, это обходится мне недешево. Если бы я не делала этого, Дональд окончил бы свои дни в каком-нибудь госпитале ветеранов. Нет, и слышать об этом не хочу. Добрый Бог милостив ко мне, и мой брат будет отдыхать здесь столько, сколько понадобится. Не сочтите меня жестокосердной. Я сожалею о том, что случилось с Эрнадин. Но она ушла из семьи много лет назад, и я не позволю, чтобы она разрушила все до основания.

— Разрушила все своей смертью?

— Тем… что впутывает нас в ту недостойную жизнь, какую вела сама. Мы, мой муж Уильям Трублад и я, уважаемые члены общества. Мы финансируем многие благотворительные мероприятия, и я не позволю, чтобы имя мистера Трублада ассоциировалось с чем-то предосудительным. Понятно?

— Вполне.

— Тогда соблаговолите удалиться, благодарю вас.

Альма Трублад щелкнула застежкой своей сумочки, показав Шталю ее содержимое. Множество разных вещей, но все аккуратно уложено — пакеты завернуты в прозрачные салфетки. Он впервые видел содержимое женской сумочки в таком порядке.

— Вы никогда не служили в армии, миссис Трублад?

— Почему вы об этом спрашиваете? Какая нелепость! — Толстые пальцы порылись на дне сумочки и извлекли оттуда маленькую золотую коробочку. Трублад открыла ее и вынула визитную карточку. — Пусть мне позвонят по поводу похорон Эрнадин. Я оплачу счет. Непременно. Прощайте, молодой человек.

Шталь сунул карточку в карман пиджака. Превосходная бумага, плотная, шелковистая.

Сестра Дональда явно высоко вскарабкалась по социальной лестнице.

Он направился к двери.

— Вам следовало бы обратить внимание на вашу нарколепсию. Уверена, ваше начальство одобрит это, — добавила она.