Александр Грозный. Исчадия Ада

Глава 20

Следователи уехали только утром следующего дня, не побрезговав отобедать и отужинать в лагере охотхозяйства. Да, Санька весьма удивился, что за то время, пока он здесь отсутствовал, в охотхозяйстве появилось ещё несколько домиков.

Раньше, когда здесь хозяйничал дед Яковенко, содержа пасеку, у него стояла маленькая избушка на три «койкоместа». С одной широкой и другой узкой лежанками. Потом, когда участок по наследству перешёл внуку Александру, тот предложил друзьям поучаствовать в развитии, так сказать, территории, и они сообща поставили домик побольше с пластиковыми окнами, верандой и кирпичной печью, построили и баню. Сейчас на участке стояло ещё три небольших домика, по типу гостиничных. А из разговора Санечки, как называли Яковенко друзья, с представителями правопорядка, Саньке стало понятно, что Санечка тут пытается устроить бизнес на почве экотуризма.

Однако, наблюдая за бывшими знакомыми и их «гостями», Санька заметил, что его не трогают их хлопоты, чаяния и надежды. Здесь, не смотря на изменения, всё словно замерло в своей стабильности. А там, откуда он пришёл, шли процессы бурлящие, животрепещущие и, можно сказать, исторические.

Тут, если брать территорию от Владивостока до западной границы России, тоже конечно же проходили исторические процессы: война на Донбассе с участием России, противостояние западным «ценностям», санкциям, внутренние изменения, но Саньку они, почему-то не задевали. Он словно приехал не домой, а в незнакомую деревню.

Там, в шестнадцатом веке, он сам управлял и внутренними процессами и, в некотором роде, внешними. По крайней мере — контролировал их, мониторил, растянув сеть своих эфемерных соглядатаев. И Санька привык к такому ощущению мира. Он даже отправил с португальцами своего соглядатая в Южную Америку и оттуда получал свежайшие новости, пока соглядатай не попал в плен к индейцам тупи и его не съели.

Здесь, в этом мире, Санька пытался найти нежить, но пока нашёл только неприкаянных призраков, в основном обитавших, почему-то, в городах. Но призраки без клятвы верности ему — Саньке, служить бы не стали, да и для будущей информационной сети были, в общем-то, бесполезны. Использовать людей для этих целей Санька перестал, заметив, что они, находясь под контролем Санькиного разума, в конце концов перестают мыслить сами и тупеют. Так произошло, например, с Петром Алтуфьевым, который почти совсем перестал думать самостоятельно и его пришлось отозвать из османщины.

Поэтому Санька, послушав, в основном, следователей, вернулся к «себе» в избушку и продолжил свалившийся на него нежданно негаданно отдых. Во-первых, он всё-таки решился на создание неживой сущности по образу кикиморки Марты.

Санька визуально «отщипнул» от солнечного сета совсем немного силы, взял у себя в ячейке с матрицами нежитей нужную ему и представил перед собой не Марту, а Гарпию. Скучал он по своей первой в этом мире, э-э-э, женщине.

— Здравствуй, дорогой, — сказала вдруг сущность, сильно похожая на Гарпию. — Долго же ты думал, прежде чем призвать меня.

Санька «обалдел».

— Э-э-э… В смысле, «тебя»? Ты, э-э-э, Гарпия?

— Ну, ты, милый, и даёшь. Призвать — призвал, а узнать не узнаёшь. Или изменилась я за эти годы?

Гарпия воплотила у себя в руке зеркало в золотом окладе и с ручкой и посмотрелась в него.

— Да, ничего себе. Хорошо ты меня помнишь. Вот только грудь я себе уменьшу на пару размеров. Что это ты себе возомнил, негодник?

Санькино лицо налилось пунцовой краской.

— Неужели это Гарпия? — думал он. — Не может этого быть!

— Почему не может быть? Может! — сказала Гарпия, прочитав его мысли.

Ни простые кикиморки, ни даже Марта не могла читать его мысли, если он, Санька, этого не разрешал. Гарпия всегда могла прочесть его мысли, потому что тогда Санька ещё не мог «предохраняться» ментально. А потом, когда он научился, её уже не стало.

— Что молчишь, дорогой? Али не рад? — насторожилась Гарпия.

— Э-э-э… Рад конечно, но, честно говоря, не думал, что получится так легко. Всё время думал о том, как тебя призвать, но чтобы так, я бы и не догадался, если бы не Марта.

— Марта, — задумчиво произнесла Гарпия. — Это одна из моих кикиморок?

— Да. Она стала мне хорошей помощницей. Не такой хорошей, как ты, но тоже очень полезной.

— Она осталась в том мире⁈ — полуутвердительно произнесла Гарпия. — Удобно… Она там, я здесь. Мы бы там с ней теперь бы и не ужились, наверное. Слишком вы с ней стали близки. Спишь с ней?

Санька снова покраснел.

— Иногда, — виновато улыбаясь, признался Санька. — Я, вообще-то, женат… Э-э-э… Был женат!

— Ты и сейчас женат, коль не развенчан. Пока тело жены не найдут, не освободишься от уз Гименея.

— Какое тело? — удивился Санька.

— Мёртвое тело, — хмыкнула Гарпия. — Пока жена не умрёт — вы венчаны и с другой тебе не сойтись.

— Да нахрена они мне сдались⁈ От них, от баб, одни проблемы.

— Это — да, — согласилась Гарпия. — Дурные они, бабы ваши человеческие. Они словно специально сделаны, чтобы вам, мужам, перечить и толкать вас на безрассудные поступки.

Санька хмурился и смотрел на Гарпию, а Гарпия смотрела на него и улыбалась. Её улыбка неуловимо меняло её юношеское молодое лицо. На вид ей всегда было двадцать. Тёмно-русая коса спускалась по левому плечу почти до пояса. Летний льняной сарафан и босые ноги умиляли Саньку и тогда и сейчас. Он смотрел на Гарпию и его сердце наполнялось нежностью.

— Как я соскучился по тебе, — сказал он и, шагнув ближе, обнял Гарпию.

— Хе-хе! А я уж и не надеялась, что обнимешь, — прошептала девушка, прижимаясь к Саньке всем телом.

— Ага! Размечталась! — не в тему пошутил Санька и, подхватив девицу на руки, попытался протиснуться в узкие двери избушки.

— Зачем туда, — рассмеялась Гарпия. — И здесь хорошо.

Санька положил девицу на расчищенную им накануне от кустов полянку, и приник к её устам.

— Ах, как долго я этого ждала, — сказала Гарпия, соединяясь с возлюбленным в единое целое и на время растворяя его в себе.

— Не получается, — отрицательно крутил головой хорошо подвыпивший следователь. — По времени не получается. Тут как угодно крути, а не получается. Кто-то где-то врёт. Или медицина, или свидетели, или, или, или… Млять, меня на кол начальник посадит.

— Да наплевать на медиков. Чисто логически представить и то не получается, — говорил Яковенко. — Он в больнице появился раньше, чем Славян на бараке. Как такое возможно? Даже вертолётом он не мог в Лучегорске очутиться раньше Славки. Если считать точкой отсчёта время отхода Славки от моста. От моста до барака два километра, а это максимум полчаса Славкиного хода. А до Лучегорска по прямой сто километров. Вертолёту тоже полчаса лёта. Плюс сел бы он на площади, а до больницы ещё добраться надо. Короче… Хрень получается.

— Вот и я говорю. Наденет меня на кукан руководство. Надо как-то по времени подвинуться.

— Э-э-э… Что значит подвинуться? — спросил, насторожившись, Устинов.

— Пораньше, значит ваш Полковник вышел на охоту, с утреца. А ты как и говорил, но без него. Не получится по-другому. Операм тогда вас отдам или закрою в камере.

— Э-э… Ты чего? Ведь так и было! — пока ещё улыбаясь по пытался урезонить погрустневшего от выпитого и от нерадостных перспектив уголовного дела следователя.

— А вот не получается никак то, что вы говорите, а значит вы всё врёте. Тигра убили и тушу спрятали, раненого отвезли на какой-то машине. Сколько тут до Лучегорска на машине?

— Ты дорогу видел? — спросил Яковенко. — По карте триста километров, но сто из них поговну и палкам. Сколько вы ехали на своей буханке? Часов пять?

— Значит он сам сел за руль своей машины и приехал в Лучегорск.

— Е*анись, — по-доброму и очень мягким голосом сказал Сашечка.

— Чёй-то? Тогда вообще всё произошло не вчера, а позавчера.

Славка, Олег и Санечка переглянулись.

— А что это нам даёт? — спросил Селиванов.

— Мою признательность, — буркнул следователь.

— Не валюта, — покрутил головой Селиванов.

— Да, нет у меня ничего.

— А у папы? — спросил Селиванов. — Нам бы…

— Да понятно, — прервал его следователь. — Поговорю.

— Ну, это другое дело, — улыбнулся Олег. — Слава…

— Санечка…

— Да, наливаю, наливаю.

— И всё-таки без чертовщины здесь не обошлось, — проговорил Устинов, когда они остались втроём.

— О чём ты? — спросил Олег с интонацией абсолютного недоверия. — Какая в наше время чертовщина?

— Ты бы видел того парня, — качнув головой, задумчиво и погружённо в свои мысли произнёс Устинов. — И он так гладил тот кедр, у которого прикорнул, кхе-кхе, Санёк. Я несколько минут смотрел, как он стоял понурившись и гладил ствол.

— Ты своего Вербера прекращай перечитывать. Веришь в переселение душ?

— ДА он одет был, как… как… Как клоун. В тайгу так не ходят. На нём наряд был царский. Вроде и простой, но жемчугом обложенный. И сапоги такие же. Жемчуг, Олег! В тайге! И сам светлый, как солнце. Даже смотреть на него больно глазам.

Олег скривился.

Ты только при Мишане не говори так, а то он сразу об этом книжку напишет. И нас ещё туда приплетёт. С него станется.

— А чо? Пусть бы и написал книжку про Люциху. Глядишь и туристы повелись бы. Про Подю, какого-нибудь.

— Он про Подю уже писал, — усмехнулся Устинов. — Про Бикин.

— Ну так пусть про Люциху напишет.

— Ну, так попросил бы его, — сказал Селиванов. — Он с полпинка заведётся.

— Да смурной он, какой-то. Песен не поёт, водку не пьёт…

— Он и здесь свои книжки пишет, — осклабился Устинов. — В трезвом уме и здравой памяти пребывая.

— Здравом уме и трезвой памяти, — поправил Санечка.

— Да, пофиг. Про что пишет-то?

— Про какого-то попаданца в СССР.

— Вечная тема.

— Ага.

— Вот и пусть про Подю напишет.

— Да что ты к нам-то пристал со своим Подей. К Мишане приставай.

— Санечка, тут ещё коровку заведёт и нас заставит сено косить, — насмехаясь, проговорил Селиванов.

— Не-не-не, это не мой бизнес, — тоже рассмеялся Устинов. — Сама-сама-сама…

— Злые вы, — рассмеялся Санечка. — А баня-то какая получилась⁈ Обновили! Прелесть, а не баня!

— И всё-таки, этот поц не зря приходил, — задумчиво проговорил Устинов. — И Полковника он перенёс в Лучегорск. Больше не кому. Не получается по-другому.

— Да-а-а, — с непонятной интонацией проговорил Селиванов и покачал головой. — Почему он тогда в царских одеждах, если это Санёк?

— Да, кто его знает? — пожал плечами Слава. — Может его закинуло сначала в прошлое, а потом он уже обратно вернулся.

— Ты, всё-таки, Вербера читать переставай. Это в его Алканавтах души путешествуют?

Олег рассмеялся.

— Танатонавтах, — улыбнулся Устинов.

— Во-во! Хе-хе! Татанонавт и прилетел.

— По-другому не объяснить то, что произошло с Полковником.

— Куда вот тигра делась?

— Думаешь, кошка?

— Конечно! По следам маленькая, а молодой кот на человека не бросился бы.

— Как эта бросилась? Зачем ей? — спросил сам себя Устинов. — Следы помнишь пятипалые?

Селиванов кивнул.

— Странные следы. Вроде енота, но здоровые. Там енот должен быть размером с тигра.

— Да, ты что, Олег⁈ — удивился Санечка. — Следы двух ног там. Двух!

— Во-о-о! — поднял палец вверх Устинов. — Бьюсь об заклад, это тот парень.

— Фига себе, «парень»⁈ С лапами енота⁈

— Чёрт это! — вдруг серьёзно сказал Санечка. — Или Подя.

— Да, ну тебя с твоим Подей! — махнул на него рукой Селиванов. — Я не смотрел, толком, следы. Правда, что ли две ноги?

— Правда, Олег. Правда. А ты говоришь, татанавты… Кхе-кхе!

— Если это Подя, то он ещё проявится, раз уж появился. А мы перестали ему наливать. Совсем забыли, вот он и пришёл.

— Да, ну тебя, — махнул на Яковенко рукой Олег. — Спать пойду.

— Это хорошо, что ты солнечный свет взял, а не из себя силу, — сказала Гарпия. — Получается, что ты меня призвал.

— А, Мартына матрица?

— Так, что эта матрица даёт? Она же — часть моей. Е же её по своему образу создавала, Марту-то. Она — часть меня. Вот и притянул ты меня…

Голая гарпия потянулась, изогнув спину в пояснице.

— Хорошо то как здесь! — сказала она. — Это твой мир, из которого ты пришёл туда?

— Это тот же мир, только на пятьсот лет старше, — сказал Санька.

— Ну-у-у… Не факт, не факт… Это только время покажет, тот, не тот. Я много миров повидала. В этом я не чувствую столько силы, как в том и не вижу слуг моих. Почти не вижу. Очень немного и то, далеко от люда человеческого.

— А есть не человеческий люд? — с ухмылкой спросил Санька.

— Как не быть, — сказала Гарпия и странным взглядом посмотрела на Саньку. — Тебе ли не знать? Ты на себя давно в зеркало смотрел? Что вырастил кудлатую светлые волосы на голове и свёл на всём остальном теле, думаешь сделает тебя полноценным человеком? Гульнула твоя Лёкса с Велесом, или силком он её взял, тут и гадать не след. Хе-хе…

Санька пошевелил своими странными пальцами, загибающимися почти перпендикулярно вверх и сжимающимися вниз, и улыбнулся.

— Да, и ладно. Я привык уже.

— Ты привык, а люди — нет. Ходят, поди, о тебе уже слухи?

— Ходят, — вздохнул Санька. — Разные.

— Уходить тебе надо. То, что ты рассказал — плохо. И плохо не потому, что на вас упыри идут. Они часто на Русь ходили, и ходить будут. Но эти упыри идут не на Русь. Они идут за тобой. Понимаешь разницу? Почуяли они тебя и придут за тобой. А зайдут на Русь, всем тяжко будет. Может быть тебя и увёл сюда дух святой? Специально увёл.

— Какой такой «дух святой»? — удивился Санька.

— А тот, что за Русь стоит. Тот, что тебя призвал и светлым сделал.

— Ты думаешь?

Санька привстал на локте и посмотрел в глаза Гарпии, пытаясь понять, не шутит ли она. Долго я думала в темнице Аида, над судьбой твоей. А там время движется медленно. Очень медленно. Ты двадцать лет прожил, а я все двести… Так и поняла я, что ты не просто так в тот мир пришёл, а поднять его. Как Спаситель в Иудею. Я так думаю. И ведь ты великое дело сделал. И нежить поддержал, и светлое воинство поднял, и люд вразумил, и… Да, много чего. Но, думаю, что далее, они сами должны. Не проживёшь жизнь чужим умом. А ты целую державу жить по-своему заставил.

— Уйти и всё бросить? — возмутился Санька. — Они же там передерутся без меня.

— Кто передерётся? Адашев со Старицким? Не будет такого. Я полистала твою, кхе-кхе, информационную, как ты говоришь, сеть и поняла, что они неплохо справляются. И осаду пережили, и голод перенесли. Теперь ты им людишек подкинул вместе с идеей восстановить казённые земли. И если ты сейчас тихо уйдёшь, никто не удивится. У мессии путь такой. Тебе ведь сейчас и воскрешать никого не надо. За тебя воскресят, если надо будет.

— Ты так думаешь? — задумчиво вопросил Санька. — Привык я уже к ним. Столько дел ещё надо сделать. У османов ещё дел по горло…

— Ты не услышал? За тобой придут исчадия Ада. И Русь порушат. Всё, что ты сделал порушат.

— А если меня не будет, не придут?

— Не придут, любимый. Вот проверь сам. Это ведь легко сделать. Живи тут пока. Ты в любой момент сможешь вернуться. И вернёшься если вдруг, они придут на Русь. И я тебе в том помогу и встану с тобой плечом к плечу. Но… Не думаю, что им это будет интересно. Простые войска послать? Да! Вполне возможно и даже вполне естественно. Всегда соседи воевали друг друга, грабили и полонили. Но ты — это другое. Кстати, ты и отсюда можешь управлять неприкаянными душами. И я, кстати, тоже, смогу отсюда командовать моими кикиморками. Благодаря твоей, как её… ин-фор-ма-цион-ной сети. Хе-хе!