Алекто. Сокровище морганов (СИ)

Глава 20

В очаге потрескивали дрова; горько пахло дымком и прелыми травами, которые длинными лохматыми пучками свисали с деревянной потолочной балки. Внутри маяка, куда перебрались Алекто и Обер, чтобы продолжить разговор, царила такая же, как в прошлый раз, полутьма. И так же, как в прошлый раз, когда они нашли здесь укрытие от грозы, хозяин оставил незваных гостей наедине друг с другом.

- Мадемуазель Алекто, я признателен вам за ваше доверие и хотел бы ответить вам тем же, - говорил Обер, глядя на пламя в очаге. – Я хочу быть вам другом, защищать вас и вместе с вами искать убийцу. Я уже понял, что власти Раденна во главе с маркграфом и центенарием не слишком озабочены всеми этими убийствами. Думаю, даже после того, как герцог Ортенау покинет остров, здесь ничего не изменится. Вы беспокоитесь, что мне грозит смертельная опасность, но вам следует позаботиться о собственном благополучии. Я очень хочу быть вам полезным...

Алекто слушала менестреля и больше не чувствовала себя беспомощной. Она ощущала доверие к этому человеку. Он оказался именно тем, с кем она хотела быть откровенной, тем, на чьё плечо можно было опереться в трудную минуту.

Почему? Алекто и сама не смогла бы ответить. Сильный и смелый молодой мужчина, способный защитить, – не это ли мечта каждой девушки? В особенности той, которая выросла с матерью и которой так не хватало отцовской заботы или хотя бы надёжности старшего брата. Даже Данафрид, жених и будущий муж, никогда не внушал Алекто такого уважения, как этот странствующий менестрель, чужой, по сути, человек...

- Так же, как и вы, я готов на всё, только бы поймать убийцу, - продолжал Обер, и в его голосе зазвучала сталь. – Но вовсе не потому, что меня тревожит благополучие жителей Раденна или желание доказать свою невиновность.

Он умолк, скрипнув зубами, и Алекто вскинула на него удивлённый взгляд:

- Чего же вы хотите?

- Отомстить, - ответил Обер, глядя ей прямо в глаза. – Да, отомстить! Если бы убили вашего родного и самого дорогого вам человека, вы хотели бы отомстить? Я тоже этого хочу. – И он прибавил без всякой паузы: – Девушка, чья гибель так взволновала вас, была моей сестрой.

- Невероятно! – воскликнула Алекто, поражённая услышанным. И переспросила дрогнувшим голосом: - Вы ведь говорите о девушке, погибшей на скалах?

Обер кивнул:

- Именно из-за неё я приехал на Раденн, когда почувствовал, что стряслась беда...

- Тогда почему же вы молчали?! – взорвалась Алекто; её охватило негодование. – Почему, когда я говорила маркграфу об убийстве незнакомой девушки, вы не заявили во всеуслышание, что знали её? Что она приходится вам сестрой? Ведь мне никто, слышите, никто не верит! Никто не поверил в существование первой жертвы! Мне прямо сказали, что это лишь мои выдумки, плод моих фантазий!

- Я не мог признаться в том, что девушка, которую сбросили в море, моя сестра, потому что опасался выдать себя и спугнуть убийцу! Я не терял бдительности с того дня, как прибыл на Раденн, и не заметил никого и ничего подозрительного. Тем не менее, я уверен, что за мной следили. Возможно, злоумышленник что-то заподозрил и решил избавиться от меня, сделав обвиняемым в убийстве мадам Арогасты.

- Но ведь рано или поздно вам придётся рассказать правду властям Раденна, - заметила Алекто. – Почему бы не сделать этого сейчас?

- Рано, - ответил Обер, мотнув головой. – Мне нужно время, чтобы обдумать следующий шаг. Вы правы, убийца где-то рядом и, наверное, снова что-то замышляет. Мне легче выследить его, пока все считают меня добычей, а не охотником. Верьте мне, мадемуазель, я его непременно выслежу и тогда... тогда смогу отомстить!

Когда Обер говорил о мести, голос его менялся, а чёрные глаза начинали странно блестеть. На Алекто это производило сильное, тревожное впечатление. Она видела: Обер и сам готов совершить убийство. И тогда она спрашивала себя: кто же он на самом деле? Друг или скрытый враг? Не обмануло ли её собственное доверие? Что она, в сущности, знает о нём? Он говорит, что жаждет мести за убитую сестру. Что выбрал Бруиден да Ре, потому что так ему подсказала Радегунда. Мало ли что он мог говорить...

И тогда Алекто потребовала:

- Обер, расскажите мне о вашей сестре. Как она оказалась на Раденне?

Конечно же, он ждал этого вопроса: и перед тем, как начать свой рассказ, облегчённо вздохнул – точно с радостью снимал со своего сердца некий груз.

- Её звали Агнес... Увлекающаяся, впечатлительная, она легко подпадала под влияние всякого рода краснобаев и лицемеров. Ей было тринадцать, когда она влюбилась. Не спрашивайте у меня имени этого человека: Агнес звала его просто «мой жених». Если они и были обручены, то тайно, потому что я ничего об этом не знал. Скорее всего, он обещал жениться на ней, и Агнес ему поверила... Она говорила мне, что готова отправиться за ним хоть на край света, но, как оказалось, любовь привела её всего лишь... на Раденн. Помните, я рассказывал вам о несчастье, постигшем нашу семью? Когда отец разорился, я отправился странствовать, зарабатывая себе на жизнь музыкой и пением. Агнес надеялась обрести благополучие в замужестве.

- Жених Агнес был отсюда, с Раденна? Где они познакомились?

- Познакомиться они могли только в Дорестаде: ведь Агнес всегда жила в родительском доме. Удивительно, но их связь длилась почти три года! Сестра говорила, что её жених – живописец и искатель приключений, авантюрист, который никогда не сидит на одном месте. Я бы сказал о нём так: вчера был в Дорестаде, сегодня его видели в Лютеции, а завтра он объявится на Раденне.

Рассказывая, Обер не смотрел на Алекто; его печальный взгляд был обращён на красные языки пламени.

Данафрид! – вдруг осенило Алекто. – Это мог быть только Данафрид!

Как она и предполагала, Данафрид завёл любовную интрижку, когда учился в Лютеции в кафедральной школе. Алекто знала его с детства и могла с уверенностью сказать, что Данафрид, при желании, умел быть красноречивым и весьма убедительным. Очаровал впечатлительную бедняжку, наобещал ей с три короба, позабавился – и был таков. Даже если учесть, что он влюбился в Агнес и по желанию сердца хотел жениться на ней, всё равно никогда не пошёл бы против воли отца. Таким образом, чаша весов, которую занимала Алекто с приданым в виде Бруиден да Ре, значительно перевесила ту, в которой находилась Агнес, дочь разорившегося дворянина. Конечно, Агнес не могла этого знать и, истосковавшись по жениху, отправилась следом за ним на его родной Раденн. Но вместо вожделенного семейного благополучия и любви нашла здесь свою смерть.

- Так, значит, живописец, - с мрачной язвительностью произнесла Алекто и не удержалась от ухмылки. Подумать только, Данафрид де Туар, сын и наследник маркграфа, королевского наместника на Раденне – странствующий художник!

Нет, ревности она не ощущала. Разве можно ревновать к мёртвым? Но не только поэтому. Алектоне любилаДанафрида. Их брак был выгоден мадам Бертраде, обеспокоенной будущим Дома папоротников, который она была готова спасать любой ценой. За этот супружеский союз горячо ратовал Эд де Туар, хотя и старался казаться в этой сделке превосходящей стороной. Алекто запомнила слова мэтра Хильдена, которые он произнёс в беседе с графиней: «Сейчас вы думаете, что Данафрид де Туар, наследник маркграфского состояния, не позарится на ваше имущество. Я же напомню вам, что Бруиден да Ре – лакомый кусок, и вряд ли Данафрид согласится добровольно делить его с вами». Снова Бруиден да Ре! Человеческие судьбы, многолетние страдания, загадочные смерти и неразгаданные тайны – всё сплелось в тугой клубок, густой паутиной опутало Дом папортников...

Как всё запуталось! – вздохнула про себя Алекто.

- Да, живописец – так он сказал, - подтвердил Обер, пристально глядя на задумавшуюся девушку. И затем продолжил: - Я не могу утверждать, что жених Агнес был родом с Раденна. Когда я провожал сестру, она поделилась со мной тайным открытием своего возлюбленного. По его словам, существует затопленная часть острова, некий подводный город, который можно увидеть только в первый день новолуния накануне Самайна. Агнес сказала, что её жених мечтает увидеть этот город своим глазами и запечатлеть его на полотне. «Это должно быть восхитительно! – с восторгом говорила она. – Я никогда не прощу себя, если не буду стоять на берегу рядом с любимым, когда он возьмёт в руки кисть, чтобы воплотить красоту древнего города в своей картине!»

- Постойте! Вы уверены, что речь шла о Раденне? – Алекто не могла скрыть удивления: для неё, родившейся на острове и знавшей его как свой дом, существование подводного города было немыслимо.

- Разумеется, я уверен! – ответил Обер и нахмурился, очевидно, обиженный недоверием собеседницы. – Ведь это я оплатил место на корабле, на которым Агнес отправилась на Раденн!

- Я думала, что знаю всё о моём родном острове, – после короткой паузы пробормотала озадаченная Алекто, – но, оказывается, здесь ещё остались неразгаданные тайны. И – надёжно упрятанные тайники.

Тайники?.. Почему она подумала о тайниках?

Мысли теснились у Алекто в голове. Не имело ли существование затопленного города отношения к её странным сновидениям? Может быть, утопленницы являлись оттуда, из затерянного подводного мира? И, может быть, там, в морских глубинах, было спрятано некое сокровище, о котором ей говорила Агнес?«Но ты богата: у тебя есть сокровище, которое другие мечтают заполучить любыми средствами, ценой любых жертв»...

Ценой любых жертв. Значит, все эти убийства из-за сокровища? Тогда почему же все ниточки тянутся к Бруиден да Ре?

Алекто вздрогнула, услышав голос Данафрида, приглушённый стенами маяка. Он звал её, он искал её на скалах, куда и обещал прийти, чтобы забрать её и отвести домой, в Дом папортников.

Девушка быстро поднялась и, взглянув на Обера, сказала:

- Сейчас я уйду, но помните, что этой ночью я буду ждать вас в Бруиден да Ре.

- Я приду, - пообещал Дорестадец, по-прежнему не отрывая взгляда от огня в очаге.

Алекто открыла дверь и шагнула в сумерки, охваченная предчувствием чего-то страшного и неизбежного.