Алладин на Олимпе

Глава 9 «ТРОЯНСКИЙ ПЕГАС»

После обильного ужина в кругу льстецов и попрошаек консулы уединились с новыми военными специалистами на секретный совет. Туда же был приглашён поэт Дураций, который писал поэму и пьесу о жизни и подвигах двух братьев-консулов, а также философ Архиплут – ему было поручено написать историю великого похода на Багдад, чтобы благодарным потомкам было что изучать в школе.

Наши друзья давно поняли, что римлянам совершенно ничего не известно об их любимом Багдаде – да иначе и быть не могло – а потому они рассказывали им о своём городе всё, что в голову придёт.

– Так вы говорите, что знаете источники в безводной пустыне, где лежит Багдад, – глубокомысленно стоял перед расстеленной картой Рем.

– Это очень важно, – добавил Ромул. – Надо отметить эти места и составить маршрут.

– Более всего следует опасаться боевых крокодилов, – важно рассказывал «специалист по стратегии и тактике военных походов» Алладин. – Следует запастись заострёнными кольями, которые надо вставлять им в пасти. Тогда крокодилы не смогут их захлопнуть, и никто не будет покусан.

– Ага! – записывал себе в папирус Ромул, чтобы отдать приказание нарубить две тысячи заострённых кольев из ливанского кедра.

Дураций принялся тут же описывать в стихах будущую битву с крокодилами, которой предстояло войти в историю. Яго расхаживал с важным видом по карте и время от времени вскрикивал:

– Бр-раво, Ромул! Бр-раво, Рем!

– Какая умная птица, – удивлялись консулы.

Абу, сидя на модели деревянного коня, щёлкал фисташки и время от времени кидал их по штучке попугаю, который ловко их подхватывал в воздухе, всякий раз вызывая себе похвалы.

Рахмат – непревзойдённый баллист и механик – задал важный вопрос:

– Началась ли разборка северных ворот города для того, чтобы деревянный конь смог в них пройти?

– Ещё нет.

– Я думаю, что не следует этого делать, – сказал «механик».

У поэта Дурация тревожно сжалось сердце. Он понял, что сейчас его выдадут эти иностранные интриганы, которых он сам представил консулам. О людская неблагодарность! Плакали его награды!

– Конечно, очень увлекательно провести три-четыре года в обществе великих консулов, сопровождая их в военном походе на Багдад...– начал свою речь джинн «Рахмат».

У консулов отвисли их мужественные квадратные челюсти:

– Сколько?

– Ну, может быть, пять лет, – подтвердил Алладин, – не больше. По тысяче лиг в год – мы вполне уложимся в эти сроки, даже учитывая строительство дорог для деревянного коня.

– Но как мы преодолеем пролив Ла-Манш, вот в чём вопрос? – значительно заметил механик.

– Пролив? – растерянно спросил Рем.

– Ла-Манш, пять лет, – обреченно пробормотал Ромул.

Консулы были не прочь повоевать, гарцуя на коне, недельку-другую, но такого поворота событий они не ожидали никак.

– И что будет, – поддал жару джинн, – если глупые багдадцы не пожелают разбирать свои городские ворота и оставят коня за пределами города.

Такая мысль вообще никому не приходила в голову. Консулы принялись с жаром доказывать, что такому грандиозному сооружению место только на главной площади, но Алладин огорошил их заявлением, что это место занято мраморным фонтаном с золотым драконом. Консулы совсем упали духом.

– Нам надо помолиться, – заявил Рем.

– Пусть боги ломают головы, – согласился с ним Ромул.

– Подождите нас здесь, – заторопился Рем.

Это было неожиданно и совершенно не устраивало друзей.

– Есть простое решение, – остановил их «Рахмат».

Консулы с надеждой посмотрели на него. Джинн достал из-за пазухи два деревянных крыла и приставил их к модели коня, на которой сидел Абу:

– Надо просто приделать крылья к нашей «военной хитрости» и полететь! Дорога займет только три дня, воины весь путь будут отдыхать. Мы приземлимся прямо на площади Багдада и сразу приступим к делу.

– Браво! – крикнул Абу.

– Неплохая мысль, – одобрил Рем, которому до смерти не хотелось тревожить Марса.

– «Троянский пегас»! – воскликнул Дураций, который понял, что на него не станут ябедничать за северные ворота.

– Что такое? – не понял Ромул.

– Так будет называться моя поэма о вашем великом походе, – объяснил поэт. – Летающий троянский конь – получается троянский пегас.

– Хорошо, хорошо, после почитаешь, – отмахнулся от него Рем. – Но успеют ли плотники изготовить надежные крылья, ведь сроки постройки менять нельзя.

– Сделаем небольшие, – джинн отломал от крыльев по половинке.

– Прекрасно! – сказал Ромул.

Яго вспорхнул с карты и перелетел на голову коню – Абу уже давно не кидал ему фисташек. Провожая его взглядом, мудрейший из философов Архиплут вдруг высказал сомнение:

– А как он полетит?

У консулов испортилось настроение.

– Молчал бы, – неприязненно сказал ему Рем. – Так всё было хорошо, пока ты рот не раскрыл.

– Механику виднее, – поддержал его Ромул. – Не знаешь, и молчи. Это военная тайна.

Архиплут перепугался: теперь он рисковал попасть в немилость.

– Я говорю, о мудрые консулы и механики, как он полетит без хвостового оперения. Ведь у всех летающих есть специальный хвост, – нашёлся философ.

– О! Как это я забыл, – захлопотал «Рахмат», доставая пышный птичий хвост и приделывая его коню. – Это очень важная деталь!

– Ничего, ничего, – успокоил его Ромул. – Ум хорошо, а два – лучше. – И они гордо переглянулись с братом.

Усмехаясь про себя, джинн вытащил ещё один предмет. Это был кувшин с заключенным в нём духом ветра. Джинн достал из него пробку и пошептал что-то вовнутрь, после чего приладил его к коню между задних ног.

– А вот так наш замечательный аппарат будет летать! – объявил он.

Из горлышка кувшина, направленного назад, вдруг вырвалась струя тугого ветра. Яго испуганно шарахнулся с головы «пегаса», а Абу вцепился в его гриву, растеряв фисташки из кулька. Конь стремительно сорвался с места и принялся выделывать по обширному залу фигуры высшего пилотажа, пролетая над головами на бреющем полёте. Абу сердито верещал с его спины.

Римляне бурно зааплодировали техническому гению своего военного советника.

– Но достаточно ли будет одного горшочка? – глубокомысленно произнёс философ. – Ведь на одной ноге и человек не стоит, а у коня их четыре. – Он снова решил показать свою учёность.

– Вы правы, мудрец, – важно согласился с ним джинн, извлекая ещё семь точно таких же горшков. – Четыре мы прикрепим к каждой из ног и направим их вниз. Эти ветродуйные горшки будут обеспечивать нам подъёмную силу. А ещё четыре мы приспособим к бокам коня, чтобы они двигали нас вперёд.

Таким образом все технические проблемы были удачно разрешены, а потому все приступили к пиру и восхвалению консулов.

– Неплохо мы всё придумали, – сказал Ромул брату.

– Не топать же пешком, – пожал плечами Рем.

В роскошных покоях, куда поселили новоиспеченных военных специалистов и советников, Алладин и джинн, посмотрев друг на друга, расхохотались. Абу сдёрнул скатерть и, закутавшись в неё, как в тогу, важно прошёлся по ковру, застыл и что-то «мудро» застрекотал, передразнивая римлян.

– Отвезти в море и утопить, – сказал Яго. – Насколько меньше бы осталось напыщенных дураков.

– Не всё так просто, дружок, – напомнил ему Алладин.

– Эти надутые павлины ничего не значат, они никогда бы не добрались до Багдада, если бы кто-то не управлял ими, как игрушками, – сказал джинн. – Пока что мы достигли своей цели – мы в Риме, мы в центре событий и стали советниками в неприятельской армии.

– Что нам делать дальше? – задал главный вопрос Алладин.

– Провести разведку боем, – ответил джинн. – Но это я сделаю один. Отдыхайте, мои друзья, у вас был долгий нелёгкий день.

Перед Голубым джинном открылась величественная гора, вершину которой скрывали густые облака.

– Похоже, вот и Олимп, – сказал себе джинн. – Попробуем заглянуть в гости.

Он углубился в густое облако, которое прятало вход в поднебесные чертоги богов. Лететь приходилось вслепую, дважды джинн налетал на скалы, вызывая горные обвалы. Наконец облака расступились, открывая вид на золотые ворота, перед которыми дремали прекрасные Оры, в чьи обязанности входило впускать и выпускать богов.

– Так, понятно, ворота закрыты, чтобы смертные не беспокоили бессмертных. Прекрасные стражницы спят. Можно было бы попросить гостеприимства, представившись усталым путником, который заглянул на огонёк, но, боюсь, мне могут не поверить. Поэтому не будем их тревожить.

Джинн струйкой дыма втянулся в замочную скважину.

– Неплохо, – оценил он обстановку из золота, драгоценных камней и слоновой кости. – Скромненько и со вкусом. Правда, у наших султанов бывает и побогаче.

Джинн прошёл по пустынным коридорам чертогов Юпитера, заглядывая в комнаты. Во дворце стояла сонная тишина. Охраны не было.

– Оно и понятно, – сказал себе джинн. – Кто по доброй воле сунется сюда? Мне и то не по себе. Я ведь ещё не позабыл, как меня упрятали в старую лампу на целых триста лет. Правда, я тогда был молодым и глупым, но ведь и теперь я взрослый и глупый, раз залез в посторонний мир и собираюсь драться на незнакомом ринге перед враждебной публикой. Интересно бы ещё знать «весовую категорию» противника.

Наконец прямая дорога вывела его в главную залу, где был расположен пиршественный стол и золотой трон Юпитера. К изумлению джинна, на троне сидел большой бородатый мужчина с суровыми чертами лица. В руке он держал копьё, у ног его сидел орёл.

Джинн присмотрелся: глаза Юпитера были закрыты.

– Довольно неудобный способ спать, – заметил сам себе джинн. – Но, надо признать, весьма величественный. Можно сказать, всегда на рабочем месте. Да и что это за верховное божество в кровати, в пижаме и ночном колпаке. Так можно и авторитет потерять.

Джинн вступил в пиршественный зал. Как только под сводами разнеслись его шаги, орёл встрепенулся под ногами божества и заклекотал, увидев незнакомца. Юпитер поднял веки. Джинн остановился посреди зала.

– Кто ты, незнакомец? – раздался низкий голос.

– Твой сон.

– Морфей! – позвал Юпитер.

Бог сновидений, который один ночью занят на работе, немедленно явился перед царем:

– Я здесь, великий.

– Что за дурацкие сны ты мне показываешь?

– Какие? – удивился ни в чём не повинный Морфей. – Я показывал вам замечательные сцены битвы с Тифоном, где вы одержали славную победу.

– Я не о том спрашиваю. Это что за сон? – Юпитер указал древком копья на джинна.

Морфей с недоумением взглянул туда:

– Это не сон, громовержец. Это кто-то пришёл.

Юпитер удивился:

– Ты вовсе не сон. А кто тогда?

– Да так, прохожий, путник, – легкомысленно ответил джинн.

– Зачем ты здесь?

– Зашёл на огонёк, быть может меня тут покормят где-нибудь на кухне.

– Разве ты не знаешь, что путь на Олимп закрыт всем, кроме богов.

– Было открыто, а то как бы я вошёл? – резонно возразил джинн.

– Как твоё имя и откуда ты, дерзкий?

– Всяк кличет меня по-своему, – ответил джинн, не собираясь раскрывать своё инкогнито в чужой стране. – Я брожу по свету и устраиваю представления, веселю себя и публику.

Перед Голубым джинном возникла картинка, как циклоп гонится за циклопихой, затем его хватает птица Рух и относит в своё гнездо, где несчастный гигант отбивается от птенцов костяной дубинкой и убирает за ними объедки. Потом появились пятидесятиголовые и сторукие гекатонхейры, которые менялись разноцветными шапками разных фасонов, а потом устроили на полу уморительную свалку, пока не появилась их мать и не отстегала их за проказы и драку прутом размером с корабельную мачту.

Юпитер мрачно смотрел на картины, которые открывались перед ним:

– Зачем ты мне показываешь эти жалкие и бессмысленные картинки? Такую чушь я могу посмотреть и во сне, если мне захочется увидеть глупость.

– Я думал, что вас это развлечёт, – джинн получил главный ответ, ради которого и рисковал в эту ночь.

Раз Юпитер не узнал действительных событий под Багдадом, значит, это не он посылал туда своих чудовищ. Следовательно, не здесь его враги. Войну с Багдадом устроили какие-то другие боги и силы, и со всем этим ещё предстояло разобраться.

Юпитер наконец разгневался:

– Посмотрим, как тебе придётся по вкусу МОЁ представление, наглец.

Громовержец выхватил молнию и метнул её в Голубого джинна. Раздался ужасный грохот. У Юпитера во сне затекла рука, поэтому он не слишком ловко метнул перун. Перед джинном в полу образовалась огромная дыра, из которой столбом валил дым.

Воспользовавшись этой завесой, джинн бросился по коридору наутёк.

Остаток ночи был посвящён игре в догонялки. Юпитер на исполинской колеснице нёсся по небу, расходуя годовой запас молний и грома. Джинн поначалу прятался за облаками, но они были слишком ненадёжным прикрытием, а бог не жалел боеприпасов.

Выпустив по Юпитеру полный боекомплект ракет класса «воздух-воздух», джинн спикировал в виде истребителя «Фантом» в океан и лёг на дно, как подводная лодка.

Юпитер прошёлся по всей поверхности подозрительной акватории частыми молниями, которые выполняли роль глубинных бомб. Когда вода стала закипать, джинн ползком пробрался к берегу и, выскочив, понёсся страусом по горному ущелью. Молнии отскакивали от его стен и рикошетом искрили во все стороны, наполняя ущелье барабанным треском.

Прочёсывая местность, Юпитер заметил маленькую хижину, прилепившуюся на горном склоне. Притормозив перед ней, он вышел из колесницы. На него залаяла собака, привязанная к дереву.

– Вот истинное мужество! – громко за метил Юпитер и вошёл в дом.

Дряхлая старуха возилась у очага с выщербленными горшками, раздувая огонь.

– Что не спишь, смертная? – грозно спросил Юпитер.

– Да разве в таком шуме уснёшь? – уперла старуха руки в боки.

Юпитер не смутился:

– Не твоего ума дело. Тут никто подозрительный не пробегал в последнее время?

– Ты первый, – отвернулась старуха и зашуровала в очаге кочергой.

– Не очень-то, – предостерёг её Юпитер. – У тебя поесть ничего нет?

– Ещё не готовила, только поднялась от твоего треска и – видишь – огонь развожу. Возьми вот на столе холодные лепёшки.

– Спасибо, – сказал Юпитер, аппетитно чавкая. – А это, часом, не ты ли и будешь, дерзкий посетитель? – Догадка озарила великого бога.

Старуха повернулась лицом:

– Ах ты, бесстыдник! Может, проверять меня вздумал? А ну, геть отсюда! – старуха пошла на Юпитера с кочергой. – Покоя от вас нет, сумасбродов олимпийских!

Юпитер, как ошпаренный, выскочил во двор.

– Ишь, ведьма старая, – пробурчал он, беря в руки поводья и засовывая последнюю лепёшку в рот.

Когда божественная колесница скрылась в небе, старуха вышла из хижины и отвязала пса:

– Иди уж, баловник, всё спокойно.

– Спасибо, бабушка, – поблагодарил её Голубой джинн и взмыл в небо.

У ворот Олимпа Юпитер распекал Ор, стоящих на входе:

– Целый день сплетничаете о богах, а потом всю ночь спите! Чтоб несли службу как следует, не то я вас на кухню отправлю.

Оры краснели.

– Передайте Марсу, когда придёт, чтобы занимался делом, а то действительно развелось каких-то проходимцев. Никакого уважения, в собственном дворце покоя нет. Меня чтоб не будили, умаялся я.

Чертоги погрузились в тишину, охранявшую божественный сон. Иногда Юпитер дремал лет по десять-двадцать.

Когда джинн появился в своей комнате в пропаленном в нескольких местах плаще, все встревожились.

– Где это тебя так? – спросил Алладин.

– С солнцем боролся? – предположил Яго.

– В салочки играл с Юпитером, – объяснил джинн. – Вспыльчивый бог, и один на один с ним лучше не связываться. Но я выяснил главное: он в нашей войне ни причём.