Алладин на Олимпе

Глава 10 БОГИ НА КАЖДОМ ШАГУ

Утром мастера плотников получили из рук новых военных советников чертежи крыльев и хвостового оперения коня. Консулы сделали важные указания по поводу окраски этих частей, что заняло около двух часов высокопарных рассуждений, где философ и поэт выясняли смысл и предназначение красоты и символичности цветов.

Покончив с этим нелёгким и важным трудом, консулы отправились в молельню, откуда с полчаса раздавались раскаты громового голоса и топанье ногами. Оттуда Рем и Ромул вышли бледными: Марс, получивший указания Юпитера, торопил работы. Впрочем, он одобрил крылья и хвост, лишь бы они не затянули время постройки. Консулы заверили божество, что летающий конь будет намного проворнее, чем если бы его тащить волами. Марс согласился с этой мыслью.

Консулы потратили некоторое время, чтобы рассказать мастеровым, какие кары обрушатся на их головы, если они не успеют всё сделать в срок.

Затем военно-строительный совет осмотрел внутреннее устройство «троянского пегаса». Основное внимание уделили убранству и удобству помещения консулов, которое находилось, конечно же, в голове коня. Джинн посоветовал вставить в глаза, которые служили окнами, прозрачные пластины слюды, иначе в комнату будет задувать ветер и заносить птиц и сор. Замечание было признано ценным.

Лежанки в брюхе коня, на которых будут лежать солдаты, неплохо было бы прострогать, чтобы избавить их от заноз и царапин, но времени на это не хватало, а потому было решено, что три-четыре дня полёта ничего не значат для закалённого римского легионера.

После этого провели небольшой тренировочный парад, чтобы осмотреть войска. Легион, построенный в плотный квадрат, ощетинился пиками и забаррикадировался по команде щитами. В таком виде он представлял собой маленькую неприступную крепость. Такой способ боевого построения был в диковинку Алладину, и он с интересом обсудил с консулами тактику боя легиона. Алладин хотел спросить, как легион собирается построиться в каре на тесных багдадских улочках, но передумал и только похвалил замечательную выучку римских солдат.

– Скажите, славные Рем и Ромул, – обратился к ним с вопросом «Рахмат». – Мы много слышали о пифиях-предсказательницах, к которым обращаются за советом в трудных случаях. Правду ли нам рассказывали о них?

– О! Конечно, – ответил Рем. – Мы уже дважды обращались к ним, чтобы они раскрыли нам судьбу, которая нам предназначена в этом походе.

– И что они вам сказали?

Ромул достал из сумки восковую табличку и торжественно зачитал:

Алладин с другом переглянулись: похоже, пифии действительно знали своё дело.

– Нельзя ли и нам обратиться к ним?

– Конечно, – консулы с охотой рассказали им дорогу к храму, да ещё дали провожатого, чтобы иностранцы не заблудились.

– Счастливых вам предсказаний судьбы, – пожелали они друзьям и отправились обедать.

В узкой горной расщелине стоял небольшой храм, перед которым курились жертвенные треножники и робко стояли римляне, интересующиеся своим будущим.

Пифия – пожилая женщина с воспалёнными от дыма глазами сидела на помосте, вдыхая пары, поднимавшиеся от жаровен. Туда бросали какие-то резко пахнущие травы и зелья. Закатив глаза, пифия раскачивалась на помосте, бормоча что-то невнятное, а стоящая рядом служительница богини судьбы записывала её бормотание на глиняной дощечке. Потом дощечку можно было обжечь на огне и повесить своё предсказание на стену в комнате.

– Ты думаешь от этих бормотаний будет толк? – с сомнением спросил Алладин.

– Вряд ли, но жрицы могут подсказать нам кое-что важное, – пожал плечами джинн.

Дождавшись своей очереди, друзья с интересом уставились на жриц. Пифия вновь уселась над клубами дыма и впала в божественный транс, монотонно раскачиваясь при этом. Внезапно она вздрогнула, распахнула глаза и с удивлением взглянула на джинна. Тот поспешил приветливо улыбнуться, но прорицательница уже продолжила своё дело.

– Она сейчас ничего не видит и не слышит, – пояснила та, что держала наготове табличку и стило, которым на ней пишут. – Её душа путешествует за границами нашего мира. А когда пифия очнётся, она не сможет ничего вспомнить из увиденного. И это хорошо, потому что человеку было страшно жить, помня то, что видишь там...

Пифия что-то забормотала, вторая наклонила ухо к самым её губам.

– Вот, – протянула она через некоторое время исписанную табличку.

Там оказалось:

Смотрите вниз, когда стремитесь вверх,

– М-м, спасибо, уважаемые жрицы, – вежливо поблагодарил их Алладин. – Очень... содержательное предсказание. Я теперь непременно буду смотреть под ноги, когда поднимаюсь по лестнице вверх, особенно если дело происходит в полнолуние. Хорошо, что никаких других беспокойств нам не предстоит в военном походе.

Джинн толкнул его локтем, призывая к молчанию.

– Что-то у вас пристало к щеке, достопочтенная пифия, – сказал джинн, обращаясь к жрице, которая уже пришла в себя. – Наверное, с дымом налетело.

– Что? Где? – пифия начала тереть рукой щеку.

– Да вот, посмотрите, – джинн подал женщине небольшое зеркальце.

– Ой, девоньки! – вскричала пифия.

Сбежались жрицы.

– Вы только посмотрите, какая чудесная вещь! Это гораздо лучше полированного серебра! Я совершенно ясно в нём себя вижу!

Пифии загомонили, выхватывая зеркальце друг у друга из рук.

– Где же делают такие чудесные зеркала? – наперебой стали они спрашивать у незнакомцев.

– Примите эти безделушки в скромный дар от нас, – джинн щедро раздавал из бездонной запазухи зеркальца. – Мы прибыли издалека, с Востока. Там мастера научились это делать. Ой, а это что?

В руках у джинна вместе с очередным зеркальцем оказались яркие пластмассовые бусы по двадцать пять центов пара. Алладин только улыбнулся краем губ, увидев, как разгорелись жадные женские глаза при виде этой красоты.

– Если вам не будет неприятен подарок иноземца, возьмите и бусы. Тут разные есть, – продолжал джинн, будто выменивал золотые слитки у дикарей. – Запиши, Алладин, в расходы: три доллара восемьдесят центов.

Алладин, который привык к непонятным шуткам друга, улыбнулся ему в ответ. Кто его знает, что такое доллары, может быть они появятся только через две тысячи лет. Джинн всегда приносил из своих путешествий что-нибудь смешное.

Пифии, наряженные словно школьницы, вертелись перед зеркальцами, оглядывая себя со всех сторон сразу.

– Понравились ли вам наши предсказания? – заботливо спросила старшая.

– Над ними придётся хорошенько подумать, – серьёзно ответил джинн.

– Не зайдёте ли вы к нам в храм, чтобы отдохнуть в прохладе?

На входе в храм повесили табличку: «Закрыто до завтра». Очень кстати у джинна за пазухой оказался мех доброго фалернского вина. Вскоре атмосфера за столом стала дружелюбной и раскованной. Джинн рассказывал небылицы, Абу кувыркался на ковре, Яго, как всегда, важно расхаживал по столу, вставляя словечки.

– Скажите, мудрые жрицы, – спросил Алладин, воспользовавшись паузой. – Мы здесь люди новые и ничего не знаем о ваших порядках. У кого из богов искать помощи в военном походе, а кто из богов не любит битв? Или все римские боги заодно.

– Да что вы! – рассмеялись пифии. – Там, на Олимпе, ссорятся и сплетничают почище нашего. Сказать по правде, очень скандальные боги.

– А кто затеял поход?

– Предводитель, конечно, Марс. Он ведь бог войны. Но кто его подучил, неизвестно. Сам-то он умом не блещет... Всё за Венерой увивается, – пифии захихикали.

– А кто блещет?

– Минерва, Аполлон... Но эти умники в драку не полезут, они понимают, что можно и проиграть.

– Кому же выгодна такая война? – не унимался Алладин.

– Боги хитроумны. На Олимпе много коварства. Нельзя угадать, кто затеял всё это. Легче сказать, кто не стал бы во всё это ввязываться, если бы не приказ Юпитера.

– И кто же это? – быстро спросил джинн, открывая записную книжку своей памяти.

– Весёлый Бахус, изгнанный с Олимпа Фавн, Диана-охотница, Флора, – всё это добрые боги, которые живут среди природы и никогда не интересуются кровопролитием.

Другая жрица добавила:

– Хромой Вулкан кует молнии и при нужде выходит в бой со своим молотом, но никогда не ищет военной славы. Он божественный мастеровой.

– Как интересно! – воскликнул Алладин. – А где обитают все эти боги, о которых вы так интересно и живо рассказываете?

– В лесах Парнасских гор. А Вулкана нетрудно найти по огню, который вырывается из его мастерской. Но боги не любят показываться смертным.

– А Марса надо искать поблизости Венеры! – захохотала одна из пифий, и остальные поддержали её смех.

Вечером в комнате состоялся совет друзей. – Как видите, мы не зря сходили к пифиям, – сказал джинн.

– Правда, предсказание они нам выдали совершенно бредовое, – вставил Алладин. – Но зато вино и подарки развязали им языки.

– Не говори так о предсказаниях, Алладин, – предостерёг джинн. – Кто смеётся над судьбой, тот рискует споткнуться. Я бы, например, обратил побольше внимания на подземных богов. Если помнишь, то гекатонхейры прибыли к нам из-под земли. А они редко выходят наружу.

– Ты, как всегда, прав, мудрый джинн. Что делать дальше, что ты предлагаешь?

– Разделиться.

– Ты прав, у нас мало времени.

– Кто отправится к изгнанному Фавну?

– Я, – вызвался Яго.

– Хорошо. А ты, Абу, можешь поискать Диану-охотницу, она единственная понимает язык животных.

Абу, получивший важное задание, запрыгал по столу и подкинул вверх свою шапочку.

– Мы с Алладином первым делом отправимся к Бахусу. А потом разделимся.

– В чём наша задача? – уточнил Алладин.

– Побольше узнать и отговаривать богов принимать участие в походе против Багдада.

Яго перелетал с ветки на ветку, поворачивая голову на бок, чтобы прислушаться, не звучит ли где свирель Фавна. Он уже крылья намозолил, летая по окрестным лесам в горах. Правда, порхать на свободе было приятно, но козлоногий Фавн никак не попадался на глаза.

– Эй! Воробей, ты откуда здесь взялся? – услышал он голос за спиной.

Попугай перевернулся на ветке вниз головой, чтобы посмотреть, кто над ним насмешничает.

– И где ты так вымазал перья, у художника в мастерской свалился на палитру?

В густой траве в тени дикой оливы сидел горбоносый мужчина с бородкой и кудрявыми волосами.

– Хотя я не вижу твоих ног, но бьюсь об заклад, что они заканчиваются копытцами, – заявил Яго.

– Почему же?

– Потому что никто, кроме козлоногого Фавна, не стал бы так насмехаться над благородным попугаем.

Фавн поднял ногу из травы – она была покрыта густой шерстью и заканчивалась раздвоенным козьим копытцем.

– Видел я говорящих попугаев, – сказал Фавн. – Но разумноговорящих ещё не приходилось. Что тебе сыграть? Про Африку? – Фавн поднял свирель.

Из отверстий полились тягучие звуки родины Яго: про густые джунгли и жаркие саванны, про желтых львов и пятнистых жирафов, про чёрные лица живых и белые кости умерших под жарким солнцем экватора.

Яго против своей воли раскачивался в такт музыке и даже пританцовывал на ветке.

Наконец Фавн прекратил играть и рассмеялся:

– Ты позабавил меня своим танцем. Зачем ты меня искал?

– А разве я тебя искал?

– С самого утра, – уверенно сказал Фавн.

– Раньше не мог окликнуть? – ворчливо заметил Яго. – Спросить у тебя хотел...

– Спрашивай, радужный воробей.

– Моего хозяина беспокоит эта война с Багдадом...

– А-а-а! – захохотал Фавн. – Так ты, значит, багдадский шпион!

– Что?! – возмущённо вскричал попугай и, здраво рассудив, спокойно закончил. – В общем, да.

– Не бойся меня. Мне нет дела до Олимпа. На нас никто не нападает, и нам не следует лезть в чужую страну. Что ты хотел узнать?

– Кому нужна эта война? Кто дёргает за ниточки дураков, которые размахивают мечами?

– Ты и правда разумная птица, коль умеешь задавать такие вопросы.

Яго надулся от гордости, подняв на голове хохолок.

– Передай своему хозяину, что Фавн не знает.

Хохолок Яго опустился.

– Ведь я давным-давно изгнан с Олимпа и не интересуюсь его интригами. Но пусть твой хозяин хорошенько присмотрится вниз. Олимпийцы стали ленивы, им слишком спокойно живётся, и никто из них не станет рисковать своим благополучием. Интригу может затеять только тот, кто обижен и хочет отомстить или просто подняться обратно, или захватить чужое место.

– Благодарю, – сказал Яго, кланяясь и растопыривая крылья веером.

– Удачи, воробей!

Недолго пришлось летать Алладину и джинну в поисках весёлого бога вина и веселья Вакха. Хоть и бродит он по всей стране из края в край, подчиняя всех встречных своей радостной власти, зато за ним следует огромная свита, которую трудно не заметить.

Друзья просто поднялись повыше и высмотрели самое весёлое место во всей стране. Широким виноградником проходит дорога, а по ней движется невероятная процессия. Впереди бодрым шагом идёт бог Бахус с венком из листьев винограда на голове и тирсом, увитым плющом, в руке. Во второй руке у него чаша с вином, или она обвивает гибкий стан менады. Пьяные музыканты наяривают весёлый мотив, вокруг вьются в танце менады и козлоногие сатиры, молодые крестьянки и бравые молодцы, которым завтра в поход. Позади везут на ослике старика Силена – мудрого учителя бога, – отяжелевшего от выпитого вина. С двух сторон его бережно поддерживают спутники. Слуги несут тяжёлые корзины, набитые снедью, и мехи с вином. Жонглёры подбрасывают вверх горящие факелы и разноцветные кольца. Вертят колесо акробаты. Взлетают вверх спирали серпантина.

Друзья снизились, чтобы хорошенько рассмотреть сверкающую и искрящуюся процессию. Кое-кто увидел в вечереющем небе летящих и призывно замахал руками, приглашая принять участие в празднестве. Никого здесь не удивил ни ковёр-самолёт, ни Голубой джинн рядом с ним. В карнавальную ночь чего не бывает на свете!

Друзья спустились и быстро смешались с весёлой толпой людей и чудесных созданий.

– Осторожнее с вином, Алладин, – со смехом предупредил джинн своего молодого друга, – иначе мне придётся тащить тебя на плече!

– Тут трудно удержаться, – так же весело ответил принц Багдада, отрываясь от меха. – Бахус подчиняет себе всех вокруг!

Процессия длинной радужной змеёй втягивалась в священную рощу Бахуса. Разжигались костры, доставалась снедь, расстилались покрывала, чаши вновь наполнялись вином. Бахус поднял бокал.

– За смех и веселье, которые нам дарят молодость, вино и любовь! – провозгласил он тост. – Обещаю выполнить любое желание того, кто больше всех развеселит нас в эту ночь! За дело! – Он взмахнул бокалом, расплескав половину вина на соседей.

Алладин толкнул джинна локтем:

– Кажется, объявили твой выход.

Голубой джинн рассмеялся и хлопнул Алладина по плечу:

– Я буду не я, если не выиграю этот конкурс!

Раз! Джинн раскатал на поляне перед Бахусом огромный ковёр, который будет сценой. Два! Второй ковёр раскатился и встал за сценой вертикально. Задник готов. Три! По краям задника загорелись яркие лампочки.

На сцену на одноколёсном велосипеде выкатил лихой конферансье с огромными усами и в шляпе-канотье:

– Почтеннейшая публика! Обратите внимание: отличное развлечение – последнее изобретение! Один раз – только у нас! Живое окно – называется кино! Последние новости – о воинской доблести!

Лихо соскочив с велосипеда, конферансье в полосатых штанах в облипку уселся за обшарпанный рояль, появившийся сбоку возле экрана. Внезапно на сцене возникла замечательная трёхмерная картина, на которой малютка Эол катался на воздушных санках по воздушным горкам над огромным городом, продуваемом ветрами насквозь. Конферансье ударил на западающих клавишах какой-то разбитной фальшивый мотивчик и всё таким же балаганным голосом продолжал орать:

– Шаловливый малютка – отличная шутка! Только ему не рады – в городе Багдаде! Прокатился с воздушной горки – отведай хорошей порки!

Публика начала смеяться, глядя, как Эол пищит из кулака свирепого джинна, а потом дёргает ногами под шлепками тяжёлой ладони. Вакх залился смехом, узнав хорошо известного ему шалуна.

– Ужасное нападение – страшное положение! Танцы циклопа – два притопа, три прихлопа!

Одноглазое чудовище разоряло деревню под стенами Багдада. В толпе ойкнули со страху девушки.

– Думал, он самый могучий – да вышел конфузный случай! Мимо летела птица – не надо так сильно злиться! Хорошая вышла нянька – ты только на это глянь-ка!

Могучий общий хохот поднялся над поляной, распугав последних птиц, когда все увидели страдания гиганта в гнезде птицы Рух.

– А вот случай особый – три огромные особы! Рук и ног не считано – где такие воспитаны? Жаль, что на сто голов – досталось так мало мозгов!

Бахус уже утирал слёзы от смеха, глядя, как гекатонхейры дерутся из-за шапок.

– А вот неожиданный гость – нужен, как в горле кость! Хозяин по небу летает – горстями стрелы бросает!

Джинн показал, как он сам улепетывает от разъяренного Юпитера и ныряет в море.

– Попалась под руку старуха – да вышла смешная проруха!

Юпитер спешно покидал дом древней бабушки, гнавшейся за ним с кочергой. Увидев царя богов в таком смешном положении, публика стала валиться на траву.

Алладин и сам едва видел происходящее от хохота, который им овладел. Атмосфера всеобщего праздника особо располагала посмеяться над забавными сценами балаганчика, который устроил джинн.

– Занавес закрывается – а мне вина полагается! – вспотевший джинн выкрикнул последнюю фразу и бросился к чаше с вином, которую ему протягивал Бахус.

Балаганчик как-то сам собой исчез, а конферансье был усажен рядом с богом веселья. На поляне уже выступали, привлекая внимание гуляющих, клоуны-акробаты.

Бахус ударил конферансье по спине:

– Проси, чего пожелаешь! Сегодняшним вечером мы ничего лучшего уже не увидим!

Джинн сказал:

– Не участвуй в этой войне.

Бахус посмотрел на него пронзительным и совершенно трезвым взглядом:

– Ты прекрасно знаешь, что я и так не имею к твоему Багдаду никакого отношения. И эти мальчики, которые танцуют на поляне, никуда не отправятся воевать, обещаю тебе. Что ты хочешь узнать?

Джинн так же серьёзно спросил:

– Кому нужна эта война? Мы ведь в разных временах, разных мирах.

– Вот как? – Бахус на минуту задумался. – Марс ввязался в эту историю только из-за прекрасных глаз недоступной Венеры. Но кто стоит за ним? Отвечу тебе – Плутон.

– Но что ему надо от нас?

– Дай подумать... У него своё царство, он не любит бывать на земле. Но дело связано с временем... Значит, ответ один – Сатурн. А дальше соображай сам. Раз в дело пошли первенцы Земли, то видно, что заговор затеялся нешуточный...

– Благодарю тебя, весёлый бог, – стал прощаться джинн.

– Спасибо и тебе за смешное представление и последние новости. Дам тебе на дорогу один совет – повстречайся с Вулканом, – и ещё мех молодого вина, чтобы вы могли с ним выпить за моё здоровье.

Абу боялся в этом незнакомом лесу. Сначала за ним погналась лиса, и пришлось взлететь на вершину дерева, но там над ним стал сжимать круги коршун. Абу погрозил ему хворостиной, но на всякий случай сам спрятался в дупло. Из дупла его выгнала белка, и только лягушки бросились от него прочь, когда он шлёпнулся в лужу.

Абу грустно сидел на ветке и сох, когда на белой лошади из чащи появилась прекрасная женщина в охотничьем уборе.

– Это ещё что за невидаль в моём лесу? – удивилась охотница.

Она скинула с плеча лук и прицелилась в Абу. Не ожидавший такого приёма бедный Абу вскочил на задние лапы... и отвесил Диане элегантный поклон, сняв с головы мокрую шапочку. Сердце охотницы сразу растаяло...

Через час вымытый и высушенный Абу, перевязанный шёлковым поясом, сидел на столе перед богиней и щёлкал орешки, что-то при этом стрекоча.

– Не беспокойся, смешной зверёк, я всё поняла, – отвечала ему Диана. – Тебя доставят к городу мои слуги, а я попытаюсь заняться этим весьма подозрительным делом. И в первую очередь, я поговорю с Венерой.

Вечерний совет у друзей был коротким, потому что Алладин после праздника у Бахуса почти не стоял на ногах. Выслушав рассказы Яго и Абу (причём Абу всё показывал в лицах, так что джинн немало посмеялся его приключениям), джинн уложил своего друга спать, а сам решил отправиться дальше.

Времени оставалось мало.