Альбом

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда я вернулась домой, Энни несла маме чай на подносе, а на маминой кровати лежал дополнительный выпуск газеты. Наличие этой газеты показывало, как изменились привычки в Полумесяце после убийства. Но я была удивлена, увидев маму: настроение ее улучшилось, она была почти веселой.

— Энни, поставь поднос и уходи, — сказала мама. — И закрой за собой дверь.

Энни быстро вышла, и мама повернулась ко мне.

— Полагаю, ты это видела?

— Нет. Но должна была догадаться. Ведь я была там, когда они открыли сундук.

— Ты была там! Знаешь, Луиза, иногда я сомневаюсь, что могла родить такого… ребенка, такого безответственного ребенка. Только подумать…

— Ты весь день плохо себя чувствовала, мама. А я не была уверена. Я видела, как они открывали сундук, но не присутствовала при осмотре мешков. Я просто помню, что один из детективов скептически поморщился, когда потрогал мешок. Вот и все.

Она взглянула на меня.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это очень плохо для Джима Веллингтона, если не сказать больше.

— Нет, не понимаю, — возразила я упрямо. — Любой, кто знает Джима…

— Ты говоришь чепуху. Подумай как следует, Луиза. Кто, кроме Джима, мог это сделать? Для него это было очень просто. Он должен был показать ей один мешок, а в сундук положить другой, который был у него наготове.

— Ты не можешь так думать, мама! Не можешь!

— Неважно, что я думаю, — резко возразила она. — Я хочу, чтобы ты позвала сюда Эстер Тэлбот. Мне надо перед ней извиниться.

Было, вероятно, часов пять или даже больше, когда она это сказала. В шесть часов к нам прибыла миссис Тэлбот со своей сумкой, полной ключей. Они закрылись в маминой спальне и просидели там до семи. Когда миссис Тэлбот вышла, мне показалось, что она плачет. Это было настолько поразительно, что я удивилась бы значительно меньше, если бы увидела, как плачет гиппопотам. Но голос у нее был такой же громкий и уверенный, когда она столкнулась со мной в коридоре на втором этаже.

— Полагаю, они снова забрали Джима Веллингтона, чтобы допросить его. Вот и правильно. Давно нужно было арестовать его и не выпускать!

— Если все жители Полумесяца считают, что Джим убийца, тогда конечно, миссис Тэлбот.

Я сама проводила ее до двери. На улице было темно, ветрено и становилось холоднее. Но я была тогда слишком несчастна, чтобы заметить это. Я думала так напряженно, как никогда раньше. Если полиция нашла деньги, которые закопаны на ничейной земле, я знала, что это могло значить. Особенно если деньги нашли между деревьями, где Джордж нашел золотую монету. Это место расположено очень близко от дома Веллингтонов и в двухстах футах от теннисного корта.

Я прошла на кухню и сказала Мэри, что не буду обедать. Потом надела теплое пальто и вышла на улицу. На задней дорожке встретила возвращавшегося откуда-то Холмса. Мне показалось, что он остановился и посмотрел на меня. Но мне было все равно. Тем не менее я не пошла прямо в лесок. Вместо этого направилась по дороге, которая связывала наши дома с задней стороны. Помню, обратила внимание на то, что в доме Дэлтонов тихо и спокойно. Джозеф был в столовой. Пахло какими-то пряностями из открытого окна кухни. И было странно подумать, что я действительно видела то, что происходило в доме прошлой ночью.

Пройдя гараж Дэлтонов, я увидела дом Веллингтонов и удивилась, потому что в кухне горел свет. Вначале почувствовала облегчение, решив, что Джима снова освободили и он дома. Однако когда я подошла к кухонному крыльцу, меня ждал сюрприз.

В кухне находился человек. Это был высокий мужчина в фартуке. Он курил сигарету и с сомнением рассматривал какую-то консервную банку, держа ее в руке. Он не заметил меня, хотя я стояла на виду и внимательно его рассматривала. Мне показалось, что я где-то его видела. Но у меня не было времени вспоминать, ибо он стал вести себя очень странно. Я не знала, что и думать, и стояла как вкопанная, не отрывая от него глаз.

Вначале он подошел к газовой плите и что-то сделал с ней, а потом, пятясь задом, стал бросать в нее зажженные спички. Когда он бросил, кажется, третью спичку, раздался взрыв, дверца духовки пробила сетку от комаров в двери кухни и вылетела на заднее крыльцо. Почти сразу за дверцей из кухни вылетел сам мужчина и упал на дверцу.

Секунду или две царила полнейшая тишина. Потом мужчина сел на пол и стал тихонько и монотонно произносить разные ругательства. Я прервала его:

— Вы ушиблись?

— Ушибся? Я чуть не сломал ногу!

Он стал подниматься с пола, выглянул на улицу и увидел меня.

— Извините, мисс. Я, кажется, включил духовку и забыл об этом. Я не умею пользоваться газовыми плитами.

— Это и видно, — сухо заметила я. — Мистер Веллингтон вернулся?

— Нет, мисс.

— Тогда позвольте мне войти в дом и показать вам, как нужно пользоваться плитой.

Он не хотел, чтобы я входила в дом. Я это сразу заметила. Но, как говорят, он сделал хорошую мину при плохой игре, впустил меня в дом, и я зажгла ему газ. Он внимательно смотрел, как я это делаю.

— Это на самом деле не так уж сложно, если знать, что нужно делать, — сказал он и, подумав, добавил: — Мисс. — Тут я заметила, что он сжег брови и волосы впереди. Но держался очень вежливо, несмотря на это.

— Видите ли, мисс, — стал объяснять он. — Я, конечно, не повар, но обещал мистеру Веллингтону, что постараюсь содержать дом в порядке, пока… пока все утрясется.

— Если вы будете действовать так, как несколько минут назад, думаю, что ничего не утрясется. Когда он вернется, скажите ему, что приходила мисс Холл. Луиза Холл.

Он быстро окинул меня взглядом, заколебался, а потом открыл мне дверь с сеткой от комаров. Вернее, то, что от нее осталось.

— Скажу, мисс.

А я отправилась в лесок около Юклид-стрит. Обернувшись, увидела, что незнакомец смотрит на меня в окно. Эта встреча меня озадачила и обеспокоила. Возможно, полиция в отсутствие Джима попала в его дом, и этот человек — полицейский, который хотел приготовить себе поесть. Или же он друг Джима, приехавший с какой-то не известной мне целью. Но он не был слугой. В этом я была уверена.

Поэтому я не могла игнорировать тот факт, что он смотрел на меня, и вместо леска направилась домой. Завернув за угол дома Дэлтонов, увидела то, что заставило меня со всех ног бежать домой. Это был дым из трубы нашего дома. Я поняла, что мама приказала затопить батареи. А это значило, что все ванночки, стоявшие на батареях, немедленно будут заполнены водой.

Я бежала как ненормальная. К счастью, было уже темно. Кроме того, было время обеда, и слуги не стояли, как это бывает в другое время, у кухонных окон и не смотрели на улицу. Я вбежала на кухню, столкнувшись с Энни, которая несла поднос из маминой спальни, и побежала вверх по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Но я опоздала. У батареи стояла мама в халате и смотрела на обнаруженную перчатку.

— Это ты, Луиза? — крикнула она. — Подойди сюда на минутку. Как ты думаешь, что это такое?

— Похоже на старую перчатку, — ответила я как можно спокойнее.

— Тогда почему она здесь?

— А разве это важно? — Я подняла перчатку и стала ее рассматривать. — Кажется, она испачкана золой. Я ее выброшу.

Но мама протянула руку и взяла ее у меня. Она осторожно держала ее двумя пальцами и обнюхивала.

— Это вакса для чистки ботинок, — сказала она.

Я тут же с ней согласилась. Она была права. Это был гуталин. Вот чем пахла перчатка. А я не могла догадаться, хотя помнила этот запах с детства, когда отец ставил ногу в ботинке на маленькую скамеечку и тщательно начищал его.

— Кто в нашем доме может чистить ботинки гуталином? — удивилась мама. — Конечно же, не Холмс. Он никогда ничего не чистит, пока его не заставишь. Нужно спросить у Энни.

Но я не хотела, чтобы мама показывала перчатку Энни или спрашивала ее о ней. К счастью, наше столкновение несколько задержало Эмми, но я уже слышала, как она медленно поднималась по лестнице. Она, конечно, увидит перчатку и коричневые пятна на ней, которые не увидела мама из-за дальнозоркости, появившейся у нее с возрастом, а потом побежит с ней вниз, чтобы внимательно рассмотреть находку вместе с другими слугами и обсудить случившееся.

Я старалась придумать способ, чтобы отвлечь маму. Она все еще держала перчатку в руках, а Энни уже шла по коридору. В руках у нее был кувшин с водой, чтобы заполнить ванночки над батареями.

— Мама, у Джима Веллингтона новый дворецкий, — сказала я ей взволнованно. — И он взорвал плиту на кухне.

— Что взорвал?

— Взорвал газовую плиту. Я проходила мимо, и его взрывом выбросило на заднее крыльцо.

— Так ему и надо, — сказала мама, возмущенная таким нарушением порядка в доме. — Я никогда раньше о таком не слышала. Кстати, плита у них новая. Они купили ее только в прошлом году.

Это мое замечание оказалось своевременным. Держа перчатку в руке, мама смотрела, как Энни заполняет водой ванночку. Потом она отправилась к себе в комнату. Посмотрев на перчатку, она удивилась, что все еще держит ее в руке, и бросила в корзину для мусора.

Но это вовсе не означало, что с перчаткой покончено. Напротив. Жители Полумесяца считают, что их мусорные корзинки должны освобождаться от мусора вечером, когда слуги стелют им постели для сна и приносят в ванные комнаты свежие полотенца. Этот мусор выбрасывается в специальные контейнеры, которые стоят в конце наших участков. В дождь и в ясную погоду, рано утром и поздно вечером слуги ходят туда выбрасывать мусор. К тому времени я уже достаточно хорошо была знакома с полицейскими методами и могла понять, что они обязательно просматривают весь мусор.

Даже если Энни не увидит в перчатке ничего особенного, смогу ли я ночью пойти к контейнеру и незаметно вынуть из него перчатку? Молния дважды не попадает в одно и то же место, гласит пословица, и мне вряд ли удастся повторить то, что сделали прошлой ночью Дэлтоны. Я незаметно бросила в мусорную корзину часть газеты с объявлениями, чтобы закрыть перчатку, и когда Энни пришла вечером, чтобы приготовить постель, я подошла к ней в холле и сказала:

— Энни, я не думаю, что сегодня ночью стоит выходить из дома. Мы не знаем, что происходит, но это может быть опасно.

— Я и не собираюсь этого делать, мисс Луиза. Ведь этот ненормальный убийца все еще на свободе.

— А ты попроси Холмса принести контейнеры на кухонное крыльцо.

— Они уже там, мисс, — заметила она с чувством превосходства. — Но что скажет на это ваша мать, я не знаю.

— Всю ответственность беру на себя, Энни.

Она улыбнулась мне. Мы обе получим свое, когда придет время, как бы говорила она, но по достоинству оценила мой поступок. Мы с Энни понимали друг друга.

— Очень хорошо, мисс Луиза. Сегодня у Мэри свободный вечер. Она говорит, что выйдет через парадную дверь. У вас, кажется, нет ключа от парадной двери?

— Ты прекрасно знаешь, Энни, что ключа у меня нет.

Она стояла со мной рядом, держа поднос, на котором были остатки кофе. И я увидела, что она жалеет меня. Энни знала, что у меня нет ключа и никогда не было.

— Я сказала Мэри, что буду ждать ее возвращения и что ей не нужно звонить в дверь, мисс. Она вернется в одиннадцать.

Это означало, что я тоже должна ждать до одиннадцати, чтобы вынуть перчатку. Но делать было нечего. Я подробно привожу здесь весь разговор, потому что вследствие этого провела тогда самую волнующую ночь своей прежней жизни.