Альбом

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Думаю, каждая женщина с нежностью вспоминает о предмете своей первой любви, хотя любви этой уже нет и вернуть ее невозможно. Во всяком случае, до тех пор, пока не появляется новая любовь. Десять лет назад, когда мне было восемнадцать, а Джиму двадцать пять, мы были обручены. Из этого ничего не получилось, потому что мама не хотела, чтобы я вышла замуж и оставила ее одну, а Джим усугубил положение, обвинив ее в эгоизме и отказавшись делить меня с ней. В общем, хорошего ничего не было, и через два года после нашего разрыва он женился на Хелен, и они жили с ней, периодически расходясь, вот уже восемь лет.

Женщины Полумесяца никогда не любили Хелен. И это было естественно, потому что она смеялась над их предрассудками и открыто осуждала их глубокие убеждения. Кроме того, она была молода и привлекательна, и они не могли простить ей этого.

— Глупая ветреная девчонка, — сказала о ней вскоре после свадьбы миссис Дэлтон, а мистер Дэлтон улыбнулся, попивая чай.

— Скажите моей жене, — сказал он, не обращаясь ни к кому в частности, — что она внешне очень привлекательна.

Но независимо от всего этого я была очень напугана в тот вечер. Вскоре полиция узнает о том, что Джим был в доме во время или примерно тогда, когда стало известно об убийстве, что он убежал и я скрыла это от полиции.

Я была также поражена тем фактом, что он убежал, зная, что произошло. Почему он это сделал? Почему не поднял тревоги? Почему не закричал, не вызвал полицию, не сделал того, что делают нормальные люди в ненормальных обстоятельствах? Я переоделась. Жители Полумесяца стали бы переодеваться к обеду даже во время землетрясения, но мое волнение граничило с безумием. Обед прошел ужасно, потому что мама вспомнила все свои обиды..

— Не могу понять, Луиза, почему ты тут же не вернулась и не рассказала мне обо всем. В половине пятого я уже была дома. Ты полагаешь, что я недостойна уважения?

Возможно, нервы мои были напряжены, потому что я обиделась.

— Вот уже двадцать восемь лет я проявляю по отношению к тебе уважение, мама. — Началась перепалка. Я расплакалась и вышла из-за стола. Но тут заметила, что к нам поднимаются Дэлтоны, а несколько сзади идут трое Тэлботов.

Нет ничего удивительного для тех, кто знает жизнь Полумесяца, что подробности убийства стали у нас известны только после того, как шло дополнительное издание вечерних газет! Это произошло, во-первых, потому, что новости нам приносят наши слуги, а прислуга Ланкастеров по приказу полиции ни с кем не общалась. Во-вторых, за последние сорок лет деревья вокруг наших домов так разрослись, что мы сами практически могли не общаться друг с другом, если не хотели этого. Какими бы недостатками мы ни обладали, но считали невозможным срубить дерево или куст.

Жители Полумесяца читают вечерние газеты после обеда. Прочитанные газеты аккуратно складываются и передаются прислуге. Мы читаем также и дополнительные выпуски. Когда репортеры вывели из терпения полицию, то стали звонить в двери домов, стоявших вдоль дороги, жители которых занимались в это время священным делом переодевания к обеду, а затем еще более священным делом — обедом.

Никому из репортеров не открыли, но они, без сомнения, рассказали о случившемся слугам, потому что служанка Тэлботов, Лиззи, принесла хозяйке во время переодевания к обеду разные туфли, а дворецкий Дэлтонов, Джозеф, впервые за двадцать лет не подал к столу салфеток. Но так как прислуга разговаривает с нами только тогда, когда мы к ней обращаемся, только в половине восьмого тот же Джозеф вошел в библиотеку с подносом, на котором лежала аккуратно сложенная вечерняя газета, и тихо вышел. И только в семь часов тридцать одну минуту мистер Дэлтон, вскочив с кресла, позвонил в звонок, чтобы вызвать дворецкого, и сказал:

— Не будете ли вы так любезны сообщить миссис Дэлтон, что миссис Ланкастер убита жесточайшим образом с помощью топора?

Все это невероятно, но те, кто знают нас, поймут, что было именно так.

Только после половины восьмого все жители Полумесяца были осведомлены о случившемся. Вскоре после этого, предложив сначала Ланкастерам свою помощь, Тэлботы и Дэлтоны собрались у нас. Я провела их в гостиную. Миссис Дэлтон семенила на высоких каблучках. Брайан Дэлтон был, как всегда, тщательно одет, но чувствовалось, что он шокирован. В руках у Лидии была сумка с вязанием, а миссис Тэлбот, как всегда, несла старинный ридикюль, полный ключей. Джордж плелся сзади, чувствуя себя не в своей тарелке и считая, что в случае чьей-то смерти он должен идти на цыпочках.

Возможно, он также боялся, что по причине молодости — ему было тридцать — его могут отослать домой. Нас с Джорджем в Полумесяце все еще считали детьми.

— Они выглядят как присяжные, — заметил он шепотом. — Будь осторожна. Любое твое слово может быть использовано против тебя.

Практически все так и было. Главным свидетелем, дававшим показание, была его мать, которая считала, что все это произошло потому, что миссис Ланкастер не заперла дверь в спальню.

— Я всегда говорила ей об этом, — громко утверждала она. — Всегда предупреждала, что все нужно запирать, что следует запирать дверь спальни. Даже сегодня сказала ей об этом. Она, беззащитная, лежит в кровати и не может оказать никакого сопротивления!

Оказалось, что миссис Тэлбот была последней, кроме членов семьи, кто видел миссис Ланкастер живой.

— Кроме человека с топором, — заметила она, и все мы вздрогнули.

Несмотря на свою эксцентричность, миссис Тэлбот была доброй женщиной. В течение многих лет ее связь с внешним миром практически ограничивалась встречами с миссис Ланкастер, первый муж которой был братом портрета, который я нашла на конюшне.

Мы с интересом следили за ее рассказом. В половине третьего она пошла навестить больную, что время от времени делала. Все было нормально. Старушка спокойно лежала в своей широкой кровати с балдахином. Эмили сидела рядом. Маргарет была в этот вечер свободна. Сестры по очереди сидели у постели матери. Поэтому Маргарет находилась в своей комнате.

Миссис Ланкастер была несколько взволнована. Ей было жарко, так как электрических вентиляторов она не любила. Миссис Тэлбот взяла у Эмили пальмовый лист и использовала его в качестве веера.

— Тут я заметила, что у нее на шее висит ключ на цепочке, и здорово ее отругала. Я вообще против того, чтобы люди держали золото дома. Потом сказала, что это очень опасно. Она ответила, что Маргарет тоже против этого, но что это не наше дело.

Я тогда впервые услышала о золоте.

— А где она держала золото? — полюбопытствовала миссис Дэлтон. — Мне всегда это было интересно.

— В сундуке под кроватью, представьте себе. Я говорила ей, что любой может взобраться на крыльцо и залезть в окно. Но она не слушала меня. Она говорила, что голоса она не потеряла и все время напоминает об этом дочерям. Эмили, говорила она, стала такой нервной, что ей все время слышится, будто по крыше ходят воры. А теперь, — продолжала миссис Тэлбот, — я уверена, что золота уже нет. Или части его. Джордж говорит, что сразу его не могли унести. Оно очень тяжелое.

— А кто-нибудь знает, сколько у нее было этого золота? — спросил мистер Дэлтон и посмотрел на Джорджа, который работал в банке.

— Нет, — ответил Джордж. — В нашем банке она взяла довольно много золота, но я не знаю, сколько она взяла в других банках. А разве известно, что золото пропало?

— Ключ от сундука точно пропал, — заметил мистер Дэлтон. — Я видел Маргарет перед тем, как мы сюда пришли. Они везде искали этот ключ, в доме и… в другом месте. Полиция решила открыть сундук завтра.

Я сидела и слушала. Из-за особого отношения жителей Полумесяца к тем, кого они называют молодым поколением, в этот вечер я впервые услышала о том, что миссис Ланкастер держала под кроватью золото. Но я почувствовала облегчение, узнав об этом. Это могло быть причиной убийства. И хотя я не представляла, сколько весит золото, но знала, что Джим Веллингтон вышел из дома с пустыми руками.

Рассказ Лидии Тэлбот несколько отличался от того, что нам рассказала жена ее брата. Она тоже виделась с миссис Ланкастер примерно без пятнадцати два. Она несла ей в маленькой корзинке заливное из курицы и несколько свежих булочек. Парадная дверь, как всегда, была закрыта и заперта. В дом ее впустила Дженни, и она прошла с корзинкой на второй этаж. Она уверена, что Дженни снова заперла дверь.

— Я немного посидела с ней, потому что Эмили решила почистить клетку кенара. Мы поговорили кое о чем, ничего важного, но мне показалось, что она расстроена. Но она всегда была скрытной. Когда пришел Эстер, я ушла. Элен выпустила меня через кухонную дверь.

— Почему ты считаешь, что она была расстроена? — спросила Эстер. Миссис Тэлбот звали Эстер. — Она не была расстроенной, когда я вошла к ней. Просто была раздраженной, но она всегда такая.

Мисс Лидия покраснела и немного испугалась.

— Не знаю. Эмили тоже выглядела странно. Я подумала, что они поссорились.

После этих слов все почувствовали себя неудобно, и миссис Дэлтон выбрала как раз этот момент, чтобы взорвать свою бомбу.

— Полиция считает, что это семейное дело, — сказала она хитро и улыбнулась.

Муж вытаращил на нее глаза.

— Кто-нибудь будет настолько любезным, — возмущенно проговорил он, — чтобы спросить мою жену, откуда у нее эти возмутительные сведения?

— От прислуги, — ответила она с видом победительницы. — Пока мистер Дэлтон звонил сегодня вечером в парадную дверь, я обошла дом и встретила плачущую Элен и других расстроенных слуг. Полиция не только обыскала весь дом с чердака до подвала, включая печку, корзину для грязного белья, и уголь — там человек до сих пор разбирает уголь, — но также пригласила женщину и всех слуг подвергла обыску. Их заставили снять одежду, чтобы проверить, нет ли на ней крови!

Представители Полумесяца, присутствовавшие в нашем доме, онемели от удивления. И не только потому, что, по мнению полиции, это семейное дело, но в основном потому, что поняли, какой силой обладает полиция, поняли, что она может нарушить их уединение и попрать достоинство.

И только Джордж Тэлбот улыбнулся.

— Мне, пожалуй, лучше пойти домой. Вчера у меня носом шла кровь, нужно кое-что выстирать.

Но никто не засмеялся. Картина, нарисованная миссис Дэлтон, стояла перед нашими глазами. Впервые с момента своего существования Полумесяцу угрожал его величество закон, и это ему не нравилось. Поэтому его жители скрывали свой страх за разговорами, в основном не имеющими никакого смысла. Тем не менее в результате этих сумбурных разговоров и предположений в конце концов были выяснены некоторые детали случившегося.

Во второй половине дня, до четырех часов, в доме Ланкастеров все было более или менее спокойно. В час состоялся ленч, а в половине второго Дженни понесла большой поднос с едой. Мисс Эмили покормила больную, и к двум часам поднос возвратился на кухню.

Без пятнадцати два Лидия принесла корзинку с едой. Поскольку ленч закончился, Дженни впустила ее в дом, предупредив, чтобы она не шумела, потому что мистер Ланкастер заснул в библиотеке. Вскоре после прихода родственницы она ушла через кухню и больше не видела старого джентльмена.

Миссис Тэлбот вошла в дом в половине третьего и оставалась там до половины четвертого — в это время миссис Ланкастер всегда засыпала после ленча. Когда она спустилась вниз, мистер Ланкастер уже проснулся. Он был в холле и собирался на свою ежедневную получасовую прогулку. Эмили спустилась с ней вниз и не только выпустила их вместе из дома, но и показала, как хорошо действует английский замок на двери парадного входа.

— За дверь я не беспокоюсь, — сказала Эмили, — но меня волнует крыша крыльца под окном маминой комнаты. Особенно сейчас.

— Она занимается глупостями, — заметил мистер Ланкастер.

Он прошел вместе с миссис Тэлбот по дорожке к улице. На тротуаре они разошлись; он пошел налево в сторону Либерти-авеню, а она вернулась домой. Последние слова Эмили касались того, что она собиралась переодеться, надеть чистое платье, так как Маргарет решила выйти из дома. Нам это было понятно — все мы переодевались в четыре часа в ожидании гостей. Теперь это стало традицией, потому что гостей мы принимали редко.

С этого времени, примерно с половины четвертого, и до тех пор, когда мисс Эмили выбежала из боковой двери, никто не знал, что происходило в доме. Эмили переодевалась. Мисс Маргарет принимала или собиралась принять душ. Эбен подрезал траву. Элен взбивала тесто для торта. Дженни чистила серебро, а наверху, на третьем этаже, Пегги собиралась выйти погулять.

За все это время никто не упомянул Джима Веллингтона. Только Джордж чуть-чуть затронул эту тему.

— Создается впечатление, что убийство было подготовленным, — сказал он. — Кто-то из знавших, что миссис Ланкастер всегда засыпает в половине четвертого, ее дочери переодеваются, а старик выходит на прогулку, воспользовался этим. Им может быть любой из нас! Любой житель Полумесяца, начиная с Джима Веллингтона и кончая мной. Правда, этот человек должен был знать, где лежит топор. Это уже другой вопрос.

— Не смешно, — заметил Брайн Дэлтон.

— Даже вы, сэр, знали, что топор хранится в сарае, ведь так? — возразил ему Джордж, все еще улыбаясь. — Кстати, я видел вас сегодня утром возле сарая.

— А что вы сами там делали? — спросил мистер Дэлтон, красный от гнева.

— Искал мяч для игры в гольф, который потерял вчера, — ответил Джордж, улыбаясь и ничуть не смущаясь. — А вы, сэр?

— Это не ваше собачье дело, — возмутился мистер Дэлтон, собираясь продолжать в том же духе, но тут его жена быстро встала.

— Пусть кто-нибудь скажет моему мужу, что нам пора идти домой, — сказала она сладким голосом. — А также, что мне не нравятся его выражения.

Он чуть не заговорил с ней. Мы все затаили дыхание, так как считали, что если лед тронется, они помирятся. Но он вовремя опомнился, зло взглянул на Джорджа и направился к двери. Миссис Дэлтон последовала за ним, постукивая высокими каблучками. У парадной лестницы он ждал ее. Я видела, как они идут по дороге рядом и молчат. Но мне показалось, что в тот вечер они были настроены менее дружелюбно друг к другу, чем обычно, если, конечно, можно назвать дружелюбными отношения между людьми, которые не разговаривают друг с другом так долго и не имеют ничего общего.