Альбом

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Полагаю, некоторые жители Полумесяца в эту ночь все же легли спать. Некоторые женщины стояли перед своими старинными трюмо, снимали брошки и прикалывали их к специальным подушечкам для булавок, расстегивали крючки на платьях и вешали их на вешалку, снимали нижние юбки, откалывали искусственные кудри и косы и аккуратно складывали их в коробочки, расстегивали корсеты и снимали туфли, которые были им малы, а потом скромно надевали ночные рубашки перед тем, как снять с себя все остальное.

Полагаю, некоторые мужчины тоже отправились на покой, выпив одну или две рюмочки на ночь, содержимое которых, как говорили, доставлял наш шофер Холмс, несмотря на сухой закон.

Они впервые пережили такое возбуждение, а сейчас видели в зеркале за спиной широкие мягкие кровати, приготовленные для сна, с накрахмаленными простынями и покрывалами, аккуратно сложенными рядом. В Полумесяце не было односпальных кроватей.

Возвращаясь к прошлому, я теперь понимаю их, хотя в то время не могла понять. Вижу миссис Тэлбот вместе с ее верной горничной Лиззи. Вижу, как она откалывает от волос какое-то черное устройство, которое носит вместо шляпы. Представляю, как Лидия снимает с себя всяческие подушечки и вешает их на окно, чтобы они могли высохнуть после жаркого дня. Я не раз видела их по утрам. Вижу Эмили Ланкастер, до смерти испуганную, которая наконец уснула после того, как наш доктор Армстронг дал ей успокоительное. Вижу, как Маргарет ходит взад и вперед по комнате, которая называется утренней, в то время как полицейские бродят по дому, и прислушивается, не подошли ли они к дивану в библиотеке, где под чехлом она спрятала вещь, которую необходимо любым способом вынести из дома.

А в городе, в офисе городской мэрии, вижу Джима, сидящего на жестком стуле. Его ключ от дома Ланкастеров лежит на столе, за столом сидит полицейский комиссар, а прокурор расхаживает по комнате, куря одну сигарету за другой. Джима допрашивают.

— В какое время позвонила вам мисс Маргарет Ланкастер?

— Между одиннадцатью и двенадцатью. А может быть, немного позже.

— И что она сказала?

— Что ее отец хочет, чтобы я проверил содержимое сундука.

— Сундука? Какого сундука?

Джим удивился.

— Значит, они ничего вам не сказали? Сундука, который стоит под кроватью моей тетки. Она безумно боялась, что банки могут разориться, и в течение нескольких месяцев все свое состояние перевела в золото и наличные, в основном в золото.

После этого он должен был объяснить всю процедуру, а они слушали его, пораженные. И тут наконец они поняли, почему ее убили. Но его объяснение, почему он был в доме, их не удовлетворило.

— С вами денег не было?

— Нет, не было.

— Зачем же они тогда попросили вас прийти?

— Я же уже объяснял вам, что мистер Ланкастер хотел, чтобы мы открыли сундук и проверили его содержимое. Сделать своего рода ревизию.

— Мисс Маргарет объяснила вам, для чего нужна была такая ревизия?

— Нет. Понятия не имею. Все они были против того, что золото находится дома. Я подумал, что они решили вернуть его в банк. Держать золото в доме — глупая идея.

— Ключ, который ищет вся семья, это ключ от сундука?

— Я не знаю, что они ищут, — ответил он довольно мрачно. — Ключ от сундука был у моей тетушки на шее на цепочке.

— Вы знаете, сколько золота было в сундуке? Считаете, что причиной убийства было воровство?

— Не знаю, сколько там было денег. Большая часть суммы — золото. Были там и наличные деньги. Но никто не смог бы вынести золото за один раз. Оно довольно тяжелое. Что же касается денег… — Он посмотрел на них. — Почему бы вам самим не проверить?

Но в ту ночь это сделать было невозможно. Как только Джим сообщил, что в сундуке находилось золото и деньги, об этом уведомили Бриггса, и тот осмотрел сундук. Не было никаких признаков, что сундук кто-то пытался вскрыть. Кроме того, он был таким тяжелым, что его было трудно вытащить из-под кровати.

Ключа не нашли. Полицейские стояли у сундука и смотрели на него. Была уже почти полночь, но Салливан отправился вниз, нашел на кухонном крыльце ледоруб, единственное, что он мог найти, и уже собирался подняться наверх, когда встретил мистера Ланкастера в холле на первом этаже.

— Рад, что встретил вас, мистер Ланкастер. Мы хотим осмотреть сундук, который нашли наверху под кроватью. У вас нет другого ключа?

Старик строго взглянул на него.

— Вы не будете открывать сундук, — сказал он твердо.

— Но если совершена кража…

— Никакой кражи не было. В сундуке находится большая часть имущества, принадлежавшего моей жене. Поэтому мы можем его открыть только в присутствии ее адвоката. Возможно, только после того, как будет утверждено завещание. Я мало разбираюсь во всем этом.

Салливан, думаю, поднялся наверх, тихонько поругиваясь. Делать было нечего, так как на сундуке не было признаков, что его вскрывали. Они с инспектором договорились, что следует подождать до утра. И только когда оказалось, что на сундуке обнаружены отпечатки пальцев, они решили изменить свое мнение по этому поводу. Эти отпечатки пальцев не принадлежали никому, кто жил в доме. Отпечатки были очень ясными и находились на крышке сундука по обе стороны от замка. Человек как бы пытался открыть сундук.

Они не стали открывать сундук в ту ночь, но оставили в комнате полицейского, чтобы тот охранял его, а затем после довольно резкого разговора по телефону с мэрией отправились по домам. Инспектор — чтобы выпить успокоительное, а Салливан — чтобы подумать об этих отпечатках на крышке сундука, так как отпечатки оставила маленькая рука, а Джим Веллингтон был довольно крупным мужчиной.

Такова была ситуация в ночь после четверга восемнадцатого августа, когда совершилось убийство. Полиция внимательно осмотрела весь дом, и после этого полицейские стали осматривать территорию вокруг него. Но ничего не нашли. После семи с липшим часов изнурительного труда они имели только тело старой и больной женщины с разбитой головой, и все. Семья была поражена случившимся, но пыталась сохранять достоинство. Что же касается улик, то был окровавленный топор, три или четыре травинки, пятно на наружной стороне рамы сетки на окне в спальне, запертый сундук с отпечатками пальцев, неизвестно кому принадлежавшими, и свидетельские показания, указывавшие на то, что мистер Ланкастер и Джим Веллингтон находились в доме примерно в то время, когда было совершено убийство.

Я была расстроена и ничего не понимала, когда вернулась в тот вечер от Джима Веллингтона. Мама спала в своей запертой на ключ спальне. На подоконниках стояли вазы, которые в случае, если кто-то попытается забраться к ней через крышу крыльца, должны были бы упасть и наделать шуму. Холмс храпел в комнате для гостей. Воздух был влажным и тяжелым, как перед дождем.

Я сидела в своей спальне и думала. В эту ночь я перестала чувствовать себя в безопасности. И тут поняла, что ради этой безопасности пожертвовала всем, пожертвовала любовью и даже нормальной жизнью. И для чего? Для того, чтобы моя кровать была приготовлена для сна, чтобы в доме все было в порядке, чтобы в вазах стояли свежие цветы и чтобы салфетки гладились вначале с изнанки, а уже потом с лица?

Возможно, у меня просто была истерика, потому что когда я увидела подушечку для булавок, то стала смеяться как ненормальная. Со мной такое уже было, когда я вернулась домой из школы-интерната и попыталась ее выбросить. И сделала это, но на следующий день увидела, что она опять лежит на своем месте. Тогда я стала дико смеяться, а потом горько заплакала.

После этого подушечка для булавок стала для меня символом. Символом того, что у меня не было приятелей, с которыми я могла играть, когда была маленькой, символом длинных волос, когда я хотела отрезать косы, символом жареной курицы и мороженого, которые мы ели на обед в жаркие летние воскресные дни, символом отсутствия любви и пустоты в моей жизни. И в эту ночь подушечка напомнила мне, что жизнь коротка, но она лежит на своем месте и всегда будет там лежать.

Разделась я не сразу. Сначала постояла у окна в комнате, из которой были видны окна спальни Маргарет Ланкастер, и обдумала то, что узнала. Несмотря на хаос, царивший в моей голове, все же кое-что вырисовывалось. Во-первых, все в доме считали, говоря об этом открыто или только думая, что преступление совершено кем-то из жителей Полумесяца. Джордж Тэлбот подозревал Брайана Дэлтона, а мистер Дэлтон подозревал Джорджа! Лидия Тэлбот, миссис Дэлтон и мама были убеждены, что это дело семьи Ланкастеров. И только миссис Тэлбот считала, что это простая кража.

Но последняя версия казалась мне абсурдной. Даже я знала, что золото очень тяжелое. Никто не может его схватить и убежать. Кроме того, никто из нас точно не знал тогда, пропало золото или нет. А если бы и знали, то все равно: разве хватило бы времени, которое прошло между уходом миссис Тэлбот и приходом Джима, для того, чтобы вытащить сундук из-под кровати, убив вначале старую леди, открыть его, положить мешки с золотом и деньгами на крышу крыльца и поставить сундук обратно?

Одно, во всяком случае, мы тогда знали, хотя я не понимаю, откуда нам это было известно. Возможно, от Лидии Тэлбот, которая всегда все узнавала. Мы знали, что сундук находился под кроватью, когда в спальню вошла полиция.

Я подумала об Эбене, но тут же отбросила эту мысль. Я села у окна в половине четвертого, а косилка не переставала шуметь до четырех часов, когда Эбен остановился, чтобы вытереть лицо, а Эмили завизжала в доме напротив.

Нет, не Эбен. И никто из наших слуг, насколько нам было известно. Все они, кроме Пегги, жили с нами годами. Все, кроме слуг Хелен Веллингтон. А те забрали свои вещи и ушли до совершения преступления. Я подумала о Пегги, но тоже отбросила эту мысль. Худенькая маленькая девушка, которую я однажды встретила вместе с Холмсом на ничейной земле. Она была не способна на такое преступление, лицо ее говорило о слабости характера и доброте.

Кто же еще? Конечно, не шофер, который привозил продукты из магазина. Продукты доставлялись к задней двери, а на заднем крыльце все время были люди. Холмс работал у нас недавно. Но он катал маму на машине до половины пятого. Дворецкий Дэлтонов, Джозеф, без пятнадцати четыре принес миссис Дэлтон чай со льдом.

Значит, Джим? Кто же еще? И я снова начала перебирать всех жителей Полумесяца. Хелен Веллингтон сейчас в городе. Кроме того, у нее нет никаких причин для убийства. Миссис Дэлтон пила в это время чай со льдом, а мистер Дэлтон в своей старой робе возился с машиной в гараже. Мама была на прогулке. Эбен подрезал траву. Лидия отправилась за покупками в половине третьего и потом два часа сидела в прохладном зале кинотеатра. Джордж был у себя в банке. Миссис Тэлбот, как мне кажется, сделала очень правильное замечание. Она сказала: «Они терпели ее, пока могли». Потом она почувствовала себя неудобно и стала говорить, какими преданными дочерьми они всегда были.

Одно было ясно, однако, даже мне: секрет, связанный с золотом Ланкастеров, вовсе не был секретом. Возможно, с этого самого момента, как Джим Веллингтон принес первый мешок золота, тщательно запечатанный в банке, сплетни тут же разнесли эту новость с одного конца Полумесяца в другой. Все даже знали, где хранится это золото, так как Пегги ежедневно стирала с сундука пыль, как мы все стираем пыль с нашей мебели, и подметала под этой злосчастной кроватью.

Дюжина людей была в курсе, и, следовательно, это могло стать известным сотне. А так как я тогда еще не знала о сетках на окнах, которые нельзя было поднять, то полагала, что один из этой сотни мог забраться на крышу парадного крыльца, влезть через окно в комнату, убить миссис Ланкастер, снять с ее шеи ключ, открыть сундук и бежать с золотом.

Но каким образом? На машине? С половины четвертого до четырех мимо нашего дома не проезжало ни одной машины. Это я знала точно. Так кто же тогда? Дворник? Я никогда не обращала на него внимания, даже не знала, как он выглядит. Никто почему-то не замечал дворника. Но теперь я его вспомнила: высокий, худой, неуклюжий человек в грязной белой одежде и шлеме, постоянно раздражавший жителей Полумесяца, которые считали, что мэрия специально наняла его, чтобы он сметал мусор в кучи, которые ветер снова разносил повсюду.

Возможно, в эту ночь я не могла рационально мыслить, но образ этого человека, катящего тачку с мусором, не оставлял меня. Ведь если хозяева домов Полумесяца знали о золоте в сундуке и о ключе, висевшем на шее его хозяйки, то слуги тоже знали.

Он мог знать не только о золоте, но и о топоре в дровяном сарае. Более того, наши привычки были настолько устойчивы, что он мог знать, что между половиной четвертого и четырьмя миссис Ланкастер спала, а Эмили в это время переодевалась, что старик Ланкастер гулял, оставляя сетку от комаров на двери открытой, и что в этот день Маргарет была свободна, как и Пегги. Он мог видеть, что две другие горничные находились в это время на заднем крыльце.

И по времени все совпадало. Правда, в этот день я его не видела — обычно он работал у нас во второй половине дня. И опять-таки, его тачка — вот на чем можно было вывезти золото!

Я говорю сейчас об этом просто потому, что хочу показать ход своих мыслей, а не потому, что это действительно способствовало раскрытию преступления. Но это показывает, каким образом я сама в какой-то, хотя и незначительной, степени оказалась связана с ним. Дело в том, что почти в полночь, когда инспектор и Салливан все еще рассматривали сундук, который вытащили из-под кровати, я отправилась в дом Ланкастеров, чтобы рассказать о своей теории!

Я вышла из парадной двери, никого не разбудив, но как только ступила на дорогу, появился человек в плаще, с фонарем в руке и осветил мое лицо.

— Здесь нельзя ходить, мисс, — сказал он.

— Не говорите глупостей, я хочу видеть инспектора Бриггса.

— Не думаю, что он согласится с вами встретиться. Он занят.

— Но я все-таки попробую, — твердо сказала я. Он отступил, хотя следовал за мной всю дорогу, пока я не подошла к дому Ланкастеров.

— Я буду ждать вас здесь. Сейчас это не то место, где молодые девушки могли бы одни гулять ночью. — Заметив это, он закурил сигарету.

Дом Ланкастеров был ярко освещен. Одной из привычек жителей Полумесяца была экономия электроэнергии, хотя все мы были достаточно состоятельны, чтобы экономить на этом. И то, что дом, перед которым я стояла, был ярко освещен — свет горел во всех окнах с чердака до подвала, — говорило о происшедших в нашей жизни существенных переменах. Вначале казалось, что меня в дом не впустят. На крыльце стоял полицейский. Он резко спросил, что мне угодно.

— Я хотела бы увидеть инспектора Бриггса. Или мистера Салливана. Он, кажется, детектив.

— Инспектор наверху, мисс. Но не думаю, что он согласится с вами увидеться.

— Скажите ему, что я хочу сообщить нечто важное. Я — мисс Холл. Живу в соседнем доме.

Он прошел в дом, а я осталась ждать на крыльце. Гроза, которую все ожидали, приближалась, и я помню далекие раскаты грома и мелкие капли дождя, стучавшие по крыше. Вдруг парадная дверь открылась. Но в двери появился не полицейский, а Маргарет.

— Луиза? — спросила она шепотом.

— Да, мисс Маргарет.

— Быстро! Возьми это. У тебя есть карман? Если нет, засунь в чулок. И, ради Бога, никому не говори, что я дала тебе.

Она сунула мне в руку маленький пакетик, скорее конверт. Я взяла его, но не знала, что с ним делать, и она в отчаянии потребовала, чтобы я спрятала его.

Я засунула конверт в чулок и медленно выпрямилась.

— Мне это не нравится, мисс Маргарет. Если это связано с…

— Послушай меня, Лу! Я только стараюсь спасти невинного. Клянусь тебе, Лу!

И она исчезла. Вскоре вернулся полицейский.