Альбом

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Обстоятельства были одновременно странными и трагическими. Мисс Эмили, проспав почти весь день, ночью не могла спать и около часу ночи Отправилась на кухонное крыльцо. Там она некоторое время сидела и ела яблоко. Часть яблока и нож, которым она его резала, были найдены позднее на столе. Так как крыльцо было застекленным, а дверь заперта, это было вполне возможно, хотя и довольно странно, принимая во внимание события, имевшие место накануне ночью. А дальше вообще произошло непонятное.

По какой-то причине, в то время никому не известной, она вышла на заднюю дорожку и направилась к дому Тэлботов. Одета была так же, как и прошлой ночью: под пальто — ночная рубашка. Правда, она надела еще чулки и туфли, а также нижнюю юбку.

Дорожка была ей хорошо знакома, и шла она по ней без затруднений, хотя ночь была темной и облачной. Когда она сошла с дорожки, сказать было невозможно, так как туфли на низких каблуках не оставили никаких следов. Примерно ярдах в тридцати от дома Тэлботов ее трагический поход был остановлен. Кто-то, возможно спрятавшийся в кустах, выстрелил в нее и убил.

Такова краткая история нашего второго убийства, как мы ее представляли в то время. Драматическим моментом этой истории было то, что Джордж Тэлбот услышал выстрел и вышел на улицу посмотреть, в чем дело. И только потому, что она упала в кусты, он не увидел ее.

— Я услышал выстрел, — рассказывал он полиции, — и тут же взял свой револьвер. Я знал, что это не выхлоп машины, потому что он раздался с задней части участка, где нет никакой дороги.

Из нашего дома не так-то легко выйти, поэтому я воспользовался тем, чем пользовался в детстве: спустился на крышу летней кухни, она довольно низкая, и спрыгнул оттуда. Фонаря у меня не было, но я внимательно все осмотрел, никого и ничего не увидел, хотя мне показалось, что кто-то стоит у нашей конюшни.

Я прекратил поиски и с трудом вернулся в дом. Мама наконец спустилась и впустила меня. Она не слышала никакого выстрела, тетя Лидия тоже. Но Лиззи, которая живет с нами очень давно, слышала выстрел. У нее болел зуб, и она не спала. Вот и все, что могу вам сказать. Я лег спать. Было без пятнадцати два. Выстрел я слышал в половине второго.

В течение некоторого времени мы знали об этом втором убийстве только то, что рассказал Джордж.

В половине восьмого на следующее утро ее труп нашел Эбен. Он шел по дорожке, чтобы взять косилку в гараже у Тэлботов, увидел какие-то черные тряпки в кустах у дороги и остановился, чтобы поднять их. Поднять он их не смог, что-то мешало. Потом увидел женскую ногу. Он закричал, и дворник, Дэниелс, который в это время находился на ничейной земле, услышал его крик и подбежал. Он был поражен, когда увидел труп. Ни он, ни Эбен до трупа не дотрагивались. Потом к ним подбежала горничная Тэлботов Лиззи.

Когда я подошла к месту происшествия, почти все наши слуги были уже там. Как и во время убийства миссис Ланкастер, они стояли отдельно от нас: молчаливая группа, державшаяся вместе. Женщины, как и было положено в таких случаях, плакали. Появился Джордж Тэлбот и все взял в свои руки. Он послал Лиззи позвонить в полицию. Дэниелс, это выглядело довольно странно, снял кепку.

— Вернулась к своему Создателю, мисс, — сказал он мне. Потом, увидев, что я очень бледная, добавил: — Умереть — это так же естественно, как и родиться.

Откуда я знала, что он цитирует из «Эссе о смерти» Бэкона? Вскоре он тихонько удалился, сказав, что будет на Юклид-стрит, если понадобится. Но там его не было. Его метла и тележка, бесхитростные инструменты, необходимые для работы, были там. Он же снова занялся подметанием только к вечеру. Когда я увидела его, он сказал мне, что почувствовал себя плохо.

— Она была очень добра ко мне, — объяснил он.

Я теперь вспоминаю, каким он был в период наших несчастий: довольно неопрятная белая фигура, то появлявшаяся, то исчезавшая. Его почти никто не замечал. Человек с добрым лицом, неприметный, если не считать того, что он прихрамывал и носил толстые очки, как все люди, перенесшие операцию катаракты. Какое-то время одна половина лица у него была парализована, лицо немного перекосило. Но он был веселым и хорошим работником. Кто мог подумать, что он является ключом ко всему тому, что мы смогли узнать позднее с большим трудом?

Он удалился до того, как сирена полицейской машины завыла у наших ворот. К тому времени появились представители семей, живущих в поселке. Некоторые из них были не полностью одеты. Джордж Тэлбот старался уговорить свою мать не подходить и размахивал руками, но она подошла, как и мисс Лидия. Появился мистер Дэлтон в халате. Пришла мама. Она стала требовать, чтобы тело было перенесено в дом Тэлботов, пока не приехала полиция. И почти перед самым появлением полицейских я увидела Хелен Веллингтон. Она была в пижаме, с сигаретой в руке и выглядела беззаботно.

Все это — как фотография, сохранившаяся в моей памяти, фон, на котором выделялась Эмили Ланкастер, лежавшая на боку на теплой летней земле и даже мертвая выглядевшая неуклюжей.

У нее была прострелена голова — быстрая и милосердная смерть. Но, как и другие, я думала только о самой смерти, об убийстве. А было ли это убийство?

Два полицейских, попросивших всех отойти в сторону, искали оружие около трупа, проверяя версию самоубийства. Они старались не наступать на землю, оставались на дороге. Однако оружия не было. Если оно не лежало под трупом, значит — совершено второе убийство.

В это время со ступенек кухонного крыльца сбежала Маргарет Ланкастер. Глаза ее были широко раскрыты. Она была в полусумасшедшем состоянии. Первой к ней подошла Элен и попыталась увести домой. Но Маргарет вырвалась и подбежала к нам.

— Я хочу ее видеть! Я должна ее видеть. Оставь меня, Элен. Я сказала, не трогай меня.

Она прошла мимо нас, никого не видя и не обратив внимания на двух полицейских.

— Пожалуйста, не трогайте труп, — предупредил ее один из них. — Извините, мисс, но таковы правила.

Не думаю, что она понимала смысл этих слов. Тихо постанывая, она опустилась на колени и посмотрела на сестру. Потом неизбежность случившегося дошла до нее. Когда она встала, то выглядела уже спокойнее.

— Теперь я пойду, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я должна рассказать отцу.

Мама и Элен пошли вместе с ней. Потом я узнала, что она не впустила их в дом, заперев дверь.

— Она явно не соображала, что делает, — сказала мне позже мама. — Был слышен запах сгоревшей овсяной каши, которую Элен оставила на плите, но она просто захлопнула перед нашим носом дверь. Она была в ужасном состоянии. Неудивительно, что мистер Ланкастер не выдержал.

Это была следующая новость, которую мы узнали. Услышали о ней, когда полицейские были еще на месте преступления, внимательно осматривая землю. Вскоре тело унесли на носилках, аккуратно накрыв простыней. У мистера Ланкастера был инсульт. И доктор Армстронг подъехал к их дому как раз тогда, когда машина скорой помощи увозила тело Эмили.

О том, как это случилось, рассказал доктор, который пришел делать маме укол.

— Нет ничего удивительного, — заметил он. — Ему почти семьдесят, и он очень плохо себя чувствовал после убийства его жены. Я думаю, удар случился ночью.

— Ночью! — воскликнула мама. — Значит, он ничего не знает о том, что случилось с Эмили.

— Думаю, не знает. Маргарет пыталась рассказать ему, бедная девочка. В комнате было темно. Она села на край кровати и взяла его за руку. Он, кажется, открыл глаза. Во всяком случае, она так думает. Она попросила его держаться, поскольку есть новость. Но он не пошевелился. Это ее не испугало. Он всегда держал себя в руках. Когда она наконец сказала, что произошло, он продолжал молчать и не двигался. Она забеспокоилась и подняла шторы. И тут увидела, что что-то не так. Я послал за сестрой — она сама на грани беспамятства.

Доктор сомневался, что старый джентльмен поправится. Не только из-за возраста, но и потому, что он практически ничего не ел и не спал после первого убийства.

— Держал себя в руках, но внутри весь кипел, — так выразился доктор.

Что касается убийства Эмили, у него не было по этому поводу никакой версии. Он думал, что это мог быть несчастный случай.

— Каковы мотивы убийства? — спросил он. — Спокойная, миролюбивая женщина средних лет, преданная дочь, хорошая соседка. Кому нужно убивать ее? Дело в том, что все мы пытаемся связать это убийство с убийством миссис Ланкастер. Я считаю, что связи здесь никакой нет. Нет ничего общего между убийством топором и этим выстрелом. Там было бешенство.

— Какой несчастный случай? — спросила мама, отказываясь, так как теперь уже ничто не могло вернуть Эмили к жизни, оставить это второе преступление безнаказанным. — Если вы имеете в виду предположение Джорджа Тэлбота, что кто-то стрелял в кошку…

— Я этого не говорил, хотя все возможно. Но, принимая во внимание количество преступлений, совершаемых в наши дни, и особенно то, что произошло здесь недавно, каждый может считать вполне оправданным выстрел в фигуру, движущуюся по дороге после часа ночи.

— Но почему она шла по этой дороге? Вы можете это понять? Она снова от кого-то пряталась, как раньше?

— Вряд ли. Насколько нам известно, она сидела на крыльце кухни и ела яблоко. — Тут он вдруг повернулся и посмотрел на меня. — Послушайте, не стоит так волноваться из-за всего этого, Лу. У вас своя жизнь, у них своя.

И, видимо, потому, что я была очень взволнована, я возразила ему, хотя раньше этого никогда не делала.

— Вы так считаете? Мне кажется, доктор, что у меня еще не было своей жизни, что я не жила. Я — как мисс Эмили.

— Луиза! — возмутилась мама. — Следи за собой!

— Мне надоело за собой следить, держать себя в руках. Что это дает мне? И что даст? Пулю в голову в темноте! Смерть! И никакого прошлого, не о чем вспомнить. Никакой жизни, ничего. Я хотела выйти замуж, но не смогла, а теперь…

Тут я расплакалась. Мама вышла из комнаты, и я не видела ее несколько часов. Но я не рассказала даже доктору Армстронгу, что первым толчком для меня было поведение Хелен Веллингтон, которая появилась на дороге, безмятежная в своей пижаме и с сигаретой в руке, и направилась к тому месту, где лежала бедная мертвая Эмили. И не потому, что я жалела Джима, а просто из-за контраста между этими двумя женщинами.

Я помню, как что-то бормотала о том, что путь долга ведет к могиле, а доктор немедленно послал за Энни и велел уложить меня в постель. Но он понял гораздо больше, чем я думала, потому что перед уходом присел на кровать и взял меня за руки.

— Есть только одна возможность, чтобы жить в этом мире спокойно, Лу, — сказал он. — Это забыть о прошлом и смотреть вперед. Не смотреть назад. Что прошло, то прошло. Об этом нужно забыть. И смотреть вперед. Вот такие дела.

— Смотреть куда?

— Об этом мы поговорим позже, — ответил он и вскоре ушел.

Этот мой срыв является причиной того, что о событиях следующего дня, понедельника, я могу рассказывать только с чужих слов.