Алый снег охотника Лю

Глава 19

Бом-м-м!

– Сколько ему было? Молодой же еще… жить и жить… Четырех прекрасных дев вдовами оставил… как же так… а детишки, как же детишки?… Детишки, уважаемый Она Мун – это, конечно же, очень печально! Но как теперь быть верным подчиненным, последователям и, самое главное, ученикам?! Шесть поместий без хозяина остались… Ну-ну-ну, не нужно так убиваться, дорогой Хава Гон! Ведь Всепрощающий в доброте своей не оставит – обязательно пришлет толкового управляющего на земли верного своего советника! Горе… горе-то какое, ах!

Шепотки присутствующих не раздражали – я их пропускал мимо внимания, просто выдерживая приличествующую моменту скорбную мину. И иногда поддерживал беседу, когда кто-то подходил в рамках необходимых по этикету приветствий. Это было нетрудно.

Мы присутствовали на похоронах важного государственного деятеля Империи. Первому советнику Зу Ик Муну пришло время встретиться со своими предками. Помер накануне. Очень скоропостижно. Не то, чтобы я лично знал покойного – только по рассказам да по изображениям из познавательной книжки «Кто есть кто в столице» под редакцией Ви Шунь Фэня – но протокол однозначно требует от принцев третьего ранга лично присутствовать на подобных мероприятиях…

Бом-м-м!

– Ах, сестра Микки! Бедный Зу Ик Мун! Как жаль, сестрица Цу, такой мужчина! В самом соку! Еще бы, не в соку, сестрица Цу! Аж четыре жены и восемь только официальных наложниц! Да, сестрица Хао, вы правы – нашему охламону такое и не снилось! Вы таки не правы, сестрица Цу! Наш глубокоуважаемый братец говорил, что предпочитает качество количеству! Как вам не стыдно, сестрица Микки – я даже в мыслях не подразумевала нашего горячего братика, который ни одной ночи не желает спать в одиночестве!

… а так же – от принцесс третьего ранга. Мои сестры, одетые в траурные белоснежные одежды, с высокими срочно сооруженными прическами… смотрелись, надо сказать, очень и очень неплохо! На каждое «бом-м-м!» храмового колокола они одновременно подносили белый платочек к лицу, чтобы коснуться им уголка своего правого глазика. Осторожно коснуться, дабы не повредить макияж!

От принцев первого ранга протокол ничего подобного не требовал. Разве что этикет рекомендовал (ну, типа «было бы неплохо») присутствие при подобных событиях. Правда, ни протокол, ни этикет не предусматривали ситуации, когда принц первого ранга будет спать сразу с тремя принцессами третьего ранга… Так что Лонг Вейж был вынужден приказать доставить его траурные церемониальные одежды прямо в наши покои. И, конечно же, сопровождать трех своих невест на мероприятие. Правда, особого расстройства на его лице видно не было – кажется, парень смекнул, что на таком событии его тройная головная боль будет вынуждена вести себя тихо и пристойно.

Бом-м-м!

И уж, тем более, протокол не требовал присутствия на похоронах всего лишь племянницы главы провинциального клана. Но попробовал бы я куда-нибудь слинять без Шу Шан! Так что вот она! Пользуясь случаем, осторожно отирается грудью о мое плечо, прикусив губку и стараясь не закатывать глазки… слишком уж явно. А пудра хорошо скрывает лихорадочный румянец на щечках.

Вышеупомянутая дева, кстати, вчера опять отожгла – ввиду исчезновения «наложницы» Ханы Бейдао она наотрез отказалась спать в комнате Микки. Ей, видите ли, страшно! Сестры мой умоляющий взгляд решительно проигнорировали. Так что после вечерней прогулки по оранжереям зимнего сада Шу Шан увязалась за мной в мою спальню. Ну, думаю, ладно – молодому организму Лю Фана, по большому счету, глубоко чихать на личность девы, которая сейчас будет греть его постель. Этот организм справится с любой симпатичной девой! Росомахи и драконы мне в свидетели!

Но когда дверь в спальню за нами закрылась, вся девичья решительность куда-то испарилась, а железная женская логика сделала очередной жесткий разворот: посреди кровати был уложен прямой цзянь, а этому честному и безо всякого сомнения благородному Лю Фану было сообщено, что «до свадьбы – ни-ни!»… «До свадьбы»! Нет, вы слышали? «До свадьбы»!

Мы с котом переглянулись… Что удивительно, с облегчением. И, что любопытно, оба. Я пожал плечами, заверил деву в своей честности, разделся и лег на своей половине. Выполнил не самое трудное ментальное упражнение, успокоился и, не обращая внимания на полностью обнаженное чужое тело (а я уже, кажется, говорил – тело у Шу Шан очень и очень даже ничего!), томно вздыхающее слева на расстоянии протянутой руки… И спокойно заснул. Как положено честному и благородному человеку – не пытаясь совершать развратные действия в отношении перечитавшей женские романы девушки.

А то, что цзянь был в ножнах – я типа не заметил. Мы ж, мужики – нам положено быть дубами! Вот я и соответствую, так сказать.

Только где-то на середине между сном и явью показалось, как нечто теплое и лохматое подлезло под правую ладонь.

Бом-м-м!

– … за что же Небо так с нами? В один день… в один день! Такие люди, ох-ах!

Высокий чиновник первого класса Зу Ик Мун сегодня выказывал последнее благоволение своему другу и протеже – чиновнику второго класса Дай Гану. Тоже почившему. Тоже вчера. И тоже – скоропостижно. Собственно, их двоих сегодня в главном храме Твердыни «обслуживали» одновременно. Паланкины с телами, усыпанные свежими цветами (сейчас, в начале зимы!), стояли рядышком.

В толпе бормотали о каком-то страшном и злом проклятии. Оказывается, у обоих покойных в правом кулаке обнаружили какую-то мелкую серебряную монетку. «Мелкую» – ну, понятно, тут собрались весьма и весьма небедные люди. Для которых какая-то серебряная «Лиса» – действительно, мелочь.

Дай Ган, к слову, был правой рукой начальника Приказа Высокого Образования и Нравственности. Один из непосредственных начальников Мары Бейфанг. А первый советник Зу Ик Мун – это, извините, первый советник. Наушник императора. В некотором отношении – еще круче, чем даже какой-то министр, глава какого-нибудь Приказа-министерства. Потому что доступ к императорским ушам может быть осуществлен им практически в любое время дня и даже ночи!

Бом-м-м!

Среди многочисленных шепотков острый слух выловил интересные сплетни о том, что главные участники сегодняшней церемонии – Дай Ган и Зу Ик Мун – отправятся сегодня на Небо в хорошей компании. Оказывается, ночью произошло еще несколько неожиданных смертей. Чиновники, какие-то военные – то ли сотники, то ли, о боги, тысячники… в двух или трех купеческих гильдиях тоже что-то там произошло… печальное. Нет, точно проклятие! Абсолютно точно! Наверняка, тигры наслали!

Про наличие в вышеупомянутых случаях неких серебряных монеток слухи умалчивали.

Кстати, из тех же обрывков сплетен я узнал, что Зу Ик Мун, оказывается, принадлежал к партии умеренных. И очень сильно топил за тех купцов, которым приближающаяся война – как серпом по причиндалам.

– Ах, какая утрата для Империи! – Тихонько посетовали из-за спины.

Огорчение в знакомом женском голосе было таким неподдельным…

Я скосил глаза. Мара, как всегда, выглядела прекрасно. А сегодня еще и одета была, как дама высшего света – ослепительно белое длинное ципао, светло-голубой полушубок, волосы убраны в замысловатую прическу, украшенную нежными крохотными цветками роз. И легкий веер. Ага, зимой. Назад от Мары, склонившись в поклоне, отступал какой-то мальчишка, опуская красивый белый зонт. Крепенький такой паренек лет двенадцати. И глазки, как у взрослого волка. Прямо вылитый «волчара» Ри Джу в детстве!

– Мара! – Задохнулась восторгом дернувшаяся Шу Шан.

У нее даже из глаз исчезла эта ее влюбленность… Временно. Потому что тут же сменилась всепоглощающим пожаром обожания. Но уже другого объекта – Мары Бейфанг.

Шу Шан как-то торопливо отлипла от меня, будто испугалась, что ее поймают на горячем. И уже хотела броситься к Маре….

– Прекрасные серые и голубые цветы растут в саду дядюшки Амаоха Фейхаоха ибн Умаоха… – Едва слышной скороговоркой произнесла Мара.

И Шу Шан будто на стену наткнулась! Застыла, выпрямилась. А взгляд ее… остекленел. Натурально – направленный в пространство, расширенные зрачки. И с лица исчезло любое выражение.

– Да, Мара… – Медленно ответила она. – Растут…

– Маре любопытно, сколько людей присутствует сейчас здесь, во дворе храма. Сосчитай их для своей Мары, милая Шу Шан! Но от Лю Фана не отходи – эта Мара будет недовольна! А еще не слушай, о чем говорят друг с другом твои милые Мара и Фан. Они обсуждают абсолютно неважные и совершенно неинтересные вещи… Ты поняла, Шу Шан?

– Да, Мара!

– Шу Шан – хорошая! Мара обязательно поблагодарит Шу Шан за ее усердие! Старайся, маленькая Шу Шан! Старайся и будь прилежной!

Шу Шан «отмерла», лицо ее стало осмысленным. Она снова завладела мои локтем и стала усердно вертеть головой.

М-да. Вот о ТАКОМ мне матушка совершенно точно не рассказывала!

– Позвольте узнать, с кем свела дорога эту бедную Мару Бейфанг? – В пространство негромко произнесла Мара.

– Лонг Фан, прекрасная Мара Бейфанг. – Я легко поклонился. – Лонг Фан перед вами радуется, что ваша красота разогнала уныние и печаль в его сердце…

Шумы вокруг исчезли. Понятно, сфера от подслушивания.

– Медведи бросили тебя, Фан. – Веер совершил «насмешливое» движение.

– Никто меня не бросал. – Пожал я плечами.

– Я не вижу здесь свою прекрасную соперницу, с которой борюсь за твое сердце, Лю Фан…

– Пришло ей время навестить дом предков.

– Я же и говорю – бросили.

– Ма остались.

– И это удивительно. – Покивала девушка. – Ма У слывет в наших кругах крайне осторожной и очень хитрой… дрянью.

– Насколько понимаю, в ваших кругах все тобой перечисленное – огромный комплимент?

Мара тихонько рассмеялась, прикрыв низ лица веером.

– Но все же, Лю Фан… Почему ты не призвал эту Мару Бейфанг? Возможности Бейфанг в столице стократ превосходят возможности Ма.

– В том, что произойдет, даже близко не должно быть чего-то или кого-то, имеющего отношение к Императору.

– Знаю-знаю… – Печально вздохнула Мара. – Этой Бейфанг уже рассказали об идее, что в очередной раз посетила голову этого хитроумного Лю Фана. И знаешь, что скажет тебе Мара, м? Так вот, когда услышала об этом, то даже подумала – что-то случилось с моим слухом! И до сих пор я уверена…

Я затаил дыхание…

– … это – полное безумие!

О, да-а-а, детка! Да-а-а!

– С другой стороны, остальные предлагаемые варианты либо сложны, либо не столь эффективны. Если у Лю Фана все получится – ждет его достойная награда из рук Самого… – Она помолчала. – Или смерть. От тех, кто набирает слишком большой вес – часто избавляются, дабы не отягощать Его Императорское Величество лишними обязательствами и хлопотами.

Я молчал. Ну, честно говоря, просто любовался. Даже не обдумывал то, что говорила Мара. Я и так все это понимаю – ничего нового она мне не сказала.

– … хм… – Взмах «задумчивым» веером. – Этот Лю Фан не слушает. С другой стороны, это ни капельки не обижает Мару Бефанг. Как и любой другой девушке, ей очень льстит внимание мужественного принца Лонг Фана. У нашего Лонг Фана взгляд такой… горячий!

И снова я промолчал.

– Оу! – «Испуганный» веер прижался к губам. – Совсем забыла эта Мара о поручении!

– Слушаю. – Вздохнул я. Кажется, мы подошли к главному.

– Неприятный запах разлился в кабинете нашего мудрого дедушки. – Медленно говорила Мара… и при этом явно к чему-то прислушивалась. – И разлился аккурат после ухода из него Лонг Фана! Вначале думали на него… Тем более, впервые непонятное и необъяснимое случилось целых два раза именно в его покоях! Но сегодня ночью кто-то сильно подрал любимого кота Ее Величества Туэт, белого, как склоны окружающих нас гор, Вудаха! А ведь это самый сильный кот среди тех, которым позволено находиться на территории Твердыни! Бедняжечке порвали ухо и сильно оцарапали его пушистую шейку! Любимый хомячок принцессы Ахенис исчез… Красные и Белые драконы перешли на усиленный режим несения службы, Черные драконы вынюхивают и расспрашивают… А клетки с певчими птицами подвесили повыше, к потолку! Что невероятно огорчает слуг, вынужденных их как-то кормить и ухаживать. – Она замолчала, выдерживая паузу. – Что известно тебе, Лю Фан обо всем этом? Можешь ли ты поделиться чем-то, что прольет свет на эти странные происшествия?

– Нет. И мне об этом ничего неизвестно.

Выражение вежливого внимание на лице Мары не изменилось. А вот веер «стал» «довольным»:

– Оу! Мара в точности передаст эти твои слова. И Мара ничего не будет говорить о своих ощущениях, когда Лонг Фан говорил эти слова.

– Буду благодарен. – Кивнул я, сглотнув.

– Конечно. Ведь Мара Бейфанг ни за что теперь не забудет, что сам Лонг Фан обещал ей «подарить благо».

– Мара Бейфанг, кажется, решила свою проблему. – Я показал глазами в сторону двух паланкинов с восседающими на них покойниками.

– У Гончей Императора нет ее собственных проблем. – Вздохнула та. – Сейчас эта Мара поняла, что когда думала, будто решает свою проблему – она всего лишь решала проблему Императора.

– Этот Лю Фан будет молиться, чтобы когда-то были решены проблемы Мары Бейфанг, а не проблемы Гончей Императора.

– Опасные речи… Мара любит опасные речи – они заставляют ее хвостик и ушки сладко дрожать от предвкушения опасности… Надеюсь, Лю Фан понимает, что многие проблемы Мары Бейфанг могут быть решены только им? Решены легко и непринужденно?

Вот только…

– … вот только для начала, – Продолжала Мара, будто прочла мои мысли. – Лю Фану придется решить проблемы Лю Фана.

– Проблемы Мары Бейфанг могут быть решены не только Лю Фаном, но и Лонг Фаном.

– Ах! – Томно прошептала Мара. – Опасность, опасность и еще раз опасность! Ты прав. Но мне хотелось бы, чтобы оба этих Фана решили мои проблемы… И тогда не будет слуги преданней у них двоих!

– И что они получат взамен?

– Один получит верную и покорную супругу и мать своих детей. Другой – верного и старательного продолжателя своей Воли. – Она встрепенулась. – Дочь наложницы первого наследника слишком увлеклась беседой с учтивым молодым человеком. Увы, но столь долгая беседа уже выйдет за рамки приличий…

– Прощай, Мара.

– До скорой встречи, Фан… – С мягкой улыбкой поправила она. – И подумай, пожалуйста: и Гончая, и Мара Бейфанг с готовностью вручат тебе в руки свою судьбу!

Бом-м-м! – Первое, что я услышал, когда Мара убрала защитный полог.

А первое, что увидел – хитрые глазенки сестер и очумелые огромные глаза-тарелки Вейжа:

– Это была сама Мара Бейфанг? – Потрясенно прошептал он, провожая взглядом уходящую Гончую.

– Ха! – Не выдержала Хао и похвасталась. – Всего лишь одна из наложниц нашего братика!

– Сто восемьдесят четыре… – Прошептала Шу Шан.

– Что? – Повернулся я к ней. – Ты о чем?

– Сто восемьдесят четыре человека находятся сейчас во дворе храма. Этот Лю Фан хотел знать об этом.

– Э? – Озадачилась Хао.

– Ну, братик, ты даешь! – Выдохнула Цу.

– Благодарю. – Вздохнул я. – Эта Шу Шан очень старательная!

– Спасибо, мой любимый Лонг Фан! Похвала Мары проливает мед на сердце мое!

У Шу Шан в голове не просто каша, а какая-то болтанка. Например, образ Мары Бейфанг каким-то макаром наложился на мой образ…

В ножки Бо Уну, что ли, бухнуться? Вроде специалист в менталистике – должен уметь справляться с гипнопрограммами. Но что мне это будет стоить? Может, тогда Хану хорошо попросить… когда и если она снова появится на горизонте?

Насилие над личностью – одно из самых страшных преступлений. Дело даже не в последствиях для общества. Дело, наверное, в способности других, обладающих достаточно развитым воображением, «примерить» это насилие на себя и испытать всю глубину гадливого омерзения и от происходящего, и от последствий. Вот из-за этого насилие над личностью воспринимается другими личностями (развитыми и нормальными!) столь резко негативно, и осуждается обществом (развитым и нормальным) официально и на полном серьезе.

И из-за этого я испытал вечером приступ натуральной паники, когда Шу Шан снова «испугалась спать одна» и снова увязалась за мной в мою спальню. И «забыла» в гостиной свой меч, призванный оберегать ее девичью честь от похотливых посягательств невоздержанного Лю Фана.

Навык менталиста, даже такого неопытного новичка, как я, более-менее управлять своим разумом, докапываться до мотивов и причин любых своих мыслей и последующих действий – это не всегда благо. Например, у меня даже нет стандартной отговорки «Ой! Я не подумал!» после какого-нибудь своего косяка или фейла.

Вот и сейчас я прекрасно осознавал, что если у нас с Шу Шан произойдет секс (а судя по решительному виду девушки, иного итога совместного пребывания в одной спальне и в одной постели даже не предполагается), то в будущем я буду вынужден постоянно помнить: я насиловал зомбированную девушку с жестоко перекореженной и, возможно даже сломанной, психикой. Или, выражаясь протокольным языком, «совершал действия развратного характера в отношении лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии».

И? Что делать?

Мы с котом переглянулись. Мой растерянный взгляд наткнулся на стену полного непонимания, наплевательства и, даже, я бы сказал пренебрежения к проблемам этого Лю Фана по причине абсолютной надуманности проблемы. Ну да, ну да – жестокое средневековье, отсутствие гуманизма, как общественной системы… А у кота там, между прочим, местные кошки вниманием не облагодетельствованы, певчие птички не оприходваны… а этот сноб Вудах просто бесит своей белой шерсткой, мажор!

Так что, давай, дружище, быстренько раскладывай эту девку, которая сама на тебя наброситься готова! И я пойду! Я же знаю, ты справишься! Ты ведь у нас кто? Правильно! Ты – вакцина! Другими словами, адаптированный к организму штамм смертельного вируса!

Ключевая здесь часть – «адаптированный»! Что тебе не ясно в этом слове, братан? Вот и веди себя так, как поведет себя абсолютно любой мужик ЭТОГО МИРА! Берешь вот эту, кладешь вот сюда, раздвигаешь ей ножки, засовываешь свой «нефрит» вот сюда! Вопросы?

Я помотал головой, вытряхивая из нее ментальный шум. И повернулся к Шу Шан, с лихорадочной улыбкой торопливо и молча сбросившей с себя всю одежду. Она как раз подползла ко мне по ковру и протянула руки с явным намерением что-то нехорошее сделать с поясом моих брюк.

Короче! Действуем сейчас следующим образом…

– Хм… я изучила практически все доступные мне материалы по твоему делу, Фан. А доступно мне многое. И должна сказать, что, видимо, над дочерью брата главы клана Шу, нежной Шу Шан, довлеет какой-то злой рок, неразрывно связанный с семьей Лю…

Мара задумчиво коснулась кончиками пальцев виска рухнувшей на ковер без сознания Шу Шан.

– … ты знаешь, вредно и даже опасно столько раз бить человека практически только в две точки на его голове. Это не лучшим образом сказывается на его умственных способностях и на телесном здоровье!

С некоторым удивлением (и это мягко говоря) я рассматривал неведомо как оказавшуюся в моей спальне Мару Бейфанг.

Можно было бы сказать, что Мара Бейфанг во что-то одета. Но – нет. Назвать это это одеждой язык не поворачивался. Она была в очень знакомой прозрачной ночнушке и столь же знакомых белых тапочках! Кажется, Хана оставила их здесь, с собой не взяла… что, кстати, должно меня радовать и успокаивать. Потому что у этих предметов «одежды» только одно назначение – разжигать огонь страсти в представителях мужского (и сильно подозреваю – не только) пола с немного предсказуемыми последствиями в дальнейшем совместном времяпрепровождении. И этот честный с собой Лю Фан даже не собирается кокетничать и скрывать – он не менее ревнив и не менее собственник, чем его Хана!

И не я один был удивлен (мягко говоря). Серый кот, огромными глазами рассматривая неожиданно появившуюся гостью, выгнув дугой спину и хвост, пятился назад, ощерившись угрожающим оскалом.

Бейфанг резко развернулась в сторону кота, заставив того слегка подпрыгнуть и распушиться еще сильнее.

– Оу! – Чрезвычайно довольно протянула Мара. – Кажется, дело об исчезновении хомячка и нанесении тяжких телесных повреждений чиновнику десятого ранга при исполнении им его служебных обязанностей можно считать успешно раскрытым!

В руках Мары чернели матовой сталью два коротких клинка, а кот припал к ковру, явно собираясь броситься на девушку. И я поспешил вмешаться – слишком уж улыбка Мары стала… хищной:

– Ангэе! Не вздумай на нее нападать! Лучше… иди погуляй!

Кот посмотрел на меня недовольно-обиженно. И даже с некоторым недоумением и разочарованием.

– Пожалуйста, Ангэе. – Добавил я торопливо.

С котами находить общий язык… с одной стороны легко, а с другой – чертовски сложно. В большинстве случаев «полосатые» делают фактически то, что хотят, а тебе остается убеждать себя, что именно этого ты от них и добивался.

– Ангэе? Темный волшебный туман? – Переспросила Мара. – Любопытно. А вот ощущения от ЭТОГО какие-то подозрительно знакомые… Меня ТАК уже желали когда-то убить. В совершенно недалеком прошлом. Буквально пару декад назад. Очень знакомые ощущения. Очень.

И улыбка у нее стала еще довольней. Потому что кот угрожающе утробно зарычал, чем выдал себя еще больше.

– Оу! Это, без сомнения, кошачье рычание. Кот. Мальчик. Не больше годика от роду. Моя будущая старшая сестрица научилась обращаться в кота? Ку-ку-ку… Ах, наш дорогой Лю Фан просто уникум! Он собрал вокруг себя прелюбопытный… женский коллектив! Медведица-оборотень, лисафья-дракон и…

Она выдержала мучительную паузу, но так и не закончила фразу, оборвав себя на самом интересном. Повернулась ко мне. Я не обольщался – положение кота она сейчас контролирует более чем! Поэтому я жестом призвал Ангэе к благоразумию – он тоже не должен испытывать иллюзий на счет Гончей Императора – в случае нападения она мгновенно разделает его своими ножами на кусочки! Раз ощущает, значит, может взаимодействовать! Это строгая аксиома в мире магии и волшебства!

– … Любознательный Лю Фан, верно, хотел бы что-то узнать о предках своей будущей первой супруги Ри Шихонг? – Вкрадчиво спросила Мара у меня.

Я набычился. Правда, немного успокоился – слова Мары заставили Ангэе озадаченно плюхнуться на задницу… хвост его, правда, по-прежнему выдавал крайнюю степень раздражения. Но вот кошачий взгляд стал… заинтересованным.

– Ни капли не интересно.

– Лжец! – Вздохнула Мара. – Наш милый лжец! Бедная Мара и так, и эдак пытается подсунуть ему свое сердце… и у нее ничегошеньки не получается! Ах, эта бедная Мара!

– Мара может и дальше продолжать свое расследование в отношении исчезнувшего хомячка и потрепанного кошака. – Со вздохом подсказал я. – Ведь это подозрительное происшествие до сих пор ею не было раскрыто!

– Не «кошака», а чиновника десятого ранга Вудаха Белоснежного. – Строго поправила Мара. – Сей титул был пожалован котику лично императрицей Туэт! Иными словами, нападение на данного представителя чиновничьего сословия при исполнении им его служебных обязанностей – а охаживание кошечек тоже входит в их перечень – является отягчающим обстоятельством! И не имеет значения то, что это – обычный кот. Он – чиновник! Слуга государев!

Или я совсем дурак, или Мара потешается… хвост и уши выдают. Хоть она их и прячет. Явно они «сверкнули», только когда она засекла Ангэе. А в голосе чувствуется удовлетворение и заинтересованность.

– Ангэе… – Обратился я к коту. – Сходи… и хорошенечко надери холку этому белому выскочке! И примерно поваляй его кошек! Покажи им всем, что такое настоящий городской котяра, а не какой-то там разнеженный дворцовый лентяй, даже не умеющий толком ловить мышей!

Кот возмущенно взмахнул хвостом, но не двинулся с места… хоть и бросил сожалеющий взгляд в сторону закрытой двери в гостиную.

– Иди! – Придавил я легким яки. – А я пока с госпожой следователем Марой Бейфанг обсужу подробности этого дела и попытаюсь убедить эту замечательную девушку, что никаких посторонних котов на территории Твердыни она не видела!

– Что, строго говоря, не так уж и далеко от истины! – Подхватила уже откровенно веселящаяся Мара. – Потому что эта девушка Мара Бейфанг – абсолютно слепая и видеть не может по определению…!

– … хотя и очень хотела бы этого. – Осадил я безо всякой жалости.

И безо всякого удовольствия увидел, как быстро увяла улыбка на лице Мары.

– Я невысокого мнения о наблюдательности подавляющего большинства зрячих. Но этот Лю Фан в это большинство не входит. К моему великому удовольствию… и столь же великому страху… за жизнь этого Лю Фана.

Кот снова зарычал. Мара вздохнула:

– Да-да, сестрица Шихонг! Лишние знания зачастую несут нам великую печаль. И великую опасность несут догадки, которые мы делаем на основании этих знаний! Потому что зачастую мы начинаем угадывать чаще, чем установлено богами и предками!

Ангэе с решительным видом встал на лапы, но прошествовал не к двери (мне на миг даже стало интересно, как, в случае необходимости, он проникает в закрытые помещения), а к столу. Присел, напружинился, легко взлетел на поверхность. И сел ровно в центре столешницы, укрыв лапки хвостом… с нервно подрагивающим кончиком.

Все это время лицо Мары безошибочно поворачивалось за перемещающимся призрачным зверем. Когда Ангэе застыл на столе, кинжалы из рук Мары куда-то исчезли. А сама она глубоко поклонилась… коту:

– Эта Мара чрезвычайно благодарна своей старшей сестрице Шихонг за разрешение! Великодушная Шихонг не пожалеет о своем доверии! Эта Мара желает только хорошего и доброго нашему любимому Лю Фану!

Это… вот это что сейчас было? Да еще и сказанное безо всяких издевок и абсолютно серьезно?

Мара круто повернулась ко мне, но «смотрела» в сторону с деланно-застенчивым смущенным видом. Медленно потянула ворот ночнушки с плеча:

– Лю Фан что-то говорил о том, что Мара Бейфанг была невнимательна. – «Застенчиво» пролепетала она. – И заметила что-то, чего на самом деле не было. Не мог бы добрый Лю Фан повторить… свои доводы? Возможно, у него найдутся какие-то новые… аргументы?

Так… чего-то я снова не понимаю! Кажется, общение Шихонг и Мары прошло как-то… мимо меня! И они о чем-то договорились за моей спиной! При этом как-то умудрились понять друг друга, оставив меня в полнейшем неведении! Нет, о предмете разговора я сообразил – не велика наука. Но вот о форме и содержании…

Ангэе устроился на столе поудобнее, подобрав под себя все четыре лапы. Кошачье «лицо» совершенно ничего не выражало.