Амулет Пандоры

Глава 11

— Что здесь происходит?! — первым делом рявкнул Дионий, решивший навестить свои владения.

Он не был здесь всего три дня, и то, что он увидел, оказавшись в Пустынных Землях, не обрадовало его. Появившись в собственном парадном зале, он с удивлением обнаружил на своем месте Башаара. Один из приближенных к нему демонов демонстративно восседал на троне. Для Диония же это было обычное кресло. К тому же неудобное. Но Башаар сидел на нем с таким видом, что сомнений не оставалось — это бунт.

Диония удивила не только дерзость Башаара, но и то, что некоторые демоны стояли перед самозванцем на коленях. Право, надо отдать должное чутью Диония, он сразу определил степень опасности.

«Сильных демонов всего восемь, остальная мошкара не особо важна», — такой вывод мысленно сделал Дионий, усмехнувшись.

Первое удивление быстро прошло, уступив место спокойному равнодушию. Такая покладистость показалась странным всем присутствующим в зале — и особенно новоявленному вождю.

«Он действительно ослаб, даже не может злиться», — Башаар поднялся с трона.

Выглядел он как обычно: мускулистый, широкоплечий, загорелый, с бешеными глазами. Поднялся он медленно, внешне, казалось бы, не боясь. Но Дионий знал его, и почти угасшая ярость в глазах Башаара выдавала его истинные чувства.

— Выборы на место главы Пустынных Земель я назначу лично. Проходить они будут цивилизованно, равно и при тайном голосовании. Всех желающих на мою должность прошу записаться в очередь. Я рассмотрю их кандидатуры и мягко напомню им, что у нас абсолютная монархия, — Дионий забавлялся. — Итак, Башаар, не хочешь ли ты что-нибудь мне сказать?

Башаар явно ничего не хотел сказать, он только скрежетал зубами да подрагивал мышцами на руках и обнаженной груди.

— Может быть, вы? — громогласно обратился Повелитель Пустынных Земель к подданным, успевшим встать с колен.

Молчание затянулось, но Дионий никого не торопил. Неудавшееся восстание превратилось в моментально подавленный бунт, но, может, бунтарей намного больше? Тишину прервал писклявый голос какого-то низшего демона. Видимо, это было самое храброе существо из всех находившихся в зале, и это не понравилось Дионию. Он предпочел бы услышать кого-нибудь рангом повыше.

— Мы хотим нового вожака! — пропищал испуганный голос.

Глубоко вздохнув, Дионий прошел к трону. Стоявший у него на пути Башаар покорно, но с большой неохотой отодвинулся в сторону. Развязно и удобно устроившись на своем законном месте, Дионий жестом дал понять, что готов слушать.

— И какова же причина? — спокойно поинтересовался он.

— Мы хотим сами добывать души, как раньше! А не питаться, только чтобы выжить!

— Даже если вы сожрете всех людей на планете, половина из вас сдохнет от голода уже через пятьдесят лет. Все прочь, — мрачно сказал Дионий.

Лицо Повелителя сделалось серьезным. Его подданые словно съежились. Это был страх. Они боялись. Боялись Диония точно так же, как и тысячу лет назад, как две тысячи лет назад и как еще несколько тысяч лет до этих тысячей. И будут бояться вечно.

— Останешься только ты, — прошептал Дионий Башаару.

Получив приказ, все моментально бросились к выходу и выскочили вон из зала. Башаар попятился и опустил глаза. Теперь он стоял лицом к Дионию, но на несколько ступенек ниже, показывая, что повинуется. По его искаженному лицу было понятно, насколько это его раздражает.

— Башаар, — не настолько резко, как можно было ожидать, произнес Дионий, — ты грозный военачальник, тебе нет равных в бою. Ты моя левая карающая рука. Но они не боятся тебя. Страх не владеет каждой клеточкой их существа, когда они видят тебя. Они не чувствуют, что ты в любой момент можешь снести неверную голову. А почему?

Дионий выдержал паузу. Его молчание было чем-то большим, чем простое отсутствие слов. Долгая многозначительная тишина резала нервы военачальника жестче, чем предполагаемый гнев. Он ждал решения своей участи, но ждал твердо, не прося о прощении.

— Ты стал мягкотелым, — прорычал Башаар. — Ты не сносишь неверные головы. Перед тобой стоит предатель, и он все еще жив. Это все память тела. Выбрал какого-то жалкого скрипача, — Башаар осмелился посмотреть на Диония, но не поднял взгляда выше его шеи.

— Я оценил, — хмыкнул Правитель Пустынных Земель. — А ты оцени мой приказ: убей всех, кто присягнул тебе на верность. Так ты падешь в глазах тех, кто мог бы стать твоим сильным союзником. А твои демоны, та половина моих подчиненных, что питается за счет твоих вылазок в человеческий мир, — будут лишены еды двадцать лет. Можешь исполнять.

— Велиор! — крикнул Дионий, когда Башаар обреченно покинул зал.

Из чернильного пятна выступил демон лжи, обнимающий за талию двух прекрасных девушек. Видимо, Дионий вырвал его из очередного ночного клуба.

— Убери их отсюда!

Увидев Повелителя в плохом настроении, Велиор склонил голову в знак повиновения, и девушки исчезли.

— Как прошла премьера вашего свержения? — поинтересовался он.

— Премьера с треском провалилась, зрители был разочарованы и не рукоплескали, — устало ответил Дионий. — Что там с нашим юношей? Узнал, где его учитель?

— Пока нет, — расстроенно ответил Велиор, получилось вполне искренне.

— Может, это потому, что ты прохлаждаешься с девицами? — вскинул бровь Дионий — казалось, Велиор превратится в букашку под его взглядом. — Ищи дальше. И усерднее, Велиор! Усерднее!

Дионий махнул рукой в знак окончания разговора. Скрипач…

Он до сих пор в подробностях помнит тот день, когда отправился на поиски нового тела. В тот раз Дионий вернулся ни с чем, в старом обличье. Своим соратникам он сказал, что не нашел ничего подходящего. Он лукавил. Стал часто отлучаться. Башаар выследил его и обнаружил человека, с которым Дионий общался. То был скрипач…

Он чувствовал, что должно произойти что-то необычное и даже страшное. Может быть, он чувствовал, что его жизнь должна оборваться. Но он не жалел. Он нес свет людям. Каждую ночь он забирался на самую знаменитую крышу в Вене и играл удивительную, полную загадок и движения музыку.

Сегодня он помедлил, собираясь выйти из дома, но, почувствовав привычный зов, направился к театру. Он всегда нес скрипку со смычком в руке, считая, что чехол мешает инструменту впитывать дух города. И как только он оказывался на высоте подальше от любопытных глаз и начинал играть — скрипка оживала в его руках. Талант молодого человека преображал ее, в ней появлялось то загадочное, что наделяет все вещи своей историей, своей тайной, своей магией. Скрипач жил музыкой, он дарил ее людям. Он играл, не замечая ничего вокруг, и необъяснимые тревоги отпускали его.

— Мне нравится твоя музыка, — услышал скрипач голос за спиной.

Голос показался ему грустным. В нем чувствовались усталость и сожаление, и чувствовалась в нем душа, потревоженная скрипкой. Обернувшись, он заметил мужчину младше него, со светлыми волосами, но с бездонными черными глазами, в которых в вечной борьбе сцепились и сплелись добро и зло. Понял скрипач, несущий свет людям, что не человек стоит перед ним.

— Зачем ты пришел, дьявол? — недрогнувшим голосом спросил он. — Я еще не закончил свое дело на этой земле.

— Я знаю. Я заметил город, в котором души людей поддерживает один-единственный человек, — помедлив, Дионий дополнил: — обычный человек. И я захотел увидеть его.

— Я несу свой крест, как и каждый живущий на этой планете, — твердо сказал молодой человек (на вид ему было лет двадцать пять, в то время как светловолосому демону, казалось, было не больше восемнадцати).

— В чем же заключается твоя миссия? — полюбопытствовал демон.

— Я дарю людям свет, я открываю им их души, — объяснил музыкант. — Только музыка способна воззвать к человеку. Но мое дело недостойно твоего внимания, я обычный скрипач.

— Ты ошибаешься. Обычные скрипачи не способны осознать свое истинное предназначение.

Тут человек задал вопрос, больше всего волновавший его. Он не боялся говорить с Дионием, тот пришел не за ним.

— Дьявол, я научился разбираться в душах людей, я чувствую их движение, их пульсацию. Скажи мне, почему я чувствую в тебе свет?

Дионий отрешенно улыбнулся, не веря, что человек понимает его. Но своей улыбкой он не обманул музыканта.

— Я ведь не ошибся. Ответь мне.

— Лучше сыграй, скрипач, а я послушаю и отблагодарю тебя, — сдержанно попросил Дионий.

Скрипач поднес скрипку к шее, удобно устроил ее на плече и начал играть. Удивительной чистоты звуки полились с крыши городского театра. Редкие прохожие останавливались, прислушиваясь к воздуху. И пытались запомнить мелодию, но не могли. Долго скрипач и скрипка создавали музыку, которой полнилась душа, обреченная на страдания. Такой музыки демон никогда не слышал, и тогда он понял, что люди не никчемны, что они способны не только разрушать. Музыка открыла ему мир человеческой печали и глубины.

— Твоя музыка подобна мелодиям неба, — тихо сказал правду Дионий. — Она засядет в сердцах всех услышавших ее и не выйдет из них, передаваясь в веках. Она будет отголоском раздаваться в душах, сольется с ними, но никто не сможет спеть или наиграть ее. Твоя музыка откроет в людях веру — жаль только, что не во всех. Ты заставил меня заново пережить все, что я старался забыть, заставил вспомнить прошлое, в котором и кроется ответ на твой вопрос.

— Так ответь мне. Расскажи, что произошло с тобой? Что именно позволило тебе обрести утерянный свет? — опуская скрипку, спросил человек.

— Все дело в том, светлый мой скрипач, что я люблю одну женщину…

— Да, любовь всех меняет, — ничуть не удивился музыкант.

— Ты прав, она меня изменила. Она и моя дочь.

— У тебя была дочь, дьявол?

— Я понял тогда, почему так дорожат этим люди.

— Не удивляйся, что смог полюбить. Любовь способна открыться для каждого.

— Их убили… В тот момент, когда я ничего не мог сделать! — на миг глаза демона вспыхнули от ярости.

— Однажды тебе будет дан еще один шанс, — пообещал скрипач. — Еще один шанс обернуться к свету.

И он ушел. Прошел мимо опустившего голову демона и медленно спустился с крыши театра. Как прекрасен был ночной город! Фонари, мосты, парки… Каким свежим воздухом он был наполнен! Скрипач пытался вдохнуть, вобрать в себя как можно больше вечерних запахов. Запахов влажной листвы, цветов, свежести, духов проходящих мимо ночных женщин.

Следующее утро выдалось для Вены приятным. Лучи солнца скользили по стенам домов и тротуару, выборочно освещая утренние лица людей. Скрипач вышел из дому, направляясь к зданию городского театра, где вчера произошла необычная встреча, чтобы немного подзаработать. Свою скрипку он нес в руке, иногда проводя пальцем по полированной деке. Это было его привычкой. Он делал так, когда нервничал. На полпути он столкнулся с тем, кто ждал его с самого утра. Разговор не вязался. Молча они дошли до театра, где собрались уже все музыканты.

— Так ты играешь в оркестре? — удивился демон.

— Только сегодня, жена просила, — оправдывался музыкант, всматриваясь в дорогу, выложенную булыжником.

— Проблемы с деньгами? — догадался Дионий.

— В каком-то роде, — не желал признаваться человек.

Демон понимающе посмотрел на скрипача и предложил свою помощь, но, получив отказ, решил пока забыть об этом.

День прошел интересно для Диония. Он не ожидал от человека таких глубоких размышлений о сущности добра и зла. Не ожидал и понимания.

— Я помогу тебе, — ответил на доброту скрипача демон. — Я подарю тебе славу, известность, деньги, ты выберешься с женой из нищеты.

— Мне этого не надо, — прервал его музыкант. — Пока я беден, я осознаю свой талант и свое призвание, если же меня признает толпа, значит, я уподоблюсь бродячим артистам, играющим на публику. Если ты даруешь мне славу, я не смогу даровать людям свет, — отказался скрипач. — Ты сам знаешь — он не для всех.

Дионий почувствовал присутствие еще одного демона, следившего за ним. Он догадывался, кто это.

— Башаар! Выходи, — приказал он. — Прячешься и шпионишь, как трусливый пес.

Из-под земли вырос человек. Огромный, черный, он испугал скрипача одним своим видом. Башаар любил выбирать такие тела.

— Зачем ты связался с человеком? — презрительно спросил военачальник.

Дионий приподнял правую бровь.

— Какое тебе до этого дело? Или ты забыл свое место? — гнев просочился через оболочку милого молодого человека с зелеными глазами.

Башаар направил полный презрения и ненависти взгляд на скрипача. Мужчина, держа скрипку в руке, боязливо отступил на шаг назад.

— Боишься? — прорычал военачальник. — Так знай, твоя смерть близка.

Но скрипач и так это знал. Чувствовал, что его жизнь должна оборваться. Но он не жалел. Он нес свет людям. Каждую ночь он забирался на самую знаменитую крышу в Вене и играл удивительную, полную загадок и движения музыку. В тот день он помедлил, собираясь выйти из дома, но, почувствовав привычный зов, направился к театру…

Ровно горящая душа скрипача запульсировала и угасла.