Анекдоты и тосты от Раневской

Фаина Раневская о здоровье и нездоровье

Коллеги Фаины Георгиевны вспоминали, что у актрисы было слабое здоровье, она нередко посещала врачей и то и дело оказывалась на больничной койке. Чтобы не упасть духом и не позволить болезням взять над собой верх, Раневская шутила и над своими болезнями и над медперсоналом, с которым ей приходилось иметь дело.

Как-то, в очередной раз Фаина Георгиевна Раневская отправилась отдыхать в санаторий:

«Назначили мне лечащую докторшу, — вспоминала актриса. — Пришла она, поздоровалась и сказала:

— Как я рада, что вы у нас лежите! Так приятно увидеть вас не на экране, а в жизни!

— Спасибо, — поблагодарила я. — Надеюсь, что в жизни меня смогут увидеть и после вашей больницы.

Врачиха захохотала и стала делать мне кардиограмму.

— Как у вас с сердцем? — поинтересовалась она. — Не болит?

— Нет, с сердцем, по-моему, все в порядке.

— Странно.

— Что странно?

— У вас должно болеть сердце. Я это вижу по кардиограмме.

— Ноу меня оно не болит, — попыталась защищаться я.

— Этого не может быть, — утверждала докторша. — У вас оно должно болеть.

Наш спор закончился вничью, но, как только докторша ушла, я взялась рукой за сердце и почувствовала: кажется, и в самом деле оно начинает болеть».

«Вернулась из Кремлевской больницы, где мне было очень грустно, очень тяжело потому, что чувствую себя неловко среди «избранных» и считаю величайшей подлостью эти больницы», — писала в одном из писем Раневская.

Лучшее средство от кашля — касторка. Врачи об этом догадываются, но выписывать не рискуют.

Фаина Раневская очень тяжело переживала смерть режиссера Таирова. Вконец измучившись, Фаина Георгиевна обратилась к психиатру.

— На что жалуешься? — спросила врач.

— Не сплю ночью, плачу.

— Так значит, плачешь?

— Да.

— Сношений был?

— Что вы, что вы!

— Так. Не спишь. Плачешь. Любил друга. Сношений не был. Диагноз: психопатка! — заключила врач.

Молодой коллега обратился к актрисе с вопросом:

— Фаина Георгиевна, я видел вас в больнице. Заболели?

Раневская не любила жаловаться на болячки, тем более малознакомым людям. Вот и на этот раз она решила отшутиться:

— Организм свой пугала.

— Что делали?

— Пугала организм. Водила его в больницу, чтобы посмотрел, что с ним будет, если вздумает заболеть.

— Наркоз помогает врачам.

— Вы хотели сказать больным, Фаина Георгиевна?

— Нет, именно врачам, милочка. Наркоз — единственный способ избежать советов больного во время операции.

Знакомый Фаины Георгиевны постоянно жаловался на бессонницу:

— Всю ночь кручусь с боку на бок, не могу заснуть.

Раневская фыркнула:

— Если бы я крутилась, тоже не могла бы заснуть. Вы лежите спокойно.

(Самой Фаине Георгиевне этот совет не помогал. Актриса тоже страдала бессонницей.)

— Знаете, каких больных не любят врачи? — допытывалась Раневская у коллег.

— Нытиков? — предположил кто-то.

— Нет, тех, кто умудряется выжить, несмотря на все их прогнозы.

— Хроническое что-нибудь есть? — поинтересовался врач у Фаины Раневской, заполняя бланк осмотра в санатории.

Раневская кивнула:

— Есть.

— Что?

— Нехватка денег и ожидание светлого будущего.

— Фаина Георгиевна, вы были у врача? — осведомилась у Раневской коллега. — Что он вам сказал?

— Ничего не сказал. Не успел. Я так напугала его своими жалобами, что несчастного хватил удар.

Склероз — это тяжело, но еще хуже, когда при этом возникает понос: ищешь кабинку, а зачем — забыла.

— Я не пойду на сеанс к этому гипнотизеру.

— Почему, Фаина Георгиевна?

— А вдруг он и правда мысли читать умеет? А я столько всего надумала…

Коллеги Фаины Георгиевны вспоминали, с каким удовольствием показывала им актриса огромный транспарант, вывешенный на фронтоне больницы. Он состоял из нескольких частей. В результате получилось: «Само лечение опасно для здоровья!»

— Склероз гораздо лучше геморроя, — как-то заявила Фаина Раневская.

— Чем же? — уточнил коллега актрисы по съемочной площадке.

— Геморрой и самой не видно, и жаловаться неудобно. А при склерозе ничего не болит и, то и дело новости.

— Медицина достигла таких успехов, что здоровых людей уже практически не осталось, — жаловалась Фаина Георгиевна соседке, возвращаясь домой с очередного медицинского осмотра.

Это очень известный доктор, в его диагнозах только самые модные болезни, а в рецептах только самые дорогие лекарства.

Мы с организмом договорились: я прекращаю мучить его диетами, а он разрешает мне курить.

После очередного пребывания в больнице, Фаина Георгиевна изрекла:

— Неизлечимых болезней нет. Просто, не все больные доживают до своего излечения.

На вопрос о состоянии здоровья Раневская со вздохом ответила:

— Ни состояния, ни здоровья. Одна симуляция.

— Фаина Георгиевна, вам нужно бросить курить. Ну, соберите вы свою волю в кулак, — просил актрису режиссер Юрий Завадский.[1]

Раневская вздохнула:

— Кулак слишком большой получится, могут не понять…

После продолжительного лечения Фаина Раневская вышла из больницы.

— Фаина Георгиевна, ну как? — спросили актрису знакомые.

— Плохо!

— Что такое?

— То процедуры, то уколы, то осмотры… Совершенно некогда было поболеть!

Об одном я помню точно: у меня склероз!

Парадокс медицины: чтобы поставить человеку точный диагноз, нужно произвести вскрытие. Но так как вскрытию никто подвергаться не хочет, лечат по приблизительным диагнозам.

— Фаина Георгиевна, какой диагноз вам поставили? — спросили актрису коллеги.

— ЧЕЗ.

Полдня думали, что это может быть такое. Спросить стеснялись, но любопытство оказалось сильнее стеснительности.

— Так что же это все-таки за таинственная болезнь такая? Как расшифровывается ЧЕЗ?

— ЧЕЗ? Черт Его Знает.

— Что вам сказал врач по поводу предстоящей операции? — спросили Фаину Георгиевну.

— Успокаивал. Это у него двадцатая такая. Должно же, в конце концов, получиться.

Врач, осматривая Раневскую:

— Ну что, голубушка, спите хорошо? Не беспокоят ли вас ночные кошмары?

— Мне вполне хватает дневных кошмаров, доктор.

N терпеть не могут врачи, он безнадежно здоров.

— Фаина Георгиевна, какое средство для похудения лучше остальных, не подскажете?

— Зависть.

N халявный уксус не пьет, потому что диабетик.

— Почему вы не сделаете пластическую операцию? — спросила Фаину Георгиевну одна знаменитая актриса.

— А толку? Фасад обновишь, а канализация все равно старая.

Моя любимая болезнь — чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная — геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.

«В больнице, помимо борьбы с моим инфарктом, врачи боролись с моей бессонницей. Начали со снотворных: различные комбинации, интервалы, количества — в 19.30 — таблетка димедрола, в 20.00 — таблетка намбутала и полтаблетки ноксирона, в 21.00 — ноксирон и мелинал и т. д. Никакого эффекта. Однажды утром заходит докторша с просветленным лицом, полным надежды.

— Ну, сегодня вы хорошо выспались?

— Отвратительно! Заснула часов в пять-шесть.

— Но, Фаина Георгиевна, я же вчера вам дала успокоительное для буйнопомешанных!

— Правда?

— Ну конечно.

— Как жаль, что вы мне раньше этого не сказали: может быть, тогда бы я заснула…»

Однажды Раневскую спросили, что она думает об облысении.

— Облысение — это медленное, но верное превращение головы в жопу, — не задумываясь ответила актриса. — Сначала по форме, а потом и по содержанию.

Когда я просыпаюсь утром и чувствую, что у меня ничего не болит, я думаю, что уже померла.

…Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению.

— Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.

— Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!

«Кремлевская больница — кошмар со всеми удобствами», — писала в письме актриса.

— Этот доктор творит чудеса! — делилась с приятельницей Фаина Раневская. — Он буквально за считанные минуты вылечил все мои болезни.

— Но каким образом? — изумилась приятельница.

— Доктор сказал, что все мои болезни — это всего лишь симптомы приближающейся старости.

Оказавшись в больнице, Фаина Раневская никак не могла заснуть. Пригласили психиатра.

«Пришел пожилой мужчина с седым венчиком на голове и добрыми глазами.

— Расслабьте мышцы, — попросил он, — закройте глаза, и будем спать.

Он удобно раскинулся в кресле и начал умиротворенно:

— Вы в поле. Зеленая травка, тихо щебечут птицы. Над вами бездонное голубое небо, легкие облака, как бесчисленные стада баранов.

Психиатр старался, он говорил медленно и задушевно, используя хорошо знакомый стиль газетных очерков, чем очень смешил меня, но я старалась не показывать этого. Доктор шел по полям и лугам, заходил в широколистные дубравы. Голос его уже шелестел:

— А там за дубравой одинокий ручей, тихо журча, несет свои воды… Хрр-р.

Я вздрогнула: что это? Психиатр спал. Минут через пятнадцать он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся:

— Ну вот и поспали, ну вот и молодчина!»

Одиночество, как состояние, не поддается лечению.

Фаина Раневская разговорилась с подругой о медицине. Подруга поинтересовалась у актрисы:

— Фаина, как ты считаешь, делает ли медицина успехи?

— А как же, — ответила Фаина Георгиевна. — В молодости мне каждый раз приходилось раздеваться у врача, а теперь достаточно показать язык.

Я себя чувствую, но плохо.

Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.

Ночью болит все, а больше всего — совесть.

Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.

После инфаркта:

— Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

Фаина Георгиевна Раневская была заядлой курильщицей. Как-то раз, осматривая ее, врач спросил:

— Чем же вы, милейшая, дышите?

— Пушкиным, — отвечала она.

— Вы заболели, Фаина Георгиевна?

— Нет, я просто так выгляжу.

Доктор, который лечил Раневскую, вспоминал, как его пациентка принесла мочу на анализ в термосе.

— Но почему же в термосе, а не в баночке? — выпучил глаза доктор.

— Ох, ни хрена себе, — недовольно заворчала актриса. — А кто говорил: «теплую неси»?

Кто-то из актеров позвонил Раневской справиться о здоровье.

— Дорогой мой, — пожаловалась она, — такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — все ноет! Суставы ломит. Еле хожу… Слава богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная железа.

Актриса, служившая в Московском театре имени Моссовета пожаловалась на то, что ее муж невыносимо храпит.

— Это просто невозможно! Все перепробовали, ничего не помогает. Неужели нет надежного средства от храпа?

— Есть, — обнадежила коллегу Раневская. — Бессонница.

Приятельница Фаины Георгиевны посетовала, что ей нужно попасть на прием к окулисту, но там такие очереди — не пробиться.

— Зачем тебе окулист? — воскликнула актриса.

— Ну как же, зрение проверить.

— Проверь сама. Если с пяти шагов отличаешь десятку от трешки, значит все в порядке.

Как-то раз Фаина Георгиевна попала в больницу с переломом руки.

— Как же вас угораздило, дорогая вы моя? — сокрушалась пришедшая навестить Раневскую коллега.

— Да вот, спала и на тебе… Приснился сон, будто пришел ко мне Аркадий Райкин[2] и говорит: «Ты в долгах, Фаина, а я заработал кучу денег», — и показывает шляпу с деньгами.

Я тянусь, а он говорит:

«Не стесняйся. Подходи ближе».

Пошла я к нему, за деньгами и. упала с кровати. Вот, теперь рука сломана.

Коллеги Фаины Раневской неоднократно вспоминали рассказы актрисы о поликлиниках, больницах, санаториях и докторах. Вот один из них:

«Прихожу в поликлинику и жалуюсь:

— Доктор в последнее время меня отчего-то подводят вкусовые рецепторы.

— Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку, — командует доктор, обращаясь к медсестре.

— Я попробовала. Это же настоящее говно!

— Вы совершенно здоровы. Ваши вкусовые рецепторы в полном порядке, — говорит доктор.

…Проходит несколько дней и я опять появляюсь в кабинете этого врача.

— Доктор, вкус у меня появился, но память все хуже и хуже.

— Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать, — как и в прошлый раз просит медсестру доктор.

— Но там же говно, — возмущаюсь я.

— Вот и память вернулась».

Актрисы обсуждают, как срочно похудеть к празднику.

— Ешьте фрукты, — советует Раневская.

— Какие именно, Фаина Георгиевна?

— Немытые.

Раневской делали операцию под наркозом. Врач попросил ее сосчитать до десяти. От волнения актриса начала считать невпопад:

— Один, два, пять, семь…

— Будьте повнимательнее, пожалуйста, — попросил врач.

— Поймите, как мне трудно, — начала оправдываться актриса. — Ведь здесь нет моего суфлера.

— Я рекомендовал вам выкуривать только по одной папиросе после еды. И вот результат: у вас прекрасный здоровый вид, вы заметно поправились, — с оптимизмом произнес лечащий врач Фаины Раневской.

— Вы хотите сказать, что моя жопа стала еще толще, чем была? Неудивительно, я ведь теперь ем по десять раз в день, чтобы покурить, — объяснила Фаина Георгиевна.

— Фаина Георгиевна, вы опять захворали? А какая у вас температура?

— Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.

Раневская изобрела новое средство от бессонницы и поделилась своими соображениями с коллегой Риной Зеленой:

— Надо считать до трех. Максимум — до полчетвертого.

Однажды Фаина Раневская стала свидетельницей воркования влюбленной парочки. Девушка: — Ой, у меня щека болит.

Юноша поцеловал возлюбленную в щечку.

— А теперь болит?

— Теперь не болит щека, но болит шея. Юноша поцеловал девушку в шейку.

— Ну как?

— Не болит.

Сидевшая тут же Раневская полюбопытствовала:

— А от геморроя вы, молодой человек, не лечите?

— 85 лет при диабете — не сахар, — сокрушалась Фаина Георгиевна.