Ангел сердца

Глава 8

Мы шли долго, минуя улицу за улицей. Я старалась не смотреть по сторонам, потому что тогда меня охватывал ужас. Я не знала, сколько было времени, но вокруг стояла темнота, и полуразрушенные здания, ещё недавно представлявшие собой школы, детские сады, частные и многоквартирные дома угрожающе выступали из темноты.

Наконец мы забрели в какой-то двор, Дима толкнул дверь, но она оказалась запертой. Тогда он подобрал с земли камень и разбил окно рядом с дверью. Не думаю, что от этого городу будет причинен ещё больший ущерб по сравнению с тем, что сделали стебачи, но мне всё равно становится не по себе. Мы проникаем в чужой дом. Незаконно. В который раз. И пусть сейчас настало время, когда всё перевернулось с ног на голову, я не могу заставить себя думать, что всё нормально и это в порядке вещей.

Дима бросил на меня взгляд и произнес:

– Сними кофту на минутку.

Я тут же вспомнила, что на мне по-прежнему его вещь и рывком сдернула её с плеч, небрежно протягивая хозяину. Дима не заметил этого. Он свернул кофту в несколько раз и прошелся ей по оконной раме, убирая осколки стекла, чтобы не порезаться. Потом закинул её внутрь и, подтянувшись, забрался в дом.

Я ждала, нервно прислушиваясь к звукам вокруг. Через пару секунд дверь отворилась, и Дима призывно махнул мне рукой. Сделав большой глоток воздуха, я заставила себя успокоиться и войти. Всё равно нам нужно где-то переночевать. Но и эта мысль не пришлась мне по душе. Я не испытывала желания находиться в одном доме с тем, по чьей вине я вынуждена быть вдали от родителей и подруги и опасаться за свою и их жизни. Из-за таких, как он, мирные люди теперь живут в страхе.

Я смерила Диму ненавидящим взглядом. Все мои мысли в этот момент четко отражались на лице, но я и не думала их скрывать. Если хочет убить меня – пусть делает это сейчас.

Дима отвел взгляд и произнес своим спокойным и ровным тоном, не совсем соответствующим его сиюминутному выражению лица:

– Вижу, тебе лучше.

Вообще-то я и правда чувствовала себя хорошо, если не брать в расчет нравственную сторону. Боль притупилась, уступив место злости, а ещё мне снова хотелось есть.

Словно прочтя мои мысли, Дима исчез и через пять минут вернулся с тарелкой дымящейся жидкости. Похоже на бульон, но с добавлением крупно порезанных кусочков моркови и картофеля. Пахло аппетитно.

Непослушными пальцами я взяла в руки ложку и начала есть. На вкус еда оказалась такой же приятной, как и на запах.

– Это нам на двоих? – осторожно поинтересовалась я.

– Нет. Можешь есть, – отозвался Дима, отходя в другую часть комнаты и глядя в темноту за окном.

Однако я решила оставить ему половину. Вряд ли его геройство поможет ему заснуть этой ночью с пустым желудком.

– И как называется это блюдо?

– Понятия не имею, – повернул он голову на голос и в полутьме мне показалось, что он чуть-чуть улыбнулся. – Нашел это в кастрюльке в холодильнике. Думаю, за пару дней не должно было испортиться.

– И щедро отдал мне? Отличная идея проверить, свежее оно было или нет, правда?

Я произнесла это суровым тоном, хотя за моей серьезностью пряталась улыбка. Мне всё равно, умру я после этого ужина или останусь жить. Я просто хочу есть.

– Ну, я попробовал немного, – признался Дима и мне кажется, что я слышу в его голосе смущение.

Мне становится смешно, но, чтобы не ставить его в неловкое положение, я перевела тему.

– Кстати, готовил мужчина.

– Да? С чего ты взяла?

Мне кажется, в его голосе прозвучала заинтересованность, поэтому я с энтузиазмом принялась объяснять:

– Женщина никогда не будет резать овощи такими ломтями. Разве только в случае, если она делает это слишком редко и не желает церемониться с этим делом.

– А ты умеешь готовить?

– Уместнее сказать – умела, – отрезала я, и тотчас прикусила язык.

Мне не стыдно, ведь это правда. То, чему я училась в прошлом вряд ли уже пригодится мне в будущем. Но, может быть, не стоило портить момент?!

Когда «бульона» в тарелке остается примерно половина, я с сожалением передвинула тарелку Диме. Всё это время он смотрел куда угодно, только не на меня – чтобы не смущать и дать спокойно поесть. Я была благодарна ему, но, честно говоря, в таком голодном состоянии готова обойтись и без церемоний. Никогда бы не стала есть нечто подобное в мирных условиях моей прежней жизни, а теперь ем не задумываясь и вполне рада тому, что имею хоть это.

Дима бросил на меня удивленный взгляд, и я коротко пояснила:

– Ешь.

– Это тебе, – отрицательно покачал головой он.

Я посмотрела на него пристальным взглядом, полагая, что так до него лучше дойдет тот факт, что сдаваться даже в таком несущественном вопросе я не намерена.

Я видела: Дима колеблется. Он сжал губы и, глядя в тарелку, наполненную до середины, наконец произнес:

– Съешь ещё хотя бы чуть-чуть. Ты с утра не ела.

– Полагаю, ты тоже?

Иных аргументов у него не было, поэтому он медленно взялся ложку и так же нерешительно начал есть. Я поднялась и пошла обследовать этот дом, чтобы проявить ту же тактичность, что и он прежде.

Помимо прихожей с разбитым окном и кухни, я обнаружила гостиную, из которой можно было выйти в две комнаты. Обе они оказались маленькими и словно сделанными под копирку: в них помещались только узенькая кровать и шкаф.

Вернулась в кухню я как раз вовремя. Дима закончил свой ужин и, заметив меня, произнес:

– Там ещё хлеб есть, но, думаю, его лучше оставить на завтра.

Я кивнула, хотя не была уверена, что он увидел это в полутьме комнаты. Издалека я не очень хорошо его видела, поэтому вновь уселась на стул в паре метров от Димы и постаралась собраться с мыслями, чтобы начать разговор.

Мы не включали свет, чтобы нашего присутствия здесь не было заметно, и то, что я не слишком хорошо различала Диму, помогло мне меньше его ненавидеть.

– Ты обещал рассказать, – прошептала я, и тотчас услышала, как тяжело он вздохнул.

Внутри снова вспыхнуло злорадство, но я погасила его усилием воли. Я готова слушать.

– Не знаю, с чего начать. Боюсь, ты в любом случае неправильно меня поймешь.

– Расскажи как есть. А как я пойму это – уже не твоя забота.

– Ладно. – Он замолк на некоторое время, а потом начал говорить негромким голосом. —Тот парень, которого мы сегодня встретили —мой старший брат.

Я не произнесла ни звука. О чем-то подобном я уже догадывалась.

Не дождавшись никакой реакции, Дима продолжил:

– Мы нормально ладили, у нас были общие интересы. Пока он не попал в эту секту. Я не знаю, как ещё можно назвать их «движение». Понятия не имею, где он познакомился с ними, но суть в том, что Миша стал одержим этой идеей справедливого государства. Причем конкретного плана у них не было, они не знали, как её воплотить. Насмотрелись новостей и военных фильмов и решили, что нужно нанести удар по небольшому городку, потом предъявить требования к властям, и начать строить новую жизнь. Их очень много, и они из разных городов, даже из других стран есть.

– Но почему наш город? – вмешалась я, припоминая, как однажды, в самом начале нашего знакомства Дима обронил, что этот город был выбран ими не случайно.

– Когда-то в древности здесь жили племена, которые боролись за справедливость, но потерпели неудачу. Поэтому они решили, что начать нужно именно отсюда. Потому что с прошлым их связывает единство идей. Мне кажется, ими управляют. Я не знаю подробностей, могу только строить догадки. Боюсь, что многие из них, помимо верхушки, тоже не знают того, что творится на самом деле. У них есть руководство, ограниченный круг – они и решают все вопросы. Но ведь кто-то поставил им вертолеты с бомбами. Их действия координируют те, кому выгодно за счет стебачей добиться разобщения людей, посеять панику. Поэтому они и заключили взаимовыгодное сотрудничество.

– И что дальше? Как они собираются «справедливо» управлять людьми, если сами же изгнали их отсюда?

– Насколько мне известно, они сами собираются занять этот город. По их мнению, людей нельзя исправить насильно, к этому нужно дойти самим и понять, что справедливое общество им необходимо. Поэтому они собираются тут жить, построив всё заново.

– Бред какой-то, – выдохнула я, не в силах воспринять столько информации, свалившейся на мою голову.

– Мне кажется, тем, кто ими управляет, просто нужно вывести страну из равновесия, устроить массовые беспорядки, посеять ужас и панику, привести дело к гражданской войне, и тогда можно будет действовать самостоятельно. Стебачи для них – просто средство для реализации первой ступеньки плана.

– Ты постоянно говоришь о них в третьем лице, но ведь ты сам – часть их команды! – не выдержала я.

– Это неправда! – выкрикнул Дима, но быстро взял себя в руки и уже тише продолжил: – Я не стебач.

– Но твой брат говорил… И ты так хорошо знаешь, что они собираются делать, где безопасно, где нет. Ты посвящен в их планы!

– Я посвящен в их планы потому, что меня тоже готовили к этой войне! Я должен был быть на их стороне. Но я не понимал, к чему это ведет на самом деле. Мой брат был для меня кумиром. Он заменял мне отца, которого я никогда не видел, а потому любую его идею я воспринимал как свою. Его выдвинули на какую-то руководящую должность, поэтому он не просто выполнял определенные действия ради достижения общей цели, но и имел доступ к схемам и планам. Всем этим он делился со мной, уже на мне отрабатывая свои командирские навыки. Он гордился, что у него такой брат, который тоже «зрит в корень» и верит в «правое дело». Но я был словно зомби. Всё это напоминало мне какую-то компьютерную игру или детскую войнушку. Я не верил, что те двадцать человек, с которыми я знаком – а на самом деле их оказалось в тысячу раз больше! – смогут провернуть это дело. Кто мог подумать, что все эти бредни – всерьез? В тот день я был на площади вместе с Мишей. Мы смотрели из безопасного места за тем, что происходит вокруг, и когда вдалеке появились вертолеты, он с ехидной улыбкой произнес: «Сейчас будет интересно». Как теперь помню этот миг.

Перед моими глазами вновь пронеслись все события той ужасной минуты. Вертолеты, взрыв, крики людей…

Дима замолчал, вероятно, тоже переживая эти секунды. Чувство необратимости заставило мои глаза снова стать влажными.

– Потом… – он сделал паузу, нервно сглотнул и вновь продолжил, – Когда с вертолетов спустили бомбу и до меня дошло, что это не шутка, я словно сошел с ума: тряс брата, требовал остановить это, убеждал, что это преступление, грех, что гибнут люди. Я знал, что через две минуты сорок пять секунд запланировано падение ещё одной бомбы. Но он смеялся мне в лицо и говорил: «Ты что, это только начало».

Дима опять замолчал. У меня уже не было сил это слушать, но, вопреки своему желанию, я заторопила:

– Дальше.

– Я пригрозил, что заявлю в полицию. Бред. Чем бы полиция могла здесь помочь? Все разбежались, спасая каждый свою шкуру. Тогда Миша заглянул мне в глаза и с угрозой спросил: «Ты что, передумал?». Я что-то сказал о том, что не так себе это представлял, что не желаю в этом участвовать. Тогда он оттолкнул меня и бросил: «Предатель! Ты сдаешься?». Я не стал с ним спорить, просто ушел. Я знал, что они двинутся очищать центр, поэтому решил отправиться в магазин отца. Там можно было спокойно просидеть до утра как минимум. Я знал, что если меня найдут, то убьют как источник информации.

– Поэтому ты прихватил с собой и меня? Чтобы откупиться при случае?

– Нет. Тебя я прихватил потому, что пожалел. Ты стояла ни жива ни мертва. Бледная, вся в слезах, потерянная. Все бегут, а ты прижалась к стене и не движешься. Я не мог тебя оставить.

«Как милосердно с твоей стороны!» – с сарказмом подумала я, но в последний момент передумала ерничать вслух и потребовала продолжения привычным:

– Дальше.

– А потом я как раз хотел тебя оставить. Потому что со мной было небезопасно. Но не знал, как это осуществить. Как только мы оказались на улице и ты сказала, что собираешься вернуться домой, я понял, что ты погибнешь. Я не мог тебе всего рассказать, дать понять, что они везде, но и бросить, зная наверняка, что тебя встретят и убьют стебачи – не мог. Пришлось менять планы.

– Сочувствую, – с издевкой бросила я, не удержавшись. —Кстати, ты сказал, что они планировали спустить вторую бомбу через две минуты и… – я замолчала, припоминая точное время.

– Две минуты и сорок пять секунд, – подсказал Дима.

– Но второй бомбы не было.

– Я не знаю, что заставило их изменить свои планы. Скорее всего, стебачам что-то помешало, иначе они бы осуществили задуманное. Тогда жертв было бы в два раза больше.

– Ясно, – я поерзала на месте, не желая больше вдаваться в подробности того дня. – Но куда делись все горожане? Мои родители, подруга – все? Всего за одну ночь!

– Этого я не знаю. Я знаю лишь то, что планировали стебачи, и то до определенного этапа. Скорее всего, власти города сработали оперативно и вывезли их куда-то. Либо они здесь, в городе, но в убежищах. Это более вероятно.

– Почему меня не убили сегодня? – перескакивая с одного на другое, я спешила узнать всё то, что мучало меня и не давало покоя.

У меня было столько вопросов, что я боялась забыть что-нибудь. От Диминых ответов картина становилась более-менее ясной, но вместе с тем ещё более кошмарной. Получается, сборище психов может вот так просто разрушить город и изгнать из него местных жителей? Над ними кто-то стоит, в этом Дима прав. Но неужели никто и ничем не может им помешать в реализации этих вселяющих ужас планов?

– Это длинная история. Может, продолжим завтра?

– Нет, – отчеканила я, скрещивая на груди руки.

Мне хотелось покончить с этим сейчас и никогда не возвращаться. А ещё мне нужно было принять решение. Может быть, стоит попросту сбежать от этого страшного человека? Может быть, он мне врет?! В темноте я не видела его глаз, хотя и по ним вряд ли бы определила, стоит ли по-прежнему слепо доверять Диме. Практика показала, что я абсолютно не разбираюсь в людях.

– Миша принял тебя за мою девушку.

Я почувствовала, как в горле застыл соленый комок. Девушка… Я никогда не думала о том, что у Димы могла быть девушка. Но это не удивительно – он ведь красивый, сильный, надежный. По крайней мере, мне так казалось.

Несмотря на отчетливую боль внутри я продолжала слушать его рассказ, не подавая вида.

– Он знал о её существовании, но никогда её не видел, поэтому, увидев нас сделал соответствующие выводы. С помощью тебя он хотел заставить меня продолжить участие в этом, – слово «в этом» он выплюнул так брезгливо, что я моментально засомневалась в своих предубеждениях: неужели он настолько умелый актер? – Я сделал вид, что согласился, за это они пообещали мне вернуть тебя в целости и сохранности.

– И тебе так просто поверили?

– Он мой брат и думает, что хорошо меня знает и умеет воздействовать. Если бы я попался к кому-нибудь другому, меня бы убили. Но его решение имеет кое-какую силу, поэтому… – я заметила, что Дима повел плечами. То, что мы оба до сих пор живы в некоторой степени и для него загадка.

– И что же? Ты успел узнать что-то ещё?

– Я пытался, но мне так сразу никто бы не открыл тайну дальнейших действий. Я знаю только, что они собираются искать убежища. Они думают, что люди всё ещё здесь. Поэтому хотим мы или нет, нам придется вступить в борьбу.

Я почувствовала, как по коже побежали мурашки.

– Они доверили это дело мне. Разузнать.

Я тут же невольно отодвигаюсь от него, убеждаясь в правильности своих суждений: он будет шпионить! И даже не скрывает этого. Неужели он думает, что я буду с ним заодно?!

– Надь, ты же не думаешь, что я и правда собираюсь это сделать?

– А что ты собираешься сделать? – едва не по слогам произнесла я, чувствуя вновь нарастающее раздражение внутри себя.

– Нам нужно найти людей и рассказать об этом. Их всё равно найдут. У них мощнейшие приборы – я не знаю их названия, – повторюсь, во многое меня не посвящали. Но они говорили, что перейдут к новому этапу через пять дней. Не знаю, почему именно столько. Возможно, им обещали какое-то подкрепление.

Я схватилась за голову. Мне хотелось кричать: «Хватит! Остановите этот фильм!» Но это был вовсе не фильм. Жизнь нельзя остановить так же просто – одним нажатием кнопки – если какой-то её эпизод тебе не по вкусу.

– Я попросил, чтобы тебя освободили, и дали нам время пообщаться. Я обещал убедить тебя действовать на нашей стороне. Я сказал им, что ты многое знаешь.

– Но это не так!

– Я знаю, что не так. Нужен был повод, чтобы сбежать.

– Как я могу тебе верить? – от напряжения я вскочила и начала расхаживать по кухне из одного угла в другой. – Ты врешь мне. Как только мы найдем их, ты тут же позвонишь своим дружкам, и все мы взлетим на воздух.

– Нет!

– Они ведь хотят убивать?

– Я не знаю…

– Скажи мне!

– Я не знаю, правда. Но, думаю, что… да.

Я снова уселась на табуретку, поджав под себя ноги, и невыплаканные слезы полились из моих глаз. Это невозможно пережить. Мы вдвоем не сможем их перехитрить. Даже если Дима не врет. А если врет?!

Повисла неловкая пауза, как будто один из нас должен был сказать что-то ещё. То, что Дима обнажил передо мной свою душу, очень много для меня значило. Но я боялась ему верить. Боялась обмануться в нем. Сквозь сердечную сумятицу, трепет, страх, боль и муку пробралась к сознанию жестокая в своей реальности мысль: я ничего не смогу сделать. Ни остановить его, если он врет и собирается действовать на стороне стебачей, ни помочь ему, если он и вправду пошел против брата. Я слабая, безвольная девчонка, которая не может ни в чем разобраться, не говоря уж об активных действиях. Про таких, как я, никогда не напишут в книгах. Потому что я не умею вести за собой, собирать в кулак волю, когда это необходимо и сражаться до последнего. Я не умею принимать решения. Я умею только бояться всего на свете и пасовать перед трудностями. Отвратительный пример для подражания!

Я услышала, как Дима встает и медленно приближается, а затем он неумело прижал меня к себе и бережно провел рукой по волосам. Я не сопротивлялась. Я была опустошена, растеряна и не знала, что делать. У меня не было ни капли сил.

– А ты смелее, чем я думал, – неожиданно произнес Дима, и я расслышала в его голосе улыбку.

Мне хотелось поднять голову и посмотреть на него. Может быть, он шутит?

– Да уж, – только и смогла сказать я.

– Серьезно. Когда ты сказала ему там, у реки, всё что думала, я не верил своим ушам.

– Удивительно, как он не убил меня прямо там за эти речи.

– Он сам испугался, – рассмеялся Дима.

Я ни разу не видела, как он улыбается. По-настоящему, от души. Но поднимать голову, отстраняясь от него не стала, потому что знала – это бесполезно, в темноте я всё равно не увидела бы его лица.

Я не могла позволить себе расслабиться и признаться, что в его объятиях мне хорошо. Я всё ещё не могла определить для себя, стоит ли верить Диме.

Всё, что я могла – это позволить себе сказать ему пару слов. Но это совсем не те слова, что я собиралась произнести.

– Для парня, у которого были отношения, ты совсем не умеешь вести себя с девушкой.

Он чуть отстранился, неприятно удивленный сменой разговора:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты говоришь приказным тоном, не умеешь проявлять жалость, за исключением этого, пока что единственного случая… Продолжать перечислять?

Дима горестно вздохнул и снова уселся на табуретку, выпустив меня из объятий. Я вынуждена была вздохнуть и сесть рядом. Кем бы он ни был, с ним мне удивительно хорошо и надежно. Пока он обнимал меня, я чувствовала себя под защитой, хотя, возможно, эти ощущения обманчивы.

– Ты любишь её? – спросила я вдруг совершенно невпопад, неожиданно даже для самой себя.

– Кого? – переспросил Дима, поворачиваясь ко мне, хотя нам обоим итак было ясно, о ком идет речь. – Дашу?

Он молчал, наверное, целую минуту.

«Её зовут Даша», – мысленно отметила я и едва сдержалась, чтобы тотчас не спросить, где она сейчас и почему он не кинулся спасать её в первую очередь.

– Мы с ней давно знакомы и очень похожи. У нас столько общих интересов, что и не перечесть. А ты кого-нибудь любишь?

Я не ожидала от него никаких вопросов. Я не знала, что ответить. Поэтому я молчала долго, как и он, а потом ответила:

– Не знаю.

«Не знаю» – именно те два слова, которыми можно описать всю мою нынешнюю жизнь.

Не знаю. Не знаю. Не знаю…