Ангелы

33

Я открыла входную дверь. Эмили сидела на кушетке, склонившись над ноутбуком, и усердно трудилась.

– Привет, – осторожно поздоровалась я.

– Привет, – так же осторожно отозвалась Эмили. – Хорошо провела вечер?

– Да. А ты?

– Тоже.

– Как Трой и Шэй?

– Отлично. Помогли мне. Оба передавали тебе привет.

Я кивнула на компьютер.

– Как поживает наш чудо-пес Йок?

– Просто кошмарно. У меня спазмы в желудке начинаются, когда я пишу эту фигню. Ты с ней переспала?

Пауза.

– Да. Извини.

– Да ладно, если тебе от этого хорошо. Как кстати это было?

– Гм… по-другому.

– Словно скумбрию облизываешь?

– Это же было только первое свидание, – сказала я. – За кого ты меня принимаешь?

– Господи, – слабым голосом сказала Эмили. – А что вы тогда делали? – Она стукнула себя по лбу. – Лучше не говори!

– Мы ходили в кино. Слушай, мне нужно принять душ и отдохнуть.

– Конечно, ты, должно быть, выжата как лимон. Ну, я имею в виду… Я не говорю… О, господи! – Она бешено закликала мышкой. – Увидимся.

Я зашла в свою спальню, закрыла за собой дверь, села за стол Эмили, и устало начала перебирать какие-то непроданные сценарии, надеясь отвлечься.

Я не была выжата как лимон. Я была в ужасе. Совершенно потеряла почву под ногами. Вся эта ситуация с Ларой… О чем я только думала?

Я не лесбиянка. И даже не бисексуалка.

Весь вечер, от и до, был сплошным кошмаром. Началось все с того, что Лара выглядела просто ослепительно. Волосы пышные и блестящие. Платье джерси в обтяжку. Ничего плохого в этом не было, пока я не поняла внезапно, что она постаралась специально. Специально для меня. Я была польщена, но только на минуту, а потом разволновалась.

Мы поехали в Санта-Монику в кино. Но никто из нас не понял содержания фильма. Когда мы вышли из кинотеатра в знойную ночь, оказалось, что мы обе надеялись, что вторая сможет объяснить, про что же он был. Это не предвещало ничего хорошего. У меня возникло сильнейшее желание спросить Лару, что она знает о курсах обмена валют, но я боялась обнаружить, что она не знает ровным счетом ничего, как и я.

– Что теперь? – спросила я. – Пойдем выпьем?

Вокруг нас были сотни привлекательных баров и ресторанчиков. Но Лара решительно покачала головой с многозначительной улыбкой:

– Не-а. Идем ко мне.

Мне показалось, что у меня в животе выпустили на свободу целую клетку бабочек. Это просто нервы, попыталась убедить я себя. Не ужас. Нервы. Все понятно, если принять во внимание мою робость и неопытность. Но Лара достаточно поднаторела в этом деле, так что она возьмет все под контроль и облегчит мою задачу.

Когда мы пришли к ней, она открыла бутылку вина, поставила диск с какой-то джазовой музыкой и зажгла ароматические свечи. Именно из-за ароматических свечей я и осознала весь масштаб своей ошибки. Она определенно намекала на секс. Место бабочек в моем животе занял свинцовый шар. Теперь в моих ощущениях не было никакой двойственности. Мне хотелось домой, хотелось убежать отсюда как можно быстрее. Но вместо этого я должна была устроиться клубочком на диванчике, попивать «шардоне» и обмениваться с ней озорными взглядами среди мерцающих свечей.

Я набралась храбрости и попробовала. Мне удавалось выдавить кисленькую улыбочку каждый раз, когда Лара бросала на меня жаркий взгляд. Но, по мере того как она пододвигалась ко мне, моя паника усиливалась.

В отчаянии я пыталась поддерживать беседу, но была так напряжена, что казалось, будто я провожу с ней интервью перед приемом на работу.

– На скольких экранах пустят «Голубей»? Интересно было организовывать вечеринку для съемочной группы? Кошмарно? О, дорогая…

Мне так хотелось уйти, но я не могла придумать, как выйти из этого затруднительного положения. Слова, которые могли бы меня освободить, все еще хотели вырваться на свободу, но оказались запертыми в моем горле. Меня останавливало то, что я сама пошла на это, понимая все последствия. Как только Лара предложила мне свидание, я могла бы сразу послать ее подальше, но вместо этого всем своим видом демонстрировала симпатию. Поскольку тогда так оно и было. И хотя сейчас все было иначе, у меня не было права сказать ей, что я передумала.

Когда мы выпили по полтора бокала «шардоне», Лара внезапно склонилась надо мной. Практически легла на меня. Началось! Непроизвольно я сжалась и отпрянула. Какое облегчение я испытала, поняв, что она всего лишь хотела наполнить мой бокал. Трясущейся рукой я приняла бокал и с благодарностью в один присест выпила почти все его содержимое.

– Эй, смотри у меня, не напивайся! – ласково проворчала Лара.

– Нет, что ты.

И снова мною овладело беспокойство. Я даже молилась, предлагая Богу сделку. Если Он меня вызволит отсюда, то я больше никогда не совершу ничего рискованного. Но, должно быть, Боженька отвечал на другой звонок, поскольку в следующий момент Лара присела еще ближе и убрала с моего лица волосы. Потом поцеловала меня, и это не было очень уж неприятно. Потом она залезла мне под топик и стала ласкать мне грудь. Это тоже не было неприятно. В тот момент я поняла, что теперь моя очередь что-то сделать. Я сделала вид, что дергаю за бретельки платья, демонстрируя тем самым желание. Кто же знал, что она возьмет и спустит платье до пояса, а потом снимет лифчик и начнет сжимать собственные груди. Как только она дотронулась до себя, ее соски напряглись и смотрели теперь прямо на меня. При других обстоятельствах это было бы сексуально, но меня сковало ощущение неприемлемости всего происходящего.

– Не трусь, – подбодрила меня Лара.

Я сделала глубокий вдох и осторожно начала гладить ее грудь. Отчасти, чтобы ответить на ее любезность, отчасти из интереса, на что же похожи имплантанты. Но поскольку кроме своей собственной груди я больше ничью не трогала, то сравнивать было не с чем.

За этим последовали новые ласки. И раздевание. Лара была прекрасна, без сомнения. У нее была нежная кожа, покрытая едва заметным пушком, и от нее божественно пахло чем-то сладким. Однако когда наши бедра соприкоснулись, ощущение было не то, ведь мы обе были плоские. И я поняла, как же мне нравятся мужские тела.

Сначала я отвечала на Ларины ласки под воздействием то ли напускной храбрости, то ли любопытства, то ли ее желания. Но что бы это ни было, ощущение прошло, и я ясно осознала, что откусила кусок больше, чем могу прожевать. Хотя я ничего не жевала, не думайте. Господи, ничто на земле не смогло бы заставить меня облизывать скумбрию.

Говорят, что только женщина по-настоящему понимает желания другой женщины. И Лара, бесспорно, старалась изо всех сил. Но я не могла заглушить голос разума и слушать лишь тело, чтобы попробовать получить от этого опыта все возможное удовольствие. Я чувствовала себя законченной обманщицей и, что еще хуже, дурой.

К счастью, казалось, Лара наслаждалась и так. Когда я начинала особенно сильно зажиматься, она отмахивалась со словами «Ты же в первый раз».

– Спасибо, – робко сказала я.

– Ничего, – отозвалась она. – Скоро войдешь во вкус и будешь развлекаться с тридцатисантиметровыми фаллоимитаторами!

Господи Иисусе!

В ту ночь я почти не спала. Наутро она довезла меня до дому по дороге на занятия по йогилатесу. Любители ритмов жизни только начали подъезжать. Один или два даже поздоровались со мной. Они, очевидно, уже привыкли, что в субботу утром можно увидеть, как я приезжаю домой в той же одежде, в которой была в пятницу вечером.

– Я позвоню тебе завтра, – сказала Лара. – Сходим куда-нибудь. Передавай привет Эмили.

И вот я сидела и рылась в старых сценариях Эмили, не в состоянии ни на чем сосредоточиться. Что же мне делать? Я не могу порвать с Ларой. Не только потому, что, кажется, я ей правда нравлюсь. Но и потому, что мне придется признаться, что «это просто сексуальное приключение, и не больше». После предательства Нади это будет для бедной Лары таким ударом! Я просто не могла так с ней поступить.

Как бы то ни было, у меня нет ни одной светлой мысли, как надо расставаться. Я так давно ни с кем не разрывала отношения. Что говорят в таких случаях? «У наших отношений не было будущего»? «Мне нужно личное пространство»? «Давай останемся друзьями»?

Но если я не порву с ней…

Я очень ясно увидела перед собой картину своего будущего. Мне придется остаться в Америке на веки вечные и стать лесбиянкой. Другого выхода я не видела. Придется играть во все эти лесбийские игры, которые кажутся соблазнительными, если мечтаешь о них время от времени, но в реальной жизни не особо привлекают. И я измучаюсь следить за собой по расписанию, ведь мои волосы и брови требуют похода в салон раз в две недели. Она снова поднимала вопрос о моих ужасных ногтях. Еще заставит съездить на эпиляцию и, бог знает, на что еще.

Как я в это вляпалась? Занималась сексом с девушкой! Это не я. Я так себя не веду. Кто-то, должно быть, сбил меня с пути истинного. Но как бы мне ни хотелось, винить я могла только себя. Я заставила себя признаться в одной из причин, почему я так бесстыдно флиртовала (именно флиртовала!) с Ларой. Я рисовалась в присутствии Троя и Шэя. В надежде шокировать их и сделать им больно, поскольку оба, каждый по-своему, обидели меня.

В кого я превратилась? До Лары был Трой. И хотя сам секс был потрясающим, от этого опыта у меня осталось негативное мнение о самой себе.

«По крайней мере, одно было совершенно ясно», – подумала я с кривой ухмылкой. Все подозрения, которые я когда-либо испытывала, что я – плохая девчонка, запертая по ошибке в теле хорошей девочки, можно отбросить. Я часто твердила себе, что стыдно выходить замуж в двадцать четыре года. Стыдно в фантазиях заниматься сексом с загадочными незнакомцами. В глубине души я чувствовала, что если бы мне предоставили возможность продемонстрировать дикую штучку, спящую во мне, я бы разошлась и вела себя хуже некуда.

Но я ошибалась. Я не годилась для случайных связей. В отличие от девушек типа Эмили или Донны, меня не возбуждал случайный секс. Он подавлял меня. Господи, это ужасно, но я соответствую своему привычному поведению. Стопроцентная сторонница единобрачия. Ну, кто же знал?! У Эмили были все основания беспокоиться обо мне. Я вышла из-под контроля.

В отчаянии я довольно долго просидела за столом. А потом подумала об Эмили, которая безнадежно пытается выполнить труд семи месяцев за одну неделю. Я встала и пошла к ней. Она все еще сидела в обнимку с ноутбуком, печатая на бешеной скорости.

– Эмили, чем я могу тебе помочь?

Она остановилась. Плечи сгорбились. А воспаленные красные глаза сделали ее похожей на енота.

– Я могу приготовить тебе поесть. Или помассировать тебе шею. Но безо всяких лесбийских намеков, – добавила я, чтобы она не подумала чего дурного.

Эмили медленно опустила плечи.

– Знаешь, ты могла бы кое-что сделать. Мне нужно вырваться куда-нибудь на пару часов сегодня вечером. Мне все равно, что мы будем делать, лишь бы мы делали что-то, кроме написания галиматьи про собак. Ты решай.

– Хорошо. – Я задумалась. Я точно знала, чего хочется мне. – Я хотела бы потусоваться с девчонками, напиться и танцевать вокруг сумочек под «Я буду жить».

– Сказочно, – выдохнула Эмили. – Кого мы пригласим? Лару?

– Нет, она занята! Может, Конни?

– Конни? Не думала, что она тебе нравится!

– Ну… – Я пожала плечами.

– Это все из-за ее подготовки к свадьбе?

– Теперь это уже не имеет такого значения.

– И ты перестала без конца спрашивать меня, состоит ли тот или иной человек в браке. Мэгги, я наконец могу сказать, что ты на пути выздоровления. И как только ты перестанешь спать со всеми…

– Перестану. Обещаю. Больше никого не будет…

Конни была двумя руками «за» и захватила еще свою сестрицу Дебби. Мы расфуфырились, надели короткие юбки, высокие каблуки, сделали сногсшибательный макияж и отправились в «Бильдерберг-Рум», местечко, внезапно ставшее популярным благодаря своей старомодности. Мужчины здесь были вызывающе дерзкими, и все они были одеты в стиле знаменитого сериала семидесятых «Полицейская легенда». Только мы вошли, как один заявил мне:

– А вот и я! Теперь говори остальные два желания!

Я отпихнула его. Через пару минут, когда я провела руками по волосам, то натолкнулась на чью-то руку. Ее владелец по имени Декстер предложил мне поехать к нему.

Но мы пришли танцевать, а не мужиков цеплять. А потому уворачивались от этих козлов, как Супермен от пуль. Но это только добавляло нам популярности. Нам без конца покупали коктейли из мартини, которые мы выпивали, но не удосуживались сказать спасибо. И хотя наши сумочки были настолько малы, что могли раскачиваться на плече, не покалечив публику, ради соблюдения традиции мы поставили их на пол прямо под зеркальным шаром и танцевали вокруг них. Рюкзачок Эмили от Диора, перламутровая сумочка Конни от Фенди, продолговатая сумочка Дебби от LV и моя сумка для особых случаев от JP Tod.

Когда Конни решила, что хочет подкрасить губки, мы гордо удалились в дамскую комнату, игнорируя предложения выпить и/или заняться сексом. Весь туалет был отделан плиткой из пробкового дерева. Даже стены. Плетеные стулья из ивовых прутьев совсем как в порножурнальчике «Жены читателей». А зеркала из дымчатого стекла напомнили мне фильм «Последние дни диско». Суперстильные, но в них не очень-то разглядишь, попала на зубы помада или нет.

В туалете, кроме нас, была всего одна девушка, рассматривавшая свое отражение в дымчатом стекле и пытавшаяся подкрасить ресницы. На умывальнике рядом с сумочкой лежал какой-то странноватый предмет. Пара пластиковых ручек, которые обычно крепятся на пакеты подороже. Они сделаны из твердого пластика и защелкиваются друг в друга по всей длине. Сами по себе они не были странными, странно было, что пакета к ним не прилагалось. Но сначала я отметила это только уголком своего сознания. Женщина бросила тушь в сумочку, взяла ее под мышку. А потом (я думала, у меня глюк) она подхватила эти ручки и стала раскачивать ими, словно имелся некий невидимый пакет. «Новый пакет короля», который никто не видит.

Мы молча проводили ее глазами. Как только дверь за ней закрылась, Эмили, Конни и Дебби возбужденно затараторили:

– Это они, да?

– Наверное!

– Кто они? Или что? – спросила я, поняв, что девушка не была несчастной жертвой психического расстройства.

– Ручки доктора Хоук!

Глаза у них так и сверкали. Было ясно, что я чего-то не знаю. Я медленно покачала головой, и Эмили объяснила мне.

– Как ты знаешь, мы носим с собой наше прошлое.

Пришлось признать, что это так. На самом деле только сейчас я стала осознавать, сколько всего таскаю.

– И вот доктор Лидия Хоук, психиатр, применила впервые этот подход. Она переводит эмоциональный багаж в вещественный. В первый месяц ваших занятий тебе придется таскать чемодан соответствующего размера.

– И не какой-нибудь там на колесиках, – уточнила Дебби. – В нем будет полно всего. Доктор Хоук специально упаковывает его потяжелее, и тебе реально нужно таскать его. Везде. В аптеку, на работу, на свидания…

– По мере того как тебе станет лучше, сумки станут меньше. Пока твой эмоциональный багаж не уменьшится настолько, что тебе вручат ручки от доктора Хоук. И тебе придется носить их с собой год как напоминание.

– А стоят они тысячу долларов.

– Десять тысяч, – поправила Конни.

– Это безумие, – сказала я. – Это всего-навсего пластиковые ручки. Их можно оторвать от любого пакета и получить бесплатно.

Они со мной не согласились, три головы с пышными волосами решительно закачались из стороны в сторону, выражая протест.

– Не-е-е. Должны быть специальные ручки от доктора Хоук, иначе не сработает.

– Во всем мире существует только двадцать пар, – восхищенно заметила Конни. – Это самая прикольная вещь в мире.

Иногда я думала, что почти раскусила, как у них тут все устроено, в Стране Грез. Но в другие моменты, как сейчас, я осознавала, что ничего не понимаю, как и в день приезда.

Ну и черт с ним! Вернемся и еще потанцуем! Играла старая добрая классика. Диско семидесятых. Чудесные мелодии, которые я помнила с детства. Апофеозом вечера был момент, когда Эмили перекинулась с диджеем парой слов и он поставил нам «Я буду жить». Музыка эхом отразилась от зеркальных стен. Один отважный молодец попытался прорваться в наш круг, когда раздались слова припева «Давай же, давай». Но мы орали на него, пока он не попятился назад. А потом мы плясали так, словно «завтра» не существовало.