Ангелы полуночи

НЬЮ-ЙОРК июнь 1987 года

Антон Деврис сердито швырнул газету на стол, снова почувствовав болезненный укол разочарования. Ему по-прежнему не удавалось собрать достаточно доказательств, чтобы предъявить обвинение Коллину Девереллу или хотя бы убедить Интерпол в обоснованности своей версии.

«Зря я тогда помешал посадить его в тюрьму за мошенничество», – повторял он себе снова и снова. На память пришел последний разговор с Рене Дюссо в Париже. Француз почему-то никак не желал видеть то, что просто бросалось в глаза. Деврис упорно доказывал, что список вещей, украденных из поместья Деверелла в 1979 году, и перечень предметов, которые проходили по нашумевшим ограблениям, совпадали.

«Ну и что? – отвечал инспектор Интерпола. – Это простое совпадение. В конце концов, нужно рассуждать здраво, – настаивал он. – Коллин Деверелл – не просто человек со средствами, унаследованное им состояние огромно. И он известный филантроп, не жалеющий денег на добрые дела. С какой стати такой человек станет красть?

Деврису не удалось убедить даже собственного начальника.

– Ты же сам твердил, что он невиновен, когда все, в том числе и я, готовы были предъявить ему обвинение в мошенничестве!

– Он и был невиновен тогда. Но потом с ним что-то произошло… Бог знает кто тут замешан. И теперь он, вне всякого сомнения, виновен. Все эти ограбления – его рук дело.

Деврису припомнилась беседа с Джастином Девереллом: «Мой брат всегда посвящал большую часть своей жизни поискам великого приключения, которое щекотало бы нервы, заставляя трепетать каждую частицу его души».

Тот факт, что никто не верил ему, только разжигал желание Девриса передать Коллина Деверелла в руки правосудия. Постепенно желание превратилось в навязчивую идею. Часто ночью, лежа без сна, следователь ломал голову над тем, как изобрести способ поймать ловкого преступника. К сожалению, Деверелл был фантастически непредсказуем.

«Не смотри вниз», – говорила себе Эшли, медленно и осторожно продвигаясь по каменной стене. В нескольких шагах перед ней шел Коллин, направляясь к балкону хозяйской спальни. Затем он прыгнул – пять футов вверх со стены на балкон, а проделано все с такой легкостью и непринужденностью, с какой обычный человек перепрыгивает через ступеньку.

– Не думаю, что у меня получится, Коллин, – неуверенно пробормотала Эшли.

– А я вот ничуть не сомневаюсь. Ты не раз совершала такие прыжки, – попытался успокоить ее он.

– Мне страшно.

– Чертовски подходящее время, чтобы труса праздновать! – Коллин стянул с плеч рюкзак, положил его возле двери на балкон и протянул Эшли руки. – Хватайся.

Крепко вцепившись в его руки и стараясь не смотреть вниз, она подпрыгнула вверх и оказалась на балконе. Коллин достал из рюкзака небольшой кожаный футляр, похожий на те, в которых держат маникюрные принадлежности. Вынул из него узкий металлический инструмент необычной конфигурации и, поковырявшись в замке, в считанные секунды открыл его.

– Есть ли на свете замок, с которым ты не сумел бы справиться? – спросила Эшли.

– Такого еще не изобрели, – усмехнулся Коллин и распахнул дверь.

Взяв спутницу за руку, он повел ее сквозь темную спальню в коридор и дальше, на лестницу. Оказавшись в библиотеке, взломщики надели очки ночного видения, ожидая, как это было уже не раз за прошедшие два месяца, что придется преодолевать систему невидимых лучей. Но то, с чем они столкнулись, оказалось полной неожиданностью.

– Проклятие! – пробормотал Коллин себе под нос, нервно теребя волосы. – И кто только выдумал такое?

– Это не тепловые сенсоры? – удивленно спросила Эшли. Выражение его лица обеспокоило ее – кем-кем, а паникером он не был.

– Увы, нет. – Коллин глубоко вздохнул. – Лазеры, вот что тут такое.

– Что? – удивилась она.

– Лазеры, черт побери! Пересеки их, и не нужно никакого сигнала тревоги – ты просто превратишься в жаркое.

Эшли с трудом проглотила ком в горле.

– Значит, все отменяется? – пролепетала она.

– Еще чего! – Коллин покачал головой. – Нам необходимо взять то, что хранится в сейфе, и мы не уйдем с пустыми руками.

– Но ты же сам сказал… – Во взгляде Эшли появился страх.

Коллин внимательно осмотрел комнату.

– Здесь должно быть что-то… – И тут он заметил на небольшом столике у двери женскую пудреницу. – Зеркало… Конечно!

– Похоже, твои мозги уже превратились в жаркое. Коллин, я всегда подозревала, что у тебя не все дома, а сейчас ты окончательно подтвердил это.

Он схватил пудреницу, открыл ее, убедился, что зеркало цело, и жизнерадостно объявил:

– Вот что нам поможет.

– Очередная безумная идея?

– Ты когда-нибудь видела скорпиона, кусающего самого себя?

Когда до Эшли дошло, что Коллин задумал, сердце у нее почти остановилось. Потом, наоборот, заколотилось как бешеное, когда он присел на корточки рядом с перекрещивающимися, ослепительно белыми лучами. Твердой рукой, которой позавидовал бы хирург, очень медленно и осторожно Коллин расположил зеркало таким образом, чтобы оно отразило смертоносный луч. Едва не падая в обморок, Эшли следила за тем, как Коллин направил отраженный лазерный луч в ту точку, откуда тот исходил.

Как только это произошло, возникла ослепительная вспышка, послышался громкий звук, похожий на взрыв, и комната заполнилась дымом. Эшли отскочила назад. Покачиваясь на пятках, Коллин сдернул очки ночного видения и удовлетворенно улыбнулся, вытирая пот со лба.

– Неплохо, пусть даже мне приходится хвалить себя самому!

Он выглядел очень довольным собой. Поднялся, закрыл пудреницу, положил ее обратно на столик и вытер руки о брюки черного комбинезона.

– Ну, идем? – Коллин сделал приглашающий жест.

– Наверно, здесь хранится что-то необычайно важное для Данволда, раз он принял такие меры предосторожности, – заметила Эшли, когда они оказались около сейфа.

– Еще бы! – ответил Коллин. – Наверняка есть люди, готовые пойти ради этого на убийство.

– На убийство? – Глаза Эшли широко распахнулись.

– Данволд, как говорится, сидит на пороховой бочке. Ему известно о воровской шайке почти столько же, сколько самому Холлистеру. Он располагает компроматом, с помощью которого можно упрятать любого из них за решетку очень надолго. Эта информация – своего рода страховой полис Данволда: пока она хранится здесь, никто и пальцем его не тронет.

– Вот это да!

– Я не сомневался, что ты поймешь, как это важно.

Коллин протянул Эшли рюкзак, предварительно достав оттуда устройство, напоминающее стетоскоп. Она молча следила за тем, как с его помощью Коллин вслушивался в пощелкивание тумблеров, одновременно осторожно поворачивая диск замка. Спустя несколько секунд сейф открылся, и Коллин принялся изучать его содержимое.

– Что-нибудь стоящее? – спросила Эшли.

Коллин кивнул, бегло проглядывая документы.

– Сколько угодно, но по-настоящему важных материалов, которые я надеялся обнаружить, тут нет. – В его голосе отчетливо прозвучало разочарование. – По-видимому, старина Данволд не на все сто процентов уверен в надежности своей ультрасовременной системы безопасности.

– Ну, в конце концов и ты можешь допустить промах, – устало улыбнулась Эшли.

– Ублюдки! – бормотал Коллин, продолжая читать. Внезапно он смел все содержимое сейфа в рюкзак и надел его на спину. – Уходим!

Они побежали из библиотеки на лестницу и оттуда в спальню хозяина. Сначала Коллин, потом Эшли слезли с балкона на стену, добрались по ней до места, где оставили фургон, и соскочили на его крышу. Эшли спустилась по лестнице, установленной на боку фургона, а Коллин просто спрыгнул на землю и, усевшись за руль, включил двигатель.

В отдалении послышался вой полицейских сирен. Может, кто-то услышал шум, когда они выводили из строя лазер, и вызвал полицию? «Подбираются все ближе», – подумал Коллин.

– Черт возьми, за что я плачу этим людям? – Коллин со злостью бросил телефонную трубку на аппарат с такой силой, что послышался звон.

– Что-то не так? – спросил Гаррисон, собирая посуду. Коллин, рассчитывая, как обычно, сделать с полдюжины ночных междугородных звонков, распорядился принести еду в кабинет.

– Черт возьми! Все не так. Проблема, которая называется некомпетентность, – проворчал Коллин, откинувшись в кресле. Волосы у него спутались, обычно еле заметные морщинки вокруг глаз и рта сейчас проступили резче. – Те, кого я нанял вести расследование… Я плачу им чертовски много, а толку нет!

– Точно, – поддакнул Гаррисон, спокойно составляя использованные тарелки на поднос. Он давно привык к этим вспышкам гнева и знал, что Коллин сам расскажет все, что посчитает нужным.

– Сколько лет они уже трудятся, Генри? – спросил Коллин, хотя прекрасно знал ответ.

– По крайней мере пять.

– Пять лет, – задумчиво повторил Коллин. – Пять лет, чтобы найти Джасмин. И все, что я от них слышал, это несколько тупиковых вариантов, которые никуда не ведут, и целые горы жалких оправданий.

– Европа большая, Коллин, и там живут миллионы людей, – попытался урезонить его Гаррисон. – Вы хотите, чтобы они, как говорится, нашли иголку в стоге сена.

Коллин стиснул челюсти, так что желваки заиграли на скулах.

– Я сам обшарил всю Европу, не забыл? Мне, конечно, понадобилось немало времени, но я нашел украденные у меня вещи. И вернул их на место, могу добавить. Почему же целый взвод ищеек не может отыскать одну молодую женщину?

– Этого я не знаю.

– Что-нибудь вообще способно вывести тебя из себя, Генри? – спросил Коллин со внезапно проснувшимся любопытством.

– Да, – кивнул Гаррисон. – Вы. – Он взял поднос и направился к двери.

– Где Эшли? – вдогонку ему крикнул Коллин.

– Полагаю, поднялась наверх.

После ухода Гаррисона Коллин некоторое время изучал записи в своем желтом деловом блокноте. Отсутствие результатов злило и огорчало его. Он дал Блэкджеку обещание и намерен сдержать его.

И он найдет Джасмин, чего бы это ни стоило.

– Чем дольше мы вместе, тем яснее я понимаю, как мало, в сущности, знаю о тебе, – сказала Эшли, лежа в темноте спальни рядом с Коллином. – Даже когда мы занимаемся любовью… У меня все время такое чувство, что ты никогда не раскрываешься до конца.

– Ты знаешь обо мне все, что тебе нужно знать, – невозмутимо ответил Коллин, глядя в потолок.

– Я не знаю практически ничего.

– В общем-то… и рассказывать нечего.

– Я знаю, что ведет тебя, что принуждает делать это… и в какой-то степени начинаю понимать твои мотивы, но я не знаю тебя, – не отступала Эшли. – Кто ты, чего хочешь от жизни? Чем займешься после того, как все это закончится? Что любишь, а что нет…

– Чем займусь, когда все закончится? На этот вопрос я сам ответить не могу. Пока, – сказал Коллин, повернувшись лицом к ней. – У меня все не хватает времени всерьез задуматься. А насчет того, что я люблю… Уж ты-то должна иметь об этом представление.

– Я говорю не о… – начала было Эшли, но Коллин перебил ее:

– Кроме того, я могу сказать то же самое и о тебе. Что я знаю, кроме нескольких очевидных фактов? Мне известно, что ты талантливая и преуспевающая художница. Что ты очень любила и скорее всего до сих пор любишь своего мужа, несмотря на то, в какой семье его угораздило родиться. Что ты готова бороться не на жизнь, а на смерть за своего сына. И это все. Ты возвела вокруг себя невидимую, но непроницаемую стену, сквозь которую невозможно пробиться.

«Мы действительно два сапога пара», – подумал Коллин. Сколько лет он сознательно избегал любых эмоциональных тенет, ведя беззаботное существование, лишенное серьезных привязанностей с их неизменными сложностями? И сколько лет это еще будет продолжаться? Его сжигали неугасающая боль из-за смерти родителей и ненависть к Холлистеру и его сообщникам, в том числе и к собственному брату. Эта ненависть все еще продолжала разрушать душу Коллина… Ему припомнилась та ночь, когда он проник в квартиру Эшли и почувствовал холодную, безличную атмосферу ее жилья, не окрашенную ни чувством, ни заботой. После смерти мужа и потери сына Эшли на все стало наплевать, и Коллин прекрасно понимал ее! Он сам был таким же.

Однако сейчас, лежа рядом с ней, в самой глубине души он чувствовал, что в нем не угасло полностью желание любить и заботиться.

– По правде говоря, я никогда не задумывалась об этом, – задумчиво заговорила Эшли. – Наверно, после того как умер Брендон, а Роберта у меня отобрали, я и в самом деле замкнулась в себе. Не хочу новых страданий.

– Так спокойнее.

– Пожалуй. – Она помолчала. – А что заставляет тебя отгораживаться ото всех?

– При моем – при нашем – роде занятий нельзя никого подпускать к себе слишком близко.

– Даже своего собственного партнера? – спросила Эшли.

Коллин приподнялся, опершись на локоть.

– По-моему, мы близки настолько, насколько это вообще возможно между мужчиной и женщиной.

Кончиком пальца он провел по подбородку Эшли и наклонился, ища губами ее рот. Его руки медленно заскользили по ее телу, лаская все жарче, все настойчивее. Потом, после мига невыносимого блаженства, когда они и в самом деле стали единой плотью, Коллин откинулся на спину и охрипшим голосом пробормотал, глядя на Эшли:

– Ты прекрасна. Мне чертовски жаль было бы потерять тебя.

Она протянула руку и коснулась его губ. Хотелось бы знать, что на самом деле творится в голове у Коллина. О чем он думает, что чувствует. Иногда после того как они занимались любовью, Эшли захлестывало острое чувство вины. Всплывали воспоминания о муже, о том, как сильно она любила его и как тосковала по нему… Но временами хотелось одного – чтобы кольцо надежных рук Коллина не размыкалось никогда, чтобы потом, когда все останется позади, отношения не прервались.

– Люби меня, Коллин, – прошептала Эшли. – Просто люби меня, и все.

– С удовольствием, – ответил он, целуя ее груди и проводя по ним языком.

Его руки скользнули по ее животу вниз, а рука Эшли, протиснувшись между их телами, ласкала его плоть. Потом одним молниеносным движением Коллин оказался на ней, внутри ее. Вцепившись в его плечи, Эшли двигалась вместе с ним, дыша тяжело и часто, а комната безумно кружилась над головой… Коллин взял ее несколькими быстрыми, резкими толчками и откинулся на бок. Они долго лежали в счастливом изнеможении, не двигаясь и не произнося ни слова.

Коллин первым нарушил молчание.

– Завтра, Эшли, – сказал он. – Завтра ты начнешь овладевать прекрасным искусством маскировки.

Он учил ее пользоваться париками, гримом и контактными линзами. Объяснял, как, изображая тот или иной персонаж, по-разному держаться и соответственно говорить. Показывал, как с помощью специальных прокладок, скрытых под одеждой, менять фигуру. Помогал освоить различные акценты и диалекты.

В один прекрасный день, решив, что Эшли полностью готова, Коллин помог ей загримироваться, выбрать подходящую одежду, парик с длинными каштановыми волосами и дал последние указания по поводу французского акцента. Потом ее перевоплощение опробовали на ничего не подозревающих слугах – с превосходным результатом.

– Что скажешь, Генри? – спросил Коллин, когда они остались в библиотеке втроем.

– Замечательно, – ответил старик. – Если бы я повстречался с ней на улице, ни за что бы не узнал.

– Как вы думаете, Генри, Даниэль удалось бы ввести в заблуждение жителей Парижа? – со смехом спросила Эшли.

Однако ответил ей Коллин:

– Это пустяки. Вопрос в другом – сможет ли Даниэль одурачить жителей Манхэттена?

– Успокойся. Ты выглядишь прекрасно. Готов поспорить на что угодно: никому даже в голову не придет связать между собой Даниэль Ленго и Эшли Гордон-Холлистер, – уверял ее Коллин, когда они входили в ресторан «Радуга», один из многих, расположенных в Рокфеллеровском центре.

– Такое чувство, словно у меня видна нижняя юбка или лямка лифчика и все вокруг это замечают, а я нет, – пробормотала Эшли, наклонившись к Коллину.

– И с лифчиком, и со всем остальным у тебя полный порядок, можешь мне поверить, – ухмыльнулся он, сверкнув глазами.

– Ты порочный человек, Коллин.

– Тебе виднее, дорогая.

Они уселись за свой столик. На протяжении вечера время от времени к ним подходили знакомые Коллина, и он представлял их Эшли. Она держалась с удивительным достоинством, никак не проявляя того, что сильно нервничала, хотя ей постоянно чудилось, будто все в зале смотрят на нее.

– Конечно, смотрят, – с улыбкой согласился Коллин, когда Эшли сказала ему об этом. – Еще бы не смотреть на такую прекрасную женщину.

– Ну да…

– Будет тебе. Ты ведь знаешь, что так и есть, правда? – Заиграл оркестр, Коллин поднялся и взял Эшли за руку. – Пойдем потанцуем.

– Но…

– Я действительно хочу танцевать.

На площадке для танцев Коллин обнял Эшли и медленно повел ее, вглядываясь в лица посетителей. Найдя того, кого искал, он сделал резкий поворот, наклонился к Эшли и прошептал:

– За моей спиной… Мужчина, сидящий в одиночестве за угловым столиком. Видишь?

– Это и есть наша сегодняшняя жертва? – спросила Эшли, разглядывая мужчину лет под шестьдесят, с правильными чертами лица и густо пересыпанными сединой темными волосами.

– Хановер Джаррет собственной персоной, – ответил Коллин, понизив голос. – Правая рука Бредли Холлистера. И он положил на тебя глаз с того самого момента, как мы появились.

– Замечательно, ничего не скажешь, – пробормотала Эшли, закатив глаза.

– Это и в самом деле замечательно. Или, точнее говоря, даже лучше, чем замечательно.

– Хорошо, он заинтересовался мной. Что мы будем делать дальше? – спросила Эшли.

– Не мы, моя радость, а ты. – Коллин иронически улыбнулся. – Давай, расшевели его.

– Как?

– Используй свои женские уловки.

– Думаю, я забыла их все давным-давно, – вздохнула Эшли.

– Поверь моему слову: по этой части ты ровным счетом ничего не забыла, – усмехнулся Коллин. – Улыбнись ему, дай понять, что тоже выделяешь его среди других. Если мое предположение правильно, он возьмет на себя все остальное.

– Как скажешь.

Коллин повел ее по забитой людьми танцплощадке к столику Джаррета. Мужчина не сводил с Эшли глаз, и, встретившись с ним взглядом, она слегка наклонила голову и улыбнулась. Ничего не произошло – Джаррет продолжал разглядывать ее, но не сдвинулся с места.

– Глупость какая, – прошептала Эшли.

– Ничего подобного, – ответил Коллин. – Отнесись к этому, как к рыбной ловле.

– Ладно. В таком случае он не клюет.

– Клюнет. Вот увидишь, он пригласит тебя танцевать.

– Жуть какая – танцевать с этим мошенником, – мрачно откликнулась Эшли.

– Послушай, твоя задача – просто подцепить его на крючок, – сказал Коллин. – Я сам подтяну его к берегу.

– Да уж, надеюсь.

Музыка смолкла, они вернулись за свой столик.

– Он по-прежнему не сводит с тебя глаз, – заметил Коллин, искоса взглянув в сторону Джаррета. – Оглянись. И улыбнись ему, ради Бога!

Эшли повела взглядом по лицам. Нашла Джаррета, который и в самом деле наблюдал за ней, и снова улыбнулась.

– Если я должна буду делать это часто, у меня все лицо пойдет трещинами, – пробурчала она.

– Ш-ш-ш… Идет сюда, – одними губами сказал Коллин.

Оркестр снова заиграл, Джаррет встал, пересек зал и подошел к их столику.

– Позвольте пригласить вас на танец? – спросил он.

Эшли взглянула на Коллина, тот в ответ кивнул.

– С удовольствием, – ответила она и грациозно встала.

Пока Джаррет вел Эшли на площадку для танцев, Коллин с интересом наблюдал за ними. Но потом, когда этот человек обнял ее… Коллина до крайности удивила собственная реакция. Вспыхнула ревность – да, ревность, происхождение которой было ему непонятно. «Это безумие, – попытался образумить он себя. – Эшли не принадлежит мне. Еще несколько месяцев, и она уйдет из моей жизни скорее всего навсегда».

В конце концов Коллин встал и пошел сквозь толпу. Злость при виде того, как другой мужчина обнимает Эшли, сменилась раздражением на самого себя за то, что чувства мешают делу, которое сейчас было для него самым главным. Подойдя к Джаррету, он похлопал его по плечу:

– Не возражаете, если я сменю вас?

Тот, явно недовольный, тем не менее заставил себя улыбнуться:

– Конечно.

– Благодарю вас, дружище.

Коллин обнял Эшли, прижал к себе и быстро заскользил по площадке для танцев.

– Можем уходить, как только музыка кончится, – прошептал он, не сводя взгляда с Джаррета, пробирающегося к своему столику. Эшли удивленно посмотрела на Коллина. – Его бумажник уже у меня, – усмехнулся он.

– Не понимаю, зачем тебе понадобилось очищать его карманы? – недоуменно спросила Эшли, идя вслед за Коллином в библиотеку. – Что нам даст его бумажник?

– Увидишь.

Он подошел к книжным полкам и нажал на скрытый рычаг. Открылся проход в компьютерную комнату. Когда они вошли туда, Коллин принялся просматривать содержимое бумажника.

– Водительское удостоверение… кредитные карточки… Готов биться об заклад, этот тип понятия не имеет, как выглядят наличные деньги. У него тут пластиковая «жила» длиной с мою руку. Да что там – с обе руки.

– И что мы будем делать? – поинтересовалась Эшли. – Войдем в систему и оплатим кучу счетов с его карточек?

– Погаси свет, Эшли.

Лампы над их головами погасли. Коллин уселся перед одним из компьютеров, Эшли опустилась в соседнее кресло. Комнату заливало лишь зеленое свечение экранов.

– Что у тебя на уме? – спросила Эшли.

– Пока и сам не знаю, – задумчиво ответил Коллин, все еще рассматривая пластиковые карточки Джаррета. – Давай взглянем, что у нас есть.

Он набрал код доступа, и экран тут же ожил. Коллин некоторое время изучал данные, а потом вновь застучал по клавишам. Он входил в компьютерные системы всех организаций, указанных в карточках Джаррета. Отдел механических средств передвижения… социальное страхование… Управление по делам ветеранов… магазины и нефтяные компании… Все время, пока Коллин то стучал по клавишам, то анализировал сообщения на экране, принтер не включался, работая на холостом ходу.

– Ничего стоящего, – огорченно сказал в конце концов Коллин. – Я готов был побиться об заклад, что тут нам что-нибудь да подвернется, но пока все чисто.

– Может, ты ошибаешься? – спросила Эшли. – И Джаррет на самом деле тот, за кого себя выдает?

– Нет, он один из прихвостней Холлистера, – проворчал Коллин. – Должно быть что-то! Главное, найти!

– Даже если на поиски уйдет вся ночь?

– Даже если на поиски уйдет вся ночь, – жестко ответил Коллин. И набрал еще один код доступа.

– Чью компьютерную систему ты взламываешь сейчас? – спросила Эшли.

– Банка «Манхэттен».

– Ты так и нарываешься на неприятности, – тяжело вздохнула Эшли.

На экране вспыхнула надпись:

ВВЕДИТЕ ЛИЧНЫЙ КОД

– Сколько усилий – и вот результат, – прокомментировала ее появление Эшли. – Все без толку, это невозможно.

– Разве ты еще не убедилась, что ничего невозможного нет? – спросил Коллин, задумчиво глядя на экран. – Эту систему придумал Роланд Ледер, вице-президент банка. Все, что от меня требуется, сообразить, как он рассуждал.

– Интересно, как в самом деле? – пробормотала Эшли.

– Ледер – раб привычки. Вряд ли он считает нужным слишком мудрить тут, поскольку речь идет об обеспечении ежедневного доступа в систему. Скорее всего он просто меняет код достаточно часто, чтобы предотвратить возможность взлома.

Коллин задумчиво пожевал губу, снова вернулся к пульту и отстучал пришедшую в голову комбинацию.

НЕВЕРНЫЙ ЛИЧНЫЙ КОД ДОСТУПА

– Проклятие! – Глубоко вздохнув, Коллин предпринял новую попытку, тоже неудачную.

Однако не в его характере было так просто сдаваться. Попытки повторялись снова и снова, без конца. И вдруг его точно озарило. Он лихорадочно застучал по клавишам, и после долгой паузы на экране появилась надпись:

ДОСТУП В СИСТЕМУ ОТКРЫТ

– Отлично! – торжествующе воскликнул Коллин. – Мы подобрались к ним с заднего крыльца.

Он вошел в банковскую учетную систему, затребовал полный перечень переводов Джаррета и принялся внимательно изучать каждую запись. Принтер зашумел, распечатывая обнаруженную информацию.

– Я так и знал!

– Что? – спросила Эшли. Процесс поиска увлек и ее, она горела желанием узнать, что же такое ценное он нашел.

– Взгляни сюда, – Коллин указал на экран. – Видишь? Номер счета и частота переводов…

– И что это все означает?

– Это означает, любовь моя, что наш друг Хановер Джаррет – отъявленный плут.

– Похоже, уйма денег уходит в «черную дыру»?

– Какую «черную дыру»? – Коллин напряженно следил за данными, возникающими на экране. – Поступления из Бог знает скольких источников… Огромные суммы… И все уходит на полдюжины счетов в швейцарских банках. Этот человек умеет придать своим операциям законный вид!

– Как это нам поможет? – спросила Эшли.

– Все очень просто. Действия Джаррета напрямую связаны с твоим бывшим свекром. Разделавшись с ним, мы покончим и с его империей. Эта распечатка, – Коллин кивнул в сторону принтера, – отправится к федеральному прокурору вместе со всеми остальными материалами, на которых Холлистер оставил отпечатки своих «пальчиков».

Эшли не успела сказать ни слова, как появился Гаррисон и протянул Коллину желтый конверт.

– Только что принесли, – сообщил он.

Коллин вскрыл конверт, достал оттуда телеграмму и торопливо прочел ее.

– Наконец-то! – воскликнул он, улыбаясь от уха до уха.

– У тебя такой вид, точно ты выиграл на скачках бешеную сумму.

– Лучше, моя радость, гораздо лучше! – засмеялся Коллин. – Мы с тобой отправляемся во Францию. Точнее говоря, на французскую Ривьеру.