Ани и воздушные шарики

Глава 12 Ночёвка

Шарик взмыл так высоко, что Ани испугалась. А что если он опять утащит ее к Виктору? От воспоминания о давешнем приключении до сих пор мурашки бежали по коже. Но сейчас Ани была не одна.

«Питер, если что, меня защитит», — уверенно подумала она и крепче вцепилась в своего спутника.

Шарик начал снижаться. Он вовсе и не собирался ни к какому Виктору, просто сам переволновался и слишком высоко подпрыгнул. Лететь пришлось против ветра, но шарик справился, да и мама помогла — подвинула остров.

Ани встала на ноги и лишь немного покачнулась. Питер же покатился кубарем. Подбежав к краю острова, Ани замахала рукой:

— Пока, облако! Прилетай к нам еще!

— Анетта, — выдохнула мама, убирая штурвал и фуражку под мышку, — я с тобой с ума сойду. Что ж ты у меня такая бедовая? Бегом, умываться и ужинать. Оба!

Ани и Питер посмотрели друг на друга. Да, умыться им точно не мешало. С ног до головы оба перепачкались в облаке.

— Мам, а что на ужин? — спросила Ани, с ужасом представляя тазик с пудингом или даже мороженое. Уж чего-чего, а облака она за сегодня наелась до отвала.

— Овощи твои любимые, — улыбнулась мама.

— Ура! — завопила Ани, хотя еще вчера такая новость заставила бы ее застонать и упасть в обморок.

Ани и Питер умылись, брызгая друг на дружку водой из рукомойника, потом переоделись в чистое — Питеру пришлось сбегать домой. А потом был ужин при свечах, так поздно, как никогда не бывало.

— Мама, можно Питер останется ночевать? — принялась канючить Ани, когда опустела тарелка. Глаза у нее начинали слипаться, однако прыгать, бегать и играть хотелось никак не меньше.

— А Питер-то хочет остаться? — пряча улыбку, спросила мама.

— Если я вас не стесню, — пробормотал Питер.

Мама встала из-за стола и подошла к двери в спальню Ани. Открыла её, махнула рукой, приглашая. Ани и Питер одновременно издали восторженный вопль: посреди комнаты на высоте по пояс, покачивались два аккуратно застеленных облачка.

Лунный свет коснулся ручья, заставил его сиять. А деревья вдалеке, наоборот, превратились в темные непонятные кучи. Давно спустилась на остров ночь. Давно уснула мама. Давно открылось окно, и два облачка бесшумно выскочили наружу, поплыли над землей, унося на себе двух детей.

Ани и Питер, лежа на животах и уткнувшись подбородками в сложенные руки, смотрели прямо перед собой. Ветер стих, и облачка слушались одной лишь мысли. Вот позади граница островов. Ани попала в гости к Питеру.

— Это ореховая роща, — тихо говорил Питер. — Хочешь орехов?

Ани недовольно поерзала. Орехов ей очень хотелось, но вот живот грозил разорваться.

— Давай завтра, — предложила Ани. — А что это там? Журчит!

— Это — наш гейзер! — с гордостью заявил Питер.

Они подлетели ближе. Посреди острова из треснувшего камня била вверх струя воды. В воздухе она разделялась на две части. Одна часть, падая на землю, превращалась в ручей, другая — заполняла озерцо.

— Здорово! — восхитилась Ани. — Как будто там, под землей, — кит.

Оба рассмеялись, представив затаившегося внизу кита.

— А там наш дом, — махнул рукой Питер.

Облачка медленно облетели двухэтажный кирпичный домик, украшенный лепными узорами. Ани он показался похожим на кукольный. Уменьшить бы, да поиграть!

— А где твои родители? — спросила Ани.

Питер помолчал. Потом не то шутливо, не то сердито спросил:

— А твой папа где?

— Нет его у меня, — беспечно ответила Ани.

— А как же ты тогда появилась?

— Мама говорит, она сама меня выдумала.

Питер задумчиво откашлялся. Теперь они летели над озером, изучая свои отражения в неверном свете луны.

— А мои папа и мама исчезли, — сказал Питер. — Были-были, а потом — раз! — и нету. Я проснулся утром, а дом — пустой.

— Страшно было? — шепнула Ани, кутаясь в одеяло.

— Немножко, сначала. А потом привык.

Питер говорил неуверенно, будто сам себя спрашивал: привык ли?

— Переезжай к нам, — предложила Ани. — Мама тебя усыновит.

— Но ведь где-то же есть моя мама, — запротестовал Питер. — Что если она вернется, а я — усыновленный?

— А ты не пытался ее отыскать?

— Где мне, — вздохнул Питер. — Шарик не умеет летать, а штурвала от острова у меня нет. Но я каждый день смотрю в небо и ищу шарик мамы с папой. Он знаешь, какой был? Сиреневый! Как увижу — сразу улечу к ним.

Облачка медленно плыли к дому Ани.

— Лучше все-таки усыновляйся, — решила девочка. — Если ты улетишь, мне будет скучно.

Питер долго молчал, а потом спросил:

— Скажи, Ани, а откуда у тебя красный воздушный шарик?

Настроение от чудесного вечера и волшебной ночи испортилось совершенно. Ани вспомнила Виктора.

— Не важно, — сказала она грубо. — Мой, и всё. Чего пристал?

До самого дома Питер не сказал ни слова. Ани тоже молчала. Дулась на Питера, но еще больше — на себя. Вот бы он сейчас сказал что-нибудь такое, теплое, доброе, «простительное», чтобы не пришлось самой извиняться.

Питер услышал ее мысли. Уже в комнате, когда Ани думала, что он уснул, послышался его тихий, грустный голос:

— Ани, можно я подарю тебе свой воздушный шарик? Он совсем дурацкий, гораздо хуже твоего, но он — лучшее, что у меня есть.

Никогда раньше у Ани не спрашивали разрешения что-то подарить. Она так удивилась, что не задумываясь ответила:

— Конечно, можно! — И прибавила, подумав: — Спасибо.

Она заснула, улыбаясь, думая о том, сколько завтра будет игр и веселья, и какой хороший у нее друг…

А утром Питер исчез, вместе со своим островом.