Аномалия

Глава 32

Глава 32

Если бы мне кто-то сказал еще месяц назад, что я не только буду спать с мужиком, назвавшим меня б/у товаром, но и буду позволять трахать себя на рабочем месте как какую-то легкодоступную девку, я бы как минимум покрутила пальцем у виска. Хочется хорошенько дать себе леща, чтобы не млеть как незнакомо кто от Потапова. Благо, еще хватает ума держать это в себе, а не вовсю демонстрировать.

Непослушными руками натягиваю на себя штаны, в очередной раз поражаясь, как лихо может перевернуться жизнь. Еще недавно я бы осудила любую девицу за такое поведение. А сейчас? А сейчас мне даже не стыдно. Белое пальтишко мне придется снять. Хоть одно радует в этом круговороте – я не превратилась в мямлю, смотрящую в рот Сереже. Ну и желание его поддеть никуда не делось.

– А обязательно было в меня?

– Было бы определенно хуже, если бы на тебя, – ну, тут не поспоришь.

– Не делай так больше. В смысле, вне дома.

Одно радует, Потапов тоже не в ладах с головой и с руками. Хотя, как и я, старается это не демонстрировать. То, как он сейчас пытается застегнуть ремень, вызывает во мне неконтролируемую улыбку. Ничто так не может радовать, как чужие проблемы. А они у него определенно есть. Его главная проблема – это я.

Может, я слишком самоуверенна, но готова поклясться, что никого он на работе в сестринскую не затаскивал, теряя голову. От этого осознания приятно. И одновременно страшно. Потому что чувствую и вижу, ему не нравится зависеть от собственных желаний.

– Ну знал же, что не нужно было это начинать.

Что-что?! У меня слуховые галлюцинации или он действительно сейчас это ляпнул.

– Что ты сейчас сказал?

– Что пора прекращать.

– Еще раз.

– Тебе уши почистить? Трахаться на работе пора прекращать, – можно подумать, два раза это система.

– Сам затащил меня в сестринскую и нагнул, а теперь еще и жалуешься?

– Я жалуюсь на себя. Хотя, если бы ты намеренно не вертела передо мной своей задницей, ничего бы сейчас не было.

– Ничего бы не было, если бы ты типа случайно не захотел взять субботнюю ночную смену. Сам напросился, вот и пеняй на себя.

– Я тебя ни в чем не обвиняю.

– Да неужели? А как это называется?

– Это называется, ебнулся на всю голову из-за тебя. И знаешь что, ты меня реально задолбала своими нарядами.

– На мне вообще-то медицинский костюм. Придраться не к чему, да?

– А ты покажи мне хоть одного медработника в таком костюме, чтобы у него было все в облипку. Тебе как вообще, нормально передвигаться, когда так задница стянута? А верх? Ничего не жмет? Может, сразу пуговицу расстегнешь, чтобы ни в кого не отрикошетила ненароком?

– Не волнуйся, мне ничего не жмет.

– Ну, разве что корона из бараньей упертости.

– Кто бы говорил про корону. А знаешь, почему ты так бесишься?

– А знаешь, что медсестра должна быть на посту?

– А знаешь, что ночью больные спят? – парирую в ответ, прекрасно осознавая, что он сейчас взбешен. И лучше бы его не злить, но не получается. – Кстати, если пуговица отрикошетит – не страшно. Специально для тебя я надела лифчик.

– Поздравляю. Хоть одно взрослое решение в твоей жизни.

– Но я его сняла, как только пришла на работу. Жмет, зараза.

– Когда-нибудь ты реально доиграешься, Эля.

– Вашими молитвами, Сергей Александрович.

Единственная смена за все время, в которой мне удалось хорошенько отдохнуть и не придется отсыпаться все воскресенье. Из отделения выхожу значительно позже. Но что-то мне подсказывает, что никуда Потапов без меня не делся.

Что и требовалось доказать. Стоит, прислонившись о капот, и курит. Опускаю взгляд вниз. Еще два бычка. Гаденыш, да чтоб тебя.

– Заблудилась?

– Лифчик надевала. Это оказывается очень сложно – попасть штучками в застежку.

– Ну да, когда что-то делаешь впервые это очень сложно, – не скрывая сарказма в голосе бросает Потапов, открывая мне дверь.

– Я не домой, так что не стоило меня ждать.

– Куда?

– К родителям.

– Садись.

– Ты хочешь подвезти меня и познакомиться с ними?

– Боже упаси, а то еще заставят жениться за то, что обесчестил их дочь, – вот же сученыш. – Садись.

Как только мы трогаемся с места, Потапов нагло опускает верх моего платья вниз.

– Что ты делаешь?

– Проверяю есть ли на тебе лифчик. В другой раз навестишь родителей.

– Нет. Мне нужно поговорить с папой и наконец-то узнать нагулял он на стороне мне сестрицу или нет. Это важно.

– Не важно. Потому что ты все равно ничего не изменишь. Да и сама говорила, что тогда они расстались. Так что это не считается изменой, тебе не в чем его упрекнуть. Навестишь в будни. От одного дня ничего не изменится. Давай махнем на озеро. По пути заедем в магазин, купим мясо, мангал.

– И пивко. Да вы романтик, Сергей Александрович.

– Пивко не получится. Я за рулем.

– Ладно, но мне все равно надо ко мне домой. Трусы, которые сейчас на мне, не годятся для пляжа. Я хочу надеть купальник.

– Главное, чтобы купальник прикрывал хотя бы не меньше, чем то, что у тебя зовется трусами.

– Какой же ты все-таки душнила. А хочешь я надену слитный, чтобы тебя порадовать?

– Боже упаси. Как в нем трахаться?

– Решено. Слитный, – ну наконец-то хоть что-то заставило его едва заметно улыбнуться. Черт возьми, ну почему ему так идет улыбка?

– Пристегнись.

– Хорошо, старый занудный дед.

– Дед априори старый. Масло масляное получается.

– Бла-бла-бла.

***

Никогда бы ни подумала, что готовящий в одних шортах Потапов – это так сексуально. Ну давай, Эля, пусти еще слюни на мужика, переворачивающего шашлык.

– Так нравлюсь? – не сразу понимаю, что насмешливо произнесенная фраза адресована мне. – Ты во мне дыру сейчас проделаешь.

– Скажешь тоже. Я смотрю на твою дыру между ног. У тебя такие страшные голени. Ноги колесом, – на мой комментарий он усмехается, причем совсем не зло. – В детстве футболом занимался?

– Да, – без тени шутки произносит Потапов. – Долго. Пока не травмировал колено.

– Серьезно?

– Да, – может, ему там отбили головушку? Благо, вслух этого не произношу.

– А ты специально привез меня в безлюдное место, чтобы заняться сексом? – оглядываюсь по сторонам и действительно никого. Кругом лес, чистейший пляж и ни намёка на цивилизацию.

– За кого ты меня принимаешь? Чтобы тебя здесь трахнуть, грохнуть, а потом закопать, – невозмутимо произносит Сережа, снимая мясо с шампура.

– Когда будешь меня закапывать, будь так добр, обмотай меня в какой-нибудь пакет.

– Я лучше обмотаю скотчем твой рот. И убивать не придется.

– Можешь обмотать. Все равно не буду с тобой сегодня целоваться.

– Да что вы говорите, сударыня?

– Правду, сударь, правду. Ты курил. Поэтому сегодня я не целовабельна. Кстати, а ты когда бросишь курить? В этом месяце или уже в сентябре?

По идее, мне должно быть обидно за его откровенный смех на мои вопросы, а я как дура тащусь от этого.

– Молоток, Эля. Далеко пойдешь, но со мной этот номер не прокатит. Я брошу курить тогда, когда посчитаю это необходимым. Пока у меня такого желания нет. Более того, с тех пор, как я посетил свою бабку, то есть встретил тебя, я стал курить чаще. Может, надо не сигареты бросить, а что-то другое?

– Что-то?

– Или кого-то.

– Это угроза, Сергей Александрович?

– Нет. Всего лишь та же игра, в которую играешь ты. Знаешь, что самое странное?

– Ты?

– Самым странным фактом является то, что мы с тобой абсолютно разные люди. Но при этом мы в чем-то идентичны. Парадокс. Знаешь в чем? – два дебила – это сила. Два упертых осла – это уже диагноз.

– Догадываюсь. Я хочу свою полку, – намеренно резко меняю тему, всматриваясь в напряженное лицо Потапова. Все ты понял, гад.

– Ты о чем?

– О полке, на которой я поставлю свои вещи. Мне не нравится носить все с собой, когда я у тебя ночую.

– Ну, не так уж ты часто у меня ночуешь.

– Вообще-то уже шесть раз.

– Ты что считаешь? – вот, блин, дура.

– Нет, конечно. Просто навскидку сказала. В общем, я хочу свою полку.

– Ты не приборзела ли, деточка? Две недели, а ты уже требуешь полку? А через два месяца что? Свадьба?

– Господь с тобой, какая свадьба в середине октября? Дожди, слякоть, серость. Ты же нарочно скинешь меня в лужу, когда будет фотография, где ты берешь меня на руки. Да и, согласно поверьям, женитьба в октябре – обещает тяжелую семейную жизнь. Так что никакого октября.

Был бы в руке телефон, обязательно бы запечатлела сей момент на память. Выражение лица у Потапова – говорящее. Напряг, испуг и недоумение. Прелестно.

– Расслабьте булки, Сергей Александрович. Мне для свадьбы подходит только август.

– Потому что сейчас август?

– Потому что женитьба в августе – это любовь на все время супружества. А мне для свадьбы нужно выбрать место, платье и прочее. На это точно нужно больше двух недель. Так что выдыхай, можешь трепыхаться аж целый год до следующего августа. Ну а если ты выведешь меня из себя раньше, для свадьбы у меня есть ноябрь. Жениться в ноябре – к богатству. Выйду замуж за Вадима и буду купаться в деньгах, – я ожидала какой-нибудь колкости в ответ, но уж точно не того, что Сережа поднесет к моему рту кусок мяса.

– На, займи уже чем-нибудь рот.

– Ай! Ну горячий же! Губы обжег!

– До свадьбы в ноябре заживет.

– Ну ты и гад, Сережа!

Гад не гад, а мясо, несмотря на то что очень горячее, безумно вкусное и мягкое. Кажется, это лучшее, что я ела в своей жизни. Жевать не получается потому что я его тупо проглатываю от того, что тороплюсь.

– Мамочки, ничего вкуснее в жизни не ела. Ты прирожденный повар, – хватаю очередной кусок, пытаясь не захлебнуться в слюнях.

– Не то, что некоторые особы, готовящие торт.

– Ты до конца жизни мне его будешь припоминать?

– До ноября.

– Скотина ты все-таки, Потапов.

– Жуй уже молча, писькатареанка.

И хотела бы сказать какую-нибудь колкость в ответ, но, когда до меня доходит, что я сейчас делаю, все, на что я способна – это выпучить глаза, смотря на руку с очередным куском мяса. Блин, это ж реально мясо! Если курицу я слопала во время болезни из-за безысходности от отсутствия еды, а колбасу по пьяни, то это-то на трезвую и здоровую голову.

Отлично, столько времени держаться, чтобы сорваться как оголодавшая бездомная собака на шашлык! Ладно, может пронесет и я не умру от рака.

– Мясо точно не приводит к онкологии?

– Ты не умрешь от нее, не волнуйся.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что тебя погубит твой язык и упрямство.

– Не дождешься. Кстати, ты не забыл, что Вселенная все слышит?

– Забудешь тут.

– Так вот, она все слышит. Как ты там сказал: а через два месяца что? Свадьба? Ну так вот, она тебя услышала. Бойся, Сереженька.

– Деточка, если память мне не изменяет, октябрь – к тяжелой семейной жизни.

– А ведь все сходится, Сереженька. У нас с самого начала капец как все тяжеленько.

– Я тебя прошу, жуй молча, – как всегда ворчливо произносит Потапов, снимая с шампура последний кусок мяса.

– Не дождешься. Не хотите ли вы, сударь, покушанькать? – протягиваю кусок мяса ко рту. – Я имела в виду покушать, – ах, какое блаженство – бесить Потапова. – Ой, кушать. Кушать не хотите, сударь?

– Беги, сударыня. Беги.

– Что-что? Простите, не расслышала?

– Беги.

И ладно бы, как всегда, пошутил, так ведь нет же. Вроде бы знакомы всего ничего, чуть больше месяца, а я по глазам понимаю – не шутит. И вот ведь дура, ведусь и срываюсь с места. И нет, чтобы как нормальные девушки в лес, где можно быть поваленной на землю со всеми вытекающими приятными последствиями. А я за каким-то лешим вбегаю в воду в платье.